Помоги проекту - поделись книгой:
Наконец, путешественники присели передохнуть. Макс с огорчением вертел в руках нечто, бывшее еще десять минут назад увесистой пачкой с питательным печеньем. Теперь из размякшего пакета тоненькой струйкой стекала студенистая масса, даже на привычное тесто мало похожая.
— Наш НЗ? — весело поинтересовался Адам.
— Он самый. Так что придется наведаться с местный ресторан. А то с голоду вымрем.
— Без штанов? — смутился чеченец. — Нет, я не пойду…
— Что так? — невинно воззрился на друга Барт. — Что, догоны кривых ног не видали? Или у вас мужик без штанов, как женщина без платка?
— Не кощунствуй! — Адам двинул спутника в плечо. — Лучше скажи: это — оно?
Воздух, пропущенный сквозь плотную массу воды, сиял кристальной прозрачностью, вибрировал и переливался. То ли это мерцали неверные лучи солнца, выкарабкивающегося из-за туч, то ли сверкала собственным, изнутри шедшим светом задержавшаяся на весу водяная пыль. Из-за этого гора, находящаяся ровно напротив, смотрелась выпукло и объемно, словно между ней и скалой, под которой прятались друзья, кто-то поместил громадное увеличительное стекло.
Гладкая каменная поверхность, отполированная веками и руками, представляла собой обширное панно, состоящее из странных геометрических фигур. Ромбы, треугольники, квадраты, конусы, трапеции, овалы…
— В который раз вижу, и все равно — оторопь берет, — едва слышно вымолвил Макс.
Адам потрясенно молчал.
Символы, украшающие фасад главного догонского святилища, рассказывали о зарождении жизни на Земле. Понятно, в соответствии с догонскими мифами. Ромбы — это четырехугольное небесное пространство, то есть Вселенная, прямоугольники и квадраты — Земля. С небес на Землю спускался ковчег. Тот самый. Наверху, венчая это символическое действо, разместились главные звезды системы Сириуса, с которой и прибыл на землю легендарный Номмо. Первопредок, герой-цивилизатор, Бог.
— Вот тебе и наглядная иллюстрация к трудам Грийоля, — проговорил Барт.
— А где же знаменитые картинки приземления? С другой стороны?
— Нет, они внутри пещеры.
— А, значит, их мы увидим позже!
— Если хогон разрешит.
— Естественно, — кивнул Адам. — Как же без разрешения-то?
Что-то в его голосе очень не понравилось Максу. Он подозрительно взглянул на друга.
— Ты опять за свое?
Друг лишь недоуменно пожал плечами: о чем, дескать, речь, не понимаю.
Леденящее чувство смертельного полета длилось невообразимо долго. Автомобиль мощной тяжелой птицей взмыл над дорогой, завис, взрезая ножами ярких фар темные дали. Повибрировал, словно раздумывая, что делать дальше, и, мягко чпокнув, приземлился далеко от асфальтового полотна.
Оглушительная тишина моментально заложила уши. