Слепое знамя дураков

— Одна ведьма, — ответил он.

— И вы доверились какой-то ведьме? Почему вы не поручили Василию столь важное дело? — поинтересовалась гостья.

— Он был занят другим: пытался уничтожить мальчишку, — объяснил Николай Игнатьевич.

— Того самого? — прошептала мадам Мари, округлив глаза.

— Да, но ему это не удалось. Агафья сумела защитить его, а Василий потерял бессмертие. А теперь мы потеряли его самого, — вздохнул хозяин поместья.

— Господин, назовите мне имя женщины, которая принесла вам младенца, — потребовала мадам Мари.

Она излучала такую уверенность, что Николай Игнатьевич не посмел отказать и тот час дал ответ:

— Анна. Она не здешняя… Не припомню, откуда она…

— Вы можете тогда хотя бы описать её? Как она выглядела? — попросила гостья — было ясно, что она спрашивала не из праздного любопытства.

— Да, пожалуй. Но к чему такой интерес? — уточнил господин.

— Расскажите мне о ней, после я объясню вам, — пообещала мадам Мари.

— Эта женщина пришла ко мне однажды и попросилась служить. Она сделала много для Общества и была принята в наш круг. Она посещала церемонии, но никогда не принимала в них участия. Она была услужлива… Да, ты спросила о внешности, кажется… Что ж, она была довольно высокой, худой, рыжеволосой и прихрамывала на левую ногу. Ничего выдающегося. Вот только, похоже, я один видел её лицо. За исключением, может, того дня, когда она принесла ребёнка на церемонию. В тот день она сняла капюшон. Разве ты не помнишь этого, Мари?

— Нет, мы все тогда были как в тумане. Вы велели нам принять зелье, чтобы установить связь с Повелителем, — напомнила гостья о ночи, когда в их жизни появилась Лиза.

— А что не так с Анной? — уточнил Николай Игнатьевич. Он увлёкся воспоминаниями и не уловил сути.

— Она всё ещё живёт в вашем доме? — продолжала задавать вопросы мадам Мари.

— Нет, она померла несколько лет назад. И я уверен, что это проделки Лизы, — Николай Игнатьевич тяжело вздохнул.

— Что она сказала вам, когда принесла девочку? — мадам Мари нахмурилась.

— Что её родители — самые грязные из отбросов общества. Она лично проследила, чтобы зачатие произошло в определённое время, как велел Повелитель, — разъяснил Николай Игнатьевич.

— Она обманула вас, господин, поверьте. Она сама была матерью девчонки, а поскольку она ведьма, то и ваша ненаглядная Лиза унаследовала её способности. Она не дочь Повелителя! Она обычная маленькая ведьма! Вас обманули, и вы все эти годы жили ложными надеждами.

— Откуда тебе всё это известно, Мари? — Николай Игнатьевич приподнял бровь. Он готов был услышать от гостьи любую весть, но только не то, что все труды и заботы о девочке были напрасными.

— Я встретила одну из наших сторонниц, подвергшуюся гонениям. Она поведала мне историю, как ведьма решила обмануть Общество и возвысить своё чадо. Вы понимаете, господин, что произойдёт на церемонии? Повелитель не примет её. А мы лишимся всего, что успели накопить за время существования Общества: силу, знания, власть, богатство, влияние…

— Хватит! Я сейчас же разберусь с этим! — завопил господин.

— Не так быстро, Николай Игнатьевич, — раздался голос Лизы за его спиной.

Он обернулся. На него смотрели два горящих глаза. Два прекрасных глаза, за которые ещё несколько минут назад он готов был положить всё, что имел, поскольку подобное повиновение и преклонение могло дать ему гораздо больше.

— Я велел тебе сидеть в своей комнате, пока я не вернусь, — Николай Игнатьевич прикинулся строгим наставником.

— Дело в том, что вы слишком громко говорили, — пропела Лиза. — И ваш разговор не пришёлся мне по нраву. Ставите под сомнение моё родство с Повелителем? Разве не доказала я вам за эти годы, что я одна достойна? Разве не мне клялись вы служить? И почему вы верите этой женщине? Общество было создано несколько веков назад, как вы рассказывали мне, с целью найти преемника Повелителя, его наследницу. И вот я нашлась. А вы смеете сомневаться?

Её рыжие волосы развевались на ветру, как языки пламени, глаза горели красным огнём.

— Лизонька, ты не поняла, — заикаясь, проговорил Николай Игнатьевич. — Мадам Мари рассказывала мне совсем другую историю.

— Я слышала каждое слово! И вы поплатитесь за ваше сомнение. Такова воля Повелителя! Он проверял вас, и вы предали! Приди, Красный Петух! — Лиза подняла руки к небу, призывая тёмные силы. — Приди и выжги здесь всё до тла!

— Вы навлекли беду, Мари! Зачем вы приехали? — начал причитать господин.

— Что мы наделали, Николай Игнатьевич! Обычная ведьма получила неограниченную силу, — мадам Мари начала оседать, теряя силы.

— Я не простая ведьма! Я владычица тьмы! Гори-гори ясно! Чтобы не погасло! Никогда! — голос юной ведьмы простирался над поместьем, охваченным пламенем.

— Нет… Мой дом, мои люди! Что ты делаешь, Лиза? — Николай Игнатьевич, казалось, не осознавал ужаса происходящего, обращаясь к воспитаннице, как и прежде.

— Горите, дети! Нет вам пощады, чертенята! Горите! Горите, сараи, графские покои, конюшни, амбары! Клюй, петушок, всё здесь склюй! Горите, мужики! Горите, девки, все вы ведьмы! Собакам, вам собачья смерть!

Мари и человек, которого все называли не иначе как господин, все, кроме воспитанницы Лизоньки, задыхались в дыму, сетуя на допущенную ошибку.

* * *

— Теперь ты готов! — ободрял Митю учитель.

— Я не уверен, Тимофей Никанорович! Я не ожидал такого увидеть!

— Пришло время, Митя. Вспомни, чему тебя учила матушка Агафья, чему я тебя обучил. Вперёд! Смелее! Господь поможет! — учитель упорно взывал к смелости юноши.

— Она стала такой красивой, — еле слышно произнёс Дмитрий. — Во имя Господа! — прокричал молодой человек и ринулся в пожарище.

Пробираясь в дыму между горящими постройками, он чётко шёл в одном направлении. Он уже видел её, увлечённую кошмаром, который она сотворила. Она хохотала дьявольским смехом. Языки пламени плясали вокруг, словно бесы.

Он был единственным, кто мог остановить её. И он приближался к своей цели, становясь смелее и увереннее.

Подойдя почти вплотную, он протянул руку и сжал пальцы вокруг её горла. От неожиданности она вышла из своего оцепенения. Он всё сильнее сжимал пальцы, а она пыталась бороться. Она слабела — так же слабел и пожар в поместье. Охваченные пламенем постройки и избы вновь стояли припорошенные, будто огонь не касался их.

Когда она уже совсем не могла сопротивляться, он ослабил хватку. Но только с одной целью — чтобы сказать ей:

— Ты прекрасна, но ты — сам дьявол. Ты не смеешь ходить по земле, и я помогу миру избавиться от тебя!

— Ты тоже стал хорош собой. И знай: я вернусь. Очень, очень скоро я снова буду здесь. И ты меня дождёшься, — шипела она. — Я бы забрала тебя с собой, но в тебе есть то, с чем мне не справиться. Ты мог бы стать моим, но предпочёл другую сторону.

— Я никогда не мог бы оказаться по одну сторону с тобой, — уверенно произнёс Дмитрий.

Она оскалилась. После рассмеялась ему в лицо, насколько позволили её силы.

— Ты желал этого с той самой минуты, как впервые увидел меня, — Лиза смотрела прямо в его ясные, чистые глаза. — А помнишь, тогда, на ярмарке? Ты был таким милым, и я не удержалась, чтобы не подшутить над тобой.

В этот момент Дмитрий потерял контроль над собой.

— Лиза, милая моя. Я люблю тебя! Но я должен сделать это! — с этими словами он запустил руку в карман и сжал что-то в кулаке.

— Изыди, тварь! Отпусти её душу! Дай покой несчастной! — выкрикнул он, затем вновь сомкнул пальцы на её шее и развеял ей в лицо порошок…

* * *

— Вот тебе и владычица, дочь Повелителя. Опять неудача! — сетовал Николай Игнатьевич, сидя на земле посреди двора.

— Не думайте об этом, — ответила Мари, подползая к нему в измазанном сажей платье, кутаясь в прогоревшую шубу, — сейчас главное — бежать отсюда.

— Куда мне бежать? — Николай Игнатьевич вознёс руки к небу. — Здесь вся моя жизнь. И здесь я был счастлив. Я ведь думал, что оказываю услугу Повелителю, что воспитываю его наследницу…

— А на деле вас обставили рыжая ведьма со своим отпрыском и мальчишка, — констатировала гостья.

— Твоя правда, Мари. Но куда мне идти?

Казалось, он сейчас разрыдается — до того жалким и ничтожным выглядел некогда почтенный господин, одно имя которого внушало уважение и страх.

— Я помогу вам уехать из страны. Идёмте же скорее, пока мальчишка не хватился нас.

Мадам Мари потянула Николая Игнатьевича за руку, помогая ему подняться с земли. Отряхнувшись, они поспешили к экипажу, в котором прибыла гостья.

Тем временем Тимофей Никанорович увидел подошедшую монахиню. Она с гордостью оглядывалась.

— Ты здесь, Агафья? — удивился он, ведь миссия была поручена только им с Митей.

— Да, Тимофей, я пришла посмотреть, чему он научился, — довольно произнесла старуха.

— Что ты хочешь этим сказать? — удивился Тимофей.

— Она не наследница! — улыбнулась матушка Агафья.

— Но?!

— Ещё не время, — объяснила она. — Но придёт день, когда сомнения перестанут терзать его, а вера будет настолько крепкой, что ничто не сможет сломить его.

— Тебе лучше знать, Агафья, — Тимофей склонил голову перед мудростью старой монахини.

* * *

Митя держал мёртвое тело Лизы на руках. Из его глаз ручьём текли слёзы, скатываясь на лицо девушки и застывая там крохотными кристалликами. Он всё повторял и повторял её имя:

— Лиза… Лиза, любимая моя, судьба посмеялась над нами, но мы обязательно встретимся в следующей жизни, как ты и сказала. Ты не виновата в произошедшем, как и я невиновен, что не в силах был тебя спасти. Милая моя Лиза, знай, что я не мог не сделать этого… Но сделал против своей воли и всю жизнь буду мучиться и ненавидеть себя за это. Я уйду в монастырь и до конца дней своих буду замаливать грех, ибо я не просто убил тебя, но и предал нашу любовь. Мы никогда не смели подумать об этом и тем более поговорить, но мы оба всегда это знали. С самой первой нашей встречи, помнишь? На ярмарке… ты ещё подшутила надо мной, даже не страшась того, что будешь раскрыта… А я тогда струсил. Мы ещё были совсем детьми… Я тогда не понял, что произошло со мной. Я думал, что ненавижу тебя, но я любил тебя, Лиза, любил. Тебя одну, всегда. Не было ни дня, чтобы я не думал о тебе. Не было и ночи, чтобы я заснул, не представляя себе твой образ. Никто и никогда, ни одна женщина на этом свете не сможет занять в моём сердце твоё место. Я буду любить тебя вечно…

Клавдия

Была тихая летняя ночь. Лёгкий ветерок колыхал занавеску в комнате Клавдии. Её муж был в отъезде в далёкой северной стране, и этой ночью она ждала своего возлюбленного.

Она услышала, как причалила к её дому гондола и то, как отчалила, но шаги не раздались. Она было подумала, что это не тот, кого она ждала до глубокой ночи, но раздался тихий стук в дверь. Условный стук.

Она бросилась к двери, чтобы впустить, наконец, любимого.

— Витторио, дни так долги без тебя! О, любимый! Мой муж вернётся через месяц, и я… я не знаю, что тогда мне делать!

Она повисла на его шее.

— Тише, прелестная Клавдия… Не плачь… — он осушил губами её щёку, мокрую от слёз. — Не будем тратить время понапрасну и насладимся этой ночью в полной мере.

— Ты вновь исчезнешь в предрассветный час?

— Так надо, милая… Ведь это ж ты давала клятву! Не я!

— Но по отцовской воле и наказу! Мне выбора не дали! О, Витторио! Давай сбежим! Лишь ты и я, вдвоём навеки!

— Навеки, говоришь? И ты готова бросить всё ради меня и вечной жизни?

— И только бы подумать, что данное возможно! Любить друг друга и не расставаться!

Клавдия прижалась к любовнику. Она ждала, что он, как и во все предыдущие ночи, начнёт ласкать её.

— Ты так холоден, любимый! И бледен, как луна… Ты так красив…

— И ты ещё красивей можешь стать, коли готова быть моей.

— О, да! Так не тяни же! — Клавдия распахнула пеньюар, под которым не было ничего. Витторио провёл рукой по её телу.

— Ты восхитительна! Ты идеальна! Но я не смею обрекать тебя на муки…

— На муки? Ты о чём, любимый? Быть пленницей обета — вот мученье! Быть мужу моему женой — моё проклятье!

— Что понимаешь ты в проклятьях? Ты, верно, в жизни не грешила…

— Когда тебя я полюбила… Ведь это грех… Но истинное счастье! Любить тебя и быть тобой любимой!

Клавдия обняла лицо Витторио.

— Да, я люблю тебя! — ответил ей любовник. — И если ты готова за мной последовать и с этой жизнью распрощаться…

— Мне без тебя не жить! Как только ты меня покинешь, я в тот же миг с своей расстанусь жизнью. Нет места в этом мире без тебя мне, любимой мой Витторио!

— Тогда давай повременим с побегом. Мне надо тщательно обдумать план, чтобы твой муж не смог догнать нас. Ну, а сейчас давай займёмся тем, для чего пришёл я.

Он принялся страстно целовать её, и она ответила на его ласки…

Так они наслаждались друг другом ещё четыре ночи. На пятую он пришёл раньше обычного, чуть только стемнело, и нашёл её в печали.

— Что так расстроило тебя?