Сборник детских анекдотов XIX века

Клыки, которые наиболее ценятся, обрубаются маленькими топориками и продаются купцам, торгующим слоновой костью.

Одна слониха, принадлежащая человеку, жившему в Калькутте, главном городе Английских владений в Ост-Индии, ушла однажды от своего вожатого и скрылась и лесу. Господин вожатого был чрезвычайно рассержен, и не хотел верить, что животное ушло, но полагал, что вожатый убил его. Он прогнал его от себя, и несчастный был принужден работать при дорогах. По прошествии двенадцати лет этот человек был послан, с некоторыми другими в лес на охоту за слонами. Когда они приблизились к одному многочисленному стаду, ему показалось, что он видит в числе диких слонов ту слониху, которая столько лет перед тем ушла от него. Он решился подойти к ней, и как скоро она его увидела, то тот же час узнала. Она легла, чтоб допустить его взойти ей на спину, так как была к тому приучена, и спокойно возвратилась домой с вожатым, ведя за собой трех молодых слонов, родившихся у ней со времени ее побега. Легко представить, как был пристыжен хозяин, увидев, что вожатый сказал правду, и что он так несправедливо подозревал его в обмане.

Обученный слон есть самое тихое и самое послушное животное. Он обыкновенно бывает очень привязан к своему вожатому, легко различает его голос от прочих, и тотчас узнает по нему, если вожатый им доволен или сердит на него.

Слон может заменить шесть лошадей; он переносит на себе разные тяжести и возит телеги и всякие повозки. Но за то его должны хорошо кормить и дважды в день водить на водопой и купаться. Любопытно видеть, как он моется. Он набирает в хобот множество воды, поднимает его над спиною и выпускает на себя воду. В доказательство того, какие трудные работы исполняют слоны, один путешественник, бывший в Индии, рассказывает следующее. На реке, протекающей через город Тоа, строился большой корабль; недалеко оттуда лежало много досок, приготовленных для этой постройки. Они были так велики и тяжелы, что работники не могли носить их на себе. Но они привязывали к концу их веревку и давали ее слону, который обертывал ее вокруг своего хобота и таскал доски к тому месту, где строился корабль.

Английские солдаты, служащие в Ост-Индии, употребляют также слонов для доставления своей амуниции с одного отдаленного места на другое. Иногда они бывают принуждены оставлять амуницию свою и слонов по несколько дней в лесах на попечение Индусов. Когда эти люди отлучаются за листьями и молодыми древесными ветвями для корма слонов, они привязывают их к длинным цепям, укрепленным в землю, и часто оставляют своих детей, не умеющих еще ходить, под покровительством этих верных животных, зная, что слоны будут защищать их от всякой опасности, и что если ребенок отползет далее протяжения цепи, то слон обовьет его хоботом и приблизит опять к себе.

Слоны способны к большой привязанности друг к другу. Много лет тому назад два слона, самка и самец, привезены были в Голландию с острова Цейлона, и представлены штатгалтеру, т. е. тогдашнему Правителю Голландии. Они были помещены в обширной зале, разделенной перегородкою на две части, соединявшиеся дверью.

Когда слон самец был приведен в одно из этих отделений, то он стал ходить в нем и потрясал железные прутья решетки, чтоб увидеть, нет ли из них такого, который бы худо держался. Подошел к двери, и приметив, что она заперта болтом, он тотчас его выдернул, и толкнув дверь, вошел в отделение, где заперта была слониха. Эти два животные были разлучены в продолжении нескольких месяцев; невозможно описать как были они рады тому, что опять увиделись. Они подошли друг к другу и начали так громко реветь, что стены здания задрожали. Они ласкались хоботами, хлопали ушами и старались всеми возможными средствами показать свое удовольствие. С этого времени они всегда жили в одной комнате, и в самом деле было жестоко разлучать животных, которые так любили друг друга.

Вот замечательный пример мстительности и хитрости слонов.

В 1805 году, во время осады города Буртпора, в Ост-Индии, с наступлением жаркого времени года открылся недостаток воды. Водоемы и источники иссякли, и вся вода, потребная для нескольких тысяч человек и лошадей, доставлялась только из одних колодцев. Все старались достать себе воду как только могли и происходило много споров о том, кому черпать первому. В это время случилось, что двое вожатых пришли к колодцу вместе со своими слонами. Один из этих последних был велик и силен, другой мал и слаб. Хозяин меньшего слона имел небольшое ведро, которое животное несло в хоботе. Увидев это, большой слон, у которого не было ведра, вдруг вырвал его у малого слона, и тот не мог ему противиться, потому что был слабее его.

Этот случай произвел ссору между вожатыми, да и сами слоны стали злобствовать друг против друга. Через несколько дней слабейший из них, улучив время, когда его товарищ стоял у самого колодца, бросился на него и так сильно толкнул, что сшиб в колодезь. Таким образом он отомстил ему за обиду.

Лев

Лев красив и величествен. Огромная голова и мохнатая грива, сила членов и быстрый взгляд его представляют грозную и величественную картину. Поэтому его называют царем животных. Он водится только в самых жарких странах Азии и Африки. Прежде львов было гораздо более, но теперь число их значительно уменьшилось, и этому должны радоваться, потому что лев принадлежит к роду самых свирепых и хищных зверей. Он не ест растений, но питается мясом и потому причисляется к плотоядным животным. Сила его удивительна; одним ударом лапы он может переломить спину лошади, а хвостом сшибить с ног человека. Лев редко нападает открыто, но если бывает раздражен голодом или какою– нибудь страстью, то бросается на рогатый скот, овец, лошадей и других животных, и даже на человека; и бедные Африканцы не всегда спасаются от преследований разъяренного льва.

