Сепаратисты

  - И зря, - резко ответил Либан.- Свою собственность надо всегда ценить и беречь, потому что, не легко она дается. Пустить на ветер любой сможет. Приумножить для детей сложнее.

  - Либан, - спросил Макс, - меня для того мать отправила учиться, чтобы я вернулся и в навозе ковырялся?

  Дядька молча пожал плечами, всем видом выражая недовольство и возмущение. До него не доходило, как в принципе можно отказаться от своей земли. От своих корней. От связей с родственниками. А навоз - удобрение ничего ужасного в нем не присутствует.

  - Место будешь искать?

  Подразумевалось с хорошим жалованием и дальнейшей перспективой.

  - Есть интересная идея.

  Либан внимательно выслушал и скривился:

  - В политику нонеча лезут кому не лень, а пользы для деревни она не принесла. Прогрессисты, популяры, - дальше позвучало непечатное. - А шо удивляешься, газеты читаем. Наша забота вовремя посеять, убрать. Толковый крестьянин всегда выживет. Неужто и впрямь политика такое доходное дело? - спросил после паузы озадаченно.

  - А коли я не для себя, а для всех?

  Макс заранее знал, всерьез обсуждать это в деревне глупо. Лендлорды в их краях не водились и основной проблемы арендаторов - повышения платы не существовало. Свой клочок земли с незапамятных времен имелся. Политика по здешним понятия была дурость городских и существовала отдельно от деревни. Повседневные будничные заботы не особо навевали желание интересоваться событиями, происходящими в соседней долине. Что уж говорить о побережье или метрополии.

  Идеологические или политические бури, если и случались, крайне редко задевали кряжистых здешних мужиков с мозолистыми руками. Большинству крестьян совершенно безразлично, кто там наверху ими управляет. Лишь бы лишний раз не трогали. Где находятся Каренские острова, и на кой Макс там три года болтался редко кому известно. Вот причину отъезда все помнить будут до смерти.

  - Я думал ты умнее, да видать образование мозгов не добавляет, - скорбно качая головой, удивился Либан.

   Макс невольно рассмеялся. Он сам недавно почти слово в слово подобное сказал.

  - Нельзя вечно сидеть в горах. Случись завтра очередной налог и что? Жаловаться здесь некому, а в город, никто из вас не поедет по той простой причине, что неизвестно, к кому там и обратиться. Будете пыхтеть и платить.

  - А ты все изменишь! - с непередаваемым сарказмом в голосе согласился дядька.

  - Мы. В одиночку бесполезно и пробовать. Для безродных, но достаточно честолюбивых попасть наверх много значит.

  С дядькой он не стеснялся говорить о том, за что другому обязательно вырвал бы язык, посмей сказать нечто подобное вслух.

  - Вона как, - протянул Либан. - Мы. Ты и твои товарищи. Вы вчера под смертью ходили, сегодня вместе за властью устремились.

  - Да! Лучшая проверка для человека война. Там сразу видно кто чего стоит.

  - Она закончилась. Теперь вы все хотите получить жирный кусок. А каравай не обязательно резать поровну.

  - И что?

  - Тогда подумай... Кто за своего вступится коли не семья и Клан? По сторонам глянь. Кабаки и рестораны кто держат? Итины. Хлеботорговля и даже булочники - насаги. Рыболовецкий промысел и консервные заводы - таузы, бакалея - сиолы...

  - Ну не совсем так, - удивился неожиданным познаниям племянник, - но я понял.

  Действительно, посмотреть внимательно, так обувь делают люди из определенных Кланов, шляпы и одежду шьют совсем иные, извозом занимаются почти всегда сиромы и даже на заводах и шахтах нередко выходцы из одних мест...

  - Потому как свояка тянут. Сам устроился - помоги другому. А кому? Знакомому. Родственнику. Кого соседи или добрые люди посоветовали и плохого не скажут. Не все пробьются и не каждый доволен, зато при деле. А грухи где?

