Помоги проекту - поделись книгой:
Петр Дерябин
Стражи Кремля. От «охранки» до 9-го управления КГБ
От автора
Из врагов всего опасней враг, прикинувшийся другом.
Я считаю, что хозяин непременно должен время от времени проходиться по рядам своей партии с щеткой в руках.
Метод отрубания и кровопускания… опасен и заразен. Сегодня ты отрубаешь одну голову, завтра другую, а на следующий день еще одну. Что же тогда в конце концов останется от партии?
Добрый десяток лет состоял я на службе в советской контрразведке и в структуре правительственной охраны. Это было в конце сталинской эпохи, когда система обеспечения безопасности высшего руководства страны достигла совершенства, до сих пор не превзойденного нигде в мире.
В течение всего периода трудной и опасной службы мои познания в области охраны национальных вождей ограничивались только советским опытом. Разумеется, мне было известно, что цари имели собственную службу безопасности и телохранителей, но доступная мне информация на подобную тему носила пропагандистский характер. «Научные» труды советских историков скорее обличали деяния самих монархов и тех, кто им служил, нежели излагали реальные факты, касающиеся профессиональной деятельности моих предшественников.
Вот почему, перебравшись на Запад, я жадно ловил всякую информацию о России, и прежде всего касающуюся работы профессионального телохранителя. Лишь эмигранты из коммунистических стран, и особенно из Советского Союза, способны по достоинству оценить возможность получения информации, которую в изобилии предоставляет свободный мир. В таком праве им отказывали на родине, где зачастую даже самые незначительные факты затуманиваются, искажаются или вовсе отрицаются по идеологическим соображениям.
Вскоре я с удивлением обнаружил, что среди потока интересующих меня книг практически отсутствовали материалы о деятельности телохранителей в России и, в частности, о той роли, какую они сыграли в установлении или свержении режимов, которым присягали на верность. Несколько сочинений, написанных бывшими начальниками царской охраны, вот и все, что удалось раздобыть по интересующей меня теме. Да и эти труды неизменно разочаровывали, так как в них шла речь скорее о недостатках охранной службы и романтизировались прошлые времена, но отсутствовала какая-либо информация, касающаяся ее структуры и функционирования.
Неприятно удивили меня и распространенные на Западе книги о сталинской охране, содержащие главным образом сведения интимного характера из жизни охранников Сталина. Эти издания изобилуют всевозможными небылицами, и к подобным опусам, конечно, невозможно относиться серьезно.
Уникальность системы охраны в России во времена царей, как и во времена комиссаров, характеризуется двумя основными особенностями. Первое: все режимы в российском государстве носили деспотический характер. Второе: охрана, какой бы мощной она ни была, успешно справлялась со своей задачей лишь тогда, когда правителем страны осуществлялся террор, причем террор самый беспощадный.
Так, именно с помощью жесточайших репрессий Иван Грозный сумел удержаться на троне, а из-за неспособности или нежелания прибегнуть к безжалостному, террору Александр II, ликвидировавший крепостное право, пал жертвой заговора. То же самое можно сказать о Николае II, который воздержался от развязывания террора, в критический момент сам оказался его жертвой. Для коммунистов же репрессивные меры являются надежным способом удержания власти начиная со времен Ленина.
Охранная служба правителей российского государства всегда выполняла двоякую функцию. Она не только защищала вождя от реальных или мнимых врагов, но и уничтожала их физически, обычно самым жестоким и потому самым надежным способом. Возможно ли представить что-либо подобное в Соединенных Штатах: например, что можно убить сотрудника секретной службы или бросить в тюрьму многочисленных политических оппонентов американского президента?
Изучая деятельность охранных структур в дореволюционной России и в Советском государстве, я обнаружил любопытную аналогию. Начиная с эпохи мелких княжеств Киевской и Московской Руси и вплоть до второй четверти XIX столетия опасность для государя главным образом исходила от мятежных родственников и приближенных, стремившихся к захвату власти.
А во времена правления Николая I и царствования трех его потомков дворцовые интриги практически сошли на нет. Основная угроза для венценосной особы исходила теперь не от самой семьи самодержца, а от недовольного дворянства, интеллигенции, рабочих и крестьян.
Подобная схема развития отношений характеризует и советскую эпоху. Вплоть до правления Хрущева главную опасность для вождя представляло его ближайшее окружение. Для Ленина главную угрозу представляли оппозиционные монархическому режиму партии — в сущности, соратники большевиков по политической борьбе. Сталин боролся с реальными и воображаемыми врагами из своего же большевистского окружения, видя в них претендентов на власть, и все они, кстати, включая его главного и несомненного противника Троцкого, были устранены физически системой безопасности.
Во времена Хрущева борьба за «трон» в среде партийных бонз стала носить менее кровожадный характер, что подтвердило относительно мирное смещение коммунистического лидера. Вместе с тем множество людей — писателей, художников-, ученых и даже председателей колхозов, вздохнувших свободнее по окончании сталинского террора, — начали проявлять претензии к режиму, и именно с этой стороны возник основной источник угрозы для руководства государства.
На протяжении всей книги я старался строго придерживаться избранной темы — рассказывал об истории возникновения службы безопасности в России, о телохранителях, об их профессиональных успехах и неудачах, которые пытался проанализировать. Я намеренно обходил стороной проблемы исторического, экономического и социального характера, ибо считаю, что они достаточно полно исследованы квалифицированными специалистами, и касался их, лишь когда это диктовалось крайней необходимостью.
Как бывший охранник коммунистического вождя, особый упор я делал на описание служб безопасности в период советского времени. Нигде в мире не существовало, а возможно, никогда и не будет существовать охранной структуры, подобной той, какую организовал «вождь всех времен». Его последователи конечно же имели и будут иметь свою охрану, но она не идет ни в какое сравнение со сталинской.
Смею надеяться, что эта книга восполнит существующие пробелы в отечественной Истории, поведав, как русские правители завоевывали и сохраняли власть, опираясь на свои охранные структуры, или, наоборот, лишались ее из-за неэффективной службы безопасности.
В заключение считаю своим долгом заявить, что автор несет полную ответственность за изложенные в книге суждения, фактический материал и выводы.
Часть первая
ОХРАНА РОССИЙСКИХ ПРАВИТЕЛЕЙ
Охранники князей
В давние времена восточные славяне слыли миролюбивым народом, и их вожди, Вероятно, не нуждались в телохранителях. Но по мере того как этот народ богател, соседние племена стали совершать набеги на его поселения. Тогда группа славянских этносов обратилась за помощью к более воинственным викингам, или варягам. Те посещали места расселения славян для торговли и поиска путей на юг.
Варяги совершали налеты, путешествовали и вели торговлю группами полувоенного образца. Во главе каждого отряда находился вождь. Такие вожди отличались физической силой, умением искусно владеть оружием, навыками судоходства и верховой езды, которые обеспечивали успех своим группировкам во время боевых действий.
Обычно если вождь погибал, то в самом отряде найти ему квалифицированную замену было очень сложно. А это означало, что рядовые члены обезглавленного рода либо, поглощались другими дружинами, либо оказывались в плену, а позже продавались в рабство. Чтобы предотвратить это, наиболее сильные участники отряда плыли, скакали и дрались рядом с вождем и на деле становились его телохранителями, хотя так не именовались.
Варяг Рюрик, первый правитель Древней Руси, видимо, располагал такой группой преданных спутников, когда он установил контроль над Новгородом в конце IX столетия. И он, должно быть, использовал их, чтобы подавить попытку недовольных славян и другого варяга по имени Вадим, попытавшихся свергнуть его. Как поступили с Вадимом неизвестно, его имя больше не упоминалось ни в летописях, ни в сказаниях. Похоже на то, что соратники Рюрика разделались с ним. Известно, что через несколько десятилетий — в X беке — византийские правители начали использовать варягов в качестве телохранителей, и эта практика продолжалась до завоевания турками Константинополя в 1453 году.
Можно предположить, что Олег, прямой наследник Рюрика, отбил Киев у захватчиков с помощью личной охраны. И можно также полагать, что именно охранники ликвидировали узурпаторов, когда тех удалось заманить на судно Олега. Его телохранители, вероятно, поднаторели в своем мастерстве, потому что, несмотря на свои частые набеги и битвы, Олег умер от сравнительно естественной причины — укуса змеи.
Это совсем не походило на судьбу следующего великого князя Киева сына Рюрика Игоря, правившего в X столетии. Летописное сообщение о смерти Игоря содержит первое упоминание о телохранителях правителей на Руси. В летописи говорится, что Игорь попытался два раза подряд собрать дань с древлян. Дружина охранников сопровождала его во время каждого сбора. Но во время последней роковой поездки он взял с собой их слишком мало.
При последующем правлении жены Игоря Ольги в летописях появляется совершенно четкое указание на дружину как на княжескую охрану. Именно Дружина сплотилась вокруг Ольги для того, чтобы не только, закрепить за ней власть, но и помочь ей отомстить древлянам за смерть Игоря.
При сыне Игоря Святославе дружина превратилась скорее в его личную армию, а не просто охрану. К этому времени порода варягов утратила, свою чистоту в результате смешанных браков со славянами. В дружину Святослава входили не только варяги, но и славяне, поляки, литовцы, венгры, степные кочевники.
Похоже, такой разношерстный состав приближенных не сослужил киевскому князю добрую службу. Если бы Святослав располагал настоящими охранниками типа старых варягов, то не исключено, что они смогли бы спасти его во время засады, устроенной печенежскими кочевниками.
Дальнейшее ухудшение в постановке охраны правителя совпало — а возможно, и явилось причиной этого — с началом более чем пятисотлетнего упадка России, анархии бояр и князьков и ужасного ига татарских завоевателей. Вместо профессиональных телохранителей мелкие князьки и случавшиеся изредка достойные правители располагали в тот мрачный период всего лишь ратниками — в сущности, простыми солдатами, которые грабили и убивали беззащитных горожан и обычно не оказывали должного сопротивления, когда Сталкивались с серьезным противником.
Стрельцы и опричники
Обе эти организации явились плодом задумок Ивана Грозного (годы правления — 1533–1584).
Этот царь стал первым русским правителем после князей Киевской Руси, который осознал необходимость профессиональной организации охраны. Тому способствовали нападки на него со стороны бояр до восшествия на трон и стремление защититься от них во время царствования.
Первый отряд стрельцов насчитывал примерно тысячу человек. В основном это были пехотинцы, первоначально мастера по стрельбе из лука — из элитных войск того периода, — позже они получили огнестрельное оружие. Но у некоторых из них оставались пики, секиры и мечи. Первое такое формирование в основном охраняло Московский Кремль и его хозяина. За время своей примерно стотридцатилетней истории существования у стрельцов сменилось много командиров, но вначале их единственным и настоящим командующим был сам Иван Грозный.
Стрельцы принимали участие во всех кошмарных акциях своего сумасбродного правителя — включая разорение Новгорода, — но они не были инициаторами всякого рода ужасов и жестокостей. Для таких дел существовали опричники.
Опричнина просуществовала всего семь лет (1565–1572), но она принесла России столько бедствий, что осталась в народной памяти навсегда. Сталин высоко ставил опричников, которых критиковал вместе с их хозяином только за то, что они не сумели ликвидировать еще большее число бояр и священников.
В отличие от стрельцов, опричники носили бросавшуюся в глаза униформу. Они относились к конной гвардии, одевались во все черное, включая накидку. Черной была и вся сбруя. На седлах красовались изображения метлы и волчьей пасти, которые подчеркивали главное назначение опричников — выслеживать и выметать «крамольников», то есть всех тех, кто не потрафил Ивану.
Тщательно отобранный корпус опричников насчитывал шесть тысяч человек, а по некоторым данным, достигал десяти тысяч. Это было разношерстное сборище беспринципных и циничных представителей княжеских и боярских семей, чужеземных авантюристов, воров, странствующих, не совсем нормальных проповедников. Из особо приближенных к Ивану подонков можно выделить Алексея Басманова, Малюту Скуратова-Вельского и князя Афанасия Вяземского. Сам царь писал о том, что идею опричнины подал ему некий Иван Пересветов, но нет указаний на то, что этот человек играл какую-нибудь роль в деятельности придуманной им организации.
В период их расцвета опричникам принадлежала половина царства и значительная часть Москвы. Впрочем, они контролировали и остальную часть страны. Их база располагалась в Александровской слободе, монастыре, на деле представлявшем собой крепость с водяными рвами, каменными стенами и темницами, расположенном в семидесяти милях к северо-востоку от столицы. У них была также ставка в их московском секторе.
Неудивительно, что Сталин восхищался Иваном Грозным и его опричниками. Вероятно, он завидовал им, а также, в меньшей степени, ленинской ЧК. Ведь чтобы отделаться от своих врагов — реальных и надуманных, — Сталину приходилось создавать видимость законности и проводить «судебные процессы».
Подобной щепетильностью Иван IV и его банда головорезов себя не затрудняли. Опричники получили приказ карать с крайней жестокостью. Они пользовались безусловным правом убивать, грабить, избивать, насиловать, похищать и сжигать имущество любого и каждого, кого они признавали врагами царя. Задолго до своих последователей из царской «охранки» и советских НКВД и КГБ они использовали сексотов и провокаторов и подстраивали ловушки для своих жертв, подбрасывая им фальшивые документы.
В результате, когда опричники врывались в города и селения, граждане разбегались, улицы пустели, а пойманные оговаривали своих родственников, друзей или соседей в надежде спасти собственные жизни.
Главный преступник Иван находился обычно либо в монастыре Александровская слобода, либо в своей московской резиденции. Он делил время между пытками и расправой над заключенными, наблюдая с напускным неодобрением изнасилования схваченных женщин, часто из боярских семей, пируя с опричниками, облаченными в монастырские одежды; либо постясь и молясь за свои жертвы.
Вопреки напускной религиозности, Иван Грозный являлся для церкви настоящим антихристом. Он с особенной силой обрушился именно на эту часть российской элиты, заставив опричников проводить массовое истребление священников, включая митрополитов и архиепископов. Его заклятым врагом стал московский митрополит Филипп, который открыто выступал против опричников и был, похоже, нетрусливым человеком. В 1569 году Филипп зашел так далеко, что публично отчитал Ивана и отказался благословить его в Успенском соборе. За это опричники собрали «улики» и организовали «суд» над священником — инсценировку для москвичей, горячо любивших митрополита. Проделав это, шайка во главе с Басмановым ворвалась в собор, схватила Филиппа у алтаря, сорвала с него одежду и облачила в одеяние простого монаха. По некоторым свидетельствам, низложенного митрополита удавили в монастыре в Твери. Другие считают, что его подвесили на крюке в подвалах монастыря Александровская слобода. Но все версии сходятся на том, что палачом стал Малюта Скуратов, самый кровавый опричник.
С не меньшей злобой относился самодержец к российской знати. Несмотря на это, некоторые видные аристократы роковым образом обманулись в Иване, Последнее относится к старицкому князю Владимиру, который допустил неосторожность, заявив в тревожном 1553 году, что обладает некоторым правом на трон. Царь проявил значительную долю терпения в подготовке ликвидации конкурента, начав последовательно отстранять Владимира от его сторонников. В конечном итоге опричники схватили князя, отвезли его в монастырь и убили. Согласно большинству отчетов жертву отправили на тот свет с помощью яда.
1569 год ознаменовался не только убийством митрополита Филиппа и князя Владимира, но и стал пиковым для кровожадного Ивана. Потому что именно в этом году он решил разрушить купеческий город Новгород, устроить массовое побоище его населения.
Иван повел на этот город относительно небольшое войско, примерно пятнадцать тысяч ратников и стрельцов под предводительством опричников. До расположенного не слишком далеко от Москвы Новгорода воинство добиралось целый месяц.
Задержка была вызвана грабежами, пытками и убийствами в подмосковном городе Клину; истреблением многих тысяч жителей Твери; умерщвлением всех путников, которые имели несчастье оказаться в то время на дороге, а также разграблением и разрушением монастырей, расположенных на этом пути или недалеко от него.
Достигнув Новгорода, войско установило вокруг него кордон — некоторые утверждают, что город окружили деревянной стеной, — чтобы отрезать обреченным жителям путь к бегству. Архиепископ Новгорода Пимен встретил Ивана на мосту над рекой Волхов, которая разделяет город. С типичным для него поведением царь святотатски отверг благословение священнослужителя и обозвал его всяческими словами, но позволил ему провести службу в соборе и устроить обед. Когда подали вино и кушанья, Иван подал опричникам условный знак, начались грабежи в соборе, во дворце архиепископа, во всем городе. Опричники приступили к оргиям пыток и массовым убийствам.
Ужасное побоище продолжалось пять недель. Мужей заставляли смотреть, как истязают их жен, и наоборот. Матери присутствовали при том, как увечили, рубили секирами или четвертовали их детей. После чего сжигали или умерщвляли каким-либо иным способом самих матерей. Наиболее распространенный метод массового убийства был следующий: людей сгоняли плетями в кучи и бросали их в реку Волхов возле моста, под которым вода нё замерзала. Особенно старательные опричники патрулировали вдоль берега и добивали всех, кто выплывал и проявлял признаки жизни.
Согласно свидетельствам таким ужасным образом погибло более шестидесяти тысяч новгородцев. В конце кровавой бани Иван и его приспешники сожгли, выбросили в ямы или уничтожили другими способами запасы городского питания и обрекли оставшееся в живых население на голодную смерть и на различные эпидемии, включая чуму, которые свирепствовали в то время в стране. Город остался на географической карте, но Великий Новгород, существовавший раньше, больше не возродился после бешеного приступа рехнувшегося царя.
Возвратившись в Москву, сумасшедший со своими подручными нашел новые жертвы для своей мании. Предлогом для опустошения Новгорода послужили сообщения о том, что этот город планировал договориться с одним из врагов русского государства того времени — Литвой. Предлогом для другого ужасного избиения — публичных пыток и умерщвления более ста тысяч человек в столице в середине 1570 года — послужило то, что они якобы участвовали в Новгородском плане. Для верности этих несчастных обвинили также в связях с крымскими татарами, Польшей и Турцией. Главарями этих жертв объявили думного дьяка Ивана Висковатого, который занимал пост, равноценный министру иностранных дел, и Никиту Фуникова-Курцева, казначея царства. Иван воспользовался этим случаем, чтобы отделаться и от повара, возможно, чтобы тот не проболтался — ведь он годом раньше отравил князя Владимира Старицкого.
На площади установили котел с кипящей водой и восемнадцать виселиц. В назначенный час опричники согнали туда упирающихся и запуганных граждан в качестве зрителей. Туда же с шумом и лязгом заявились вооруженные до зубов Иван и тысяча всадников из его воинства, которые доставили осужденных. Большинство из них были уже изувечены во время предшествующих пыток.
Царь приказал повесить Висковатого вверх ногами. Казнь начал Малюта Скуратов, который отсек дьяку ухо. Другие опричники изрубили его, как кусок мяса. Фуникова бросили в котел с кипящей водой. Потом царь и опричники, все сразу, накинулись на остальные жертвы, рубя и пронзая их саблями, секирами и пиками. Иван отпраздновал окончание казни в доме Висковатого, где изнасиловал вдову, в то время как сын самодержца, предполагаемый наследник русского государства, поступил также со старшей дочерью казненного.
Московская кровавая оргия оказалась началом конца опричнины. В течение этого кошмарного 1570 года Иван разделался и со своими главными приспешниками. Он приказал Федору, сыну Алексея Басманова, убить собственного отца, а затем распорядился убить и сына. С князем Вяземским Иван поступил более утонченно. Он пригласил его во дворец вроде бы для дружеского совещания, а в это время верные опричники направились в дом князя, где уничтожили его сторонников и слуг. Вяземскому позволили возвратиться домой, где он наткнулся на трупы своих приближенных. Там его схватили и бросили в темницу, после чего князя больше никто не видел.
Убийство Басмановых и Вяземского послужило прелюдией к большой чистке опричников в лучших русских традициях. И проводилась она в обычной манере — под надуманными в своем большинстве предлогами. Избежал этой участи только Малюта Скуратов, необычайно коварный и изворотливый тип, но он позже пал в битве за Ливонию.
Даже после чистки в течение некоторого времени ряды опричников пополнялись теми, кто хотел занять место ликвидированных. Но большинство историков полагают, что примерно к 1572 году опричнина прекратила свое существование как действующая и массовая организация. Однако следов ее официального роспуска Иваном не осталось. Таким образом, вполне вероятно, что некоторые опричники все еще существовали по крайней мере до конца 1577 года, когда царь атаковал ливонский город Венден. После того как некоторые граждане Вендена взорвали себя в местном замке, чтобы не попасть в руки Ивана и его негодяев, остальных жителей перебили в традиционном стиле. Но уже лет через пять — семь после смерти Ивана, происшедшей во время очередного приступа его болезни, об опричниках и не вспоминали, разве что в страшных историях и легендах.
Существует много разнообразных объяснений возникновения опричнины. Большинство авторитетных источников сходятся на том, что цель этой организации заключалась в обеспечении личной безопасности царя — то есть служба ему в качестве телохранителей. Верно, что они давили его врагов без всякой жалости, как, впрочем, и тех, которые врагами не являлись.
Правда, что правитель не умер от рук соперника. Но чего-то, проверенного наукой, недостает в описаниях Ивана и опричников — особенно в работах русских историков, — а именно исследований, почему русские аристократы, служители церкви, простые мужики или разочаровавшиеся опричники не уничтожили этого зверя в царском облачении. Ведь опричники, хотя и вызывали ужас, не были вездесущими и всевластными, какими позже стали коммунистические охранники, которые превратились в совершенную, почти неуязвимую защиту для своих правителей. Тот факт, что Иван Грозный умер своей смертью, объясняется либо везением, либо, что более вероятно, русским характером в интерпретации Достоевского. В его работе «Великий инквизитор» словами главного героя говорится о том, что русские люди воспринимают бремя свободы как слишком тягостное. Это, возможно, лучше всего объясняет не только феномен Ивана и опричников, но также и всех последующих русских правителей и их охранников — и хороших, и плохих.
Конец опричнины ознаменовал собою уход на некоторое время с исторической сцены русских телохранителей элитного типа, которые были помощниками и доверенными лицами правителя. Со смертью самодержца произошло возвращение к стрельцам, выпестованным Иваном, когда он еще находился в здравом уме. С самого начала была набрана группа примерно в тысячу человек. Общий состав стрельцов впоследствии увеличился до двадцати трех полков. Хотя численный состав этих полков точно неизвестен, каждый из них, вероятно, насчитывал до тысячи воинов.
В последние годы XVI столетия и в начале XVII, иначе говоря, при узурпаторе Борисе Годунове, стрельцы пережили еще одно падение. Царь Борис, возможно, потому, что сам когда-то служил опричником, не очень полагался на стрельцов. Он считал, что благоразумнее опираться на чужеземцев. Поэтому пригласил группу балтийских немцев на службу в качестве своих телохранителей. О такой организации, кроме факта ее существования, мало что известно. Но летописи свидетельствуют, что осуждения, пытки, убийства и надругательства над боярами и священниками продолжались и при Борисе. А поэтому резонно Предположить, что его немецкие охранники действовали достаточно эффективно, хотя и не получили такую позорную славу, как опричники.
После смерти Бориса, в Смутное время (1605–1613), немецкая охрана была распущена. Но и стрельцы в этот несчастный период не выполняли какие-то конкретные функции, если не считать их участия в возведении или низложении различных претендентов и всевозможных самозванцев на трон.
Когда в 1613 Году удалось восстановить порядок с избранием первого Романова, Михаила, стрельцы вернулись к Своим обычным обязанностям охраны кремлевских ворот и внутренних помещений Кремля. Похоже, что дело обеспечения подлинной безопасности царя поручили Боярской думе, иначе говоря, лидерам аристократов, которые избрали молодого Романова. В каком-то смысле Михаил особенно и не нуждался в охране. Во-первых, он был слабовольным и неагрессивным человеком, а правление осуществлял его отец. Во-вторых, бояре так намучились в период смуты и так стремились к стабильности в условиях законности, что и не помышляли О противодействии царю.
Боярская дума сослужила Полезную службу и во время волнений в годы правления следующего царя — Алексея. Именно Боярская дума провела расследование восстания казаков в 1670–1671 годах под руководством Стеньки Разина и осудила этого повстанца на казнь путем четвертования в Москве. Сам Алексей учредил Тайных дел приказ, который в некотором роде стал предтечей императорской тайной полиции. Однако он был упразднен после смерти монарха.
При Алексее свою роль играли также и стрельцы. Имеются описания того, как царь уезжал из дворца в карете, окруженной большим кольцом телохранителей, которые отгоняли любопытных древками секир. Эту функцию и выполняли стрельцы. Они были одеты в обмундирование ярких цветов, некоторые имели позолоченные пистолеты, а другие снабжены дубинками для разгона толпы. Существуют также указания на то, что Алексея не удовлетворяла эффективность собственной охранной службы. В начале своего царствования он едва не оказался в руках разъяренной толпы и поэтому нанял в подмогу стрельцам иностранных мушкетеров.
Своего наивысшего расцвета стрельцы достигли после смерти Алексея, когда началась борьба за власть между молодым Петром Великим и его сводной сестрой Софьей. Фактически в тот краткий период стрельцы решали скорее судьбу правителя, чем служили ему охраной.
В 1682 году, когда десятилетнего Петра провозгласили царем, отдав ему предпочтение перед его старшим, но слабоумным братом Иваном, Софья крайне возмутилась. Стрельцы по ее подстрекательству — по некоторым данным, около пятидесяти тысяч человек — совершили марш на Кремль, где находился Петр со своей матерью, Наталией. После уговоров и получения большой суммы денег, выплаченной Наталией, стрельцы ушли, но вскоре вернулись, опять по наущению Софьи. Они ворвались во дворец и изрубили сторонников Наталии. А сама Наталия вместе с Петром была отправлена в село Преображенское в окрестностях Москвы.
Софья, став регентом (1682–1689), сначала объявила амнистию стрельцам, участвовавшим в дворцовой бойне. Но вскоре она накинула на них узду, начав с ликвидации их командира, князя. Ивана Хованского, который размечтался о троне, поскольку принял участие в смещении царя. Потом Софья издала указ, запрещающий стрельцам и всем остальным впредь буйствовать в Кремле, по крайней мере, во время ее правления. В указе детально устанавливалось, кто допускается во дворец, через какие ворота, определялись лестницы и проходы, которыми надлежит пользоваться в различных частях Кремля. Полностью запрещался доступ посторонним в личные покои царствующей семьи. Это правило распространялось и на бояр. Царственные покои и кабинеты закрыли оградами и всех предупредили: «…никогда туда не входить и никого не приводить с собой, независимо от важности дела…» Запрещалось также появляться в любой части дворца с оружием. Это распространялось и на лиц, которые, согласно обычаям того времени, всегда были вооружены. Аналогичный запрет касался иностранных послов и сопровождающих их лиц.
Этот давний указ о «железном занавесе» и другие принятые Софьей меры оказались достаточными для надежного контроля над стрельцами до окончания ее правления. Однако в 1689 году один из подручных правительницы, Шакловитый, начал науськивать некоторых стрельцов отправиться в Преображенское и убить там Наталию. Но другие стрельцы сообщили Петру об этом заговоре, что позволило ему занять оборонительные позиции в близлежащем монастыре вместе с поддержавшими его друзьями детства. Вскоре большая часть стрельцов вообще переметнулась на сторону Петра.
Оказавшись наконец хозяином положения, Петр приказал казнить Шакловитого и других заговорщиков, а Софью заточил в монастырь. Запоздалая поддержка Петра со стороны стрельцов пользы им не принесла. У него еще были свежи воспоминания, когда он в десятилетнем возрасте стал свидетелем разнузданной поножовщины в Кремле. Поэтому молодой царь отказался сохранить стрельцов в качестве своей охраны и вскоре превратил их в саперные войска, отправив на юг страны для строительства оборонительных сооружений. Лишившись своих прежних, удобных мест жительства, стрельцы взбунтовались, прервав тем самым поездку Петра по Европе. И хотя подчиненные царя подавили восстание задолго до возвращения самодержца, он решил, что со стрельцами надо кончать. Петр лично руководил проведением пыток и дознаний над огромным количеством бунтовщиков, добившись от них признания вины. Большинство мятежных офицеров казнили публично в Москве, и стрельцы как охранная организация перестали существовать.
Преображенские и Семеновские гвардейцы
Преображенский и Семеновский гвардейские полки, элитные войсковые части России вплоть до падения Дома Романовых, первоначально были сформированы из друзей детства царя, с которыми Петр проводил потешные военные игры в Преображенском, когда он находился в ссылке.
Эти юноши превратились в таких же преданных стражей Петра, какими были телохранители вождей варягов. Никогда не возникало сомнение в том, что они отдадут свою жизнь за Петра, сделают все возможное для его защиты.
Именно эти молодые люди сплотились вокруг Петра, когда он бежал в монастырь, спасаясь от заговорщиков стрельцов. Позже, когда потешные полки превратились в регулярные соединения, именно они находились рядом с царем при его первых победах на поле брани. И именно они с помощью иностранных наемников подавили восстание стрельцов во время пребывания Петра в Западной Европе.
Преображенцы с самого начала пользовались некоторым преимуществом перед семеновцами — возможно, потому, что Петр был их «командиром» во время юношеских потешных сражений. Видимо, по этой причине выходцы из Преображенского полка достигли большей известности. Среди них были князь Федор Ромодановский и любимец самодержца Александр Меншиков.
Этим можно объяснить и учреждение в 1695 году Преображенского приказа. Первоначально им руководил князь Ромодановский, а потом его сын Иван. Перед Приказом поставили разнообразные задачи, включая надзор за начавшейся в то время торговлей табаком, но очень скоро он стал ведать в основном политическими преступлениями. В своей полицейской деятельности Приказ использовал другое нововведение Петра: фискалов — широкую сеть правительственных чиновников, которые вначале предназначались для надзора за сбором налогов и предотвращения финансовых злоупотреблений, но потом стали больше специализироваться на политдоносах.
Преображенский приказ был удивительно невелик по составу, если принять во внимание масштабы поставленные перед ним задач. Помимо самого князя Ромодановского, в нем работали два ответственных сотрудника и с полдюжины помощников. Контакты с фискалами и другая работа по курьерской связи, так же как и аресты, осуществляли гвардейцы Преображенского и Семеновского полков, которые получали приказы от князя, а иногда и от самого Петра. Именно таким путем арестовывались, а потом препровождались в тюрьму или ликвидировались выявленные и потенциальные враги царя.
Наряду с Преображенским приказом и фискалами Петр учредил в последний период своего царствования третью важнейшую организацию по вопросам безопасности, Тайную канцелярию, созданную для суда над собственным сыном Алексеем, чтобы не запятнать монарха за последующую смерть предполагаемого наследника. Тайную канцелярию закрыли в 1726 году, вскоре после смерти Петра Великого. А Преображенский приказ просуществовал до смерти его начальник ка, князя Ивана Ромодановского, то есть до 1729 года.
С закрытием Приказа Преображенский и Семеновский гвардейские полки прекратили выполнять функции полицейского надзора. Но они сохранили еще на целое столетие свою роль основной охраны правителя. Обе эти воинские части испытали непродолжительное падение их престижа при царице Анне (1730–1740), которая создала Измайловский полк для своей охраны, целиком состоявший из прибалтийских немцев. Однако Анна использовала именно Преображенский полк, когда Нарушила соглашение, заключенное с Верховным тайным советом. Императрица Анна фактически воссоздала Преображенский приказ под другим названием — Тайная розыскных дел канцелярия, которой руководил генерал Андрей Ушаков, бывший при Петре членом Тайной канцелярии. Повсюду в стране эта организация располагала осведомителями, арестовывала и отправляла в ссылку бесчисленное множество влиятельных бояр и членов их семей. Она также усовершенствовала традиционные приемы российских пыток, позаимствовав в Западной Европе такие новшества, как «пекинская капельница», «нюрнбергская дева» и «испанский сапог».
После смерти Анны преображенцы и семеновцы не только заняли свое прежнее место, но и стали активно вмешиваться в дела престолонаследия. Так, они отстранили от власти бывшего любовника Анны, которого она назначила регентом. Потом возвели на трон дочь Петра Великого, Елизавету, любимицу Преображенского полка. Хотя Елизавета обожала, преображенцев, она проявила достаточную осторожность, сохранив Тайную розыскных дел канцелярию, которую, по крайней мере некоторое время, продолжал возглавлять генерал Ушаков. Тот напряженно трудился, стараясь оставаться на хорошем счету у императрицы, что особенно проявилось в деле Наталии Лопухиной.
Эта привлекательная женщина впервые вызвала неудовольствие Елизаветы, когда появилась на балу точно в таком же костюме, как и сама царица. За это императрица публично изрезала платье Лопухиной в клочья, отхватив заодно целый ряд локонов несчастной женщины. Не Исключено, что Елизавета могла бы быстро простить Лопухину и забыть о ней, если бы генерал Ушаков не воспользовался этим случаем для того, чтобы снискать расположение императрицы. Этот достойный царедворец положил конец появлениям Лопухиной при дворе, обвинив ее в заговоре с целью свержения Елизаветы. Лопухину вместе с мужем и сыном приговорили к казни колесованием. Однако Елизавета Поклялась, что не омрачит свое правление казнями, и заменила смертные приговоры на высылку в Сибирь. Но к тому времени Ушаков, уже успел как следует высечь всех троих приговоренных и отрезать им языки.
Вскоре после этого Ушакова отправили в отставку, а его место занял Александр Шувалов, дядя одного из любовников Елизаветы. Из-за отвращения императрицы к смертным приговорам деятельность Шувалова в качестве главного полицейского не отличалась большой жестокостью. Его назначение интересно тем, что оно положило начало почти непрерывной деятельности рода Шуваловых в политической полиции.
Новый начальник секретного ведомства избрал в качестве своего помощника довольно страшного человека, Степана Шешковского, который особенно отличится во время следующего царствования.
За время своего краткого правления — в полном соответствии с хорошо знакомой русской традицией новый император Петр III в секретном порядке учредил Тайную экспедицию перед тем, как публично объявить о роспуске непопулярной Тайной розыскных дел канцелярии. В дополнение к этому Петр распорядился, чтобы переименованная организация политической полиции подчинялась бы не ему, а непосредственно Сенату. Здесь надо внести ясность — этот Сенат даже отдаленно не напоминал древнеримский сенат. Он состоял из группы подхалимов, которую, возможно, правильнее было бы назвать кабинетом. Причина, по которой Петр III решил Подчинить свою политическую полицию кабинету, не ясна. Возможно, его коробило при мысли, что в противном случае ему пришлось бы постоянно общаться с таким неприятным человеком, как Шешковский, поднявшимся к тому времени до положения руководителя политической полиции. Но какие бы ни существовали причины для такого изменения, фактом остается то, что в результате дополнительной бумажной чехарды и путаницы сбившаяся с толку Тайная экспедиция не докопалась до планов дворцового переворота.
Гвардейцы низложили Петра III и возвели на трон его жену Екатерину И. Для захвата власти она обратилась вначале к измайловцам — просто из-за удобства, а не по политическим соображениям: их казармы находились ближе к ее резиденции. Да и к тому времени состоявший когда-то исключительно из прибалтийских немцев Измайловский полк основательно обрусел. Но перед тем как отправиться вскачь к своему свергнутому мужу, чтобы огорошить его этой новостью, Екатерина старательно повторила прием Елизаветы при проведении переворота — облачилась в форму Преображенского полка. Причем надела форму преображенцев старого образца, а не прусского, навязанного Петром III.
Укрепив свою власть, Екатерина, немка по происхождению, оказалась такой же двуличной в отношении политической полиции, как и любой другой подлинно русский правитель. Она тоже объявила о роспуске Тайной розыскных дел канцелярии и тоже держала в секрете, что место канцелярии заняла Тайная экспедиция. Императрица также оставила на своей должности Шешковского, но теперь он должен был докладывать не всему составу Сената, а его руководителю, который именовался генерал-прокурором.
Единственного оставшегося законного соперника Екатерины неудачливого Ивана IV убили гвардейцы в Шлиссельбургской крепости во время попытки офицеров-заговорщиков освободить его. Шешковский, не зная о заговоре, ничего не предпринял, чтобы помешать ему, но сыграл. основную роль при расследовании, которое привело к казни взбунтовавшихся военных. Он особенно был силен при допросах своих жертв, которые обычно проводились уже после совершения ими каких-либо неугодных режиму деяний-. Тайная полиция при Шешковском больше полагалась на пытки, нежели на внедрение своих людей в ряды потенциальных бунтовщиков. Прикидываясь набожным человеком — как это делал до него Иван Грозный, — он украсил свои камеры для допросов иконами и там монотонно читал молитвы, чтобы заглушить крики истязаемых плетью или орудием, которое особенно нравилось русским; — кнутом. Относя себя к числу лиц благородного сословия, он лично занимался только представителями высших классов, оставляя обработку менее достойных своим подручным.
Как и в случае со шлиссельбургскими заговорщиками, Шешковский, хоть он и называл себя сторожевым псом Екатерины, заранее ничего не узнал и о двух других попытках скинуть императрицу. Правда, претензии на трон так называемой княжны Таракановой носили скорее комический характер, хотя к этой попытке в конечном счете отнеслись так, будто она представляла реальную угрозу для престолу. После того как княжну в лучшей манере КГБ похитил в Далмации Алексей Орлов, ее передали Шешковскому перед тем, как отправить в темницу Петропавловской крепости на пожизненное заключение. Знаменитый казак-бунтовщик Пугачев был также пойман не политической полицией, а армейскими отрядами и лишь после того, как его выдали товарищи, после чего он и оказался в ведомстве Шешковского. Но последующие допросы инсургента, должно быть, разочаровали главу Тайной экспедиции, поскольку Екатерина дала строгое указание, чтобы предводителя бунтовщиков не пытали. Однако можно не сомневаться в том, что Шешковский вовсю использовал иконы, молитвы и другие приемы, когда допрашивал менее значимых людей из окружения Пугачева.
Не сумел Шешковский предотвратить и почти созревший заговор единственного законного наследника Екатерины великого князя Павла против своей матери. Это сделал другой представитель семьи Орловых — Григорий, еще один из придворных вельмож, которые в большинстве своем состояли из гвардейских офицеров и, по существу, выполняли роль телохранителей императрицы. И конечно, Шешковскому теперь уже не представили возможность допросить странноватого великого князя.
Как и его предшественник, генерал Ушаков, главный политический полицмейстер Екатерины, был большим специалистом по обработке женщин, которые вызывали неудовольствие императрицы. Однажды он получил указание похитить жену армейского генерала прямо с бала, когда та вызвала раздражение Екатерины. Хорошенько отхлестав эту даму в Тайной экспедиции, потом ее со всей учтивостью возвратили на прием.
Шешковский настолько прославился своим мастерским ведением допросов, что чересчур либеральные писатели, в частности Александр Радищев и Николай Новиков, сочли более благоразумным сразу во всем сознаваться, чем подвергаться пыткам. В результате первого сослали в Сибирь, а второго посадили в Шлиссельбургскую крепость.
Конец XVIII столетия оказался самым горячим периодом для Шешковского. Французская революция и казнь на гильотине Людовика XVI и Марии-Антуанетты до смерти напугали Екатерину, и она дала своему начальнику политической полиции фактически полную свободу рук для ареста и допроса всех неблагонадежных писателей. А на деле всех, кто проявил неосторожность и вслух высказал либеральные мысли. Однако, к счастью для потенциальных жертв, блестящая карьера Шешковского прекратилась с его смертью в 1794 году.
Царь Павел стал преемником Екатерины без всяких происшествий. Он сохранил Тайную экспедицию и оставил во главе его Александра Макарова, который ранее сменил Шешковского. Хотя Макаров был почти нормальным человеком по сравнению с предшественником-психопатом, он активно принялся за дело — побросал в тюрьмы сотни людей, отправил многих других в ссылку и подавил несколько десятков крестьянских выступлений. Но, как и Шешковский, он не смог уберечь своего повелителя.
Большую часть вины за это можно возложить на самого Павла. Этот глупый царь поменял своих верных телохранителей. Вместо гатчинцев, с которыми он играл в солдатики в долгие годы ожидания престола, стал опираться на грозных гвардейцев из Преображенского, Семеновского и Измайловского полков. Более того, стал обращаться с этими частями в несносной для них прусской манере. И в довершение ко всему император назначил графа Палена из Курляндии генерал-губернатором Санкт-Петербурга и поручил ему контроль над гвардией и Тайной экспедицией. Обесчестив и оскорбив таким образом свою охрану и полицию, а также передав личную безопасность в руки честолюбивого иностранца, Павел помешал Макарову предотвратить собственное убийство.
Поделиться книгой: