Помоги проекту - поделись книгой:
Из-за значительного несоответствия между общим уровнем развития марксистско-ленинской теории и уровнем развития подавляющего большинства населения обществу, строящему социализм, оказывается не по силам освоить сразу все достижения мировой культуры. Оно, как пишет Че, ограничивается для начала буржуазной культурой XIX–XX веков. Но даже и это требование долгое время остается лишь благим пожеланием. Возникает проблема так называемых социальных мифов. В условиях малой образованности народа и непосредственного капиталистического разделения труда религиозное, мифическое в своей основе общественное сознание не может быстро перерасти в научное, диалектико-материалистическое мировоззрение. Миф может заменить только миф. Разрушение же мифа может привести к разрушению традиций, памятников культуры и деградации общественного сознания в целом. Как поступить революционерам, чтобы избежать нового мифотворчества и разрушения традиций? Как не допустить сведения всей культурной работы к воспитанию социалистического сознания и веры в коммунизм? Как сделать так, чтобы социалистические трудящиеся не чувствовали себя свободными, а действительно были свободными?
Вопреки мнению Сартра о том, что революция не нуждается в идеологии, кубинские революционеры опирались сначала на революционный демократизм Хосе Марти, а затем на идеи марксизма-ленинизма. Тут полезно вспомнить теорию практически-жизненного символа А. Ф. Лосева – крупнейшего русского и советского философа, теорию, которая подчеркивает в диалектической триаде (живое созерцание – абстрактное мышление – практика) особое значение второго звена. Без всесторонне развитой теории, без использования накопленных культурных богатств и достижений науки не может быть и речи о прогрессивных преобразованиях и построении действительно свободного общества.
Революция действительности – это революция не только человеческого, и тем более не только революция чувств. Человек стремится преобразовать не только общественные отношения, но и весь старый мир.
Мотивы жертвенности можно без труда найти почти в каждом сочинении Че Гевары. Но если уж искать адекватные мифологические параллели такому яркому жизненному явлению, как Че Гевара, лучше вспомнить не Христа, а Прометея как символ мученика, поплатившегося за свою деятельную любовь. Непротивление злу насилием было совершенно чуждо этому прирожденному бойцу.
Сегодня важно попытаться понять его не только и не столько в плане знаменитых идей по поводу партизанской войны, и даже не только сохранившей всю свою актуальность мечты о необходимости латиноамериканского единства, сколько в плане его понимания человека и истории. И именно поэтому он принадлежит не только Латинской Америке – а всему человечеству.
Заключение
Хотя Че и считал себя марксистом-ленинцем, пример его жизни ломает рамки доктрин и идеологических схем прошлого. В истории существовало достаточно много идей и проектов куда более оригинальных, чем его, однако они исчезли и никто о них не вспоминает. Но примеров, подобных его примеру, в человеческой истории всегда было мало.
Сила его заключалась не в методологии (которая оказалась несостоятельной по причине своей ошибочности) и не в его идеях, а исключительно в личном примере. При всем его идеализме и романтизме он прекрасно понимал, на что шел. Ни одна теория сама по себе абсолютно ничего не меняет: невозможно что-то понять, если не пройти свой собственный путь.
Что осталось после него, кроме нескольких работ по тактике партизанской войны и политических статей? Остался именно этот живой пример – поиска и стремления к абсолюту, преданности идее до последнего вздоха. Живя в нашей коллективной памяти, Че сделал лучше и нас.
Че пытался изменить мир – и не смог. Но своей жизнью и смертью он доказал, что и мир не смог изменить его.
Фрагменты работ
«Социализм и человек на Кубе»
Тем, кто не жил революцией, трудно понять это тесное диалектическое единство, существующее между личностью и массой, когда они взаимопереплетаются и когда, в свою очередь, массы как сообщество индивидуумов сливаются с руководителями.
<…> Непосредственное воспитание приобретает еще большую важность. Разъяснение убедительно, когда оно истинно и нет надобности в уловках. Эта работа осуществляется воспитательным аппаратом государства в русле развития общей культуры, идеологии, повышения уровня технических знаний такими органами, как министерство просвещения и агитационный аппарат партии. Процесс воспитания охватывает массы, и новое, привнесенное поведение приобретает тенденцию превратиться в навык; масса берет его на вооружение и оказывает давление на тех, кто еще не перековался. Таков косвенный метод воспитания масс. Он имеет мощное влияние наравне с другими.
<…> На нынешнем этапе строительства социализма рождается новый человек. Его образ еще полностью не завершен; вероятно, этого никогда не добиться, так как формирование личности происходит параллельно с развитием новой экономической формации. Мы не принимаем в расчет тех, кто по причине недостатка воспитания выбирает путь индивидуализма, удовлетворения личных амбиций. Такие люди есть и в новом движении. Они отрываются от масс, с которыми им по пути. Важно другое, что с каждым днем все больше осознается необходимость слияния личности с обществом, растет понимание того, что движущая сила – человек.
