Помоги проекту - поделись книгой:
И еще одно немаловажное назначение состоялось в это же время. Начальником оперативной группы округа стал полковник Е. Ф. Борисов. С Евгением Филипповичем – двенадцатым за два года командиром – я проработал вместе больше года. Совместно и в то же время порознь. Огромный по протяженности фронт боевых действий бросал нас с фланга на фланг. Не скажу, что мы с ним всегда жили душа в душу. Были и острые моменты. Ведь опытному, знающему командиру порой кажется, что необходимо все, или почти все, переделать по-своему, по-новому. Короче говоря, нужно «спасать положение», «наводить порядок» и так далее. А необходимости такой не было. Нужно отдать должное Борисову, он быстро уловил положительное, что было уже наработано, и в то же время, как новый человек, взглядом со стороны, определил то, что необходимо было совершенствовать. О том, как воевал Борисов, говорят целый ряд успешно проведенных операций, уважение подчиненных, правительственные награды и звание генерал-майора. А тогда на его плечи легла чрезвычайно ответственная и сложная задача по вводу вновь сформированных подразделений в Афганистан.
Третий год войны
Мне довелось принимать участие в подготовке и осуществлении марша одной из мотоманевренных групп в город Тулукан. Это была, пожалуй, наиболее сложная часть операции. Маршрут пролегал по горной местности, дороги после снежной зимы были в ряде мест почти непроходимы, но главное – на всем протяжении контролировались бандформированиями. Не случайно генерал армии Вадим Александрович Матросов в конце января вместе с группой офицеров Главка прибыл в Пянджский отряд.
Впервые я встретил этого человека в Армении, в Октемберянском погранотряде. Это была моя первая командировка в должности работника Политуправления пограничных войск. В отряд тогда прибыл начальник Закавказского округа – красивый, энергичный, подтянутый генерал. Выглядел он гораздо моложе своих неполных 50 лет. Произвела впечатление его глубокая внутренняя интеллигентность. Это врожденное качество шлифовалось в суровых условиях границы, где в 1938 году начал свою военную службу солдат из небольшой деревушки, что на Смоленщине, во все последующие годы его непростой офицерской судьбы. Нет, наверное, неправильно утверждение, что обстоятельства формируют человека. Душевной интеллигентности нельзя научиться, это как талант – или он есть, или его нет. А проявляется она во всем, и в первую очередь в отношении к людям. Через много лет в одном из своих последних интервью Матросов сказал: «Я вообще органически не переношу барства. Ни в быту, ни в отношениях не должно быть никакого «тыканья», пренебрежения к младшему, зависимому от тебя по службе человеку».
Конечно, такт, выдержка, обширная эрудиция прекрасно характеризуют человека, но успех деятельности военачальника определяют не только эти качества. Командир и политик, воспитатель и дипломат, пройдя боевой путь от солдата до Героя Советского Союза, генерала армии В. А. Матросов в течение 17 лет руководил пограничными войсками страны, входил в состав руководства Комитета госбезопасности. Этим, по-моему, сказано все.
Подготовка к вводу мотоманевренной группы в Тулукан велась размеренно, с тщательной проработкой каждой детали предстоящей операции. Один из великих полководцев древности сказал: «Героизм полководца – в его терпении». Пожалуй, он был прав. Я видел, как руководил работой подчиненных Матросов. Ни одна проблема не решалась «горлом». Помню, как один из прибывших с Вадимом Александровичем офицеров отдал какое-то важное распоряжение, не согласовав его предварительно с ним. И никакого, ожидаемого в данном случае, разноса. Только несколько резких фраз. По изменившемуся лицу генерала было видно, насколько он возмущен нелепой «инициативой» подчиненного.
… Мы стремились добыть подробные данные о возможных вариантах действий бандитов. Еще до начала движения колонны в нужных местах высадили десанты. С началом операции им пришлось провести несколько боев, предотвратив тем самым бандитские засады. Таким образом, тщательно продуманная организация всестороннего прикрытия, инженерно-технического обеспечения позволила колонне успешно двигаться к намеченной цели. Марш проходил с остановками, в течение нескольких дней.
На заключительном этапе движения передо мной была поставлена задача по проведению рекогносцировки в Тулукане и определению района размещения мотомангруппы.
В назначенную точку я вылетел вертолетом. Там меня уже ждали наш опытный офицер и командир армейского подразделения, размещенного недалеко от города. Немедленно выехали в Тулукан, в управление губернатора. Им оказался современный молодой человек. Объяснились с ним быстро. Возникло два варианта: хлопкоочистительный завод, территория которого была обнесена высокой стеной, и просторный фруктовый сад, некогда принадлежавший сбежавшему от революционных властей местному баю. Я выбрал завод. Для того чтобы еще раз удостовериться в правильности своего решения, поднялся на смотровую пожарную башню, которая возвышалась метров на 20–25 над окружающими строениями. Железобетонные прямые марши лестницы, шириной не более метра, без перил, проходили вдоль круглых стен внутри башни. Получалось так, что, находясь в середине лестничного марша, ты оказывался на узкой бетонной полоске, а справа и слева была пустота. На высоте 10–15 метров, честно говоря, становилось жутковато, появлялась мысль: «А что, если идущий следом за мной афганец чуть-чуть, совсем немного подтолкнет? А внизу цементный пол…» Но надо было идти вверх, а потом, уже увереннее, вниз.
Решили осмотреть и площадь сада. Кстати, туда и перебралась позднее мотомангруппа, предварительно подготовив все оборонительные сооружения. В то время сад обстреливался бандитами, поэтому ограничились осмотром мужской и женской половин пустого байского дома. Сопровождал нас бывший хозяйский слуга. Одна комната мужской половины оказалась закрытой. Губернатор, недолго думая, вышиб дверь ногой. Все помещение было до потолка завалено ярко-зелеными ветками какого-то растения. Пахнуло густым пьянящим ароматом. Реакция губернатора была самая жесткая. Схватив байского прислужника за ворот халата, он долго что-то кричал, многозначительно жестикулируя. «В чем дело?» – обратился я к нашему офицеру. «Это все сырье для наркоты. Губернатор собирается его судить».
Через некоторое время появилось передовое охранение, а следом и вся колонна въехала на территорию хлопкоочистительного завода. В конце дня Матросов побывал в Тулукане. Замечаний по размещению не было.
26 февраля 1982 года генералу армии Вадиму Александровичу Матросову было присвоено звание Героя Советского Союза. Отныне впервые в истории пограничными войсками командовал не только генерал столь высокого воинского ранга, но и человек, удостоенный высшей награды Родины. Каждый из нас понимал, что это высокая оценка не только мужества и мастерства военачальника, сумевшего блестяще организовать и осуществить выполнение поставленной задачи, но и деятельности всех наших боевых подразделений, успешного проведения операции в 1982 году.
С вводом вновь сформированных мотоманевренных групп (ММГ) фронт действий сразу же увеличился более чем вдвое, да и гарнизонов на той стороне стало гораздо больше. Если в 1980–1981 годах фронтовыми были лишь погранотряды на левом фланге КСАПО, то теперь фронтовым являлся практически весь округ. Нашу оперативную группу перевели в Ашхабад, что позволило более эффективно реагировать на все изменения обстановки. Несмотря на то что в течение прошедших двух лет система управления боевыми действиями по вертикали Главк – округ – ММГ постоянно совершенствовалась, все же в создавшейся ситуации оперативная группа округа не могла в полной мере обеспечить решение всего объема задач, стоявших перед подразделениями. Груз этих проблем с первых дней военных действий постоянно увеличивался и на новом этапе перерос в предмет повседневной заботы командования, штаба, политотдела и всех служб округа.
В афганской войне не существовало трудных и относительно легких периодов. Все эти годы были тяжелым испытанием. И все же начало боевых действий в январе 80-го, ввод на территорию Афганистана большого количества людей, техники, вооружения в 82-м и «втягивание» вновь прибывших в круговерть жестокой схватки с хитрым и умелым противником было наиболее трудным делом. Эти испытания с честью выдержал Краснознаменный Среднеазиатский пограничный округ и его командующий генерал-лейтенант Геннадий Анатольевич Згерский. Он постоянно, до мельчайших подробностей вникал во все детали жизни и деятельности боевых подразделений и требовал этого от подчиненных. Вызывало удивление то, как этот человек мог усвоить и держать в памяти самую разнообразную информацию обо всем происходящем по обе стороны границы, данные, которые требовали принятия немедленных неординарных мер, разработки и проведения крупномасштабных боевых операций. Из целого ряда сложнейших решений можно назвать операции в зоне ответственности одного из наших погранотрядов и в районе афганского города Мазари-Шариф. При проведении последней предусматривалась авиационная и артиллерийская поддержка действий пограничников. Планирование операции и руководство ею было поручено генералу Г. А. Згерскому.
Крупная база моджахедов, где хранилось большое количество оружия, боеприпасов и другого военного имущества, располагалась в очень удобном для размещения и обороны месте, вблизи нашей зоны ответственности и центра Балхской провинции – города Мазари-Шариф, в районе горного селения Мармоль.
В одной из своих статей Геннадий Анатольевич Згерский вспоминает: «… селение находилось в котловине, со всех сторон окруженной высокими горами, вершины которых обороняли афганские моджахеды. Единственная дорога от равнинной части предгорья до Мармольской впадины, пригодная для движения гужевого транспорта, проходила по глубокому каньону с отвесными скалами, протяженностью 3,5 километра, ширина которого в самом узком месте составляла 3,6 метра.
В скалах по стенам каньона были сделаны пещеры, где размещались склады. Вход в каньон, а также дорога были заминированы. Управление минными полями было дистанционным. Перед входом в каньон установлены фугасы, состоящие из зажигательной авиабомбы с наложенными на нее минами, управляемыми дистанционно. Предполагалось, что наша колонна, втянувшись в каньон и встретив заминированную узкость, остановится, будет расстреляна охраной базы, а взрыв фугасов в тылу колонны создаст мощную огневую завесу, не позволяющую подойти подкреплению. Базой командовал известный в тех местах полевой командир душманов Забибулло. Такая мощная система обороны базы и ее инженерное обеспечение были организованы после неудачной попытки 40-й армии разгромить эту базу.
В операции участвовало несколько пограничных подразделений нашего округа. Одновременно высаживались десанты.
Боевые действия длились 12 суток. В результате перестали существовать 8 опорных пунктов противника, были разгромлены и захвачены склады с оружием, боеприпасами и различным военным имуществом, уничтожены сотни бандитов, в том числе и сам главарь Забибулло. С нашей стороны потерь личного состава и техники не было, за исключением четырех раненых, впоследствии все они вернулись в строй. Среди них был и командир инженерно-саперных подразделений подполковник Белов, компетентность и отвага которого во многом способствовали успеху операции».
В операции отличились также подполковник Ю. В. Романов, полковник А. Н. Евдокимов, майор В. Н. Вахренев – все эти офицеры позднее стали генералами.
Мармольская операция по праву является яркой страницей в истории боевых действий пограничных войск в Афганистане.
Созданная на территории ДРА группировка наших пограничных войск позволила значительно активизировать их действия. Проводились частные и крупномасштабные операции, как самостоятельно, так и совместно с частями 40-й армии. Осуществлялось взаимодействие с соединениями афганских вооруженных сил, подразделениями пограничных войск ДРА, ротами и батальонами царандоя и министерства госбезопасности Афганистана. Эти формирования к тому времени представляли собой боеспособные единицы, которые были в состоянии противостоять формированиям оппозиции. В зоне ответственности погранвойск постепенно увеличивалось число так называемых отрядов (комитетов) защиты революции, утверждалась народная власть.
Налаживание контактов с местным населением, особенно со старейшинами кишлаков, оказание помощи нуждающимся, доброжелательное отношение к жителям – все это вызывало ответную положительную реакцию. Афганцы видели в нас не захватчиков, а людей, которые пришли защитить их от бандитов.
В этот период пограничники совершали рейды с целью уничтожения в приграничье бандитов и их баз, проводили операции по ликвидации караванов с оружием и боеприпасами, сопровождали транспортные колонны, прикрывали маршруты их передвижения.
Уходил в прошлое третий военный год. По обе стороны границы шла борьба за безопасность среднеазиатских республик, всей нашей большой страны. Необходимость тех героических усилий пограничников со всей достоверностью доказывает сегодняшний день, теперешняя тревожная обстановка на далеких и в то же время таких близких рубежах суверенных государств Средней Азии. Мы выполняли свой воинский долг, побеждая противника и теряя боевых товарищей.
От Куфаба до Имам-Сахиба
Мотоманевренные и десантно-штурмовые мангруппы встречали новый, 1983 год на позициях, в окопах, в боевых дозорах. Обстановка, прямо скажем, была не новогодняя. Суровые условия, испытания, через которые прошли офицеры и их подчиненные, закалили пограничников. Но ведь даже и таким бойцам была необходима хотя бы маленькая частица тепла и заботы. Особенно в новогодние дни. Мы собирали письма, телеграммы, посылки, чтобы доставить их адресатам именно перед Новым годом. В политотделах отрядов готовились магнитофонные записи поздравлений от семей, от командования, записывались концерты любимых исполнителей. Большинство офицеров округа, отрядов, весь состав оперативной группы командировались «за речку». Политработников капитанов Зырянова, Жука, старшего лейтенанта Попова направили на наиболее сложные участки.
Измотанному бесконечными боевыми операциями начальнику оперативной группы полковнику Борисову дали небольшую передышку. Он уехал в Ашхабад, где его ждали жена и дочь. Подменил Борисова заместитель начальника штаба округа полковник Пашеев – мой однокашник по училищу и сослуживец по Ленинаканскому отряду: наши заставы входили там в одну высокогорную комендатуру. Я в шутку подсчитал – мой тринадцатый командир! Решили: он остается «на базе», а я улетаю в Куфаб. Там десантники майора Ивана Петровича Барсукова – позднее Героя Советского Союза, полковника, 29 декабря выбили душманов из кишлака, жители которого еще летом ушли в горы.
31 декабря в Московском отряде загрузили в вертолет почту, посылки, продукты по новогоднему варианту, в том числе пару мешков картофеля (в ту пору для нас это был деликатес), кое-что из боеприпасов и – вперед! Вошли в ущелье. Сели. Нам сообщили, что при заходе на посадку с противоположной стороны ущелья бандиты произвели выстрел из ручного гранатомета. Мы его не видели и не слышали. Но все обошлось. Видимо, гранатометчик был слабо обучен. Промахнулся. С Барсуковым и его замполитом Кудряшовым прошли по позициям, поздравили десантников с наступающим годом. Шли пригибаясь, под прикрытием дувалов. С противоположной стороны наверняка наблюдали, и не просто, а через винтовочный или автоматный прицел. Штаб разместился в полуразвалившейся лачуге. Но внутри ее все было, как положено: карты, рация, дымила печурка. С большими помехами пробивался голос московского радио. В 24 часа поздравили друг друга, съели горячей картошечки. Спиртного ни грамма. Пили чай.
А теперь небольшое отступление. Три года назад мы осуществляли переход через границу сводными боевыми отрядами (СБО). Они стали гарнизонами на той стороне с задачей уничтожить на приграничной территории Афганистана бандформирования. А десантно-штурмовые подразделения базировались на нашей территории. Их действия носили десантный характер. Они стремительно высаживались из вертолетов в неожиданных для противника местах, вели жестокие бои. В них не обходилось без потерь. Подразделения под командованием Зуфара Файзиева, Ивана Барсукова, Олега Малашевича, Валерия Анохина, Сергея Богданова, Бориса Маркова действовали на разных направлениях. В 1981 году они изменились организационно, но задачи остались все те же.
В первые дни нового года тревожная весть пришла из Мазари-Шарифа. Между собой мы называли город и пограничный наш гарнизон, расположенный в непосредственной близости от него, просто Мазари. Так вот, 3 января 1983 года 15 советских специалистов-производственников, как обычно – на автобусе в сопровождении двух солдат царандоя, – выехали на городской мелькомбинат. Но к месту своей работы они не прибыли. Первичные поиски результатов не дали. Только к концу дня стало известно, что бандиты, переодетые в форму царандоя, остановили машину, расстреляли солдат и переводчика-афганца и увезли наших людей в неизвестном направлении. Сразу же был создан объединенный штаб, куда поступала любая касающаяся происшедшего информация. Общее руководство всеми действиями было возложено на генерал-лейтенанта В. И. Фуженко. Подготовкой пограничных подразделений и проведением операции по спасению заложников руководил генерал Г. А. Згерский. Подключили к этому и афганских пограничников.
Вот что рассказал об этой операции генерал Вахренев: «На третий день стало известно, что заложников удерживают в Карамкольском ущелье, в тридцати километрах юго-западнее Мазари-Шарифа. Блокировали этот район. Поскольку от сотрудников ХАДа поступали данные, что заложников ежедневно перебрасывают с места на место, а этой ночью планируют перевести через Карамкольский перевал и далее в труднодоступную местность, было принято решение высадить на перевале десант из резерва, находящегося у командования объединенного штаба. В состав десанта вошли сто афганских пограничников и я в качестве советника… Где-то примерно к 23 часам мы заняли позицию. Наводчик-афганец показал, где какая банда находится в ущелье… Окопались, организовали круговую оборону, наладили связь, и началось выдвижение мотоманевренных групп. Утром планировалась высадка десантников для усиления. Но ночью погода резко испортилась, температура воздуха упала до минус двадцати градусов, пошел сильный снег. А с утра все горы закрыло туманом. Стало понятно, что о поддержке с воздуха не может быть и речи.
Душманы оказали яростное сопротивление. Система огня у бандитов была многоярусной, все подходы к укрытиям они заминировали. Мотоманевренные группы остались у входа в ущелье. А тем временем внизу, в тумане, шел ожесточенный бой. Душманы вели огонь из всех видов оружия. Через сутки, под давлением прорвавшихся в ущелье мотоманевренных групп, мятежники стали отступать, пока не наткнулись на нас. Когда они подошли ближе, мы открыли огонь. Несколько десятков душманов было убито, а остальные стали нас окружать. Мы оказались в кольце. Все пути отхода были отрезаны. Ситуация складывалась патовая: ни мы не могли уйти с перевала, ни они. И так трое суток, без пищи, при ограниченном количестве боеприпасов. К нам прибежал перебежчик и сообщил, что заложников перебросили в другое место еще за три часа до нашего десанта. Их перевели через перевал и укрыли в сорока километрах отсюда, в кишлаке Вашхак. Наконец прилетели вертолеты. Сняли десант. Половина афганцев были обморожены. Но тем не менее никто из них не помышлял о сдаче в плен или же о выдаче меня, советского военного советника, бандитам.
В тот же день мы вновь десантировали наши мотоманевренные группы совместно с афганским подразделением в район кишлака Вашхак, но заложников на месте вновь не оказалось. Только на пятые сутки удалось установить их местонахождение. Они были уже в ста километрах от Мазари-Шарифа. Бандиты планировали отправить их дальше, через Саланг. Для этой цели объединились несколько банд. Они пытались во что бы то ни стало перебросить наших специалистов в Пакистан. Пошел сильный снег. Перевалы оказались закрытыми, и бандиты были вынуждены прятать заложников в ущелье, поочередно меняя кишлаки.
Замечу, что в каждом селении, куда приводили заложников, душманы организовывали митинги и говорили населению, что это советские военные летчики, которые бомбят мирные кишлаки, убивают детей, женщин, стариков. Это была хорошо организованная пропаганда…
Я вернулся на командный пункт, где встретился с одним своим знакомым афганцем. Его послал отец сообщить нам, где находятся заложники. Гость начертил подробную схему. Генерал-лейтенант Фуженко принял решение срочно высадить десант: подразделение мотострелковой дивизии и афганскую роту. А поскольку для руководства десантом был нужен военный специалист, знающий и русский, и афганский языки, то назначили меня. Заняли места в вертолетах – и вперед.
Мятежники нас не ждали. Это нам и помогло. Когда начался бой, заложники отняли у охранников оружие и стали стрелять. Двое наших специалистов погибли в перестрелке, двое были ранены, а остальные одиннадцать человек добрались до вертолетов.
Мы знали, что в кишлаке находятся еще четверо советских рабочих (те самые двое раненых и двое убитых). Высадив десант, еще в течение пяти часов, под непрерывным огнем, зажатые в ущелье, мы продолжали пробиваться к дому, где оставались наши люди. Забрав убитых и раненых, отправили их первым вертолетом… В годы афганской войны командование принимало все меры, чтобы спасти каждого советского человека, будь то военнослужащий или гражданский специалист. Во имя спасения человека не считались ни с чем».
Там, «за речкой», у пограничников постепенно сложился особый характер отношений между офицерами и военнослужащими срочной службы, между старшими и младшими, начальниками и подчиненными. Все мы, независимо от количества звезд, просветов и лычек на погонах, задыхались в раскаленных беспощадным среднеазиатским зноем бронированных корпусах БТРов, глотали теплую, обеззараженную медицинскими препаратами воду и имели почти одинаковые шансы быть ранеными или убитыми. Нас объединяло единое понятие «воин-афганец».
В экстремальных условиях рождались полное взаимопонимание людей, безграничный авторитет боевых командиров, безукоризненное выполнение их команд и распоряжений, с полуслова, с одного взгляда. Укреплялось войсковое братство.
… Уже два года существовала оперативная группа (ОГ) Среднеазиатского погранокруга.
Время подтвердило правильность решения о ее создании. В проведении боевых операций почти не было перерывов. Кроме того, постоянно возникали спонтанные боестолкновения в различных точках широкого фронта действий пограничных подразделений. Офицеры ОГ, являясь авангардным управленческим звеном, выдерживали значительные физические и моральные нагрузки. Состав группы постепенно менялся. В бою 17 октября 1982 года был тяжело ранен Н. Т. Будько, вместо него прибыл Е. Ф. Борисов. Заместителя начальника группы Б. Г. Мирошниченко перевели на другую должность – его заменил Ю. В. Романов – начальник Пянджского отряда. Он уже имел достаточ-ный боевой опыт и с ходу включился в работу. Решительный, знающий свое дело командир и, кроме того, крепкий, красивый человек, мастер спорта по такому довольно редкому виду, как водное поло, в первых же операциях проявил себя храбрым, хладнокровным и расчетливым руководителем. Пройдя через десятки боев, Юрий Васильевич не раз был на волоске от неминуемой гибели. Так, однажды бандитская мина взорвалась под колесами БТРа и кусок гранита, словно пушечное ядро, ударил в грудь стоящего неподалеку полковника. Спасли его врачи, спортивная закалка и автомат Калашникова, принявший на себя страшный удар камня. Впоследствии Ю. В. Романов окончил Академию Генштаба, стал генералом. Ушел из группы подполковник А. Х. Халиков – бесстрашный офицер. Никогда не забуду наш совместный вылет к главарю банды, которого Анвар Хакимович убедил поддержать законное правительство и не поднимать оружие против нас и правительственных войск. На встрече я должен был сыграть роль представителя командования и своеобразного «гаранта» предварительной договоренности.
Вертолет приземлился на окраине кишлака. Мы вдвоем пошли к расположенной неподалеку усадьбе. Навстречу, в сопровождении двух телохранителей, вышел главарь. Не был бы он бандитом, несомненно, можно было залюбоваться этим ладно скроенным, высоченным мужиком с благородными чертами смуглого лица. Беседовали минут десять. Время было ограничено, вертолетчики не глушили двигатели. Учитывали – возможно, пришлось бы немедленно взлетать. О прикрытии не могло быть и речи. Но переговоры прошли успешно. Главарь и его банда выполняли данное ими слово. Долго ли, утверждать не могу. Уезжая, свои дела и связи Халиков передал капитану Минакову, который к тому времени проработал в ОГ без малого два года. Сергея Минакова афганская война долго не отпускала, но все обошлось, он остался жив и невредим.
Состав ОГ пополнился двумя капитанами – Игорем Беловым и Геннадием Логиновым. Пограничные специальности у них были разные, но война объединила их единой целью – ликвидацией бандитских минных заграждений. Бесстрашные офицеры всегда оказывались впереди, под пулями, вместе со своими саперами. Инженер Игорь Михайлович Белов с миноискателями и щупами и Геннадий Григорьевич Логинов с вожатыми и четвероногими помощниками – овчарками-саперами. Эти люди не думали о том, что ежедневно совершают героические поступки, а четко выполняли свои обязанности.
Шли в бой, совершали боевые полеты, проводили транспортные колонны по горным афганским дорогам – словом, честно и мужественно исполняли свой офицерский долг мои боевые товарищи: В. Ф. Краснов, Н. М. Безруков, А. Е. Синицын, Н. П. Насыпайко, А. А. Бакум, Галиев, Терновский, Попов, Жук. Мы вместе радовались успехам и переживали неудачи. Редко собирались вместе, но все равно были единым коллективом. Решали серьезные задачи и иногда позволяли себе пошутить, по-доброму подтрунивали друг над другом.
Прошло уже много лет, но пережитое в Афганистане вспоминается с чувством гордости за боевых друзей, с которыми шел вместе по дорогам той войны.
Я находился в гарнизоне Имам-Сахиб, когда поступило распоряжение об откомандировании меня в Москву, для направления к новому месту службы. Это не стало неожиданностью. Все-таки я был в Афганистане уже четвертый год. Срок немалый. 7 апреля 1983 года вылетел на «большую землю». Прощай, Афганистан! Тогда я, конечно, не знал, что пройдет четыре с половиной года и вновь придется оказаться здесь, уже на юге страны, на афганско-пакистанской границе, в роли советника… Но это уже тема для другого рассказа…
Пограничники-«афганцы» собираются нечасто. Но сколько радости и душевного тепла в этих встречах! Правда, много и печального. С грустью мы узнаем, что из жизни уходят наши боевые товарищи. Нет уже среди нас Вадима Александровича Матросова, Ивана Григорьевича Карпова, Абдусалома Гафаровича Гафарова, Леонида Алексеевича Панфилова, Владимира Карповича Новоселова, Ивана Ивановича Спасибко, Павла Ивановича Сергеюка. «За речкой» навсегда остались Сергей Григорьев, Виктор Кожевников, Герман Кокшаров, Юрий Скрипкин, Александр Милованов, Александр Дерендяев, Валерий Логвиненко, мой земляк со Смоленщины Александр Демидов, Ибрагим Юнусов и другие боевые побратимы. Вечная память им и всем погибшим воинам!
Виталий Беляев. Последний бой командира
1
Ухабов доволен: за плечами двадцать два года офицерской службы, и ясно, что он засиделся в майорах. Пора, брат, пора – новая должность «подполковничья», а погоны с двумя звездами не помешают.
Супруга довольна: Кара-Кала поселок уютный, аккуратный, утопает в садах. И она потихоньку шепнула, что за его старания подарит ему дочь.
А собраться военному человеку – только подпоясаться… Так говорят, но и утверждают – переезд из пункта «А» в пункт «Б» почти равнозначен пожару.
Сколько таких «пожаров» в их жизни, ни Ухабов, ни его супруга не считали. Зачем?
Служить, работать не расхотелось. Он понимает, что мотоманевренная группа серьезное подразделение. Заставой он командовал – там все ясно, а в ММГ – три заставы, минометный взвод, узел связи, техника.
И его командирская обязанность все подразделения в один боевой узелок связать, стоять накрепко и управлять уверенно, без колебаний, как конем на сложном конкуре.
А командовать придется не на гарнизонных парадах в честь всесоюзных праздников, а в горах, полупустыня соседнего государства, в боях против сильного и ловкого противника.
Больше года как на территории сопредельного, недавно еще дружественного государства, действуют специальные подразделения погранвойск.
Валерий Иванович служит не у синего-черного моря, а на советско-афганской границе, и был наслышан о противнике.
И знал о действиях и задачах наших. Они обеспечивали безопасность нашей территории – не допускали прорыва банды, поддерживали стабильную обстановку в приграничных районах, принимали участие в ликвидации горных баз моджахедов, сопровождали колонны автомашин…
Начальник отряда подполковник Николаев при встрече с Ухабовым конкретно поставил задачу: готовить мотомангруппу к действиям в Афганистане.
– Вы опытный офицер, – заключил он разговор. – Боевая подготовка – ваша стихия: стрелять, атаковать, действовать в горах… Обнаружить противника, скрыто сблизиться. Ты умеешь – научи солдат, сержантов и офицеров. Действуй… Время не ждет!
– Есть! – ответил Ухабов. – Выполним… Разрешите идти.
Николаев знал: Ухабов справится, только вчера звонил генерал-майор А. Борисов, заместитель начальника войск округа: «Ты на Ухабова надейся – не подведет, офицер цепкий. Но и помощь – подразделению придется действовать в сложных условиях».
И до звонка Борисова начальник отряда слышал только положительные отзывы о зам. коменданте Шурабадской комендатуры Термезского погранотряда.
И он надеялся…
Ухабов вышел от командира (перед этим он обошел все службы, представился всем начальникам) и пошел… домой. Ему дали квартирку, и надо обустраиваться: супруга красит, белит. В подразделении он появится только завтра, поутру, а пока его подчиненные и без него знают чем заниматься. Все идет по плану. Завтра командир части представит его личному составу мотомангруппы.
Ухабов еще вчера посмотрел на своих бойцов. Застава выходила на полевые занятия (без боевой техники) – смотри, командир…
Вполне организованно. Но поют солдатики строевую песню без энтузиазма (отбывают номер), шаг вялый и по команде: «Застава!» не слышно привычного жесткого топота солдатских сапог, бежать не желают – сто метров бегом, двести – шагом.
На занятие в поле отрабатывалась тема «отделение в обороне», Ухабов смотреть не пошел. Ему все ясно – энтузиазма у личного состава мало: ни шатко, ни валко. И офицеры, видимо, не осознали, что в скором времени им воевать придется. На полном серьезе. По ту сторону границы – война, а она только набирает силу. И афганцы перед шурави не сложат оружие.
Ухабов, дорогой товарищ, не гневись, тебя и назначили командиром, чтобы подготовить подразделение к действиям в сложных условиях.
Он знал, как взбодрить боевое подразделение.
И он взбодрит, но пока… рано утром, еще до подъема, командир в казарме.
И первого, кого встретил в проходах между кроватями беспокойно спящих солдат, был замполит мотомангруппы двадцатишестилетний капитан Александр Вишняков.
Подполковник А. Вишняков вспоминает: «Мы ждали командира – и он прибыл: майор Ухабов Валерий Иванович – быстрый, энергичный, требовательный. Наше знакомство состоялось рано утром, в спальном помещении одной из застав. Иду, вдруг слышу резкий, раздражительный голос: «Дневальный! немедленно закройте окна. «Афганец» повышибает стекла. Не слышали прогноза? Плохо…»
Оборачиваюсь, по проходу, вслед за мной, идет невысокий, чернявый, с широкими бровями, глубокими, чуть раскосыми глазами, офицер.
Подошел, поздоровался – рукопожатие жесткое, чувствуется сила, энергия, желание сразу после знакомства приступить к делу.
– Ухабов. Начальник мотоманевренной группы.
– Капитан Вишняков Александр Николаевич, заместитель начальника ММГ по политической части.
– И прекрасно, что познакомились не в канцелярии. Показывай и рассказывай.
Особо хвалиться замполиту было нечем, в подразделении долгое время отсутствовал командир, отсюда и все проблемы: личный состав «растаскивают»: на хозяйственные работы, на подмену, на замену, на усиление. Боевой учебой особо и заниматься нет времени.
Вишняков запомнил слова Ухабова: «Так больше не будет… Командир части поставил задачу, и мы с тобой обязаны ее выполнить».
Началась их совместная служба: день, два, три… десять. Поначалу Ухабов показался ему хмурым, жестковатым, неинтересным (Вишняков окончил Львовское политическое и считался интеллектуалом) собеседником, но вскоре он понял, что первые впечатления ошибочные. И человеком Валерий Иванович оказался добрым (солдата и сержанта понапрасну не обидит), и собеседником разносторонним – его интересовали и история, и литература, и современная политика.
В добром расположении духа, где-нибудь в перерыве между стрельбами, окруженный солдатами, он начинал слегка юморить. В строгой и четкой командирской речи проскальзывали шутки-прибаутки типа: что может солдат? может копать, а может и не копать; что вы галдите, как в муравейнике; что за беспорядок – кто в трусах, кто в майке, кто в чем! А задиристые строчки из стихов Высоцкого у него выскальзывали постоянно.
Солдатам это нравилось.
Но в обычных, забитых делами буднях он немногословен, хмуроват, сосредоточен. По словам Вишнякова, он поначалу испытывал ощущение, что командир чем-то недоволен, но свое недовольство держит при себе. Но вот-вот не выдержит, взорвется – накричит, накажет, не разобравшись в ситуации. Ухабов не взрывается: и месяц, и два, и три…
На третий день пребывания в должности Ухабов (в присутствии начштаба отряда) поднял подразделение по команде «В ружье!». Недостатков насчитали с воз и маленькую тележку. Еще через несколько дней начштаба утвердил развернутый план (графики, расчеты, схемы и т. д.) по боевому сложению подразделения.
Некоторые офицеры мотомангруппы побывали в краткосрочных командировках в Афганистане, участвовали в боестолкновениях с душманами – и сделали вывод, что противник серьезный: фанатичный, физически сильный, прекрасно вооружен, пользующийся поддержкой населения.
Ухабов сделал для себя правильный вывод (в соответствующих документах об этом не говорилось) – предстоит, по существу, антипартизанская война.
Он понял, что его солдатам не придется действовать в классическом понимании боя. Враг не будет сидеть и ждать их в окопах. Он будет нападать – беспощадно и дерзко, банды оседлают тропы, перевалы, дороги.
Попробуй сунься…
Ведению боя в сложных горных условиях и учил командир своих подчиненных.
2
Пора и честь знать – пора на войну. Октябрь 1981 г. Рядовой Юрий Роменский, впоследствии офицер и военный журналист, служивший в ММГ, так описал день «Ч».
«… Тут еще этот маскарад с переодеванием. Вчера неожиданно поступила команда: всем спороть знаки различия, сдать документы. Взамен полюбившего – зеленого, выдали неопределенного, цвета жухлой травы погоны и петлицы.
На наши возмущенные реплики капитан Вишняков, замполит мотоманевренной группы, менторским тоном, не терпящим препирательств, изрек:
– Понимать надо: мы войска политические…
Но понятнее от этого не стало…»
Поделиться книгой: