Помоги проекту - поделись книгой:
— Но ведь это всего лишь лошади, — не удержался Уарли, скрючившись в лодке. — Которые заслуживают большего, чем быть убитыми на этой забытой Богом земле за все, что они для нас сделали.
— Пистолет будет, — ответил Чарли.
Эйч Эй помог подтолкнуть лодку, так что она свободно заскользила по воде, а сам остался рядом с лошадьми, успокаивая их, поглаживая по морде и шее. Тернбах вернулся минут через пятнадцать и молча сунул ему в руку пистолет. Минуту спустя Райдер уже сидел в лодке, уносившей его к грузовому кораблю.
Он нашел своих подопечных в офицерской кают-компании. Они уплетали еду и поглощали воду с неимоверной скоростью, так что вскоре даже более-менее ожили. Эйч Эй же пил осторожными глотками, позволяя своему организму заново привыкнуть к такому обилию воды. Когда Эйч Эй отправил в рот первую ложку жаркого, в маленькую комнату вошел капитан корабля Джеймс Керби в сопровождении Чарли и корабельного инженера.
— Эйч Эй Райдер, ты любую кошку переживешь на этой планете, — прогремел голос капитана.
Это был поистине невероятных размеров человек с темной густой шевелюрой и длинной бородой.
— И если бы я не знал, что это ты послал этот чертов сигнал, видит Бог, я бы, не раздумывая, приказал отчалить.
Двое мужчин горячо пожали друг другу руки.
— Что ж, за ту награду, что тебе причитается, могу поклясться, ты бы прождал вечность.
— Кстати, о награде, — одна из густых бровей Керби многозначительно поползла вверх.
Райдер спустил свой вьюк на пол и сделал вид, будто пытается расслабить его тугие веревки. На самом же деле он тянул время, позволяя себе насладиться все нарастающей алчностью, исходящей от членов экипажа. Он откинул крышку вьюка, немного пошарил в нем в поисках наиболее достойного камня и положил его на стол. Словно по команде, окружающие от удивления раскрыли рты. Кают-компания освещалась лишь парой лампочек, свисавших с крючков на потолке, но даже этот тусклый свет настолько ярко отразился от драгоценного камня, что казалось, будто радуга озарила небольшую комнату.
— Это возместит причиненные неудобства? — с беспристрастным лицом вопросил Райдер.
— Вполне, — выдохнул капитан, осторожно дотронувшись до камня.
В шесть утра следующего дня кто-то грубо растолкал Райдера. Он попытался отмахнуться, повернувшись на другой бок, насколько позволяла крошечная кушетка, но тщетно.
— Эйч Эй, черт возьми, проснись.
— Что такое?
— У нас проблемы.
Ужас в голосе Тернбаха моментально привел Райдера в чувство. Он слетел с кушетки, одеваясь на ходу. Пыль щедро оседала повсюду, пока он натягивал свою одежду.
— В чем дело?
— Ты должен увидеть это собственными глазами.
Было слышно, что шторм набирался неимоверной мощи. Ветер выл настолько пронзительно, что казалось, будто это разгневанный зверь пытается прорваться внутрь корабля, но еще более хищные порывы ветра непрестанно бросали его из стороны в сторону. Тернбах отвел Райдера на капитанский мостик. Сумрачный свет еле пробивался сквозь порывы ветра, и с носа «Бродяги», а именно так назывался корабль, было видно лишь на полторы сотни футов. Эйч Эй мгновенно понял, в чем опасность. Шторм нанес столько песка на палубу, что он намертво пригвоздил судно ко дну, и никакой прилив теперь не дал бы им сдвинуться с места. Что еще хуже, некогда отделявшая их от берега сотня ярдов теперь сократилась более чем наполовину.
Калахари и атлантический океан сцепились в своей вечной схватке за территорию — жестокая битва разрушительных океанских вод против устрашающих масс песка, коими пустыня щедро осыпала своего противника. Эта война тянется еще с незапамятных времен, каждый раз оканчиваясь изменением береговой линии, поскольку песок всегда находит какой-либо слабый проток или пользуется временем отлива, отвоевывая фут, ярд или даже милю пространства для своей госпожи. И что ни говори, этим атлантам нет совершенно никакого дела до крохотного корабля, пойманного в одной из их безжалостных схваток.
— Мне нужен каждый, кто способен копать, — проревел Керби. — Иначе, если шторм не стихнет, с наступлением ночи корабль будет погребен под песком.