Английский путешественник Борчель рассказывает таким образом о встрече его с двумя львами. «День был прекрасный и на небе не было ни одного облака. Около двух миль шли мы по берегу реки, покрытому высоким тростником. Собаки, бывшие с нами, весело бегали и прыгали вокруг нас, осматривая каждый куст, который нам попадался. Вдруг они как будто что-то увидели и громко залаяли. Мы стали осторожно пробираться к тому месту, подозревая, что там скрывается хищный зверь, и точно, вскоре увидели льва и львицу. Львица показалась только на одну минуту; она тотчас побежала вверх по течению реки и скрылась в тростнике. Но лев огромной величины смело выступил и остановившись, смотрел на нас. Опасность была очевидна. Большая часть из нас были пешие и без оружия, а лев стоял в нескольких шагах и собирался по– видимому на нас броситься. Я вынул свои пистолеты и, взведя курки, держал их перед собой. Те из моих товарищей, которые имели ружья или пистолеты, сделали то же. Тогда наши верные собаки кинулись между нами и львом и удержали его своим лаем. Они обступили его со всех сторон, ни мало не робея. Не смотря на то, лев чувствуя собственную силу, оставался совершенно спокойным, обратив голову к нам. Собаки, видя, что глаза его устремлены на нас, близко подошли к нему, но дорого заплатили за свою смелость, потому что лев, не переменяя своего величественного положения, одним ударом лапы поверг двух из них мертвыми на землю».

«Тогда мы выстрелили по нашему неприятелю; одна пуля ранила его, кровь полилась, но он не упал. Мы полагали, что боль побудит его кинуться на нас с большею яростью. Все ружья были вновь заряжены, но к счастью мы ошиблись и вместо того, чтоб напасть на нас, он спокойно удалился. Я однако сожалел, что он ушел от нас живым».

Около двухсот лет тому назад, один Англичанин, по имени Георгий Давис, находясь во Флоренции, пришел смотреть зверей, содержавшихся в садах Великого Герцога Тосканского. В одной клетке, стоявшей в конце сада, находился огромный лев. Показывая его, вожатый говорил, что не было возможности укротить его, хотя он уж находился там три года и хотя с ним всегда хорошо обходились.

Давис подошел к клетке, чтобы лучше рассмотреть этого неукротимого зверя. Но едва он приблизился, как лев бросился к дверям клетки и стал показывать знаки радости, махая хвостом, потряхивая головой и лижа руку его, которую он просунул сквозь решетку. Испуганный смотритель упрашивал Дависа не подвергать свою жизнь опасности, но напрасно, он непременно хотел быть впущенным в львиную клетку. Смотритель должен был согласиться, и дрожа от страха, стал близ клетки, в ожидании, что неосторожный будет растерзан в ту же минуту, но этого не случилось. Лев начал ласкаться к Давису, положил лапы на его плечи, и показывал такую радость, как собака, которая видит своего хозяина после долгой разлуки. Поиграв некоторое время со львом, Давис вышел из зверинца, оставив смотрителя в величайшем недоумении о случившемся.

Должно думать, что он рассказывал этот удивительный случай всем своим знакомым, потому что скоро это дошло до сведения Великого Герцога, который потребовал к себе Дависа, чтоб он объяснил ему, каким чудом этот дикий лев, который не подпускал к себе даже своего смотрителя, дозволил чужому войти в его клетку и играть с собою.

Давис отвечал, что ему будет очень приятно объяснить это удивительное происшествие Великому Герцогу и, явившись к нему, рассказал следующее: «Лев, который находится в садах ваших, был подарен мне, когда он был еще львенком, капитаном одного корабля, который привез его из Варварии. Я воспитывал его точно так, как обыкновенно воспитывают собак. Он везде ходил за мной и чрезвычайно был ко мне привязан. Когда он сделался слишком велик, чтоб оставаться у меня в доме, я поставил для него во дворе клетку и с тех пор он всегда содержался на цепи, исключая, когда его выводили показывать кому– нибудь из моих приятелей. Когда ему минуло пять лет, он сделался очень свиреп, даже в своих играх, и однажды так сильно схватил одного человека за руку, что я стал опасаться, как бы он не сделал какого-нибудь несчастья; поэтому хоть мне и было жаль, но я решился застрелить его.

Будучи однажды в одном обществе, мне случилось упомянуть об этом намерении, и один из бывших тут гостей стал просить меня не убивать льва, а подарить ему, и я согласился. Но я желал бы знать, каким образом мой старый любимец попал в сады Вашего Высочества».

Великий Герцог поблагодарил Дависа за удовлетворение его любопытства и сказал ему, что лев был подарен ему тем же самым человеком, который спас жизнь этому животному.

Другой лев принадлежавший герцогине Гамильтон, также показал удивительную память и силу привязанности. Однажды, после обеда, за которым Герцогиня угощала многочисленное общество, она пригласила гостей своих выйти посмотреть, как будут кормить ее прекрасного льва. Общество забавлялось, кидая в льва палками, чтоб разъярить его. В это время вошел слуга и спросил у герцогини позволения одному сержанту, который вел рекрут, тоже посмотреть льва. Герцогиня, которая была очень добра и ласкова, тотчас приказала допустить их, и они вошли в то самое время, как лев ел свой корм. Сержант приблизился к клетке говоря: «Неро! Неро! Разве ты меня не узнаешь?». Лев тотчас поднял голову, оставил пищу, и помахивая хвостом, подошел к краю клетки. Сержант просунул руку между решеткою и трепал его по голове. Между тем, он рассказывал присутствующим, что этот самый лев был поручен его надзору во время переезда его из Гибралтара в Англию, и прибавил, что он чрезвычайно рад и удивлен, видя, что лев помнит его, после трехлетней разлуки. Лев также был очень рад, что увидел своего прежнего смотрителя. Он ходил взад и вперед близ того места, где стоял сержант, и беспрестанно лизал его руки. Сержант хотел было войти в клетку, но присутствующие того не допустили.

Когда лев разъярен, то он ужасно ревет, и этот рев называется рыканьем. Львиное рыканье так громко, что его можно принять за отдаленный гром. Все прочие лесные животные страшатся его и убегают.

Во время первого Крестового похода, один храбрый рыцарь, по имени Годфрид-де-Латур, находясь в Сирии, ехал однажды верхом по лесу. Вдруг он услышал жалобный крик, похожий на голос человека. Он поспешил в ту сторону, и представьте его удивление, когда вместо человека, увидел льва, вокруг которого обвилась большая змея. Рыцарь одним ударом меча убил змею и освободил льва. С этого времени благодарный зверь никогда не покидал своего избавителя и следовал за ним всюду, как собака.

По окончанию войны, Латур должен был возвратится в Европу. Он желал взять с собою своего верного льва, но капитан корабля не хотел на то согласиться, и он был принужден покинуть его на берегу. Когда лев приметил, что он оставлен своим господином, то начал ужасно рычать, и видя, что корабль удаляется, бросился в воду, и поплыл за ним; но вскоре выбился из сил и утонул.

Весьма опасно подходить близко к клеткам, в которых содержаться львы, и даже смотрители их не всегда приближаются к ним, потому что львы легко приходят в ярость, и тогда трудно бывает укротить их.

В Кассельском зверинце, в Германии, был лев, который очень любил женщину, за ним смотревшую. Эта женщина, для забавы зрителей часто клала голову в пасть этого дикого зверя. Однажды, когда она это сделала, лев вдруг стиснул зубы и раздавил несчастной голову. Вероятно лев не имел намерения причинить ей вреда; но, может быть, ее волосы произвели щекотание в его горле и заставили его чихнуть или кашлянуть, потому что когда лев увидел, что он убил любезную свою смотрительницу, то лег близ ее тела, не позволяя никому до нее дотронуться, не принимал пищи, и наконец умер с печали. Я перескажу вам одно занимательное описание львиной охоты, сделанное г. Прингелем, который, тому около десяти лет, поселился на Мысе Доброй Надежды. «Однажды ночью лев, который прежде утащил у меня несколько овец, съел мою верховую лошадь, стоявшую в конюшне неподалеку от моего дома. Зная, что лев всегда скрывается близко от того места, где он заел свою жертву, я решился убить его на другой день, если это только будет возможно.

Для того я пригласил всех моих соседей, и через час мы собрались большим обществом, все верхом и вооруженные. Желая во-первых узнать, где находился лев, мы послали Готентотов, которые пошли по следам его, с того места, где была им съедена лошадь, до леса, состоявшего из кустарников и хвойных деревьев, на расстоянии около мили. Удостоверившись, что он точно скрывается в том лесу, мы признали за лучшее выгнать его из кустов, чтоб дать себе возможность напасть на него с меньшею опасностью. Обыкновенно это делают, раздражая его собаками, пока он выбежит в открытое поле. Тогда все охотники стреляют поочередно. Но мы не будучи опытны в охоте такого рода, полагали, что собаки не в состоянии разъярить льва, и потому, разделившись на три партии, стали объезжать вокруг кустов, стреляя в то место, где лаяли собаки. Видя, что это ни к чему не ведет, некоторые из моих товарищей решились приблизиться к льву. Он лежал между корнями высокого куста. Подойдя к нему очень близко, они выстрелили и вероятно ранили его, потому что он в ту же минуту, с ужасным ревом, бросился из своего убежища. Охотники обратились в бегство; но лев бежал быстрее, и догнав ближайшего из них, ударом лапы поверг его на землю. Зрелище было ужасно. Лев стоял, наложив лапу на грудь несчастного и посматривал вокруг с уверенностью и гордостью. Мы были в величайшей опасности, и я ежеминутно ожидал, что один или несколько из нас будут растерзаны. Хотя наши ружья были заряжены, но мы не решались стрелять, страшась разъярить еще более зверя или ранить нашего товарища; но лев, смотря на нас внимательно несколько минут, повернулся, и перескочив через куст, в несколько футов вышиною, скрылся в горы».

«Мы скоро подоспели на помощь раненому товарищу и были очень обрадованы, увидев, что у него спина только слегка оцарапана и бока немного помяты. Итак мы решились еще преследовать льва и вскоре нашли его. Он стоял под старым деревом, у берега горного потока. Собаки начали на него лаять, но страшились к нему приблизиться, потому что он ужасно рычал и бил себя хвостом, как будто намереваясь на нас напасть. Готентоты переплыли реку и вошли на вершину крутой горы, над деревом, под которым находился лев. Некоторые из нас стали на другой стороне долины, и таким образом, поставив зверя между двумя огнями, мы начали стрелять в него до тех пор, пока он упал, покрытый ранами».

«Лев этот был уже совершенного возраста, ему было пять или шесть лет. Он имел двенадцать футов от морды до конца хвоста, а верхняя часть его передней ноги была так толста, что я не мог обхватить ее обеими руками».

Лошадь, осел, мул и зебра

Лошади очень драгоценны для человека и приносят ему такую пользу, что без их помощи он не мог бы совершать ни тех путешествий, ни тех трудов, какие он теперь предпринимает.

Из всех четвероногих животных лошадь самое красивое, но чтоб правильно судить о ее красоте и ловкости, должно видеть ее в странах, где она живет в природной свободе, бегая по воле в обширных полях, не зная ни узды, ни бича.

По природе лошади очень кротки и не враждуют ни с одной породой других животных. В домашнем состоянии они могут жить везде, где живут люди, но дикие лошади водятся только в некоторых странах Азии и Африки. Самые же лучшие находятся в Аравии.

В Южной Америке есть обширные степи, называемые пампасами, в которых водятся многочисленные табуны одичалых лошадей. Жители этих степей славные наездники. Дети их приучаются ездить верхом с четырех лет.

В тех местах не путешествуют иначе, как верхом, и когда лошадь, на которой путешественник едет, устанет, он ловит другую из пасущихся вокруг. Это делается посредством аркана или длинного ремня с петлей на конце, которая набрасывается на голову лошади, и затягивается более и более, если она старается освободиться. По– испански такой аркан называется лассо. Лошади, когда их начинают приучать к езде, лягают всякого, кто подойдет к ним. Иногда бывает очень трудно оседлать лошадь. Но когда она уже обучена, то становится смирна и допускает даже детей влезать на себя по хвосту.

Несколько лет тому, Капитан Гед путешествовал по пампасам. Он описывал следующим образом, как там приучают лошадей к верховой езде.

«Когда я прибыл на постоялый двор, где надлежало переменить лошадей, я нашел около двадцати жителей этих степей, называемых гаучосами, собравшихся, чтоб объезжать молодых лошадей. Так как мой экипаж отстал от меня на несколько миль, то я решился посмотреть, как это делается, и сев на лошадь, направился к коралю; так называется обширное поле, окруженное кольями и разделенное на несколько маленьких разгородок, из которых каждая имеет отдельный вход. Кораль был наполнен молодыми лошадьми трех или четырех лет. Капатас, или главный гаучо, сидя на крепком и красивом коне, въехал в кораль, и накинув аркан на голову одной молодой лошади, увлек ее за собою. Сперва ей очень не хотелось оставить своих товарищей, и едва она вышла из кораля, как начала рваться изо всей силы, но ее удерживала петля. Тогда пеоны, или пешие гаучосы, подбежали к ней, накинули ей на ноги аркан, затянули его и дернули за веревку так сильно, что я подумал, что лошадь убьется. В ту же минуту один гаучос сел ей на голову и обрезал всю гриву, между тем как другой обрезал конец хвоста в знак, что она уже объезжена. Потом вложили ей в рот ремень вместо удила и надели крепкую узду на голову. Один из гаучосов в предлинных и острых шпорах, подошел к ней, и пока два человека держали ее за уши и за узду, он положил на нее седло и подтянув его очень туго, захватился за ее гриву и мигом вскочил на нее. Тогда державшие ее подали седоку поводья и отошли. Лошадь начала биться так, что седоку было очень трудно сидеть, но шпоры его заставили ее идти вперед и она пустилась вскачь, делая всевозможные усилия, чтоб сбросить его. Тогда вывели другую лошадь из кораля и сделали с ней то же самое, что и с первою. Все это делалось так быстро, что в полчаса двенадцать гаучосов уже сидели на лошадях».

«Забавно было видеть, что делали лошади. Иные ржали, когда их седлали, иные тотчас ложились и катались по земле, между тем как другие стояли, упершись в землю ногами и опустив вниз голову, с выражением злости и упрямства».

«Занимательно также было смотреть, как гаучосы разъезжали в разных направлениях и старались ввести лошадей назад в кораль, и это было всего труднее, потому что бедные животные были так напуганы, что не хотели возвращаться. Лошади скакали и вертелись вокруг, а гаучосы их хлестали. Наконец они их привели назад совершенно укрощенными. Седла и узды были сняты и молодые лошади вошли в кораль, чтоб присоединиться к своим товарищам. Привели еще лошадей, и так как гаучосы недолго ездили на каждой из них, то при мне объездили таким образом до сорока лошадей, пока прибыл мой экипаж».

Хотя лошади наделены большой силою, но они так кротки и смирны, что редко употребляют ее во вред человека. Напротив того лошадь охотно переносит всякие труды и даже подвергается смерти для пользы тех, которые ласково с нею обходятся.

Несмотря на столь хорошее расположение лошадей, есть примеры их мстительности и злопамятства.

Один Английский Баронет имел прекрасную охотничью лошадь, которая, можно сказать, не знала усталости и доставляла ему много удовольствия быстротою и легкостью своего бега. Вы конечно полагаете, что Баронет чрезвычайно пекся о такой драгоценной лошади, и что он давал ей довольно времени для отдыха, когда возвращался с охоты; напротив того он был так жесток, что захотел испытать, можно ли утомить это прекрасное животное. И так однажды после продолжительной утренней охоты, он тотчас после обеда велел опять оседлать свою лошадь и поскакал на ней по горам Девонширского Графства, где он жил. Когда он возвратился домой, то бедная лошадь, казалось, была чрезвычайно утомлена и с трудом могла дойти до конюшни. Конюх, который очень любил ее и был чувствительнее своего господина, не мог удержаться от слез, видя жалостное состояние своей любимицы; она был покрыта пеной и ноги ее дрожали от усталости.

На другой день Баронет по обыкновению пошел в конюшню. Едва он вошел, как лошадь, сделав страшный прыжок, бросилась на него, и если б конюх не подоспел на помощь, то Баронет дорого бы заплатил за свою жестокость.

Прошедшего года, близ города Отена, во Франции, случилось происшествие, которое я расскажу в доказательство сколько искусства и присутствия духа охотника, столько и ловкости, проворства и отважности его лошади.

Г. М., один из жителей Отена, страстный любитель охоты, имеет свору английских собак, чрезвычайно быстрых и сильных. Они приучены ходить на кабанов, которых в краю том водится довольно много. Завидев добычу, эти собаки пускаются с такою быстротой, что редкая лошадь может за ними следовать. Но у г. М. есть верховая лошадь, которая не только не отстает от собак, но часто их обгоняет, и он обыкновенно на ней выезжает на охоту. Все оружие его состоит при этом случае из одного охотничьего ножа, карабинами вооружены только его прислужники.

Выехав с своею свитою на охоту 12 октября прошедшего года, г. М. напал на след большого кабана.

Несколько собак, которые были спущены прежде других, помчались с такою скоростью, что остальным догнать их было невозможно тем более, что вдруг поднялся очень сильный ветер, который остановил не только собак, но и самих охотников. Один г. М. не был удержан этим препятствием; он поскакал во всю прыть, и перепрыгивая с удивительною быстротою через овраги, тыны и ручьи, вскоре догнал собак, которые уже осадили зверя. Утомленный продолжительным бегом, кабан защищался с яростью; когда г. М. прискакал на место битвы, шесть собак были уже частью убиты, частью изувечены так, что не могли сражаться. Пять остальных храбро дрались посреди поля, на котором кабан остановился. Как скоро он завидел нового неприятеля, то с бешенством на него бросился. Лошадь одним прыжком уклонилась от удара; но охотник, выхватив нож, снова направил ее на кабана, который не показывал ни малейшей боязни. Приблизившись к нему, г. М. стал так, чтоб зверь пришелся у него с правой руки, и в ту минуту, как тот бросился, чтоб ударить его в ногу, он поднял ее, нагнулся, и в один миг до рукояти вонзил нож в ребра кабана. Зверь высоко привскакнул от боли, кинулся в сторону и пустился бежать с ножом в боку. Но прежде того, он в ту минуту, как сам получил рану, успел ударом клыка распороть ногу лошади от колена до ляжки, вершков на восемнадцать.

Между тем кабан бежал все далее. Встретив плетень, он перепрыгнул через него, что удивительно тем более, что кабаны не умея высоко прыгать, обыкновенно пробиваются сквозь изгороди и плетни, хотя б они были и очень плотно сделаны. Лошадь г. М. не отставала он зверя, и несмотря на свою рану, с такою же легкостью как прежде, вслед за ним перескочила через плетень. Дикий вепрь прислонился к нему и в этом выгодном положении отбивался от собак, которых присутствие хозяина еще более ободряло.

Г-ну М. хотелось одержать совершенную победу и окончить бой, столь удачно начатый; но для этого должно было взять назад оружие. Что ж он сделал? Он подъехал вдоль по плетню и когда уже был недалеко от кабана, то вдруг пустился во весь дух, и дав шпоры лошади, перепрыгнул через кабана. В мгновение этого прыжка г. М., придерживаясь за гриву своей лошади, вырвал нож и сделал это так быстро, что кабан не успел его ранить. Потом он вновь вступил в бой и наконец нанес смертельный удар своему противнику.

Через час после того лошадь г. М. не могла уже опираться на раненую ногу, кровь лилась из нее чрезвычайно сильно и рана была так глубока, что не прежде, как чрез три месяца отважный конь сделался по– прежнему ретив и весел. Лошадь эта известна в Париже, где она выиграла значительный скаковой приз.

Бог по своей милости предоставил на пользу нашу всех животных, но повелел обращаться с ними милостиво и сказал, что благочестивый человек, то есть тот, кто старается быть приятным Богу, должен быть милосерден к своему скоту. Но люди часто забывают эту заповедь и жестокосердно поступают с полезнейшими для них тварями. К числу таких принадлежит осел, терпение, кротость и верность которого заслуживали бы лучшего обращения.

Осел прилежно работает и довольствуется самою грубою пищею, он ест жесткую траву, репейник и подорожник, но он очень разборчив на питье и не станет пить воды, которая течет не из самого чистого источника. Он очень боится замочить ноги и даже когда тяжело нагружен, сворачивает с дороги, чтоб миновать грязь.

Обыкновенно ослов считают упрямыми животными, но я полагаю, что их упрямство происходит частью от худого с ними обращения.

Один старик, несколько лет тому назад продававший в Лондоне овощи, имел осла, который подвозил его корзины к дверям покупателей. У старика было обыкновение давать ему всякий раз, как он останавливался у какого-нибудь дома, клочок сена, несколько зелени или кусок хлеба, чтоб освежить и наградить его. Старик не нуждался ни в кнуте, ни в палке, чтоб понукать его, Джени слушался одних слов. Случилось, что один человек, который часто замечал, как ласково обращался с ослом старик, спросил его, упрямится ли его осел. «О нет, сударь», – ответил добрый старик, – «он готов на все и всегда меня слушается. Иногда он бывает весел и игрив. Однажды он ушел от меня, более пятидесяти человек не могли поймать его. Наконец он сам возвратился, и подбежав ко мне, остановился и положил голову мне на грудь».

Мул есть животное, занимающее средину между конскою и ослиною породою. Мулы чрезвычайно полезны в гористых странах, потому что они сходят с самых крутых гор, не оступаясь и не спотыкаясь. Их употребляют жители Альпов, тех высоких гор, которые находятся в Швейцарии и в Италии, также жители Андских или Кордильерских гор, проходящих по южной Америке, и жители Пиринейских гор в Испании. Мулы удивительным образом взбираются на крутизны и спускаются с них по краям пропастей чрезвычайно глубоких. Пролегающие по ним тропинки бывает иногда так круты, что человек не мог бы по ним ходить и непременно упал бы в пропасть; но когда мул приходит к такому месту, то тотчас останавливается, и так понимает опасность, что не тронется с места даже и тогда, если седок будет столь неосторожен, что ударит его шпорами.

Когда мул стоит таким образом неподвижно, то кажется, что он смотрит на дорогу и думает о том, как ему должно спуститься. Он сдвигает вместе передние ноги и приближает к ним понемногу задние, как бы желая лечь. В этом положении он спускается с высочайших гор. Седоку должно только смирно сидеть, не шевелить повода, потому что если он ударит мула, то мул может потерять равновесие и упасть в пропасть.

Капитан Гед делает занимательное описание своего путешествия по Кордильерам. Оно было совершено на мулах. Я повторяю здесь собственные слова Геда.

«Наше общество состояло из восьми человек, и поклажи было у нас достаточно для шести мулов; мы взяли на всякий случай двух лишних, потому что многие из этих бедных животных умирают от усталости при переходе через горы. Человек, смотрящий за мулами, называется капатас. Он привел с собой шестерых пеонов, или пеших, чтоб помогать ему во время пути. Во-первых, они разделили поклажу на шесть частей и каждую прикрепили к спине мула. Нельзя было их видеть без сожаления, приготовленных таким образом нести тяжесть по столь крутым горам, как Анды».

«Когда все было готово, мы взяли наши пистолеты и карабины, и сели на мулов. Прошло довольно времени, пока мы готовились в путь, и солнце уже закатилось, но все еще было чрезвычайно жарко. В продолжении нескольких дней мы ехали по широким долинам, глубоким лощинам и крутым горам. Мы проводили ночи в хижинах, где находили худой ночлег и худую пищу. Страдания больных мулов возбуждали мое сожаление. Они прошли большое пространство, имея мало пищи и отдыху, однако подвигались без понуждения и употребляли все усилия, чтоб не отставать от мула, шедшего впереди с колокольчиком на шее, по звуку которого все прочие за ним следовали».

«На дороге мы находили множество мертвых и совсем уж истлевших мулов, и жалко было смотреть на наших. Они шли между трупами и костями тех, которые в этих же местах пали от усталости. Наконец мы достигли самой высокой горы, по которой нам должно было ехать. С нее надобно было спускаться по скату, идущему от самой ее вершины до реки, которая течет у ее подошвы. Это опаснейший переход в Кордильерах. Гора почти отвесно возвышается и бока ее покрыты камнями, смытыми дождями. Дорога идет по самому скату на расстоянии около семидесяти Английских ярдов. Сверх того, она чрезвычайно узка и очень дурна. Но опаснейший переход в том месте, где ручей, упадающий с самой вершины горы, перебегает через дорогу, и то смывает ее, то покрывает каменьями. Мы проехали по этому месту и опытом удостоверились, как оно опасно. В некоторых местах дорога так узка, что с одной стороны скала касается одного плеча путешественника, между тем, как противоположная нога его висит над пропастью. Но опасность только воображаема, когда едешь на мулах, потому что они так осторожны и так понимают свое положение, что нечего бояться упасть в пропасть. Проехав это опасное место, я остановился на одном утесе, чтоб посмотреть, как будут проходить прочие мулы. Капатас сказал мне, что переход особенно опасен для вьючных мулов, что с тех пор, как он себя помнит, около четырехсот упало в пропасть, и что вероятно мы лишимся одного из наших. Поэтому он сполз с горы с веревкою в руках с тем, чтоб захватить ею того, который бы стал падать».

«Вскоре показались мулы, идя один за другим по горе. Когда передовой дошел до узкой тропинки, он остановился, и за ним все прочие также остановились. Передовой мул был сильнее прочих и потому имел вдвое против них ноши. Она состояла из четырех чемоданов, из которых два принадлежали мне. В них находились весьма важные для меня бумаги и очень тяжелый ящик с долларами».

«Пеоны стали громко кричать и бросать в мула каменьями, чтоб понудить его идти. Держа голову вниз, он пошел далее, как будто обнюхивая дорогу; с осторожностью делал каждый шаг, часто переменяя поступь, когда находил, что земля не снесет его, и когда дошел до опаснейшего места, то опять остановился. Я очень боялся за свои чемоданы. Но пеоны начали опять бросать в мула каменьями. Он продолжал идти и достиг до меня невредим. За ним последовало несколько других мулов, и наконец один молодой, несший чемодан, два мешка провизии и много других вещей. Проходя по опасному месту, он ударился ношею о скалу, оборвался задними ногами и из– под них посыпались каменья. Но он удержался передними ногами за тропинку; она была так узка, что мул не мог положить на нее всей головы, но только одну морду и казалось, придерживался за землю зубами. Судьба его вскоре решилась. Порожний мул, шедший вслед за ним, столкнул голову его с тропинки; бедный мул, потеряв равновесие, полетел вверх ногами, и с ношею, крепко привязанною к спине, покатился по крутому скату горы и упал в глубокую реку».

«Я уж наверное думал, что он убился; но к удивлению увидел его всплывшего на поверхность воды. Он в испуге дико озирался вокруг себя и тотчас начал бороться с волнами, которые с шумом разливались вокруг него. Мне казалось, что он уже подплывает к берегу, как вдруг вода, заливая ношу, перевернула его головою вниз и быстро понесла по течению; только длинный, жиденький хвост его был виден поверх воды. Вдруг голова его опять показалась, но он был уже очень слаб, течение закрутило и понесло его. Наконец он скрылся за скалою, и я не мог более его видеть. Пеоны с арканами в руках бегали по берегу реки, в некотором расстоянии один от другого; но они вскоре остановились, и несколько минут пристально посмотрев на то место, где скрылся мул, возвратились ко мне. Я полагал, что все кончено, но только что хотел поговорить о том с пеонами, как вдруг увидел одного мула, приближавшегося к нам. Мы тотчас узнали, что это был наш погибший приятель. Конечно, вид его был очень жалок, глаза мутны и он, казалось, был очень испуган, но все члены его были целы, и за исключением немногих ссадин он был совершенно невредим. По природному побуждению, заставляющему мулов быть всегда неразлучно друг с другом, он поспешно присоединился к своим товарищам и прошел опасный переход без понуканий, но с большою осторожностью».

Теперь мы оставим добрых мулов, чтоб поговорить о животном, которое из всех четвероногих красотою и проворством уступает одной лошади, но, к сожалению, не приносит почти никакой пользы человеку и еще мало известно Европейцам.

Зебра есть животное одной породы с лошадью и ослом, но видом она более походит на мула. Туловище зебры кругло и довольно толсто, ноги низки, но прекрасно сложены, голова похожа на лошадиную, а хвост как у ослов и у мулов; шерсть гладка, как атлас, и красиво расписана черными полосами, похожими на ленты, по желтой или белой земле. Зебры живут только в знойных степях Африки, в других частях света они никогда не водятся. Их иногда привозят в Европу на показ любопытным. Они едят хлеб и всякие растения, даже табак; но все старания сделать зебру ручною и полезною человеку были тщетны. Они живут подобно диким лошадям, большими табунами, и бегают так скоро, что ловить их очень трудно.

Несколько лет тому назад в Лондоне находилась зебра, привезенная с мыса Доброй Надежды. Она была кротче прочих животных этой породы, привозимых прежде в Англию, и когда была весела, то делалась послушною своему вожатому. Он имел обыкновение с большой легкостью вскакивать ей на спину, и она очень спокойно возила его около ста сажень; но пробежав это пространство, она совершенно выходила из повиновения, и он бывал принужден сходить с нее, страшась ее рассердить.

Когда она была раздражена, то бросалась на вожатого, чтоб лягнуть его. Однажды, рассердившись, она схватила его, и бросив на землю, конечно бы растоптала, если б он не вскочил с большим проворством и не отбежал от нее.

Собака

Собаки принадлежат к одному отряду животных со львами, и подобно им плотоядны, т. е. питаются мясом других животных. Но они превосходнее вообще животных кошачьей породы, к которой причисляется лев, кротче, послушнее и гораздо вернее.

Собаки понятливее всех прочих известных животных и способны иметь большую привязанность к своим господам, для защиты жизни и собственности которых они подвергаются всяким опасностям.

Без сомнения вы удивитесь, услышав сколько есть пород собак. Их не менее двадцати семи; все они различны сложением, величиною и видом, и все полезны человеку в разных случаях.

Я уверен, что если б вы пересчитали всех собак, которых видели, то нашли бы, хоть вы еще очень молоды, что уж видели по крайней мере двенадцать разных пород.

Вы верно вспомните о пуделе, с белою или черною кудрявою шерстью, о сильных рослых Датских собаках и о Ньюфаундландских собаках, которые так превосходно плавают. Вам также может быть случалось видеть собак очень мелкой породы, называемой трюфельною. Трюфели есть род грибов, которые растут в земле. Их отыскивают с помощью этих маленьких собачек, которые чувствуют их по запаху, как бы они глубоко ни сидели в земле. Когда они найдут таким образом трюфель, то начинают рыть землю лапками, пока доберутся до гриба; они тотчас бы его съели, если б идущий за ними человек не отнимал у них трюфеля. Но он обыкновенно вознаграждает труды собак куском сыру, который они также очень любят.

Пастушья собака, с своею длинною, жесткою шерстью, не очень красива, но чрезвычайно полезна пастуху. Она стережет его стадо от воров и хищных зверей; знает каждую овцу в стаде, и если одна из них заблудится, то она будет искать ее до тех пор, пока найдет и приведет к стаду.

Во многих домах на кухне употребляют машину, которая приводит в движение вертел для жаренья говядины. Эта машина изобретена недавно; а прежде вертел всегда обращали маленькие собаки особой породы.

Английские мызники и дворяне очень любят травли. В России богатые помещики не менее пристрастны к этому роду увеселений.

Для травли зайцев употребляют очень красивых собак, высоких и поджарых, называемых борзыми. Выгнав зайца в поле, за ним пускают вдруг множество собак, что называется спустить свору; они бросаются стрелою и почти всегда настигают зверя и заедают его или хватают зубами и держат, пока подоспеет охотник.

Охоты бывают и другого рода. Иные предпочитают оленью, а другие лисью охоту.

В Германии, Франции и в Англии особенно любят оленью охоту. Для этого употребляют также борзых собак, и травля обыкновенно делается в парках. Парком называется расчищенный и огороженный со всех сторон лес, где содержатся олени и другие нехищные звери. Если оленю удается на время скрыться из виду собак, то они отыскивают его чутьем или обонянием, которое так тонко, что нюхая землю, они могут знать, какое направление принял олень. Собаки, вероятно, надеятся, что когда они много пробегут и поймают оленя, то им будет дозволено съесть его; но они ошибаются: охотники подоспевают и отнимают у них добычу. Мне кажется, что лучше забавляться лисьею охотою, потому что олень есть безвредное животное, между тем, как конечно каждый сельский хозяин, у которого есть дворовые птицы, знает по опыту, какие опустошения производят хитрые лисицы, прокрадываясь по ночам в курятники и унося индеек, гусей, кур и цыплят.

Особая порода собак, называемых лягавыми, употребляется в охоте за птицами по лесам и болотам. Обязанность такой собаки состоит во-первых в том, чтоб поднять птицу с земли, т. е. спугнуть ее и заставить лететь, и во-вторых в том, чтоб принести ее к охотнику, когда она будет застрелена. В России при чрезвычайном обилии птиц разного рода, эта охота в большом употреблении, и потому лягавые собаки очень уважаются. Они воспитываются или дрессируются, как говорят охотники, с большим старанием и продаются очень дорогою ценою.

В охоте за лисами собаки впускаются в лес, чтоб отыскать зверя. Как скоро лисицу выгонят из норы, они употребляет все возможные старания, чтоб уйти. Тоща все охотники поднимают крик и скачут на лошадях, через заборы и рвы, чтоб увидеть, как собаки поймают лисицу.

Мне не раз случалось видеть собак, которые водили слепых по улицам. Такая собака приучена подходить к дверям тех домов, где ее хозяин обыкновенно получает милостыню, и если какой-нибудь сострадательный человек бросит ей несколько копеек, она берет их ртом и кладет в шляпу нищего. Когда вместо денег кто-нибудь подаст кусок хлеба, она никогда не съест его, пока не получит из рук хозяина.

Я уж сказал вам, что в Индии климат слишком жарок для лошадей, и что там вместо их употребляют слонов, чтоб носить тяжести. Климат Сибири, этой обширной страны, составляющей часть Российской Империи, напротив того, большею частью слишком холоден для лошадей и Сибиряки употребляют для перевозки тяжестей собак. Сани, в которые собаки впрягаются, похожи на лодку, и бывают так легки, что держаться даже на рыхлом снегу. В каждые сани запрягают по пяти собак, привязывая ремнями, по две в ряд, а одну впереди. Обыкновенно самая смышленая назначается в передовые. Она понимает приказания своего хозяина, который разными криками дает ей знать, куда должно поворачивать, бежать или остановиться.

Эти собаки бывают чрезвычайно привязаны к своему хозяину. Если во время их дальних поездок поднимается такая сильная вьюга, что им нельзя будет продолжать пути, то они ложатся вокруг него, чтоб согреть его и не дать ему замерзнуть, что легко может случиться в тех северных странах.

К сожалению, я принужден вам сказать, что Сибиряки не очень благодарны к этим полезным животным. Я уверен, что если бы вы имели такую умную собаку, вы бы очень ее любили, заботились, чтоб у ней всегда было довольно пищи, и построили бы ей маленькую конурку, чтоб защищать ее от жестокой зимы и частых вьюг. Но неблагодарный Сибиряк оставляет бедных своих собак на собственное их попечение в те месяцы, в которые они ему не нужны, и часто в то время, когда они усердно работают и подвергаются такой ужасной погоде, он ничего им не дает есть, кроме худой рыбы.

Несколько сот лет тому, как Англия была наполнена обширными лесами, в которых скрывались разбойники, выходившие из них по ночам для похищения у жителей лошадей, овец и рогатого скота. В эти времена люди, жившие в лесах или близ них, содержали при себе больших собак, называемых в Англии кровавыми собаками, потому что они издалека обонянием чувствуют свежую кровь. С помощью этих собак они часто открывали воров, похитивших скот.

Большая часть этих лесов теперь истреблена, но еще существуют некоторые, в которых содержатся олени английских королей. Лесничие, приставленные к этим лесам, и теперь еще держат таких собак, потому что хотя уже в лесах нет разбойников, однако иногда случается, что какие-нибудь негодяи похищают из них оленя или овцу. Несколько лет тому, один крестьянин, возвращаясь с поля домой, заметил кровь на одной изгороди; он вспомнил, что за несколько дней перед тем ему говорили, что в соседстве украли несколько овец, и ему пришло в голову, что может быть вор шел с убитою овцой по этой дороге, и что это ее кровь на изгороди. Он тотчас пошел к одному из тамошних лесничих, у которого была кровавая собака и попросил его идти за ним вместе с нею. Смотритель согласился, и когда они пришли к изгороди, собака начала обнюхивать землю, перескочила через забор и в одну минуту скрылась из виду. Лесничий и крестьянин побежали за нею, и сделав около мили, увидели ее у одной хижины подле кучи хвороста. Хозяйка того дома вышла и старалась отогнать собаку палкой; но крестьянин и лесничий были уверены, что под хворостом есть что-нибудь особенное. Они начали его разбрасывать и в самом деле увидели большую яму, в которой лежал недавно убитый прекрасный барашек. Мызник украл его и скрыл под хворостом, думая, что никто не найдет его. Но Бог, строго запрещающий воровство, редко допускает, чтоб преступление удалось, и рано или поздно непременно наказывает виновного.

Ньюфундландские собаки так называются потому, что их привозят с острова Ньюфундланда, лежащего близ берегов Северной Америки, имя которого значит новооткрытая земля. Они очень полезны своей необыкновенной силой и способностью плавать. Множество детей и даже взрослых людей было спасено такими собаками. Я недавно слышал, что один человек пошел поутру купаться у приморья. Вода была глубже, чем он полагал, и как он не умел плавать, то внезапно подвергся большой опасности. По счастью тут случилась большая Ньюфундландская собака и хотя она не знала этого человека, но увидела, что он тонет, кинулась за ним в воду, схватила его за волосы зубами и вытащила на берег.

Собака одарена такою хорошею памятью, что не только узнает своего хозяина, но даже его вещи, где бы они ни были. Она бросается на всякого, кто бы их тронул. По этому земледельцы, работающие в полях или на дорогах, часто оставляют на целые часы свою одежду и провизию под охранением собак, а сами работают между тем в некотором отдалении.

Очень забавное происшествие случилось с одним человеком, занявшим у своего приятеля парик. Однажды он спокойно сидел у своего камина в этом парике, когда г. Р., которому принадлежал парик, пришел навестить его и привел с собою свою любимую собаку. Но лишь только вошли они в комнату, как собака, которая не могла понять, что ее господин дал парик своему приятелю, вскочила к нему на плечи, сорвала с него парик и изо всех сил пустилась бежать домой с париком в зубах. Г. Р., возвратившись домой, увидел, что она стоит на задних лапах и старается повесить парик на болван.

Тот же г. Р. был однажды в городе Дармуте. В одной из своих утренних прогулок он шел со своей собакой по полю, на котором прачка сушила белье. Собака остановилась у веревки, на которой висело несколько рубашек, пристально посмотрела на них и схватив одну, притащила ее к своему господину. Эта была рубашка г. Р.

Конюх одного богатого лорда, у которого близ Виндзора было поместье, поехал раз утром с двумя лошадьми, чтоб объезжать их. Собака, жившая в конюшне и очень привязанная к конюху также была с ним. Через несколько часов лошади возвратились без конюха и без собаки. Все семейство лорда было очень этим встревожено, и прочие слуги были разосланы по разным дорогам искать конюха. После долгих и бесполезных поисков они увидели собаку, печально стоявшую у поля, засеянного репой. Когда слуги подошли к ней, она старалась всеми возможными знаками показать им, что она желает, чтоб они пошли за нею. Они это сделали и собака привела их к горе, далее которой, казалось, нельзя было идти. Не найдя тут конюха, они хотели было возвратиться, но собака взорами и движениями так убедительно просила их идти далее, что они решились за нею следовать, куда бы она ни пошла. Наконец она остановилась у рва, в котором они увидели бедного конюха, сброшенного лошадьми и так сильно ушибленного, что он не мог пошевелиться.

Несчастный был отвезен домой. Призвали цирюльника, чтоб перевязать его раны. Пока это делалось, невозможно было вывести собаку из комнаты. Когда цирюльник ушел и все успокоилось, она влезла на постель и хотя конюх был так болен, что сам не знал, что делал и часто толкал собаку, но она понимала, что он делал это от болезни, и ни толчки, ни удары не могли ее принудить оставить свое место.

Наконец конюх выздоровел, и с этого времени, без сомнения, всегда хорошо обходился с верною собакой, спасительницей его жизни.

Обезьяна

Обезьяны имеют неприятное сходство с людьми. Вместо лап, как у других животных, у них ноги и руки; грудь, глаза, уши и губы тоже очень похожи на человеческие.

Есть много пород обезьян. Те, которые ходят на ногах, называются собственно обезьянами. Бабуины ходят на руках и на ногах. Мартышки меньше прочих обезьян, но хвосты у них длиною во весь их рост и даже больше.

Нет животных, над которыми приятнее делать наблюдение, как над обезьянами. Они так смешны во всех своих движениях и так любят перенимать то, что другие при них делают, что во многих домах их содержат для забавы.

Обезьяны водятся во множестве в Азии, Африке и Америке, но единственное место в Европе, где они живут в диком состоянии, есть Гибралтарская скала, на южном берегу Испании, куда они вероятно перешли с противолежащего берега Варварии, из Африки.

В Гибралтаре всегда находится много солдат, потому что это важная крепость, принадлежащая Англичанам, и обезьяны забавляются тем, что скачут по высочайшим скалам и дразнят часовых, стоящих у подошвы горы.