<…> Несмотря на значение, придаваемое моральным стимулам, сам факт, что существует разделение общества на две основные группы (исключая, естественно, меньшинство, которое по тем или иным причинам не участвует в строительстве социализма), указывает на относительную неразвитость общественного сознания. Авангард идеологически более подготовлен по сравнению с массой, представление о новых ценностях которой еще недостаточно полно. Если внутри авангарда происходят качественные сдвиги, позволяющие ему самоотверженно идти впереди, то у массы кругозор ограничен и ей нужны стимулы. Она должна подвергаться определенному давлению; это диктатура пролетариата, которая применяется в отношении не только разгромленного класса, но и в индивидуальном порядке в отношении представителей победившего класса. Для достижения полного успеха в этом деле необходимы специальные механизмы и революционные институты. В сознании масс, устремленных в будущее, концепция институционализации представляется гармоничным комплексом хорошо функционирующих каналов, звеньев и органов, которые помогают нашему продвижению, способствуют естественному отбору тех, кому надлежит идти в авангарде и распределять награды или наказания тем, кто помогает строить новое общество или противодействует этому.
<…> Основной наш тормоз – это боязнь того, что обстоятельства формального характера могут отдалить нас от масс и личности, что мы потеряем из виду последнюю. А ведь самое важное революционное намерение заключается в том, чтобы покончить с отчуждением человека.
<…> Ясно, что труд, даже если он добровольный, пока не свободен от элементов насилия; человек еще не преобразовал любое принуждение в условное отражение природы общества и еще трудится во многих случаях, испытывая давление среды (Фидель называет это моральным принуждением). Ему еще предстоит достичь полного вдохновения от собственного труда, освободиться от прямого давления общественной среды. Связь с ней начинает строиться на новых принципах, которые восторжествуют при коммунизме. Перемены как в сознании, так и в экономике не совершаются автоматически. Они происходят медленно и неритмично: периоды ускорения сменяются застоем и даже упадком.
<…> В области идей, которые направляют непроизводительную деятельность, легче заметить разделение между материальной и духовной потребностями. На протяжении длительного времени человек пытается избавиться от отчуждения посредством культуры и искусства. Он ежедневно «умирает» на восемь и более часов, когда выступает в роли товара, и воскресает в духовном творчестве. Но это последнее средство несет в себе возбудителя аналогичного заболевания: он одинокое существо, которое ищет слияния с природой. Он защищает свою индивидуальность, подавленную общественной средой, и реагирует на эстетические идеи как единственное в своем роде существо, желающее остаться непорочным.
<…> Социализм молод, у него есть ошибки. Революционерам нередко недостает знаний и способностей, чтобы взяться за развитие нового человека методами, отличными от общепринятых, а эти методы всецело зависят от общества, которое их создает. (Это еще один пример взаимоотношений между формой и содержанием.) На первый план выступают проблемы производства материальных благ, что приводит к дезориентации широких слоев населения. У нас нет крупных деятелей культуры, которые имели бы большой революционный авторитет, поэтому партийные работники должны взять на себя решение этой задачи и добиться достижения главной цели: воспитания народа.
<…> Вина многих наших интеллигентов и деятелей культуры коренится в изначальном грехе: они не являются подлинными революционерами. Мы можем попытаться сделать прививку вязу, чтобы он давал груши, но одновременно надо сажать и грушевые сады. Новые поколения придут свободными от первородного греха. Вероятность появления выдающихся художников будет тем больше, чем больше расширятся рамки культуры и возможности для самовыражения. Наша задача состоит в том, чтобы не дать нынешнему поколению, раздираемому противоречиями, развратиться и разложить будущее. Мы не должны плодить ни поденщиков в искусстве, послушных официальным взглядам, ни стипендиатов, живущих под крылышком бюджета, выступающих за свободу в кавычках. Придут революционеры, которые запоют песнь нового человека подлинно народным голосом. Но этот процесс требует времени.
Поэзия [9]
Волшебным выпад был моей мулеты,
Но цель скользнула мимо – и умчалась,
В касательную обратив меня.
И я стою, сконфуженный тореро.
Не оглянуться, чтоб тебя не видеть,
И молча ждать, когда холодным жестом
Меня к себе удача позовет…
И посеянное на крови
моей смерти неблизкой,
Переменчивые корни свои
запустившее под камень времен,
Одиночество!
ты печальный цветок на живых оградах,
Одиночество
затянувшейся остановки моей на Земле.
Пешком по тропе нисходящей,
Усталый от пути вне истории,
Затерянный в древе дорог, —
Уйду так далеко, что и память умрет,
Разбитая в щебень дорожный,
Уйду тем же странником,
С улыбкой на лице
и с болью в сердце.
От молодой нации травянистых корней
(Корней, отвергающих ярость Америки)
Плыву я к вам, мои северные братья,
Усталый от криков отчаяния и веры…
Путь долог был, братья, тяжек был груз
Мое тайное «Я» потерпело крушенье.
И все же, не веря в спасительный слух,
Плыву я к вам, братья, против прибоя…
Я тот же, я брошенный в море пловец,
Но в трубных звуках нового края
Я слышу ту песнь, которую начал Маркс,
Которую продолжил Ленин и подхватили народы.
Литература
Интернет-ресурсы
http://www.africana.ru/stars/CheGevara/Tarasov.htm
history-futur.newmail.ru/VizovXXCheGevara.htm
www.che.aha.ru
www.che-guevara.ru
www.scepsis.ru/library/id_539.html
www.chehasta.narod.ru
www.russianche.narod.ru
Примечания
1
2
3
4
5
6
7
8
9
Перевод В. А. Алексеева
Поделиться книгой: