Ремарк и миражи

– Элизабета Алварес Ортега-и-Пабло

– Очень приятно, сеньора…. Но что же здесь произошло? Расскажите нам, пожалуйста.

– Значит, молодожёны австралийские, подробностями интересуетесь?

– Интересуемся, – подтвердил Роберт. – И даже очень. Если, конечно, вас не затруднит. Будем благодарны и признательны.

– Вежливый и обходительный парнишка. Знать, в покойного дедушку пошёл, – одобрительно усмехнулась старушка. – Только нет, ребятки, никаких подробностей. Извините, но – ни-ка-ких…. Дело-то, как и водится в таких серьёзных случаях, засекретили. Причём, сразу, умело и старательно. Как же, такого важного и заслуженного человека убили-погубили…. Слухи, сплетни и домыслы? Увольте, ради Бога. Брезгую. С ними вы можете ознакомиться практически во всех сегодняшних утренних газетах и газетёнках. Лично от себя рекомендую – «Clarin» [3] . Эти, по крайней мере, стараются не врать в открытую и не фантазировать излишне, без повода…. Вы, кажется, спрашивали, за что убили старину Ганса Моргенштерна? Надо думать, что за гордыню безмерную и грешную. Решил – на старости лет – прославиться на всю страну. Ну, и длинный язык распустил, меры не зная. Воспоминаниями, понимаешь, начал публично и бесконтрольно делиться. Вот, и доделился. Чего, впрочем, и следовало ожидать. А я, ведь, предупреждала. Причём, неоднократно…. Ладно, его дела. Проехали. О покойниках – либо хорошо, либо – никак.… Всё, голубки влюблённые, больше ничем не могу помочь. Не обессудьте. Всех благ.

Дверь закрылась, звонко щёлкнула «собачка» замка…

Они, молча спустившись по серой винтовой лестнице, вышли на улицу.

Мимо проходила живописная группа молодых людей: два паренька и две девицы. Юноши были одеты в чёрные узкие джинсы и широченные чёрные рубахи навыпуск. Девицы же – в тот день – предпочли строгую аргентинскую классику: голубые обтягивающие юбки до колен и белые кружевные блузки свободного покроя. На груди у каждой был закреплён большой значок с легкоузнаваемым профилем Эвы Перрон.

Инни обратилась к проходящим с вопросами.

Девицы, презрительно фыркнув и демонстративно глядя в сторону, прошли мимо. А юноши, всё же, остановились и на заданные вопросы ответили. Но так – кратко, сжато и без особого желания. Ответили, сопровождая короткие фразы скупыми жестами, и активно зашагали дальше, догоняя своих горделивых спутниц.

– Что это была за странная компания? – поинтересовался Роберт.

– И в чём же, по твоему мнению, выражалась означенная странность?

– Во-первых, приметная одежда, слегка напоминающая униформу. Во-вторых, эти пафосные значки на белоснежных девичьих блузках…. Они, что же, являются членами какой-то местной молодёжной организации?

– Ты, милый, всё верно понимаешь, – неоднозначно вздохнув, согласилась Инни. – Понимаешь, Аргентина – ужасно-политизированная страна. Так, уж, повелось с незапамятных времён…. Сколько сегодня здесь насчитывается политических партий и иных аналогичных организаций? Думаю, что никак не меньше пятидесяти-шестидесяти. В том плане, что, наверняка, намного больше…. Кем являются эти конкретные представители и представительницы славной аргентинской молодёжи? Судя по отдельным деталям их одежды и характерным повадкам, классическими и убеждёнными перонистами. Хотя, могут оказаться и хустисиалистами, и правыми ультра. Или же, вообще, военизированными католиками. Но точно – не социалистами (всех мастей), и коммунистами. У тех на значках был бы изображён Эрнесто Че Гевара. Или же Лев Троцкий. Или даже сам Иосиф Сталин.

– А почему эти симпатичные девушки отнеслись к тебе так…э-э-э, высокомерно?

– Презрительно они ко мне отнеслись, чего уж там…. Почему? Естественно, из-за моего легкомысленного внешнего облика. Яркий макияж на лице. Ногти на пальцах рук наманикюрены. Юбочка – на их пуританский взгляд – слишком коротковата. Топик – вызывающе-обтягивающий. Короче говоря, не являюсь «правильной и продвинутой» барышней, думающей – в первую очередь – о насущных и глобальных проблемах нашего бренного и многострадального Мира…. О чём, спрашивается, можно говорить с такой бездарно-поверхностной вертихвосткой? Правильно, ни о чем…. Ладно, это их личные и приватные тараканы, нагло оккупировавшие молоденькие и неокрепшие мозги. Не осуждаю. Бывает. Чего уж там…. Зато парни «в чёрном» мне чётко разъяснили – как дойти до ближайшей «прокурорской конторы». Здесь совсем и недалеко, минут семь-десять пешочком…

Районное управление Прокуратуры городского округа «Палермо» располагалось на тихой и зелёной улочке, в приземистом и мрачном пятиэтажном здании с серо-розовыми мраморными колоннами.

На главной «прокурорской» проходной, как и полагается, обнаружилась стандартная пропускная «вертушка», рядом с которой – в просторной стеклянной кабинке – сидел суровый широкоплечий облом с пустыми «оловянными» глазами, облачённый в строгий угольно-чёрный офисный костюм.

Инэс – по-испански – поведала о цели их визита.

На человека в чёрном костюме её рассказ не произвёл никакого впечатления: в его глазах по-прежнему плескалась лишь серая безысходная скука, слегка разбавленная безгранично-ленивым равнодушием.

Пришлось повторить. На этот раз – более длинно, эмоционально и развёрнуто.

Облом, пару раз понимающе покивав массивной коротко-стриженной головой, кому-то позвонил по внутренней телефонной связи, после чего попросил немного подождать и сохранять спокойствие.

И минуты не прошло, как возле «вертушки» появился приметный тип: высокий, смуглолицый, черноволосый, худой, поджарый, с тоненькими щегольскими усиками над верхней губой и с ярким цветным платком на жилистой шее.

«Слегка напоминает породистого охотничьего пса, идущего по свежему следу потенциальной добычи», – сообщил наблюдательный и скорый на выводы внутренний голос. – «Наверняка, братец, это по наши Души. Местный азартный сыщик, надо понимать, настроенный «копать» по полной и расширенной программе…. А ещё он, судя по всему (а особенно по этим характерным усишкам и модному шейному платку), является идейным и записным мачо. То бишь, гнусным и беспринципным бабником, если выражаться напрямик…. Ох, смотри, приятель, как бы этот сластолюбивый пижон не положил глаз на нашу симпатичную и неповторимую миссис Ремарк. Если что – сразу же бей по наглой усатой роже. Сразу и не раздумывая. На поражение…».

– Мистер Моргенштерн? Внук покойного сеньора Ганса Моргенштерна? – обратился к Роберту на приличном английском «породистый охотничий пёс». – А это, – заинтересованно «мазнул» взглядом по стройной фигурке Инэс, – ваша супруга?

– Да, всё правильно, – кивнув головой, подтвердил Роберт и, дабы изначально не «уронить марку», попросил: – Представьтесь, милейший.

– Педро Карраско, старший криминальный следователь округа «Палермо», – охотно отрекомендовался «сластолюбивый пижон», после чего ожидаемо предложил: – Может, пройдём в мой служебный кабинет? Выпьем качественного бразильского кофе и поговорим? Согласны, уважаемые зарубежные туристы? – небрежно махнул правой рукой облому с «оловянными» глазами, мол: – «Эти люди – со мной. Незамедлительно пропустить…».

Пройдя через «вертушку», они – следом за местным криминальным инспектором – поднялись на второй этаж здания и вскоре, поплутав несколько минут по извилистым тесным коридорчикам, оказались в его служебном кабинете.

«Кабинет, как кабинет», – подумал Роберт. – «У меня, в сиднейском офисе, почти такой же: высокие стеллажи с документами, старенький одёжный шкаф, пара приземистых тумбочек, металлический сейф, письменный стол с креслом на колёсиках, компьютер, принтер, ксерокс-сканер, стулья для посетителей, кофеварка, маленький холодильник в дальнем правом углу.… Да и пахнет – однозначно знакомо: недавно выкуренной сигаретой и лёгким алкогольным перегаром. Только в моём кабинете стены выкрашены в нейтральный светло-бежевый цвет, а здесь густо завешены журнальными фотографиями голых и полуголых красоток – самых различных комплекций, цветов кожи и колеров волос…. Впрочем, это ещё ни о чём не говорит. Может, эти листы, аккуратно извлечённые из «мужских» журналов, закрывают собой – просто-напросто – гадкие протечки и неаппетитные пятна на стенах? А, что такого? Обычное дело, если вдуматься…».

Хозяин кабинета, заняв кресло на колёсиках и солидно откашлявшись, любезно предложил:

– Присаживайтесь, гости австралийские. Выбирайте подходящие стулья и присаживайтесь…. Надеюсь, паспорта при вас? Отлично. Давайте их сюда, взгляну – сугубо для порядка…. Итак, Роберт Моргенштерн. Паспорт австрийский, но прибыл к нам из далёкой и экзотичной Австралии. Что же, бывает. Абсолютно ничего криминального…. Инэс Ремарк, австралийская подданная. Но, позвольте, вы же сообщили охраннику на пропускном пункте, что являетесь мужем и женой. Почему же фамилии – разные?

– Либеральные австралийские законы этого не запрещают, – лучезарно улыбнувшись, пояснила Инни. – Более того, дружеское и служебное прозвище моего мужа – «Ремарк». Вот, я и решила – официально, так сказать, закрепить это приметное обстоятельство. Невинный женский каприз, и не более того…. А моя «девичья» фамилия – чисто для справки – «Сервантес».

– Как? Сервантес? Вот же, незадача…

– Что вы имеете в виду?

– Нет-нет, ровным счётом – ничего, милая миссис Ремарк. Извините. Это я о своём. Задумался слегка…. А авиационные билеты, по которым вы прилетели в Буэнос-Айрес? Где они?

– В моей дамской сумочке, конечно же. Вот, держите…

– Премного благодарен, – заинтересованно листая билетные книжечки, плотоядно оскалился Педро Карраско, но уже через полминуты его охотничий азарт куда-то испарился без следа, и он – скучным и тусклым голосом – объявил: – Никаких претензий, дамы и господа, к вам не имею. Можете быть свободны. Забирайте свои билеты и паспорта. Сейчас я вам выпишу пропуска – для охранника внизу…

– Не понял, – опешил Роберт. – Как это – свободны? Мы и так не были арестованными…. Что случилось?

– Да, собственно, ничего.

– А, кажется, понял. Всё дело – в дате и времени нашего прилёта…. То есть, когда мы в аэропорту Буэнос-Айреса спускались по самолётному трапу, мой дед был уже мёртв?

– Да, его убили часов за двенадцать-тринадцать до этого.

– То бишь, мы были вам интересны – только когда являлись потенциальными подозреваемыми по данному делу? А после выявления стопроцентного алиби – от ворот поворот?

– Вы всё правильно понимаете, уважаемый мистер Моргенштерн. Увы, но мне сейчас не до вас. Совсем нет времени. Дела. Начальство рвёт, мечет, нервничает и торопит. Приходите…м-м-м, скажем, послезавтра. Например, в это же время. Тогда и пообщаемся более подробно…

– А как же быть с обещанием – напоить нас качественным бразильским кофе? – Роберт вытащил из кожаного портмоне и небрежно выложил на письменный стол свою визитную карточку.

– Что такое? – заинтересовался Педро Карраско, а ознакомившись с содержанием визитки, поморщился, будто бы только что отведал кислого лимона, после чего неуверенно пробубнил: – Старший инспектор по особому разделу Прокуратуры австралийского штата Новый Южный Уэльс? Только этого мне и не хватало – для полного и однозначного душевного комфорта…. Хотя, это как посмотреть. Может, как раз, благодаря данному обстоятельству, мы с вами и придём к должному взаимопониманию…. Коллега, вам знакомо такое краеугольное понятие, как – «государственная тайна»?

– Знакомо, не буду скрывать. Высокая политика, стратегические интересы, предстоящие парламентские выборы и всё такое прочее.

– Вот-вот, и я о том же самом толкую, – облегчённо вздохнул аргентинский криминальный инспектор. – Расследование всех обстоятельств убийства дона Ганса Моргенштерна засекречено. Причём, по самому высшему и секретному уровню. Ничего не попишешь. А под чьим личным контролем данное расследование находится – даже сказать страшно. Такие громкие и знаковые фамилии (по крайней мере, у нас в Аргентине), не принято поминать всуе, – уважительно покосился в сторону Инэс. – Так что, предлагаю следующее. Ваша визитка с номером мобильного телефона – у меня. Если что – обязательно позвоню.

– Что – если что?

– Если появятся свежие новости – по ходу проводимого расследования. Новости, не относящиеся к разряду секретных, я имею в виду. Или же, к примеру, если потребуются ваши профессиональные навыки, знания и советы…. Договорились? Лады?

– Лады…

– Готова, обаятельный сеньор Педро, дать автограф, – неожиданно заявила Инни. – В обмен на чёткую и дельную информацию, понятное дело.

– Какой, извините, автограф?

– Ни – «какой», а – «куда». Вон, на правой стенке, над железным сейфом, висит мой фотопортрет в ярко-алом откровенном купальнике. Могу – прямо на нём – и расписаться.

– Инэс Сервантес? – прозрел Карраско. – Звезда модного телесериала – «Путь к сердцу героя»? Не узнал сразу. Виноват. Извините. Посыпаю голову пеплом и покорно прошу прощения…

– Ничего страшного. В сериале (да и на этой фотографии), я снималась в парике: длинные гладкие волосы – вместо настоящих, коротких и курчавых. Так что, вполне простительно…. Так как вам – моё предложение?

– Даже и не знаю, как теперь быть, – тут же впал в душевные терзания аргентинский криминальный инспектор. – Что делать? С одной стороны, секретность по высшему уровню. С другой, автограф знаменитой теледивы…. А как вы, уважаемые, относитесь к компромиссам?

– К разумным – сугубо положительно.

– Тогда предлагаю – честную и взаимовыгодную бартерную сделку: автограф в обмен на визитную карточку одного весьма дельного и очень полезного человека.

– Что ещё за человек? – подозрительно прищурился Роберт.

– Морис Мюллер, репортёр известной столичной газеты «Clarin». Или же корреспондент. Кто эту пишущую братию разберёт? Тем не менее, Морис вам, безусловно, пригодится. Он, как раз, и занимается (вернее, освещает их в столичной прессе), делами…э-э-э, аналогичными убийству уважаемого дона Ганса Моргенштерна. И мне иногда кажется, что репортёр Мюллер – по отдельным позициям – обладает даже большей информацией, чем все криминальные следователи и инспектора Буэнос-Айреса, вместе взятые…. А Морис вами непременно заинтересуется. Как же, внук легендарного Ганса Моргенштерна. Тем более, женатый на женщине с такой приметной «девичьей» фамилией…. И здесь вы, дамы и господа, не оплошайте. Трясите ушлого корреспондента – как грушу, щедро увешанную спелыми плодами…. Как вам, деловые партнёры, такие условия сделки?

– Нормальные условия. Принимаются.

– Тогда расписывайтесь, миссис Ремарк. Расписывайтесь, – искренне обрадовался Педро Карраско. – Большое и душевное спасибо. Такая честь для меня. Вы, сеньора Инэс, само совершенство…

– В морду получишь, – состроив зверскую гримасу, пообещал Роберт.

– Понял. Всё понял и не спорю…. Держите визитку репортёра. А это – ваши пропуска на выход…. Приятно было познакомиться, поболтать и всё такое. Не смею, уважаемые австралийские гости, больше вас задерживать. Извините, но уже через пятнадцать минут я должен быть – с кратким промежуточным докладом – на начальственном ковре у господина районного Прокурора…. Ах, да. Похороны дона Ганса. Вопрос об их дате и месте решается на самом Верху. Будет какая-либо однозначная информация – тут же свяжусь с вами…

Покинув районное управление Прокуратуры, они вышли на тихую зелёную улочку.

– А ты, Робби, говорил, что твой дедуля занимал – то ли в аргентинской полиции, то ли в городской Прокуратуре – какую-то «скромную и неприметную должность», – пожурила Инни. – А он, оказывается, «известный» и даже «легендарный». Более того, всем обстоятельствам его безвременной кончины присвоен высокий статус – «государственной тайны»…. Как такое может быть?

– Сам теряюсь в предположениях и догадках.

– Ну-ну…. Ещё что скажешь?

– Запоминай, милая, все странности, неувязки и нестыковки. Все-все-все. Даже самые мельчайшие, безобидные и внешне-неприметные. Вечером обязательно обсудим.

– Предполагаешь, что имеет место быть – «серия»?

– Уверен на девяносто пять процентов из ста, – помолчав секунд пятнадцать-двадцать, подтвердил Роберт. – Помнишь утреннюю бабулю из безымянного ресторанчика? Которая, разволновавшись, случайно разбила чашечку из-под кофе?

– Конечно, помню.

– А её слова? Мол: – «Маньяк это. Точно вам говорю. Не сомневайтесь. Он уже второе лето подряд убивает заслуженных пенсионеров из «Эскадрона смерти»…»?

– Считаешь, что старушка говорила про убийство твоего деда, о котором написали в здешних утренних газетах? – задумалась Инэс. – То есть, получается, что Ганс Моргенштерн – до выхода на пенсию – служил в приснопамятном «Эскадроне»?

– Получается, что так.

– Наши дальнейшие действия, господин старший «маньячный» инспектор?

– Первое. Звоним ушлому репортёру Морису Мюллеру и договариваемся с ним об экстренной встрече. Второе. Покупаем сегодняшнюю утреннюю газету «Clarin» и знакомимся с её содержанием. Ну, а с «третьим» и «четвёртым», пожалуй, мы определимся чуть позже. Что называется, в рабочем и рутинном порядке.

– А всяких странностей-то – предостаточно. И здесь, и там.

– Вот и копи их, кареглазка. Потом обсудим. Вечером…

Глава третья Бар «Милонга»

– Может, репортёру – я позвоню? – достав из дамской сумочки нежно-сиреневый мобильный телефон, предложила Инэс. – Во-первых, мы не знаем, владеет ли он английским языком. А если и владеет, то в каком, собственно, объёме? Во-вторых, я – по твоим же собственным словам – являюсь барышней очень общительной, весьма коммуникабельной и, вообще, вызывающей доверие…. Так как, Робби?

– Звони, не вопрос.

– Тогда, любимый, диктуй номер…. Ага, готово. Нажимаю на «зелёную трубочку»…

Через несколько секунд Инни принялась с кем-то активно и живо общаться на испанском языке.

Вскоре разговор завершился, и она, предварительно отправив мобильник обратно в сумочку, объявила:

– Требуемые договорённости достигнуты. Наша встреча с Морисом Мюллером состоится в семнадцать тридцать, в баре «Милонга».

– А сейчас – сколько времени? – спросил Роберт.

– Четырнадцать пятнадцать.

– Хм. Нам дойти до этого бара – минут десять. Даже если брести медленным шагом, то пятнадцать-шестнадцать. Ладно, попробуем убить время посредством чтения местных газет…

Купив в ближайшем газетном киоске утренний номер «Clarin», они отыскали тихий уютный сквер и устроились на очередной тёмно-синей скамье, которых в Буэнос-Айресе, судя по всему, было даже больше, чем разномастных кафешек и ресторанчиков.

– Нашла, – наспех пролистав газету, сообщила Инэс. – Статья на второй странице, только маленькая. Больше напоминает краткую заметку-сообщение. Называется – «Убийство очередного заслуженного ветерана спецслужб».

– Так зачитывай. То есть, переводи.

– Сейчас, подожди пару-тройку секунд…. Итак. «Вчера, через пятнадцать минут после начала рабочего дня, в нашу редакцию позвонили. Приглушённый нейтральный голос, который мог принадлежать как мужчине, так и женщине, попросил позвать к телефону вашего покорного слугу. Я взял телефонную трубку. Глухой безликий голос предложил выслушать его, не перебивая и не задавая каких-либо вопросов. Мною, естественно, такое обещание было дано…. После этого неизвестный (или же неизвестная?), сообщил следующее. Мол, несколько часов тому назад в своей квартире, расположенной по адресу – «Пласа Италия, дом 8, квартира 6», был застрелен господин Ганс Моргенштерн, легендарный ветеран аргентинских спецслужб. Причина убийства – месть за профессиональную деятельность покойного в 1956-1958-ом годах. На прощанье звонивший (звонившая?), провозгласил: – «Хайль Гитлер!» и повесил трубку…. Как видите, уважаемые читатели и читательницы, сбываются мои самые мрачные прошлогодние пророчества. Очередной герой документального романа «Неизвестный Эскадрон», вышедшего из-под бойкого пера модного писателя Дитера Кастильо, убит. Полная откровенность, она – зачастую – бывает очень опасной. Ещё не все Тени Прошлого канули в Лету. Далеко – не все…. Но куда же смотрят нынешние Руководители аргентинских рыцарей плаща и кинжала? Куда, я вас спрашиваю? И это притом, что, по мнению многих серьёзных профильных экспертов-аналитиков, «Эскадрон смерти» не был, всё-таки, распущен в 2001-ом году, а продолжает, наоборот, активно действовать и эффективно функционировать.… Почему подавляющее большинство ветеранов «Эскадрона» находятся под неусыпным надзором и надёжной охраной, а бывшие члены специальной группы «АнтиФа» оказались практически беззащитными – перед неизвестными злодеями? Почему? Кто мне ответит на этот вопрос? Молчание – было ему ответом…. Жаль. Искренне жаль. Двойные стандарты – страшная и коварная штука, являющаяся верным предвестником скорых политических баталий и потрясений. Бедная моя Родина! Несчастная Аргентина! Когда же в ней, вопреки всему и вся, воцарят справедливость, покой и всеобщее равенство перед Законом? Будем терпеливо ждать. Будем. Всё равно, ничего другого нам, милые мои сограждане, не остаётся…». Подпись: – «Всегда искренне ваш – Морис Мюллер…». Вот, такая статейка…. Как тебе, милый? На мой взгляд, излишне пафосно и с откровенным перебором. Согласен?

– Пафоса, безусловно, хватает, – подтвердил Роберт. – Вполне возможно, что уважаемая газета «Clarin» нынче вовсю сотрудничает с «левыми» оппозиционными силами Аргентины. В финансовом плане сотрудничает, я имею в виду…. Вместе с тем, в этой короткой заметке содержится и однозначно-полезная для нас информация. Во-первых, теперь уже окончательно стало ясно, что мой дед, действительно, служил в аргентинском «Эскадроне смерти». То есть, в одном из его структурных подразделений, именуемом – «АнтиФа». Причём, начиная с 1956-го года…. Во-вторых, выяснилось, что про это самое «АнтиФа» – года полтора тому назад – был написан некий документальный роман, где в качестве одного из героев фигурировал Ганс Моргенштерн. В-третьих, можно смело предположить, что книга «Неизвестный Эскадрон» не осталась – среди аргентинских читателей – незамеченной, раз про неё репортёр Мюллер писал в «Clarin» ещё в прошлом году. И не просто писал, а даже предостерегал, мол: – «Больно уж ветераны «АнтиФа» разоткровенничались. Как бы беды, тьфу-тьфу-тьфу, конечно, не приключилось. Тени Прошлого, они, отнюдь, не дремлют…». Ладно, и то, как говорится, хлеб. То бишь, полноценные материалы для дальнейших следственных и аналитических размышлений…. Сколько там времени?

– Четырнадцать часов сорок пять минут.

– Убили, называется, время…. Кстати, любовь моя хрустальная. По идее, мы с тобой сейчас должны скорбеть и печалиться, мол, умер близкий родственник. Всё это так. Действительно, умер. Действительно, близкий. То есть, убит…. Только, давай, сперва поймаем подлого убийцу, а уже после этого и запечалимся. Так для дела, как показывает практика, будет гораздо лучше и продуктивней. Поэтому ведём себя – будто бы занимаемся обычным расследованием. То есть, расследуем убийство совершенно постороннего для нас человека. Иначе, поверь, никакого толка и прока не будет…. Договорились?

– Тебе, Робби, видней…

Выбросив смятую газету в тёмно-серую бетонную урну, они покинули гостеприимную тёмно-синюю скамью, и, крепко сцепившись ладонями-пальцами, неторопливо зашагали по улочкам и переулкам Буэнос-Айреса. Просто так шагали, не соблюдая какого-либо генерального направления, и без каких-либо конкретных целей.

– Мы же останемся здесь на всё ранее-запланированное время? – спросила Инни. – То есть, на две с половиной недели?

– А что? – тут же нахмурился Роберт. – У тебя есть какие-то другие предложения?

– Милый, ты меня совсем не так понял. Я же просто уточняюсь – с конкретной диспозицией. Ладно, сформулирую свой вопрос по-другому…. Мы же в ближайшие восемнадцать суток (как минимум), будем заниматься расследованием убийства твоего дедушки?

– Будем…. А что?

– А то, что в этом случае нам надо срочно подумать над сменой своих внешних обликов. Понимаешь?

– Ничего не понимаю. Зачем – менять облики?

– Как же иначе? – удивилась (почти искренне), Инэс. – В процессе следственных действий нам, безусловно, придётся встречаться и разговаривать с целой кучей здешнего народа. А общеизвестно, что люди гораздо охотней и раскованней общаются со «своими». То есть, с такими же, как и они сами…. На кого, родное сердечко, мы сейчас похожи?

– На кого?

– Конечно же, на классических австралийских туристов. А должны – по идее и для пользы общего дела – смотреться самыми обыкновенными и неприметными «портеньо». Ну, так – сами себя – называют коренные жители Буэнос-Айреса…. Опять не въезжаешь в тему? Это же, «маньячный» инспектор, так элементарно. Одеваются аргентинцы и аргентинки совсем не так, как австралийцы и австралийки. Модные тенденции в этих странах, чтобы ты знал, разные. Гардеробы нам, просто-напросто, надо слегка обновить. Понимаешь? Гар-де-ро-бы…. А вон, как раз, и милая улочка, на которой расположена целая россыпь различных «шмоточных» магазинчиков и бутиков…. Пошли, взглянем?

– Ты это серьёзно? – недоверчиво склонил голову на бок Роберт. – Ну, про маскировку под здешних «портеньо»? Или же просто нашла достойный повод – разжиться модными южноамериканскими обновками?

– Очень надо, – обиженно надулась Инни. – За кого ты меня принимаешь, жлоб белобрысый? Ладно, пройдём мимо. Пройдём. Бог с ним. Не очень-то, кстати, и хотелось…

– Да сворачиваем, конечно, сворачиваем. Я же пошутил. Истратим на местные шмотки – без всяких вопросов – часть нашего семейного бюджета. Да и с необходимостью смены обликов, родная, ты полностью и однозначно права. Будем, действительно, притворяться «своими»…. А исходя из чего, мы будем обновлять наши гардеробы?

– Исходя из увиденного на этих славных и симпатичных улочках. У меня, слава Богу, отличная зрительная память…

На долю Роберта досталось: чёрные зауженные джинсы, пара чёрных же балахонистых рубах, бежевые бархатистые и ужасно-остроносые туфли, пижонский курортный костюм тёмно-салатного цвета, пару белоснежных рубах (одна со «стоячим» воротничком, вторая, и вовсе, без воротничка), несколько ярких шейных платков, а также две мягкие шляпы со средними по размеру полями – угольно-чёрная и тёмно-салатная.

– Можно – по очереди – «разыгрывать» сразу два типично-аргентинских образа, – многозначительно и довольно улыбаясь, вещала Инэс. – Первый, это такой упёртый политически-озабоченный фанат с ярко-выраженной «правой» направленностью. Второй, это самовлюблённый столичный мачо-сердцеед, только стильной тросточки не хватает…

Себе же она приобрела: коротенькое пёстрое платья без рукавов, длинный летний жакет, тёмно-синюю юбку до колен, белоснежную блузку, украшенную пышными кружевами, и две элегантные дамские шляпки.

– И что нам теперь делать? – запечалился Роберт. – Тащить всё это с собой в «Милонгу»?

– Ничего и никуда тащить не надо, – заверила супруга. – Сами всё завтра привезут. Никуда не денутся. Сейчас я обо всём договорюсь. Например, вон с тем представительным менеджером…

Вернувшись, она сообщила:

– Проблема с доставкой снята. Причём, полностью…. Но ты, любимый, не расслабляйся раньше времени. Нам ещё надо зайти в соседний магазин, где продаётся броская бижутерия и местная яркая косметика. Все девушки и молодые женщины Буэнос-Айреса, как я заметила, делятся сугубо на две категории: либо скучно-бледные скромницы-пуританки, либо пёстро-стильные ветреницы…

Торгово-закупочная кампания была успешно завершена в шестнадцать десять.

– Кстати, а не пойти ли нам – прямо сейчас – в «Милонгу»? – предложила Инни. – Кушать очень-очень хочется. Пообедаем, а там и столичный репортёр подойдёт-подтянется…. Как считаешь?

– Согласен. Голод, как известно, не тётка…. Кстати, а почему сеньор Мюллер назначил нам встречу именно в «Милонге»? Не находишь это странным?

– Мы же договорились, что обсудим все накопившиеся странности и неувязки вечером. Не так ли? А договорённости, как известно, всегда следует неукоснительно соблюдать…

В «Милонге» было чуть душновато, но, вместе с тем, и очень уютно. Посетителей насчитывалось совсем немного. Порядка шестидесяти-семидесяти процентов посадочных мест – от их общего количества – было не занято. Седой сутулый тапёр лениво перебирал – длинными смуглыми пальцами – чёрно-белые клавиши старенького рояля, установленного на отдельном полукруглом подиуме.

А само обустройство бара, включая его общий дизайн и массивную мебель, мало чем отличалось от классических интерьеров среднестатистического ирландского паба. Ничего интересного и необычного, короче говоря.

На отдельном столике, стоящем почти у самого входа, располагался – на специальной подставке – фотопортрет пожилого мужчины: высокий морщинистый лоб, выпуклые надбровные дуги, задумчиво-мечтательные глаза, прямой породистый нос, узкие длинные губы, изломанные в печальной улыбке итальянского арлекина Пьеро, волевой подбородок.

Рядом с фотопортретом, на столешнице, лежала россыпь ярко-алых гвоздик. Именно – россыпь: цветы были разложены намеренно небрежно, без какого-либо стройного порядка.

– Эх, дедуля-дедуля, так и не успели мы с тобой потолковать по Душам, – остановившись возле столика с фотопортретом, негромко пробормотал Роберт. – Жаль.

– Конечно, жаль, – полушёпотом подтвердила Инэс. – Очень-очень-очень. До слёз…. Зато я теперь знаю, Робби, каким ты будешь в старости.

– И каким же?

– Очень интересным, симпатичным и импозантным стариканом. Ну, и мне, понятное дело, придётся соответствовать…. Милый, мы же договаривались, что грустить и печалиться об усопшем – будем чуть позже? После поимки подлого убийцы?

– Или же убийц, – машинально уточнил Роберт. – И совсем необязательно, что мы их поймаем. Возможно, просто уничтожим…. А вообще, да. Договаривались.

– Тогда пошли занимать столик…

К ним подошёл высокий седой метрдотель в чёрном мятом фраке и, отвесив вежливый полупоклон, что-то предупредительно забормотал по-испански.

– Сеньор, говорите, пожалуйста, на английском языке, – мягко улыбнувшись, попросила Инни. – Мой муж, к сожалению, не владеет испанским. Нехорошо, согласитесь, когда двое беседуют о чём-то, а третий их не понимает.

«Повезло тебе, братец, с женой», – одобрительно хмыкнув, прокомментировал рассудительный внутренний голос. – «Очень воспитанная, утончённая и тактичная девица. Не говоря уже о целом ворохе других – бесспорных и интимных – достоинств…».

– Конечно, конечно, – переходя на английский, отвесил очередной вежливый полупоклон метрдотель. – Вы, прекрасная сеньора, безусловно, правы…. Рад приветствовать вас, мистер Моргенштерн, в нашем скромном заведении. Это – большая честь.… А ещё примите мои самые искренние и глубокие соболезнования – по поводу безвременной кончины вашего…э-э-э, вашего близкого родственника.

– Спасибо, – поблагодарил Роберт. – Я – родной внук Ганса Моргенштерна.

– Вдвойне польщён вашим визитом. А также и присутствием здесь вашей очаровательной спутницы.

– Инэс Ремарк, – представилась Инни.

– Ремарк?

– Да, именно так. Инэс Ремарк…. А почему, уважаемый сеньор, в вашем голосе обозначились нотки удивления?

– Видите ли, сеньора. Просто у покойного дона Ганса было точно такое же дружеское прозвище – «Ремарк»…. Извините, дамы и господа, что отвлекаю пустыми и бездарными разговорами. Вы же, наверное, проголодались?

– Ничего, мы потерпим, – заверил Роберт. – А скажите-ка, достопочтимый сэр, как вы узнали, что я являюсь близким родственником покойного Ганса Моргенштерна?

– Только не надо, ради Бога, именовать меня – «достопочтимым сэром», – засмущавшись, попросил метрдотель. – Постоянные посетители узнают – обязательно засмеют…. Как узнал? Конечно же, определил по характерной и приметной внешности. Я, собственно, работаю здесь, в «Милонге», с шестнадцатилетнего возраста. Начинал обычным уборщиком, потом перешёл в официанты…. Так вот. Уже тогда дон Ганс был здешним завсегдатаем. Вы с ним, мистер Моргенштерн, очень похожи. Очень…. Вон там, кстати, – указал рукой в сторону дальнего окна, – и располагается столик вашего деда. Он только за ним трапезничал…. Если этот столик – на момент его прихода – был уже занят? Тогда дон Ганс – неизменно – устраивался за барной стойкой. Только так. И никак иначе…. Прошу вас, уважаемые, проходите. Проходите…. Занимайте ваш «фамильный» столик. Рассаживайтесь. Знакомьтесь с меню.

– Рискну, всё же, сделать заказ без меню, – решил Роберт. – Будете записывать?

– Запомню. Диктуйте.

– Двухлитровый кувшин разливного пива. Далее…

– Извините, но пиво – какой марки?

– Обидеть хотите?

– Простите, ещё раз.

– Итак, двухлитровый кувшин «Кильмес-Кристаль». Далее – закуски. Два тапаса [4] . Малое сырное ассорти. Два кусочка фаины [5] . Ну, и тортильи [6] с хамоном [7] …. А минут через сорок-пятьдесят подайте две стандартные порции асадо [8] – «а-ля гаучо».

– А что с десертами и ликёрами?

– Замените их на ещё один двухлитровый кувшин пива. И добавьте к нему…м-м-м, блюдечко со всякими и разными орешками.

– Весьма достойный заказ, мистер Моргенштерн. Весьма…

Метрдотель ушёл.

– Милый, ты же говорил, что никогда – до этой нашего вояжа – не бывал в Аргентине? – недоверчиво прищурилась Инэс.

– В первый раз посещаю эту замечательную страну, – подтвердил Роберт. – Честное и благородное слово.

– Почему же ты так хорошо разбираешься в аргентинской кухне? Заказ сделал – на раз…. Или же почерпнул все эти знания из Интернета?

– Если ты подзабыла – напоминаю. Мой отец, Отто Моргенштерн, прожил в этой стране – до своего судьбоносного отъезда в Австрию – двадцать два полновесных года. И он – до сих пор – без ума от Аргентины…. Скучает, конечно же. Очень сильно скучает. И в периоды, когда его посещает приставучая ностальгия, отрывается на кухне. То бишь, готовит всё-всё-всё аргентинское. Так что, в местной кухне я, действительно, неплохо разбираюсь. Дока, одним словом. Ничего хитрого…

– Тогда возникают два совершенно-закономерных вопроса, – неуверенно и чуть напряжённо улыбнулась Инни.

– Я даже догадываюсь – какие.

– И, всё же?

– Задавай, конечно. Только оба сразу.

– Хорошо. Вопрос первый. Почему твой отец – после своего отъезда из Аргентины – так ни разу потом не посетил Родину и родителей? Ну, хотя бы с кратким визитом? Второй вопрос. Почему Отто Моргенштерн не приохотил тебя к испанскому языку, что, согласись, было бы логично?

– Ты же и сама, любимая, знаешь ответы на эти вопросы. Вернее, ответ, – вздохнул Роберт. – В обоих этих случаях – бесспорно – проявилась железная воля моей матушки. Да, посещать Аргентину – это она отцу запретила. Причём, строго-настрого, категорически и навсегда…. Почему? Наверное, боялась (да и до сих пор, скорее всего, боится), что он, глотнув здешнего вольного воздуха, больше не вернётся в Австрию. То бишь, выражаясь напрямик, вырвется – из «супружеской клетки» – на свободу…. Да, это матушка была категорически против того, чтобы я занимался испанским языком. Мол: – «Вполне достаточно немецкого и английского. Так как во всех по-настоящему цивилизованных странах общаются именно на этих благородных языках…». И в этом моменте, естественно, она настояла на своём. Впрочем, как всегда и во всём.

– А как же…, – на глазах Инэс даже навернулись крохотные слезинки. – А как же…

– Как же ты?

– Ага. Ик…. Нам же – через некоторое время – предстоит посетить твой Клагенфурт. Мне уже страшно-о-о…

– А ты, оказывается, трусиха, – по-доброму усмехнулся Роберт. – Успокойся, пожалуйста. Всё будет хорошо. Обещаю…. Во-первых, долго мы там не пробудем. Во-вторых, я всегда-всегда буду рядом. В-третьих, ты заранее получишь все необходимые и развёрнутые инструкции: чего ожидать, и как – в каждом конкретном случае – реагировать. В-четвёртых…. В-четвёртых, а кто из нас двоих – талантливая театральная актриса?

– Я-я…

– Правильно. Вот, выбери себе подходящую роль (или же, к примеру, сразу несколько ролей), и играй на здоровье.

– Хорошо, милый, я попробую, – аккуратно промокнув глаза носовым платком, пообещала Инни. – Кстати, надо же сообщить твоим родителям – о смерти деда.

– Чуть погодя сообщу, когда окончательно прояснится ситуация с датой и местом похорон. И вообще, когда хоть что-нибудь прояснится…. Всё, закончили с житейской бестолковой лирикой. Напускаем на себя прилично-чопорный вид, нам пиво и закуски тащат…

Молодожёны уже доедали ароматное и в меру прожаренное асадо, когда к их столику подошёл приметный дядечка среднего возраста.

«Они здесь, в Аргентине, все – и мужчины, и женщины – приметные», – успел подумать Роберт. – «И данный индивидуум не является исключением. Невысокий, полноватый, европейские черты лица. Но, вместе с тем, загорелый – до бронзово-медной красноты. А волосы – рыжие-рыжие. Рыжее, просто-напросто, не бывает…».

– Морис Мюллер, разыскиваемый вами, – состроив вальяжную и спесивую физиономию, представился на сносном английском языке рыжеволосый дядечка. – Специальный и многолетний корреспондент газеты «Clarin».

– Очень приятно. Роберт Моргенштерн. Но можете называть меня по-простецки – «Ремарк». Или же – «инспектор Ремарк». На ваш выбор.

– Ремарк? – буквально-таки опешил толстячок.

– Ремарк, Ремарк…. А это – моя обожаемая супруга.

– Инэс Ремарк, – невинно промурлыкала Инни.

– Тоже – Ремарк?

– В обязательном и непреложном порядке…. А как же иначе? Да вы присаживайтесь, сеньор Мюллер. Присаживайтесь…

– Спасибо, – неловко опускаясь на стул, пробормотал специальный корреспондент столичной газеты, с которого куда-то слетела вся его вальяжность. – А скажите, это криминальный инспектор Карраско «навёл» на меня?

– Он самый, – отхлебнув пива из высокого бокала, невозмутимо подтвердил Роберт. – Кстати, предлагаю сразу же, не откладывая в долгий ящик, перевести наши отношения в деловую плоскость. Подчёркиваю, в насквозь деловую….

– Ладно. Переводите.

– Наши условия просты. Одна сторона задаёт вопрос, вторая отвечает. После этого стороны меняются местами. Количество вопросов-ответов должно быть соответствующим. Ответил, например, на три вопроса – задавай три своих.

– Согласен. Справедливые условия.

– Вот, представитель свободной аргентинской прессы, вы и попались, – язвительно усмехнулась Инэс. – То есть, три своих вопроса уже использовали.

– Как это?

– Так это. Ваш первый вопрос: – «Ремарк?». Второй вопрос: – «Тоже – Ремарк?». Третий – про инспектора Педро Карраско. И, попрошу заметить, на все эти вопросы вы получили чёткие и однозначные ответы…. Не так ли, уважаемый?

– Чёрт знает что…

– Да, ладно вам, Морис. Расслабьтесь. Мы же просто пошутили…. Правда, ведь, Робби?

– Безусловно. Мы же не какие-то там дешёвые и жадные жлобы с Уолл-Стрит.

– Однако, – облегчённо заулыбался Мюллер. – Ну, ребята, вы и даёте. Отличный прикол, спора нет. Значит, сработаемся…. Чико! – вскинул вверх правую руку и велел подошедшему официанту: – Мне – как и всегда. Одну среднюю парильяду [9] и маленький графинчик каньи [10] . Быстро. Одна нога там, а другая уже здесь, – после чего сообщил: – А я, новые знакомцы, знаю наперёд все-все вопросы, которые вы хотите мне задать. Более того, пока ехал на эту встречу, успел продумать и все ответы. Поэтому предлагаю – для ускорения процесса – преобразовать наш диалог в мой сольный монолог. Не возражаете?

– Излагай, господин репортёр. Послушаем.

– Итак. Почему я назначил вам встречу именно в «Милонге»? Это совсем просто. Мы с доном Гансом иногда – уже после выхода документального романа «Неизвестный Эскадрон» – встречались здесь. И, положа руку на сердце, надо признать, что те наши разговоры получались. То ли неповторимая аура «Милонги» тому способствовала, то ли ещё что-то. Вот, и подумалось…. Почему я, войдя в бар, сразу же подошёл к этому конкретному столику? Ваш дед – во время тех памятных встреч – показывал мне фотографии прошлых лет. В том числе, и свои, сделанные в молодые годы. Вы с ним, мистер Роберт, достаточно похожи…. О чём мы говорили с сеньором Моргенштерном? Конечно же, об этом долбаном романе, будь он трижды неладен…. Чему и кому посвящена данная книга? Просто мемуары-воспоминания четверых ветеранов специальной группы «АнтиФа», организационно входившей в состав тогдашнего «Эскадрона Смерти»…. Здесь я – для полноты картины – должен сделать маленькое историческое отступление. «Эскадрон смерти» – та ещё организация, чем-то сродни дешёвой городской проститутке. Мол, что клиент (в данном случае – Власть), скажет, то она и сделает-выполнит. Причём, по полной программе и с неизменным прилежанием…. Велено убивать коммунистов – убивает. Приказано зачистить страну от социалистов – зачищает. Рекомендовано плотно и вдумчиво разобраться с упрямыми и несговорчивыми лидерами профсоюзов – разбирается. Ну, и так далее, по расширенному списку…. Но есть в деятельности «Эскадрона», как это и не странно, светлые пятна. Мало, правда, но есть…. Например, в 1955-ом году свергли диктатора Хуана Перона, относившегося к нацистам, перебравшимся в Аргентину после окончания Второй мировой войны, весьма и весьма лояльно, и к власти пришло Правительство, которое возглавил Президент Педро Арамбуру. Вообще-то, сеньор Арамбуру тоже был человеком военным. То есть, априори, жёстким, беспринципным и чёрствым. Но…. Но, очевидно, свержение всемогущего Перона не обошлось без реальной помощи со стороны американцев, которые потом и «попросили» дона Президента – о содействии в разрешении некоторых насущных проблем. В частности, о действенной помощи в розыске особо-одиозных нацистских преступников, скрывающихся от международного Правосудия. Вот, тогда-то и была создана оперативная группа «АнтиФа». Ну, а в документальном романе «Неизвестный Эскадрон», как легко догадаться, и рассказывается о её деятельности в 1956-1958-ом годах. Мол, кого и как ловили-уничтожали. Кто оказывал в этом реальное содействие. А кто, наоборот, регулярно вставлял палки в колёса. Обычная книга, между нами говоря. Сейчас ещё и не то пишут…. Но случилось непредвиденное. Роман был опубликован зимой, а уже в начале лета прошлого года был убит первый ветеран «АнтиФа», упомянутый в книге и проживавший – на тот момент – в уругвайском Монтевидео. Причём, не просто так был убит, а, что называется, образцово-показательно: смертельный выстрел в сердце, потом в лицо трупа разрядили сразу две пистолетные обоймы, изуродовав его до полной неузнаваемости, а кисти рук отрубили и унесли в неизвестном направлении.… Поднялся шум, но так, совсем небольшой, мол, возможно, случайное совпадение, и не более того. Тем более что данное происшествие случилось на территории Уругвая, который, как всем известно, является ещё более непредсказуемой и бестолковой страной, чем даже наша Аргентина…. Но (опять это – «но»), через неполный месяц – после первого убийства – произошло второе. На этот раз погиб ветеран «АнтиФа», коротавший свой жизненный век в аргентинской Кордобе. Причём, и здесь не обошлось без изуродованного пулями лица и отрубленных кистей рук. Зашумело уже по-взрослому. Издательству даже пришлось – в срочном и экстренном порядке – печатать дополнительные тиражи романа «Неизвестный эскадрон»…. Вот, тогда-то я и занялся этой темой. Встретился и поговорил несколько раз с уважаемым доном Гансом. Написал и опубликовал в «Clarin» пару-тройку статей-предостережений, мол: – «Совсем наши аргентинские спецслужбы разучились жирных мышей ловить. Даже своих заслуженных ветеранов защитить не в состоянии…». После этого убийства прекратились. Почему? Считаю, потому, что «Эскадрон смерти» взял сеньора Ганса Моргенштерна и четвёртого «мемуариста» из «АнтиФа» под надёжную и серьёзную охрану…. Удивляетесь? Мол: – «Какой ещё «Эскадрон смерти»? Его же распустили ещё в 2001-ом году…». Оставьте, пожалуйста. Мы же с вами люди взрослые и разумные. Ну, зачем, спрашивается, распускать эффективную и многими годами проверенную структуру? Достаточно её просто старательно засекретить и тщательно замаскировать. Житейская логика и прагматическая целесообразность, ничего личного. Извините, но вынужден ненадолго прерваться…

Подошёл молоденький официант и выставил на столешницу – перед специальным корреспондентом – широкую тарелку с двумя кусками тёмно-коричневого мяса, графинчик с мутной жидкостью и пузатую рюмку синего стекла. Выложив рядом с тарелкой столовые принадлежности, обёрнутые белоснежной салфеткой, и пожелав клиенту «приятного аппетита», юноша удалился.

Рыжий толстячок, плотоядно заурчав, наполнил рюмку подозрительной жидкостью из графина, выцедил её до дна, поставил опустевшую стеклянную тару на стол, болезненно поморщился, икнул, потряс головой, а после этого, ловко орудуя ножом и вилкой, принялся – с недюжинным аппетитом – поглощать тёмное мясо.

«Странные, всё же, у него вкусовые пристрастия», – подумал Роберт. – «Эта так называемая парильяда – явно-подгоревшая. А от каньи – за морскую милю – несёт деревенской сивухой…».

Мюллер, браво «хлопнув» вторую рюмашку и небрежно обтерев рот ладонью, пояснил:

– Вынужден – по делам корреспондентским – много времени проводить в заштатном и провинциальном Парагвае. Да и почти все мои близкие родственники там проживают. Вот и приохотился к специфичной парагвайской кухне. А ещё и этот бронзово-медный загар заработал…. Всё, антракт завершён. Продолжаю повествование…. Статья в сегодняшнем утреннем номере «Clarin». Да, такой звонок, действительно, был. Всё без дураков. Для чего убийца (а это, безусловно, был он), позвонил в нашу редакцию? Скорее всего, из-за каких-то приставучих и неадекватных тараканов в голове. Он сразу же поставил жёсткое условие, мол: – «Дайте мне честное слово, что фраза – «Хайль Гитлер» будет напечатана в вашей газете чёрным по белому. Иначе эксклюзива не получите никогда…». Пришлось, понятное дело, пообещать. А потом, естественно, и исполнить. Как же иначе? Безупречный имидж – для любого уважающего себя репортёра – дело наипервейшее, наиважнейшее и святое…. Что я сделал после завершения этого странного телефонного разговора? Конечно же, сразу позвонил криминальному инспектору Карраско. Мы с ним давно, успешно и плодотворно сотрудничаем. Но Педро был уже в курсе. Дело в том, что к сеньору Гансу Моргенштерну – сразу же после совершения второго «ветеранского» убийства – была приставлена надёжная охрана: возле его подъезда постоянно дежурил вооружённый сотрудник спецслужб, а когда дон Ганс выходил по делам в город, то его неизменно сопровождали (конечно, ненавязчиво и скрытно), сразу два опытных телохранителя. Так вот. В то утро – в подъезде дома по адресу: – «Плаза Италия, дом 8», – было обнаружено мёртвое тело охранника, нёсшего полусуточную вахту. Он был застрелен из пистолета, который, скорее всего, был оснащён глушителем. Естественно, к месту происшествия тут же прибыла группа «быстрого реагирования». Бойцы поднялись на третий этаж и позвонили в «шестую» квартиру. Тишина. Ещё пару раз позвонили. Тишина. Тогда они открыли дверь запасными ключами (спецслужба, как-никак, дубликатами уже давно обзавелись). Ну, и обнаружили в квартире – мёртвое тело. Без лица и кистей рук…. Извини, Ремарк, за такие малоприятные подробности.

– Ничего, у меня с нервами всё в порядке, – заверил Роберт. – А почему этих самых «подробностей» не было в утренней статье?

– Голову пообещали оторвать.

– Инспектор Карраско?

– И он тоже. И ещё кое-кто – рангом повыше.

– Уж, не мой ли однофамилец? – оживилась Инни.

– Однофамилица…. Давайте, ребята, обойдём этот скользкий момент стороной? Жить, честное слово, хочется…

– Хорошо, обойдём. Как скажешь, – не стал спорить Роберт. – Ты и так нам рассказал очень много важного и полезного. Спасибо, конечно…. Что, писака, хочешь получить взамен?

– Не так, уж, и много, – откровенно-выжидательно улыбнулся Мюллер. – Один ответ – на один вопрос. И одно обещание.

– Давай, излагай.

– Ты же, Ремарк, будешь проводить собственное расследование?

– Обязательно. И до полного упора.

– Понятно. Я так, почему-то, и думал…. Тогда – просьба. Пообещай, что я первым – из представителей аргентинской прессы – узнаю об его итогах.

– Обещаю.

– Так всё и будет, – подтвердила Инни. – Уговор – дороже денег.

– Верю, – удовлетворённо шмыгнул медно-розовым носом корреспондент «Clarin». – Вам, ребята, верю…. Может, будут дополнительные вопросы? Пожелания?

– Нам нужны все координаты четвёртого ветерана, упомянутого в документальном романе. Ну, того, который пока ещё жив.

– Выдам.

– И самого писателя, – подключился Роберт.

– Дитера Кастильо?

– Ага, его самого.

– Сейчас всё будет, – Мюллер торопливо достал из кармана джинсовой куртки блокнот и шариковую ручку. – Записываю. Адреса, телефоны…. Вот, держите листок. Попытайтесь пообщаться с фигурантами. У меня, увы, не получилось.

– Почему?

– Четвёртый ветеран, Георги Благоев, проживает в городе Мендоса. По телефону он общаться со мной не захотел. Мол, приезжай – тогда и поговорим. Но Мендоса, как известно, не ближний Свет. Расположена на крайнем западе страны, рядом с чилийской границей. Так я и не нашёл времени на эту поездку…. А Дитер Кастильо, вообще, со всеми общается только через своего личного секретаря. То есть, через секретаршу. А она, как назло, раньше работала в нашей газете. Ну, конкурировали мы тогда с Лусией. Жёстко, до крови. К чему скрывать? Бортанула она меня, короче говоря, в грубой форме и к «телу» писательскому так и не подпустила…

– Ещё один важный момент. Что можешь сказать про убийства археологов, которые произошли по весне прошлого года?

– Ничего, – недоумённо передёрнул покатыми плечами рыжеволосый репортёр. – Впервые слышу про это. Не мой, извините, профиль. В том смысле, что с политикой упомянутые убийства, скорее всего, никак не связаны. Иначе я бы знал про них…. А всякими науками, искусствами и культурой у нас занимается (то есть, пишет про них), Исидора Мюллер, моя сестра-близнец. Только, к сожалению, её сейчас нет в Буэнос-Айресе. Колесит где-то по провинции…

В ресторанном зале раздались жиденькие аплодисменты.

– Это пожилой тапёр, отыграв положенное время, уходит домой, – пояснил Мюллер. – Теперь к роялю могут подходить все желающие…. Кстати, дон Ганс – во время тех наших встреч – всегда пользовался такой возможностью. Его немудрёные песенки здесь неизменно пользовались большой популярностью…

Он поднялся на помост.

В зале вежливо захлопали – очевидно, в баре присутствовали завсегдатаи, знающие и понимающие – кто сейчас перед ними.

– Прошу простить, дамы и господа, но я не владею испанским языком, – извинился Роберт. – Поэтому спою песню на английском. Не обессудьте…. О чём эта песенка? Конечно, о Любви. Моей обожаемой супруге, Инэс Ремарк, посвящается…

Он уселся на хлипкий крутящийся стульчик, приставленный к старенькому роялю, попробовал – подошвой правого ботинка – упругость латунных педалек и, небрежно пробежавшись подушечками пальцев по чёрно-белым клавишам, запел:

Ты больше не играешь в покер по пятницам.

Ни в «техасский», ни в какой-то другой.

Звёзды – в окошко – насмешливо скалятся…

Что случилось с тобой?

Родео субботнее – тупо заброшено.

Как и старинные друзья.

Трава у хижины опять не скошена.

Нельзя так, братец, нельзя…

Что ты нашёл в ней? Странной, нездешней?

Кактусы – от удивления – сбрасывают иголки.

Телята валяются в дорожной пыли, избавляясь от вшей.

За Рыжей горой насмешливо воют голодные волки.

Что ты нашёл в ней? Луна подмигивает криво…

Почему ты молчишь, ковбой?

Лишь свою Любовь, амиго.

Лишь – свою – Любовь…

Глава четвёртая Разбор странностей и нестыковок

Попрощавшись с Морисом Мюллером, Роберт и Инни – на двух такси – отправились домой: на одной машине они доехали до ближайшего супермаркета, где, ни в чём себе не отказывая, затоварились всякими и разными продуктами-напитками, а на второй – непосредственно к «Меблированным комнатам Жоржиньо».

Расплатившись с таксистом, они подхватили объёмные полиэтиленовые пакеты с покупками, поднялись на второй этаж и, отомкнув массивным бронзовым ключом дверной замок, вошли в свои (то есть, в съёмные), апартаменты.

– Гав-в-в! – встретил их рассерженный и слегка обиженный Рой, мол: – «Что ещё за дела? Вы, хозяева, совсем с ума сошли? И совесть где-то по дороге потеряли? На часы-то смотрите? Хотя бы изредка? Двадцать один ноль пять, а я так и не выгулян. И, более того, был вынужден – целый день напролёт – питаться сугубо сухим кормом. Неслыханное дело. Бардак и бедлам. Чёрт знает что…». – Гав-в!

– Бедненький ты мой! – виновато засуетилась Инэс. – Оголодал-то как. Даже хвост толком не виляет. Потерпи немного, родной, сейчас я тебя накормлю. А после этого и на прогулку сходим…. Робби, размести, пожалуйста, продукты в холодильнике, ты же знаешь – на какую полку что складывать. Только хлеб-булку и конфеты-пирожные от холода избавь, сложи их вон в то отделение буфета…. Рой, иди сюда. Вот, кушай. Извини, но почек и печени не было. Мол, их можно купить только где-то на окраине города, в специальном магазине для бедных. А это – так называемая «мраморная» говядина. Причём, почти в три раза дешевле, чем в нашем Сиднее…

Через некоторое время, прикрепив кожаный поводок к ошейнику на шее Роя, она объявила:

– Милый, мы с пёсиком идём на прогулку. Будем ждать тебя возле «утреннего» ресторанчика. Догоняй!

– Ага. Только заскочу в туалет, а потом зайду – на чуть-чуть – в Интернет. Ознакомлюсь, что называется, со свежими мировыми новостями…

Роберт покинул апартаменты примерно через пятнадцать-семнадцать минут.

Вышел в коридор, запер дверь, отправил ключ в карман брюк и насторожился: снизу долетал непонятный шум, свидетельствовавший о беспокойной и нервной суете, а ещё где-то на улице навязчиво взвизгивала автомобильная сирена.

«Может, пожар?», – пробежала в голове тревожная мысль.

Он торопливо спустился по лестнице.

В холе гостиницы было многолюдно, мужчины и женщины бестолково сновали туда-сюда.

«Вон и наши», – облегчённо вздохнув, сообщил заботливый внутренний голос. – «Инни о чём-то заинтересованно шепчется с представительной дамой бальзаковского возраста, облачённой в шикарное тёмно-красное платье с потрясающим декольте. Рой беззаботно прохлаждается рядом. А на керамических плитках пола – возле гостиничной стойки – лежит какой-то человек, над которым обеспокоенно склонились двое мужчин…».

Автомобильная сирена, наконец-таки, угомонилась, и примерно через полминуты в холл – со стороны улицы – вошли трое в светло-зелёных комбинезонах, с компактными чемоданчиками в руках.

Плотный и широкоплечий «светло-зелёный» мужчина, шедший первым, тут же принялся – зычным и властным голосом – раздавать какие-то команды на испанском языке.

«Просит освободить докторам дорогу», – предположил сообразительный внутренний голос. – «И, вообще, советует всем разойтись по номерам и не мешаться под ногами у специалистов, выполняющих важную и ответственную работу…».

Инни обернулась и, заметив мужа, призывно махнула рукой, мол: – «Действительно, не стоит мешать занятым людям. Тут и без нас прекрасно обойдутся. Выдвигаемся на прогулку…».

Они вышли на улицу и зашагали по тротуару.

Через минуту Инэс, оглядевшись по сторонам и убедившись, что чужих ушей поблизости нет, призналась:

– Это из-за меня бедному сеньору Мануэле Жоржиньо стало плохо.

– Гав, – стыдливо дёрнув коротким хвостом, подтвердил Рой.

– Как это – из-за тебя? – непонимающе нахмурился Роберт. – Шутить изволим, прекрасная барышня?

– Какие, уж, тут шутки? Всё, к моему большому сожалению, всерьёз…. Понимаешь, ты задерживался, вот, я и решила – слегка пообщаться с доном Мануэлем. Сперва про погоду поговорили. Про политику. Про чемпионат Аргентины по футболу. То, да сё. А потом я возьми, да и спроси, мол: – «Как часто, уважаемый сеньор, вы наведываетесь в уругвайский Монтевидео?». С чего – спросила? Не знаю, честное слово. Мысли всякие терзали, например: – «Почему, интересно, первое убийство «мемуаристов» произошло именно в столице Уругвая? С каких таких коврижек недопечённых?». Ну, и брякнула.… А пожилой сеньор, вдруг, разволновался, засуетился и, трусливо виляя взглядом, забормотал, мол: – «Наезжаю иногда. Так, ради смены обстановки. Не более того…. Когда был там в последний раз? И не помню уже. Склероз, извините, милая девочка…». Здесь бы «милой девочке» и притормозить. Так нет же. Чёрт, видимо, дёрнул. Взяла да и поинтересовалась – относительно моей «девичьей» однофамилицы, которую откровенно побаиваются и криминальные аргентинские инспекторы, и известные столичные журналисты. Тут-то дедушке поплохело уже по-настоящему: схватился ладошкой за левую сторону груди и, ужасно побледнев, в обморок грохнулся. Хорошо ещё, что я умудрилась подхватить его под мышки и бережно опустить на пол. Повезло…. Покричала, конечно, немного. Народ сбежался. «Скорую» оперативно вызвали…. Нехорошо получилось, спора нет. Будем надеяться, что пожилой сеньор обязательно поправится…

– Будем, не вопрос, – согласился Роберт, а после этого решил: – Всё, звоним Танго. Она же у нас – знатная и заслуженная шпионка. Вот, пусть и объяснит – что это за «сеньора Сервантес» такая…. Кстати, а почему на городских улицах нынче так безлюдно?

– Это, как раз, просто. Жители Буэнос-Айрес отдыхают. В том плане, что активно отдыхают, разбредясь по кафешкам, ресторанам, клубам, кинотеатрам и варьете. Национальная традиция такая…. Милый, доставай уже мобильник и звони Танго. Мне невтерпёж разобраться с этим странным и запутанным делом.

– Сейчас позвоню. Вот, кстати, очередная удобная тёмно-синяя скамейка. Присаживайся, любимая. Сейчас-сейчас…. Уже короткие гудки призывно пикают…. Танго? Привет! То есть, добрый вечер.

– Вечер? – откликнулся в трубке на удивление бодрый женский голосок. – Извини, Ремарк, но у нас – утро. Разница в часовых поясах, ничего не попишешь. Я, как раз, на работу собираюсь…. Ну, какие у вас с Инэской новости? Выкладывай.

И он выложил – кратко, сжато и сугубо по делу.

– Ничего себе, – огорчилась соратница. – Прими, Ремарк, мои искренние соболезнования.

– Принято. Что скажешь по сути?

– Не готова ответить – вот, так сразу. Подумать надо. Полученную информацию тщательно проанализировать и переварить. С коллегами посовещаться…. Что же касается Инэскиной однофамилицы. Здесь нет особых секретов. Докладываю. Мария Сервантес, служебное прозвище – «Мара». На настоящий момент возглавляет аргентинский «Эскадрон смерти». Нормальная такая девица, правильная, волевая и бесшабашная. Мы с ней в английском Лондоне – краешком – пересекались [11] . Так получилось, что по одному делу работали. Правда, с совершенно разными конечными целями и задачами…. Сделаем, пожалуй, так. Мой супруг долгое время служил – в одном секретном подразделении – вместе с мужем Марии. Позвоню Хантеру, пусть свяжется с Алексом и, по старой дружбе-памяти, поговорит с ним. Так что, «Эскадрон» скоро выйдет на вас, голубки. Выйдет и обязательно поможет, чем сможет. Как солдат – солдату…. О, автомобильный клаксон надоедливо гудит за окном. Это, надо понимать, меня вызывают. Всё, побежала. До связи, Ремарк. Инэске приветики передавай. Роджер…

Роберт пересказал жене содержание состоявшегося телефонного разговора.

– Как же тесен наш Мир, – удивлённо покачала черноволосой головой Инни. – Сплошные пересечения и совпадения…. Теперь-то понятно, почему фамилия «Сервантес» вызывает у местных обывателей такую неоднозначную реакцию…. Милый, а ты меня любишь?

– Люблю.

– А как – любишь?

– Как славный аргентинский народ – Эвиту Перон, свою Небесную Принцессу…

Они неторопливо тронулись дальше, время от времени переходя с одной тенистой улочки на другую.

– Кстати, я, кажется, знаю, почему здешние Власти ничего не могут сказать о дате похорон твоего деда, – поделилась соображениями Инэс. – Понимаешь, в некоторых странах Южной Америки «похоронные» законы – достаточно строгие. То есть, хоронить – в обычном порядке – можно только человека, личность которого установлена однозначно. А с доном Гансом всё обстоит достаточно непросто. С его мёртвым телом, я имею в виду…. Отпечатки пальцев, увы, не снять. Зубные протезы, возможно, сильно повреждены пистолетными пулями. Остаётся лишь генетическая экспертиза. И ты, милый, являешься идеальным кандидатом – для сравнения цепочек ДНК. То есть, твои волосы, ногти и слюна…. Почему к тебе до сих пор не обратились по данному вопросу? Это же, любимый, Аргентина. Бюрократия здесь – просто запредельная и всеобъемлющая. Для проведения генетической экспертизы необходимо – для начала – получить соответствующее решение суда. А это дело, без всяческих сомнений, долгое. Пока дойдёт очередь, пока должным образом оформят решение. На это может и месяц уйти, и два, и больше…

Погуляв ещё с полчасика, они вернулись в «Меблированные комнаты Жоржиньо».

В холле, за гостиничной стойкой, расположилась давешняя представительная дама в тёмно-красном платье, отчаянно «клюющая носом». Увидев Инни, она тут же встрепенулась и принялась – практически без умолка – о чём-то болтать по-испански. Завязался оживлённый разговор, полный эмоциональных восклицаний и междометий.

Роберт и Рой, чтобы не мешать барышням, поднялись на второй этаж и, предварительно отомкнув дверной замок, прошли в свой номер.

– Гав, – поведал пёс.

– Аппетит нагулял?

– Гав!

– Не откажешься ещё от одной порции «мраморной» аргентинской говядины? Молодец, наш человек, – одобрил Роберт. – Сейчас предоставлю. Не вопрос…

Вскоре в комнате появилась Инэс – прикрыла дверь, задвинула щеколду и сообщила:

– Не так всё и плохо. Дона Мануэля, конечно же, забрали в больницу. Но так, ненадолго и ради пущей профилактики. Приступ, слава Богу, оказался пустяковым. Это мне его младшая дочка рассказала, ну, та дама с низкопробным декольте…. Ага, наш пёсик уже покушал. Замечательно. Значит, можно перейти и к серьёзным делам.

– Э-э-э…. К каким, например?

– Мы же, кажется, договаривались – заняться аналитическим разбором всех накопившихся странностей, нестыковок и неувязок?

– Договаривались, – подтвердил Роберт. – Просто я подумал, что для начала…

– Значит так. Раздеваемся. Принимаем совместный супружеский душ. Переодеваемся в «домашнее». А после этого приступаем, уже не отвлекаясь на всякие любовные глупости, к обсуждению и разбору…. Как тебе, Робби, такой нехитрый план?

– Принимается. Уже раздеваюсь…

Через час с небольшим, открыв две бутылки «Кильмес-Кристаль» и насыпав в глубокое блюдце традиционное «ореховое ассорти», они уселись – друг напротив друга – за кухонным столом.

– Излагай, любимая, – уважительно подмигнул Роберт. – Продемонстрируй-ка свою природную наблюдательность, житейскую рассудительность и женскую смекалку.

– Как скажешь, «маньячный» инспектор – польщено улыбнулась в ответ Инэс. – Начнём, пожалуй, с водителей такси…

– Даже так?

– Ага. Мы – за время пребывания в Буэнос-Айресе – услугами такси пользовались целых три раза. Первый, когда ехали из аэропорта. Второй и третий – сегодня, когда возвращались из «Милонги». Водители все три раза были разные. Вроде бы. Хотя, одного и того же возраста, усатые и прекрасно-говорящие на английском языке. Поменять узенькие рыжие усишки на пышные чёрные – не проблема. Да и с париками та же история…. А машины? Первый и третий раз это был один и тот же автомобиль. Да, с разными номерами. Но с одной и той же приметной вмятиной на правой задней дверке.

– Молодец, глазастая.

– А то…. Получается, Робби, что нас старательно «ведут»? То есть, тщательно «пасут»?

– Сейчас проверим, – пообещал Роберт.

Он поднялся на ноги, прошёл в комнату, достал из дорожного баула маленькую чёрную коробочку, презентованную когда-то Питером Модильяни, Прокурором австралийского штата Новый Южный Уэльс, и вернулся на кухню.

– Дай мне, дай мне, дай мне, – тут же дурашливо заблажила Инни, а встретившись взглядом с возмущёнными глазами мужа, послушно перешла на вкрадчивый тихий шёпот: – Дай мне, дай мне, дай мне…

– Держи, липучка черноволосая.

Инни, победно улыбнувшись, взяла приборчик в правую ладонь, подняла руку вверх и указательным пальцем уверенно перевела единственный тумблер, выступавший из корпуса коробочки, в рабочее положение.

Через несколько секунд в правом верхнем углу прибора загорелась крохотная розовая лампочка.

Роберт расстроено покачал головой, после чего махнул рукой в сторону комнаты.

– Не учи учёную, – откликнулась супруга. – Сама знаю, чай, не маленькая…

Они прошли в комнату, и цвет приборной лампочки ожидаемо поменялся с розового на красный.

– Гав, – заверил из кресла-качалки Рой, мол: – «На этот раз я не при чём. Ну, нет у меня за кожаным ошейником хитрого шпионского «жучка». Честное собачье слово…». – Гав!

– Охотно верю, – успокоил пса Роберт и, перейдя на заговорщицкий шёпот, принялся давать советы: – Пройдись-ка туда-сюда. Руку, пожалуйста, не опускай и держи ровно. Теперь – вдоль стен, по периметру…. Внимательно смотрим на лампочку. Нужный цвет – кроваво-рубиновый. Ничего, сейчас мы его быстро вычислим. Не вопрос…

Через три минуты «жучок» был успешно обнаружен: на внутренней стороне левой створки трюмо была – с помощью прозрачного скотча – закреплена маленькая чёрная «скрепка».

– Везде всё одно и то же, – старательно разломав «скрепку» на составные части, подытожил Роберт. – Ничего нового придумать не могут, деятели скучные и однообразные. Ну, никакой тебе фантазии…

– Прекращай ворчать, – хихикнула Инэс.

– Что здесь смешного?

– Просто представила себе физиономии тех, ну, которые нас подслушивали…. Интересно, а что они сейчас подумали?

– Гораздо интереснее – кто они. Неужели, знаменитый «Эскадрон смерти»?

– Навряд ли.

– Почему ты так думаешь?

– «Эскадрон», как я понимаю, занимается делами насквозь серьёзными: похищениями, диверсиями, убийствами, прочими силовыми операциями. «Жучки»? Мелковато для таких монстров – в длиннополых плащах и с острыми кинжалами в рукавах…. Это, скорее всего, какие-то их «параллельщики» подсуетились. Например, прокурорская братия. Или же ушлые ребята из аргентинского «Управления финансовой разведки».

– Возможно, ты и права…

Они вернулись на кухню, расселись по прежним местам, и Инэс продолжила:

– Вторая странность (или же нестыковка), это – хозяин наших «меблированных комнат». Во-первых, его поведение при нашем вчерашнем заселении. Мой австралийский паспорт лежал сверху. Сеньор Жоржиньо небрежно раскрыл его и принялся что-то записывать в регистрационной книге. А в какой-то момент произошла лёгкая заминка – лишь на пару секунд, но, всё же. Подозреваю, что он «споткнулся» взглядом на слове – «Ремарк». Аналогичная ситуация образовалась и при заполнении в книге твоих паспортных данных. В этом случае, считаю, что его смутило слово – «Моргенштерн».

– Согласен, – кивнул головой Роберт. – Непрост этот дедушка с моржовыми усами. Когда мы только приехали, дон Мануэле выглядел очень бодрым и жизнерадостным. А потом, уже после завершения процедуры регистрации, он, выдав нам ключ от апартаментов, пошёл к чёрной обшарпанной двери. Причём, сгорбив плечи, и громко шаркая подошвами своих сандалий о керамические плитки пола. Словно бы последние силы – внезапно – его покинули…. Тогда-то я на это обстоятельство никакого внимания не обратил. Но сейчас, после твоих слов, вспомнил и переосмыслил…

– Во-вторых, сегодняшний обморок дона Мануэля. Чего, собственно, он так испугался? Моего интереса к его поездкам в уругвайский Монтевидео? Упоминания о некой «могущественной сеньоре Сервантес»? Или же того и другого, но вместе взятого? Короче говоря, необходимо тщательно изучить Прошлое уважаемого сеньора Жоржиньо. Меня, в частности, очень интересуют причины его неадекватной реакции на слова – «Ремарк» и «Моргенштерн».

– И каким образом, любимая, ты планируешь «добраться» до его Прошлого?

– Доберусь, не сомневайся, – браво подмигнув, пообещала Инни. – Ноутбук у нас, слава Богу, с собой. А Танго научила меня «ползать» по закрытым и полузакрытым информационным базам. Да и соответствующими «карточками доступа» любезно снабдила. «Пробью» подозрительного старикашку – на раз…. Следующие фигурантки, заслуживающие нашего с тобой самого пристального внимания. Помнишь – утреннюю старушку из безымянного ресторанчика? А вторую бабушку, проживающую по адресу: – «Пласа Италия, дом 8, квартира 5»? То бишь, не в меру разговорчивую сеньору Элизабет Алварес Ортега-и-Пабло? Головой киваешь? Молодец…. А не кажется ли тебе, знаменитый и опытный «маньячный» инспектор, что эти две женщины – похожи друг на друга? Ну, как родные сёстры?

– Есть такое дело. Действительно, похожи. И это, надо признать, странно…

– Ещё бы не странно. В Буэнос-Айресе – на сегодняшний день – проживает, считая гастарбайтеров из Боливии, Парагвая и Перу, порядка трёх с небольшим миллионов человек. И нам в такой куче народа встретились – в один и тот же день, но в разных районах города – две пожилые сестры? Обычное совпадение? Ой, ли. Что-то мне не верится…. Надо бы ещё разочек состыковаться с бабульками. Ну, и плотно пообщаться, естественно.

– Завтра встретимся и пообщаемся, – решил Роберт. – По крайней мере, с одной из них…. Продолжай, родное сердечко.

– Продолжаю, господин старший по расследованию…. Следующий на очереди – криминальный инспектор Педро Карраско.

– А он-то чем тебе не угодил?

– Причём здесь – угодил, не угодил? – рассердилась Инэс. – Ты же сам велел – фиксировать все-все подозрительные детали и нестыковки? Даже мельчайшие? Вот, я и фиксирую.

– Извини, был неправ.

– Извиняю, так и быть…. Итак, сеньор Карраско усиленно притворяется записным и патентованным мачо. Но только это у него плохо получается. Любовь к «мыльным» сериалам. Лёгкая манерность в движениях и жестах. И, вообще, в его облике, если внимательно присмотреться, ощущается нечто «женское»…. Понимаешь меня?

– Не очень, – признался Роберт. – Ты, что же, хочешь сказать, что Педро Карраско – гей?

– Я такого не говорила. Не надо, пожалуйста, передёргивать. Повторяю ещё раз, причём, дословно: в его облике ощущается нечто «женское». Уточняю, в его внутреннем облике. Или же, выражаясь высоким стилем, в глубинной сути…. А ещё у инспектора Карраско в организме наличествует приличная доля индейской крови. Я сама – на четверть индианка. Поэтому и знаю, о чём говорю.

– Очередная кропотливо-собранная деталька? Из нетленной серии: – «Вдруг, да и пригодится?».

– Она самая. Правильно всё понимаешь…. А теперь плавно переходим к главному – на сегодняшний день – фигуранту.

– К Морису Мюллеру?

– Это точно, – многозначительно усмехнулась Инни. – Очень занятный, неоднозначный и одиозный персонаж. Клейма негде ставить.

– Это в том плане, что врун?

– Да ещё какой. Природный, упёртый и хронический…. Вот, ты сам посуди. Мол: – «Это я в славном Парагвае, будучи в гостях у многочисленных родственников, загорел до такого приметного медно-красного цвета. А от божественной парагвайской кухни я, вообще, без ума…». Ну-ну, нашёл дурочку доверчивую. Как бы ни так…. Во-первых, если я индианка только на четверть, то наш столичный корреспондент является полноценным метисом. Это и не загар, вовсе, а природный цвет его кожи. Знающий и опытный взгляд такие вещи сразу различает-определяет. Судя по имени-фамилии, отец Мориса является (являлся?), немцем, а матушка – чистокровной представительницей коренных жителей Южной Америки…. Во-вторых, я видела, с каким отвращением (старательно-скрываемым, конечно), сеньор Мюллер, отчаянно борясь с рвотными позывами, глотал эту гадкую канью. Да и слегка подгоревшая парильяда – явственно – была ему не по нутру. Нет у него никаких родственников в Парагвае. Сплошная низкопробная клоунада, так его и растак…. Зачем же он врал? Видимо, следы запутывал. То есть, не хотел, чтобы мы догадались о его настоящем месте рождения. Может, стыдился чего-то. Или же просто так врал, по укоренившейся привычке и из любви к этому искусству. Не знаю.

– Но, ведь, это – лишь – мелкое враньё? – засомневался Роберт. – Так сказать, на личном и бытовом уровне? Может, не так всё и страшно?

– Не скажи, милый, – сердито засопела Инэс. – Человек, способный так нагло врать по мелочам, и в серьёзных делах обязательно обманет, причём, особо и не задумываясь. Жизненная и оперативная диалектика, как любит выражаться наша мудрая Танго…. А ещё и эта сестра-близнец, которая, якобы, пишет газетные статьи о разных науках, и даже может пролить свет на недавние убийства археологов. Только она, как назло, отсутствует, колеся по аргентинской провинции. Очередная мутная запутка, так его и растак…. Кстати, я, кажется, знаю, для чего хитрый господин Морис Мюллер согласился на встречу с нами. То есть, какую личную корыстную цель – при этом – он, козёл краснокожий, преследовал.

– И какую же?

– А просто хотел чётко уяснить для себя: уедешь ли ты из страны, или же, наоборот, останешься – для проведения частного расследования.

– В этом, любимая, нет ничего странного. Модный и амбициозный столичный репортёр проводит своё собственное – «корреспондентское расследование» (весьма востребованное направление-течение в литературной среде, надо заметить), поэтому и решил прояснить ситуацию – относительно возможной конкуренции. Ну, и попробовал договориться – в первом приближении – о совместном взаимовыгодном сотрудничестве. Ничего необычного. Всё весьма стройно, грамотно и логично.

– В литературной среде, понимаешь…. Кстати, этот знаменитый писатель, Дитер Кастильо. Имя – немецкое. Фамилия – испанская. Чёрт знает что…

– Ну, знаешь ли, моя хрустальная донна, это уже попахивает откровенным перебором, – недовольно поморщился Роберт. – Ты, похоже, решила подозревать сразу всех и вся…. Может, все эти люди (включая здешних усатых таксистов), встретившиеся нам в Буэнос-Айресе, являются членами некоего преступного сообщества? Могущественного клана международной мафии? Тоталитарной секты?

– Я этого не говорила, – слегка засмущалась Инни. – Просто мысленно предположила, что убийства трёх пожилых ветеранов аргентинской спецслужбы «АнтиФа» – дело рук одного человека. То есть, маньяка. Ну, и принялась этого маньяка старательно и энергично вычислять.

– Основываясь на какую методику, если не секрет?

– В первую очередь, на здравый смысл.

– А, пардон, во вторую?

– Во вторую, на мудрые советы господина Питера Модильяни, Прокурора штата Новый Южный Уэльс. Он же, как мне помнится, излагал примерно так, мол: – «Раскрывать преступления, совершённые маньяками, не так уж и сложно. Надо только внимательно вникнуть в суть произошедшего и учесть все ключевые нюансы, ибо разгадка, как правило, всегда лежит на поверхности…».

– Упрощённый и поверхностный подход, – недоверчиво хмыкнул Роберт. – Совсем и не обязательно, что эта «поверхность» находится где-то рядом. Просто она – сугубо в логическом понимании – близка. И не более того…. А у тебя, упрямая кареглазка, что получается? Один подозреваемый (или же двое-трое, объединённые по неким характерным признакам в единую группу), – одна «поверхность»? Подозреваемых же у тебя – достаточно-много…. И как среди этих многих «поверхностей» найти-вычислить одну единственно-нужную, на которой и «обитает» искомый нами маньяк? Молчишь? То-то же…

Противно затренькал «гостиничный» телефон.

– Кто бы это мог быть? – удивился Роберт. – Я даже и местного номера не знаю.

Он поднялся из-за стола, подошёл к тумбочке, стоявшей возле входной двери и, сняв трубку с рычажков аппарата, сообщил:

– Вас слушают. Говорите.

– Слушает он, сволочь, – противно ухмыльнулся резкий механический голос. – Гадина австралийская…

– Чего надо? – невозмутимо поинтересовался Роберт. – Толком говори, приятель.

– Приятелей, морда наглая, в пампе поищи, – разозлился голос. – Среди здешних рыжих волков…. Чего мне надо? Да чтобы ты убрался из Аргентины, пока цел. И чем быстрей, тем лучше…. Смелый очень? За себя не боишься? Совсем? Тогда о своей молоденькой жёнушке подумай. Сволочь…. Смотри, тебя предупредили. По-честному…

Глава пятая Следственная рутина

Роберт, задумчиво похмыкав, вернул телефонную трубку на прежнее место.

– Даже и не пытайся, – заявила Инни.

– Что ты, милая, имеешь в виду? Что – не пытайся?

– Во-первых, врать, что, мол, это просто ошиблись номером. Или же звонили прежним постояльцам апартаментов. Даже ушастому австралийскому ёжику понятно, что это неизвестный злодей проявил себя. То бишь, любезно посоветовал убраться – как можно быстрей – из Аргентины и не совать свои длинные носы в чужие дела…. А, во-вторых, не рассчитывай – сплавить меня куда-нибудь. Мол, я, прихватив Роя, уеду в спокойное и безопасное место, а ты останешься здесь – проводить расследование. Даже и не мечтай, деятель белобрысый.

– Почему же сразу – в безопасное? – внешне-непринуждённо пожал плечами Роберт. – Тут, главное, чтобы с безусловной пользой для нашего общего дела…. И зачем же куда-то ехать? Для быстроты передвижения, как известно, существуют самолёты…

– О чём это ты?

– Конечно же, об аргентинском городе Мендоса, где проживает Грегори Благоев, последний из «мемуаристов», оставшийся в живых. Понимаешь ход моих мыслей? Необходимо встретиться с этим стариком, пока его не отправили на тот Свет. Он же, по словам Мориса Мюллера, не отказывается от общения. Просто не доверяет телефонам, что – в условиях современных шпионских реалий – весьма оправданно и благоразумно.

– Хитренький какой….