Пароль: рододендрон

Раненого уложили на диван в гостиной, и доктор принялся обработкой раны. Я не мешала, только послушно принесла чистую воду в тазу и свежие полотенца.

Когда в руках врача ловко замелькали нитка с иголкой, я все же не выдержала и самоликвидировалась на кухню. Я не то что боюсь крови и открытых ран, но радости их вид у меня точно не вызывает.

Открыла холодильник, нашла початую бутылку мартини, налила и выпила залпом полстакана. Хватит с меня на сегодня, то Костя, то это... Впрочем, разрыв с Костей -- это так, мелочи, по сравнению с жизнью человека, которого, как я надеялась, я спасла.

В прихожей послышалось шевеление, и мне пришлось снова появиться на сцене.

-- Готово, -- объявил мне доктор. -- Выспится, будет как новый.

Я хмуро смотрела на эскулапа, обхватив себя руками.

-- А мне-то что делать?

-- Одеялом укройте, -- равнодушно посоветовал врач и вместе со своей бригадой скрылся за дверью.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день...

Давно я не чувствовала себя такой беспомощной. В моей квартире совершенно незнакомый человек, и я не могу выставить его вон. Откуда у него ранение? Может, он бандит какой? Может, опасен?

Я на цыпочках вошла в гостиную, подошла к дивану. Судя по мерно опускающейся и поднимающейся груди, мой незваный гость действительно спал, а не был без сознания.

Врач раздел его по пояс и забинтовал, окровавленный свитер валялся тут же на полу.

Убедившись, что незнакомец меня не замечает, я подошла ближе, чтобы хотя бы рассмотреть, что за "приз" мне достался.

Молодой, лет тридцать, максимум: тридцать пять. Вроде, не урод, но с закрытыми глазами не разобрать. Гладко выбритый, волосы ухоженные... Нет, точно не бомж.

Я продолжила свой бессовестный осмотр. Не качок, мельче того же Кости, но сразу видно, что тело спортивное, даже бинты не скрывают пресс.

"Ну, даешь, мать, -- вернул меня к реальности внутренний голос, -- за бывшим еще след не остыл, а ты на чужих мужиков заглядываешься".

Правильно, нечего пялиться.

Я подняла свитер с пола, взвесила в руке. Постирать, что ли? До утра просохнет, а надо же ему в чем-то от меня уйти.

Определившись с участью кофты, я обратила внимание на испачканные джинсы. Ну вот, еще мужиков незнакомых я не раздевала!

Но здравый смысл подсказывал, что начать никогда не поздно, чем бы это "что-то" ни было.

Забрав грязные вещи и водрузив их в стиральную машину, я по совету доктора укрыла больного одеялом и ретировалась на кухню. Там еще, кажется, осталось мартини.

****

Утро началось невесело: Нафаня плакал. Проклиная себя почем свет, взяла на руки в бесполезных попытках успокоить.

На прошлой неделе ветеринары поставили диагноз: рак печени, метастазы, простите, но животное старое, не операбельное. Посоветовали усыпить, чтобы не мучился.

Головой я понимала разумность их слов, но смириться все еще не могла. Сегодняшний утренний мяв, полный боли, заставил меня решиться. Нельзя из жалости к самой себе заставлять страдать другого. Сейчас спроважу своего незваного гостя, и отвезу друга на смерть... Нет, не так, отвезу туда, где его избавят от мук.

Смахнув рукавом непрошенные слезы, я положила кота на подстилку и вышла из комнаты, наполненная холодной решимостью.

Переживания по умирающему другу напрочь перекрыли все остальные чувства и эмоции, а потому я совершенно равнодушно отреагировала, когда в дверях гостиной встретила своего вчерашнего спасенного, завернутого в одеяло, как в саван.

-- Привет, -- буркнула я и прошествовала мимо него в кухню.

На лице молодого человека промелькнуло удивление, но он быстро сориентировался и подстроился под заданный мной тон.

-- Привет, -- ответил гость, -- где у тебя туалет?

-- Туда, -- указала я рукой. -- Выключатель наискосок.

-- Угу, -- отозвался все еще не представившийся незнакомец и пошлепал в указанном направлении. -- Одежда моя где?! -- донеслось до меня уже из-за угла.

-- Рядом! В ванной!

Я все же нашла в себе силы усмехнуться абсурдности ситуации. Разговор, будто мы случайные любовники, проснувшиеся утром в одной квартире.

***

На кухне гость появился минут через десять. Волосы мокрые, душ принимал, значит.

-- Я воспользовался твоим полотенцем, -- сообщил он, не извиняясь, а просто констатируя факт.

Я пожала плечами.

-- Ладно, -- у меня кот умирает в соседней комнате, а он про какое-то полотенце. -- Есть будешь?

-- Ага, -- и гость совершенно расслабленно, как у себя дома, уселся на табурет у стола. Ясно, наглостью не обделен.

По правде говоря, удивила меня не только наглость, но и то, как легко он двигался. Его же вчера зашивали!

-- Что, не болит? -- удивилась я вслух, у ставившись на рваный на боку свитер.

-- Нет, -- отмахнулся он, -- на мне все быстро заживает.

Я только пожала плечами. Если врет и храбрится, его дело, кто этих мужиков поймет.

Я нарезала бутерброды, налила кофе и тоже села. Встретилась с гостем взглядом. Нет, вряд ли, просто бравада, больным он, и правда, не выглядел.

-- Зовут-то тебя как? -- совершенно беспардонно спросила я, расценив, что после общего полотенца официоз можно опустить.

-- Алекс, -- ответили мне.

Я чуть не захлебнулась кофе.

-- Батюшка, мы, чай, в России.

Но тот даже не смутился.

-- Часто мотаюсь по загранице, -- пояснил он, -- так удобнее, не привыкать каждый раз.

-- Бизнесмен, значит?

Алекс сделал в воздухе неопределенный жест рукой с бутербродом.

-- Вроде того.

-- И порезали тебя тоже по делам бизнеса? -- не то что мне было на самом деле интересно, но надо же поддержать беседу.

-- Ага, -- беззаботность его тона плохо сочеталась с тем количеством крови, что он вчера потерял на лестничной площадке. -- Не сошлись с партнерами во мнении. Ты, кстати, не представилась.

Только сейчас я поняла, что мы как-то сразу перешли на "ты", но отматывать пленку назад было, мягко говоря, поздновато.

-- Кира, -- ответила я и, предполагая дальнейший вопрос, пояснила: -- Я переводчик, спасением умирающих обычно не занимаюсь.

-- Зря, у тебя отлично получилось.

Я прикусила губу, чтобы не ляпнуть какую-нибудь резкость. Я вчера чуть не поседела, а он шутить изволит.

Но мне не пришлось ничего говорить, кажется, мой новый знакомец понял все по взгляду.

-- Извини, -- впервые смутился он, -- я тебя вчера напугал. Спасибо за помощь, правда.

Его голос звучал искренне. Что ж, поблагодарил, и будет, не деньги же мне с него брать за спасение.

Я хотела сказать что-нибудь вроде неоригинального: "не за что" или "не стоит благодарности", но не успела. Из спальни раздался кошачий то ли крик, то ли стон.

Алекс напрягся.

-- Что это?

-- Кот, -- ответила я очевидное, не собираясь ничего объяснять, потому что от этого звука глаза и так были на мокром месте, не хватало еще незнакомому человеку плакаться в жилетку. -- Вот что, -- решила я, отставляя от себя кружку, -- нам с ним в ветлечебницу нужно, так что не сочти, что выгоняю, но...

-- Понял, -- к моему облегчению, Алекс спорить не стал. -- Вот только... -- он перевел взгляд на свою порванную одежду.

-- Что? -- не поняла я. -- Все твое, в карманах ничего не было, так что все на месте.

-- Дыры немного лишние.

Ну, извини, гость дорогой, я тебе не швея...

-- Нитки с иголкой одолжишь?

Мои брови уважительно поползли вверх. Вот же кому-то повезло: мужик, умеющий шить -- та еще находка. Костя вот мог до посинения носить дырявые носки и пилить мне мозги, что я за ним не ухаживаю.

-- Одолжу, -- благосклонно ответила я, вставая. -- Ты шей, а я за машиной схожу, потом за Нафаней вернусь.

-- Отлично, -- расплылся Алекс в улыбке.

***

Как решили, так и сделали. Сначала мне было страшно оставлять у себя в квартире незнакомого человека, но потом я подумала и отмахнулась от этих мыслей. Что у меня красть? Половину вещей Костя вчера и так вынес, а деньги и документы я на всякий случай засунула себе в сумочку.

Когда я пригнала свой автомобиль со стоянки и снова вернулась, в квартире стояла звенящая тишина. Мне даже показалось, что Алекс ушел, не прощаясь, и не могу сказать, что меня это расстроило.

Но нет, каково же было мое удивление, когда новый знакомец оказался в моей спальне. Вот же наглец!

А когда я увидела, чем он занят, я и вовсе потеряла дар речи: Алекс сидел на корточках и с задумчивым видом гладил Нафаню. Моего. Умирающего. Кота.

-- Что ты делаешь? -- льда в моем голосе хватило бы, чтобы утопить десять "Титаников".

-- Ничего, -- Алекс тут же убрал руки и легко вскочил с пола. Попрыгунчик, блин. -- Я уже ухожу.

-- Счастливо, -- отозвалась я, все еще пытаясь усмирить нахлынувшее раздражение. Ну, должны же быть границы наглости, зачем трогать умирающего?

Наверное, Алекс все понял по моему тону, потому что больше ничего не сказал, я только слышала, как хлопнула входная дверь.

Он же без денег и без верхней одежды! Но спохватилась я поздно, не бежать же за ним? Не из скромных, попросил бы на проезд, если нужно.

Отбросив мысли о незваном госте куда подальше, я аккуратно уложила Нафаньку в переноску и отправилась провожать его в последний путь.

***

Воскресенье, ветлечебница забита. Пришлось целых два часа сидеть в очереди. Как же это неправильно и несправедливо: ждать несколько часов, чтобы дождаться своей очереди на смерть.

Нафаня даже проснулся и беспокойно крутился по переноске. Наверное, опять больно. Ничего, маленький, недолго тебе страдать, потерпи...

Когда доктор забирал Нафаньку, я вскинулась во внезапном порыве.

-- Сделайте еще раз УЗИ, -- попросила я, кусая губы, -- чтобы наверняка...

Я знала, что надежды нет, но не убедиться в последний раз не могла.