  Наши все больше в долины идут, согласно кивнул Макс. Знакомое дело. Когда голодных ртов становилось с избытком, многие родители отправляли своих отпрысков на заработки в низины. Там редко плохо принимали. Все в курсе: приходят трудолюбивые молодые люди и всегда можно проверить с кем имеешь дело.

  Отработав оговоренный срок, часть из них, обратно так и не возвращалась, особенно девушки, находя на новом месте своё семейное счастье. Связи между горными и долинными Кланами давно стали нормой, но действительно в города горцы шли редко, предпочитая знакомый труд на земле. А в промышленности целые отрасли были оккупированы выходцами из одного района, Клана, крайне редко племени.

  - Понял, - довольно сказал Либан. - Идешь в политику, веди за собой наших ребят. Они выполнят твой приказ, а ты их потащишь за собой. Выше.

  Макс хмыкнул. Занимательное дело. Кто идет на шахты, а кто в политику. А какая разница? И там, и там попытка выйти в люди. Парням сегодня все равно, им бы авторитетного человека, а слушаться старших научили в детстве.

  - Есть кто на примете?

  Либан удовлетворено кивнул. Племянник не стал изображать сильно умного и вытаскивать свои дипломы. Правильный совет с вежеством принимает - будет из него толк.

  - Ты когда последний раз в Молельном доме был?

  - Если нет иной возможности разрешено ходить в Ортодоксальную церковь, - поскучнев, сообщил Макс, основательно подзабывший, когда он посещал службу, - токмо исповедоваться запрещено и признавать над собой власть духовную епископата.

  Горы испокон веков верующий край. Здесь веруют в Бога не формально, а на самом серьезе, и по всей правде. И это прекрасно совмещается с явными пережитками древних времен. Каждые пять лет все мужское население старше двадцати одного года собирается у старинного дуба, выслушивая отчет предводителя Клана или избирая нового. Естественно если умирает старый, то встреча состоится раньше, но сроки стараются выдерживать четко.

  Из каких глубин веков идет обычай неизвестно, но древние хроники зафиксировали традицию еще у аборигенов. И именно в горах наиболее сильно пустила корни реформация. Что-то все-таки передается из прошлого и кровь ассимилированных народов не слишком благосклонна к ортодоксам.

  И в остальном горцы ведут столетиями ничуть не меняющийся образ жизни. Сельскохозяйственная самодостаточность, стремление поменьше общаться с представителями власти и не показная вера. Молельные дома давно стали центрами общественной жизни. Стандартная приземистая постройка не особо отличающаяся от обычных домов имела обычно веранду, где собирались решая спорные вопросы жители деревень. По выходным здесь общались все и обменивались последними новостями. Обговаривали сделки, свадьбы и многое другое.

  -Значит, завтра пойдем всей семьей, - твердо сказал Либан.

  Макс покорно кивнул. Приятного мало, когда на тебя пялятся и обсуждают за спиной практически открыто, однако делать нечего. От похода не отвертеться.

  - А после исповеди, - нажимая на 'исповедь' продолжил дядька, - пообщаешься с нашими парнями. Посмотришь, кто чем дышит. Себя покажешь. Байками армейскими поделишься и наградами посверкаешь.

  Макс озадачено моргнул. Конечно, молодежь всегда собиралась после молитвы и проповеди. Именно потом легко встретиться, не привлекая внимания окружающих еще и с девушкой. Принести выпивку и закуску, баян или гитару и показать себя во всей красе. Понятно, не возле стен молельного дома, а слегка подальше. Это был день отдыха и гуляний. Летом шли на опушку, в холодное время собирались у кого-нибудь в сарае и весело проводили время.

  - С Логаном поговорю, выясню насчет его одногодков.

  - А я созову всех сродичей, - произнес довольно дядька. Ему предложение понравилось. - Много у нас нонече подросло пареньков и хуже всего в малоземельных фамилиях. Ежели уходить в люди, почему не с тобой? Соберемся, обсудим и решим, кого в город отправлять. Вот опосля и проверим, - подмигивая, заявил Либан, - насколько в людях разбираешься. Когда сравним имена.

  - Не зря я приехал, - честно сказал Макс. - Пусть твои закрома наполняются хлебом всегда и Бог будет благосклонен к тебе и семье.

  - Помнишь, - одобрил дядька. - Обычно обещают еще на пиво свежее заглянуть. У нас будет самогонка. Как спивать станут - все дела серьезные обсудили и постановление вынесли. Заходи - дай и мужикам на тебя глянуть. Половину небойсь и не вспомнишь, мал был, разве на похоронах матери видеть мог. Да и им любопытственно на героя глянуть... Слушай, - просительно сказал, - а вправду за что ордена дали?

  - В основном за убийства дядя. Они на тебя прут кучей, а ты стреляешь. И выбора на самом деле нет. Побежишь - тебя порубят. Вот и стоишь до конца и других заставляешь. Иногда пинками. Храбрость, самоотверженность, верность долгу - это в бумагах. Настоящий герой не боится взглядов и перешептывания за спиной. Он выше этого. Я, видимо, не дорос.

  Либан молча хлопнул его по плечу. Что-то он для себя решил, понял Макс. Хотелось бы верить, что в глазах было уважение. Уж убивать дядьку учить не требуется. У него палец на курке не дрогнет, вся деревня знает. Единственно неизвестно где стражника зарыли семнадцать лет назад. А кто сделал и за что не секрет даже для Бодрова. Насильничать чужих баб в горах? Лучше б сразу повесился. Думал близкой родни нет, так можно над женщиной изгаляться. На то и Клан, чтобы помогать одиноким и сиротам. А мать ведь никогда не попрекал, понял вдруг Макс. И к нему замечательно относился. Не каждому так везет в жизни, иметь родного человека.

  Интерлю́дия

  Нет ничего удивительного в огромной привлекательности Национальной Лиги у молодежи. Именно ветеранская организация, а среди них пожилых найти было крайне сложно, сумела возглавить борьбу патранов за свои права и громко заявить о себе. Ничего удивительного, что мы и в дальнейшем встречаем знакомые фамилии и имена на серьезных государственных должностях.

  Поколение 18-30 летних патранцев получило возможность заявить о своих ожиданиях и надеждах. Их честолюбие и жажда деятельности не могли реализоваться в условиях протектората и молодежь, как собственно везде и всегда, представляла из себя огромный и достаточно агрессивный ресурс для партии. Молодые люди презирали не способные ни на что старые авторитеты и требовали радикальных изменений.

  Свыше двух третей членов Национальной Лиги в 2697г были моложе 30 лет. Если среди депутатов прогрессистов на земских выборах людей младше 45 было около одного процента, то в списке избранных от Лиги в первый парламент мы отмечаем только троих старше.

  Лекция по новейшей истории королевства Шиол в университете города Баллин.

  Глава 6. Уна Клейменова. Педагог. 2696г.

  Уна медленно диктовала под слаженный скрип перьев учеников.

  - Кончается лето. Спешит вступить в свои права золотая осень. Холодный дождь...

   Говорила она, совершенно не задумываясь о тексте. Слова выскакивали давно заученные, без малейшего участия головы.

  Сейчас она мысленно была крайне далеко от школы и своих обычных проблем. Ее не волновали тридцать два разновозрастных ребенка от семи до четырнадцати лет, находящиеся в одном помещении. Не было смысла устраивать разные классы. Большинство не смотря на разницу в возрасте умело писать и читать практически на одном уровне. По складам.

  Если бы не ее усилия половина бы сейчас трудилась на огороде или в поле. Приятного мало, регулярно доказывать взрослым людям необходимость учения и его пользу. У них свои ничуть не менее существенные и важные резоны. Польза от школы, может быть, случится, но потом. А вкалывать требуется прямо сейчас.

  Лишних рук в деревне не бывает. Их поселок и есть самая натуральная деревня. Хуже всего во время уборки урожая. От нее просто отмахиваются, подозревая в личной заинтересованности. Якобы чем больше учеников, тем выше жалованье. Как же! Жди! Требовать начальство гораздо, а помощи никакой. И всякий мелкий чиновник всенепременно заявится, побывав проездом, поучать.

  Мрачное строение школы находилось прямо у дороги. Маленькие окна, чтобы уменьшить уход тепла и расход дров и угля для обогрева помещений. Летом ученики и редкие посетители постоянно заносили пыль, осенью грязь. Зато почта и две лавочки по соседству. Их наличие нешуточный признак наступления цивилизации. Как и проходящая в двух лигах отсюда железная дорога. Почему не провели ближе можно лишь догадываться. Скорее всего затраты на данное мизерное расстояние не оправдывали ожидаемых доходов. На продажу отсюда мало что идет. Самим не хватает.

  В доме две комнаты с неокрашенными стенами, грубо сколоченные столы и лавки для учеников в одной. Во второй уже третий год она проживала со всем своим огромным имуществом: столом, полочкой с книгами, умывальником и зеркалом на стене. Был еще комод, оставшийся не то от предыдущей учительницы, не то подаренный в незапамятные времена обществу от расщедрившегося, уехавшего в город. А может просто никто не захотел приобрести это огромное, занимающее пол комнаты сооружение. Ничего другого на ее жалованье 'народной учительницы' все одно не приобретешь.

  Содержание школ, больниц, театров и всех остальных культурно-просветительских учреждений королевство великодушно свалило на местные власти. Где-то в городе вполне вероятно находилось с налогов на имущество достаточно средств для содержания, но здесь был Камарен. Прекрасный вид: горы, озеро, маленькие квадратики полей и жуткая нищета. Слишком много людей, слишком мало земли.

  Продавщица в магазине готового платья получала 1800 'корон' в год. Она - 1350. Правда, справедливости ради, 1800 платили в Синенде, а не деревне и многие могли бы ей здесь позавидовать, но Уна сама себе не слишком радовалась. Прожить на эти деньги без наличия собственного огорода было сложно.

  Устроиться на должность учительницы было совсем не просто, разве в таких дальних краях готовы были принять кого угодно. В городах попечительский совет, имея выбор, брал обязательно на должность мужчину. Даром, что им больше изначально платили. А уж замужним женщинам место в принципе не светило. Это всерьез бесило, как и нередко завышенные требования при поступлении в училище для женского пола. Высших учебных заведений на весь остров имелось ровно одно и профессиональных училищ не так уж много. Если уж девушка поступила и при этом богатых родителей не имела - определенно любого мужика за пояс заткнет.

  Натренированный слух поймал перешептывание за спиной. Уна автоматически произнесла следующие две фразы. Ученики принялись трудиться дальше. Заставить посылать детей в школу она естественно никого не могла. Уговаривала в силу собственного красноречия и терпения. На кое кого пришлось махнуть рукой. Часть детишек ходят - уже прекрасно. Минимум, необходимый для нормальной жизни, она им обязательно даст.

  Чтение, письмо, основные действия математики (не только четыре), дроби, умение высчитать площадь участка - это даже дети хорошо улавливали для чего. По линеечке оно лишь на карте рисуется. География, история: всемирная, королевская и местная с упором, что не одна деревня на свете, но и там живут не чужаки. Основы физики, химии. Основные молитвы и катехизис. Иногда, под настроение она просто начинала рассказывать о другой жизни. Городах и жизни в них, морях и водящихся там видах рыб, звездах и науке астрономии. Даже о системе власти, пытаясь разъяснить почему закон требует то или иное и кому выгодно.

  Уж во всяком случае, говорить они стали много правильнее. Без использования чудовищного жаргона. Это был не нормальный крэльский и не шиольский из городских трущоб, доводилось неоднократно слышать, а какая-то ужасная смесь. На правильном древнем языке говорили разве старики и Уна повадилась ходить в гости и записывать песни, древние саги, рассказы. Было несколько человек способных вспомнить огромное количество текста почти без запинок. Как ни странно, безграмотность здесь была не помеха. Скорее наоборот. Замечательно развила память.

   При сверке одного повествования в разные дни (повторно просила рассказать, якобы не успела все записать) или даже с разными людьми, практически всегда расхождения отсутствовали. А нередко в тексте новой саги обнаруживались мотивы и прямые заимствования другой. Подобные совпадения ясно доказывали, что совершенно незнакомые люди из разных Кланов не сговаривались дурить ей голову.

   Хронология рассказов четко выдерживалась и сказочные мотивы если и присутствовали, то где-то на заднем плане. Очень реалистично все это передавалось, подробно сообщая, кто кого и за что зарезал от двухсот до тысячи с лишним лет назад. Кроме всего прочего выучила кучу новых слов на крэльском. Старики-горцы шиольского не знали, а иногда и знать не желали.

  Частенько приходилось отправляться довольно далеко, но скоро про ее походы прознала вся округа и люди с готовностью подсказывали к кому обратиться, а на месте выкладывали очередную древнюю историю по первой просьбе. Таких саг, иногда по строению фраз или употреблению терминов явно написанных сотни лет назад у нее уже собралось больше четырехсот. Про древних королей, племенные сражения, появления кланов и даже про шиольские завоевания. За последние ей точно могли обеспечить если не тюремный срок, так неприятную беседу в жандармерии с лишением работы по воспитанию детей навсегда.

  Она честолюбиво надеялась когда-нибудь опубликовать свои записи и стать если не знаменитой, то во всяком случае достаточно известной. И не в окрестных деревнях, а в научных кругах. Надо только разобрать их по периодам и темам. Да и переводом снабдить не помешает. Та еще работа, как задумаешься - страшно становиться. С другой стороны позволить кому захапать приоритет?

  Женщина ничуть не хуже тупоголовых мужиков. Мельникова первая установила специфичность возбудителя бешенства. Впервые в истории сделала прививку покусанного взбесившейся собакой и спасла ему жизнь, Цахур из Империи додумалась до потолочного электровентилятора. Ветрова выиграла гонки и установила несколько рекордов скорости, оставив мужиков позади. Картины Божковой бьют рекорды по покупаемости. И это не вспоминая известных писательниц или Шмакову, создавшую комитет борющейся за равноправие. Ничем она не хуже! Вот.

  По самым приблизительным оценкам в королевской библиотеке содержатся тысячи работ по истории Шиола, сотни исследований отдельных ее областей, а также поистине бесчисленное количество произведений, посвященных пейзажам, фольклору, обычаям и тому подобному. Но напрасно будете вы перерывать пыльные тома в поисках живых и заинтересованных заметок путешественника по патранским горам.

  Если о равнинах еще можно кое-что обнаружить, хотя и с очень определенной точки захватчика-шиольца, то о внутренних областях острова вплоть до недавних времен в принципе ничего не существовало. А уж про фольклор или местные предания и говорить нечего. Априори считалось не вызывающим интереса и вторично-подражательным. Ан нет! И она это обязательно докажет! Дикие неисследованные земли и отсутствие культуры у патранов отвратительный штамп, не соответствующий правде жизни.

  Она снова посмотрела в окно с неприятным чувством. Сегодня все было не так.

  Базарный день обычно означает появление сотен чужаков. Прямо посреди улицы они гонят коров, овец или осликов - три важнейших составляющих деревенской жизни. Лошади редки и дороги. Есть еще и свиньи, а также куры, но это естественно самостоятельно не путешествует. Либо в клетках, либо на повозках. Тут же присутствуют и хозяева, иногда прошедшие пятнадцать лиг с целью продать поросят или сено. Они настолько нищие, что частенько ходят в лохмотьях.

  Тем не менее, вид не имеет отношения к развитию. Речи ведут обстоятельные, вежливые и соблюдая давние традиции. Никогда не начнут прямо со своего дела и уж продать привезенную животину за сумму меньшую, чем рассчитывал изначально, ни один не согласится. Проще отогнать назад еще пятнадцать лиг. И никто не вмешается в степенную беседу продавца и покупателя даже с предложением лучшей цены. Репутация гордецов заслужена горцами не даром. Любому лезущему не в свое дело обеспечена разбитая физиономия.

  Женщины обычно на подобных мероприятиях не присутствуют. После сделки ведь обязательно положено посетить близлежащий кабак и неплохо отметить там заработок темным пивом. Вино и прочие напитки горцы презирают. Не то чтобы они относились с презрением к крепкому алкоголю или даже самогону из картофеля, просто напиваться не принято.

  Само собой употребляли спиртные напитки, но никогда не пригубляли в одиночку или в посевной, сенокосный, уборочный периоды, а также на охоте. Перепивший человек теряет лицо в глазах окружающих. Вот свадьбы, похороны и праздники без этого дела не обходятся. Говорят, все это идет с древних времен, когда отмечали тризну. Точно уже никто не скажет. Не принято в обычные дни напиваться. А дошедшему до свинского состояния долго поминать будут.

  Ах, да. Выпив две-три кружки пива после окончания торговли мужчине непременно требуется зайти в лавку и приобрести подарок жене и детям. Хоть по конфете, но забота обязательно должна быть проявлена. Это тоже из разряда 'так принято'. Не поймут нарушившего обычаи ни родственники, ни соседи. Не скроешь. Всем же хочется узнать, за сколько продал скотину и что привез.

  Продают не только скот, хотя овощи и фрукты издалека везти редко кто станет. Продукты привозят в основном к станции из ближайших мест. Зато очень тщательно готовятся продавцы. Крестьянин, принесший в двух корзинах зелень со своего огорода, раскладывает ее на лотке в отдельные пучки и кучки. Рядом стоит ведерко с водой, и он маленьким веником все время опрыскивает зелень, чтобы она выглядела свежей и привлекательной для покупателя. Грязной картошки или другого овоща никогда на виду не окажется. Все вымыто, разложено и привлекательно смотрится. А стоит сущую мелочь.

   Некоторые станции даже специализируются на отдельных видах продукции. Где выгоднее набрать свежих овощей, где замечательные куры или к разъезду приносят домашние пирожки. Говорят дальше на север хорошо идут арбузы, дыни и мясо дешево. Там скотоводческих ферм много.

  В последнее время еще возле почты люди собираться. В поселке образовалось отделение Лиги ветеранов. Приезжавшие из города агитаторы вместе с местными членами Лиги решали, кого надо подвергнуть бойкоту, кому понадобится финансовая помощь. После каждого митинга на дверях почты, лавок и даже Храма появлялись списки торговцев, ремесленников, владельцев средств транспорта, гостиниц, постоялых дворов, то есть всех тех, кто продолжал обслуживать бойкотируемого лендлорда, с предупреждением, что если они не поддержат решения Лиги, то будут сами подвергнуты бойкоту.

  Угрозы были совсем не зряшными. Уже двое или трое поселковых явственно горели ясным пламенем. Не прямо - фигурально, однако от этого им было ничуть не прохладнее. Люди перестали ходить в кабак Бурносова, лавку Прилепова и тщательно сторонились одного из фермеров. При здешних мизерных заработках подобный ход был страшно действенен и будоражил всю округу. Глядя на очень наглядные примеры никто не хотел попасть в категорию презираемых. Даже не слишком довольные происходящим старательно держали язык за зубами.

  Сейчас на улице болтались сотни людей и никакой торговли. Зато многие из молодых парней демонстративно явились с СКВ. Карабин в последнее время стал четкой приметой члена Лиги. Производство Патры, цена низкая и многим доступная. Охотничье оружие, которым он считался, продавалось в магазинах свободно и не требовало регистрации с заполнением бумаг. Закон в отношении ружей в Шиоле был достаточно либеральным.

  Сомнений в его замечательных технических качествах никто в районе не испытывал. Лига специально устраивала демонстрацию со стрельбами. Если и был в округе хоть один человек мужского пола не сравнивавший разные виды винтовок и не говоривший об этом многократно, такого Уна не знала. Как эпидемия всех охватила. Подавай им скорострельный автоматический!

  Еще год не прошел, а в Южной части острова образовалось не меньше 200 отделений Лиги. Они возникали при больших поместьях, в которых было много арендаторов, в поселках и городах. Региональные отделения координировали совместные действия и получали инструкции от центра, находящегося в Натмуке.

  Вряд ли все члены общества явились сюда, но несколько тысяч решительно настроенных человек уже прибыли, а появлялись все новые. Приезжали на поездах и телегах. Приходили пешком и следовали на лошадях. Группами и по одиночке. Клич с призывом прозвучал далеко.

  Уже в Камарене прибывшие получали указания и проводников из местных, занимая определенные места в ожидании. Все очень по-деловому и вызывало страх. Слишком много оружия и решительных парней. Слишком много готовности ударить. Барабаны били сбор и все это могло кончиться очень неприятно.

  Достаточно маленького точка и начнется кровавый ужас. Хорошо еще из поместья всех женщин отправили. Хозяйка с детьми (они в здешнюю школу не ходили, получая образование дома от гувернанток и специально приглашенных преподавателей) отбыла в Синенд, а прислуга сидела по домам и помалкивала. Выступать в защиту помещика боялись, а против опасно. Неизвестно как все обернется.

  Отделения Лиги регулярно созывали митинги, на которых доводили до сведения присутствующих намерения того или иного лендлорда повысить плату или выселить арендаторов. Иногда благодаря бойкоту не дающему найти других арендаторов или как тихо говорили не вполне законным методам, вроде поджогов амбаров, удавалось не допустить изгнание несостоятельных арендаторов. Сейчас нашла коса на камень. Здешний помещик Берк сообщил о серьезном повышении арендной платы и пообещал любыми путями добиться своего.

  Лига приняла вызов всерьез. Такого многолюдного сборища до сих пор еще не случилось. Первый акт противостояния закончился три дня назад в ее пользу. Попытка выставить одного из крестьян из дома закончилась плачевно. Обошлось даже без увечий. Разоружили 'псов' хозяйских и пинками, под издевательский свист погнали прочь. Слишком много пришло вооруженных людей. Наемные охранники откровенно испугались. Сейчас ожидалось вмешательство губернатора, но Лига отступать не собиралась.

  Толпа неожиданно задвигалась, издалека не рассмотреть, но кто-то встал на крыльце почты и принялся отдавать команды. Прямо на глазах в абсолютной стихии стал возникать порядок. Члены Лиги строились подчеркнуто по военному и одна группа за другой тронулись колонной в сторону вокзала.

  Шли в ногу и барабаны отчетливо ударили походный марш. Хорошо еще не атаку. И так зрелище было впечатляющее. Почти как на параде, не хватает знамен. Умеет Шаманов действовать на народ. Проходя во главе колоны Лайс помахал рукой. Она невольно улыбнулась. Парень Уне нравился и его настойчивое, без проявления излишнего нахальства, подбивание клиньев слегка льстило.

  - Через пятнадцать минут поезд подходит, - сказал белобрысый мальчишка, выглядывая у нее из-под руки. - Встречать пошли.

  Он все всегда знал, будучи сыном одного из членов Лиги и внимательно слушая разговоры взрослых.

  Уна обернулась и без особого удивления обнаружила, что все ее ученички толпятся тут же, жадно посматривая на улицу. Сидеть в такое замечательное, наполненное событиями время в классе и вырисовывать буковки никому не хотелось. Конечно, правильно и очень педагогично было бы загнать их снова за столы и продолжать диктант, в котором они насажают кучу ошибок, думая совершенно о другом. Однако она и сама не прочь была оказаться поближе к творящимся событиям. Ну правда, когда еще увидишь в Камарене столь любопытные явления?