Тернбах и Райдер отделились от команды и, вооружившись лопатами для угля из инженерной, кастрюлями из кухни, баками из капитанской уборной, бросились в сердце бури. Непосильная работа сковала их лица, а ветер был настолько сильным, что разговаривать было невозможно, и они рьяно принялись вычерпывать песок за борт. Они сражались со стихией, проклиная ее, так как казалось, что за каждую выброшенную за борт полную лопату песка она в тысячи раз больше швыряла им обратно в лица.
Все равно что пытаться удержать отлив. Только им удалось очистить один из люков дымохода, как остальные три были уже до отказа завалены песком. Пятеро путников и экипаж корабля из двадцати человек были не в силах справиться с бурей, что уже проделала путь в тысячи квадратных миль по выжженной земле. Видимость была практически сведена к нулю, и мужчины работали вслепую, крепко зажмурив глаза от жгучего песка, что атаковал «Бродягу» со всех сторон.
Спустя час неистового труда Эйч Эй решил проведать Чарли.
— Все это бесполезно. Нам остается только ждать и уповать на то, что шторм скоро утихнет. — Даже прокричав Чарли прямо в ухо, ему пришлось трижды повторить это слова, чтобы преодолеть пронзительный вопль ветра.
— Ты прав, — прокричал в ответ Чарли, и они отправились созывать людей.
Вся команда вновь собралась под навесом, на каждом шагу подвергаясь песчаному обстрелу. Эйч Эй и Джон Уарли последними спустились в люк. Эйч Эй — чтобы убедиться, что никого больше не осталось, а Уарли — оставаясь верным своей крысиной хитрости всегда уходить последним: вдруг можно будет чем-нибудь поживиться.
Внутри почти так же хорошо был слышен оглушительный рев ветра.
— Господь Всемогущий, помилуй нас, — слезно взмолился Питер Смайт, потрясенный неистовством природы, что восстала против них.
— Мы никого не забыли? — спросил Чарли.
— По-моему, нет, — обессилено прислонившись к навесу, ответил Райдер.
Чарли принялся пересчитывать своих людей, как внезапно послышался резкий стук по крышке люка.
— Господи, кто-то все еще там, наверху, — в ужасе воскликнул чей-то голос.
Уарли был ближе всех к люку, он и открыл щеколду. Как только буря ворвалась внутрь, порыв ветра с силой хлопнул крышкой о стену, содрав с нее краску. Снаружи никого не оказалось. Похоже, это был кусок обшивки, сорванный ветром и стучавший по крышке люка.
Уарли бросился закрывать люк, и это ему практически удалось, как вдруг блестящий серебряный клинок почти на ладонь высунулся из его спины, легко пройдя сквозь тело. Кровь закапала с наконечника топора, а когда кто-то вынул его из раны, забрызгала остолбеневших членов команды. Джон свалился на пол, его рот беззвучно двигался, а по рубашке растекалась алая кровь. Темная фигура, с перьями и повязкой на талии, переступила через Уарли. В ее руках был зажат окровавленный топор. Позади нее стояла толпа отборных воинов, чьи боевые кличи по праву соперничали с оглушительным буйством природы.
— Эреро, — обреченно прошептал Эйч Эй, и дикари ворвались внутрь.
Штормы такой силы часто буйствовали в этой части Африки, навсегда изменяя облик ее юго-западного побережья. Там, где некогда процветали бухты, теперь белели песчаные полуострова, вдаваясь в холодные воды южной Атлантики. Континент разросся где-то на пять, где-то на десять миль, когда Калахари одержала очередную крупную победу в схватке со своим игривым противником. Карту следовало бы вновь переписать на несколько сотен миль вверх и вниз по побережью, если кому-то когда-либо пришло в голову обозначить на карте это проклятое место. Всякий моряк прекрасно знал, что ему следовало держаться как можно дальше от этого оплота вероломной морской стихии.
А что до «Бродяги» и тех, кто был на борту, то вышел официальный приказ считать судно пропавшим без вести. И эта была почти чистейшая правда, с той только разницей, что «Бродяга» был погребен не под толщей воды, а под огромным слоем белейшего песка примерно в восьми милях от того места, где ледяные воды течения Бенгела разбивались об африканское Побережье Скелетов.
Глава 2
Сьюзен Донливи сидела сгорбившись, словно стервятник над жертвой, над окуляром своего микроскопа и следила за действом, что разворачивалось на ее глазах, ощущая себя словно богиня греческой мифологии, развлекающаяся боем смертных. В каком-то смысле ощущения не обманывали ее, поскольку то, что лежало на предметном стекле, создала она сама. Это был сотворенный ею организм, в который она вдохнула жизнь, как боги некогда даровали жизнь человеку.
Вот уже около часа женщина сидела не двигаясь, охваченная восхищением от увиденного, потрясенная настолько положительными результатами практически в начале своей работы. Игнорируя всяческие лабораторные принципы, идя на поводу собственного внутреннего голоса, Сьюзен Донливи вынула стекло из микроскопа и положила перед собой на рабочее место. Она подошла к холодильной камере, стоявшей у стены, и достала одну из множества склянок с водой, поддерживаемой при строго определенной температуре.
Воду держали в охладителе не более суток. Необходимость в свежей воде была одним из самых важных и дорогостоящих принципов ее эксперимента.
Она сняла крышку и почувствовала солоноватый запах океанской воды. Пипеткой взяла небольшое количество и капнула на предметное стекло. Установив его в микроскоп, она погрузилась в мир одноклеточных существ. Образец бурлил жизнью. Всего лишь в нескольких миллилитрах воды присутствовало огромное количество зоопланктона и диатомовой кремниевой водоросли — одноклеточных веществ, что были первыми звеньями в цепи питания всего океана.
Крошечные организмы и водоросли были похожи на те, что она изучала ранее, только они еще не были генетически модифицированы.
Удостоверившись в том, что микроорганизмы не погибли при транспортировке воды, она налила немного в мензурку. Держа ее над головой, она могла рассмотреть несколько экземпляров водоросли на ярком свету ламп. Сьюзен была так сосредоточена на работе, что не услышала, как дверь в лабораторию отворилась.
— Что вы там нашли?
Она вздрогнула и чуть не выронила мензурку.
— Доктор Меррик. Я не слышала, как вы вошли.
— Сколько раз можно вам говорить, что для всех сотрудников лаборатории я Джефф.
Сьюзен слегка нахмурилась.
Джеффри Меррик был неплохим парнем, но ей не нравилась его чрезмерная простота и любвеобильность, словно он хотел каждому дать понять, что его миллиарды не помеха общению с ним как с обычным человеком. Особенно это задевало простых штатных сотрудников, все еще трудящихся на свою докторскую степень.
Ему недавно перевалило за пятьдесят, но он был в отличной форме, поскольку круглый год катался на лыжах, а когда лето наступало и в Альпах, он ехал покорять снега Южной Америки. Кроме того, он сходил с ума по своей внешности, и кожа его была гладкой благодаря многочисленным подтяжкам. Получив докторскую степень, он оставил работу в лаборатории и теперь руководил исследовательской компанией.
— Это и есть ваш водяной эксперимент, с которым ваш начальник обратился ко мне несколько месяцев назад? — спросил Меррик, вынимая мензурку из рук Сьюзен и рассматривая ее.
Сьюзен не могла ничего придумать, чтобы он поскорей убрался из лаборатории, и ей ничего не оставалось, как ответить:
— Да, доктор. То есть Джефф.
— Когда мне предоставили идею вашего эксперимента, она показалась мне довольно интересной, но я до сих пор не понимаю, в чем состоит его польза, — сказал Меррик, возвращая мензурку.
— Впрочем, мы все этим здесь занимаемся. Идем на поводу наших прихотей и с интересом наблюдаем, к чему они нас приведут. Как продвигается эксперимент?
— Я думаю, что все в порядке, — ответила Сьюзен, в ней просыпалось беспокойство, поскольку, хоть Меррик был довольно любезен, что-то в нем настораживало ее. Честно говоря, много было тех, кто настораживал ее, начиняя от босса и заканчивая старушкой, у которой она снимала квартиру, и продавцом в магазинчике, где она покупала кофе.
— Когда вы вошли, я собиралась провести один ненаучный эксперимент.
— Ну что ж, давайте-ка поглядим на него. Продолжайте.
Мелкая дрожь охватила Сьюзен, и она поспешила опустить мензурку в подставку.
Женщина взяла стекло с образцом выведенного ею фитопланктона и захватила несколько его капель чистой пипеткой. Затем осторожно впрыснула ее содержимое в мензурку.
— У меня вылетели из головы подробности вашего эксперимента, — сказал Меррик, становясь позади нее. — Что мы должны здесь увидеть?
Сьюзен постаралась скрыть, что его излишняя близость ставила ее в неловкое положение.
— Как вам известно, эти водоросли, как и фитопланктон, содержат клетку кремния. Я хочу растворить стенки этой клетки и дать ее питательному живительному соку распределиться по вакуоли. Разработанные мною образцы должны взаимодействовать с образцами, находящимися в воде, и, следовательно, размножаться, и если все пойдет нормально…
Сьюзен замерла, вновь бросив взгляд на мензурку. Она надела защитную перчатку, чтобы взять колбу, и, когда наклонила ее, вода, вместо того чтобы вылиться, осталась на стенке вязким, словно сливочное масло, веществом. Она еще больше наклонила пробирку, пока немного вещества не капнуло на стол.
Меррик захлопал в ладоши, словно ребенок, которому только что продемонстрировали фокус.
— Воду вам удалось превратить практически в гель.
— Пожалуй, что так. Водоросли всасывают воду и, тем самым, словно превращают ее в густое межклеточное вещество. Но вода отнюдь не меняет свою структуру: она всего лишь растворяется в клеточном соке водоросли.
— Будь я проклят! Сьюзен, вы гений.
— До настоящего успеха еще далеко. Данная реакция идет с выделением энергии, если все условия соблюдены. Поэтому-то мне и нужна эта перчатка с толстым защитным слоем. И гелеобразный состав спустя двадцать четыре часа разрушается, так как выведенные мною водоросли погибают. Я не могу понять, почему так происходит. Знаю, что дело в химическом составе моих образцов, но не могу найти, где допустила ошибку.
— И все же я настаиваю — вы на пороге блестящего открытия. И, я полагаю, у вас уже есть соображения, в какой сфере оно нам будет полезно. Не пришла же вам идея превратить воду в гель просто так. Когда мы с Дэном Сингером только начинали работать над проектом органического задержания выброса серы, мы считали, что это поможет атомным электростанциям сократить выделение опасного вещества в атмосферу. А значит, и вы не так просты, как хотите казаться.
Сьюзен не следовало бы попадаться на эту удочку.
— Вы правы. Мне кажется, что результат моего эксперимента можно было бы использовать для предотвращения разливов нефти в случае аварий или создания специальных резервуаров вблизи шахт и рудников, а также на заводах по очистке воды.
— Конечно же. Я и не сомневался в этом. Вы же родом с Аляски. Я помню из вашего личного дела.
— Да. Сьюард, Аляска.
— Стало быть, вы тогда подростком застали то печально известное происшествие, когда танкер «Эксон Валдис» напоролся на риф, и от обширного разлива нефти сильно пострадал залив Принца Уильяма. Это, должно быть, круто изменило вашу жизнь. Тяжелые были времена.
Сьюзен вздрогнула под наплывом воспоминаний.
— Да нет, в принципе. Мои родители держали небольшой отель, а поскольку приезжало огромное количество ученых и бригад по очистке, дела у нас шли довольно хорошо. Но у меня было много друзей, чьи семьи действительно пострадали, а некоторые и вовсе потеряли практически все. Вот у моей лучшей подруги родители даже развелись, так как ее отец потерял работу, когда закрылся консервный завод.
— Значит, за этим экспериментом стоит много личного.
Сьюзен возмутил его снисходительный тон.
— Я считаю, что всякое дело, касающееся защиты окружающей среды, близко каждому, кто о ней заботится.
Это заставило Меррика улыбнуться.
— Вы знаете, о чем я. Таких, как вы, много. Ученый в области онкологии, потерявший одного из родителей, страдавшего от лейкемии, или парень, ставший пожарным, так как однажды в детстве пожар случился в его доме. Вы вступили в схватку с темной стороной вашего детства.
Сьюзен ничего не ответила, и Меррик понял, что был прав.
— Нет ничего плохого в том, что ваше прошлое подвигло вас на данный эксперимент, как заставило других бороться с раком или пожарами, а в вашем случае — с кошмаром из детства. Вы, тем самым, целиком и полностью отдаетесь вашей работе, в отличие от тех, кто старается лишь ради денег. Я рад за вас, и, судя по успехам, думаю, вы на верном пути.
— Благодарю, — робко ответила Сьюзен. — Работы еще предстоит очень много, ведь маленький образец в пробирке экспериментатора — ничто по сравнению с огромным нефтяным пятном.
— Воплощайте ваши идеи — все, что я могу сказать. Повинуйтесь любым их капризам.
Из уст любого другого эти слова прозвучали бы банально, но Джеффри Меррик произнес их с искренностью и очень убедительно.
Сьюзен подняла глаза впервые после того, как он вошел в лабораторию.
— Спасибо… Джефф. Это много для меня значит.
— Кто знает, что там впереди. Когда мы запатентовали наш сероочиститель и оказалось, что сера все равно попадает в воздух, я остался не у дел. Может, вам удастся спасти мою репутацию.
Поделиться книгой: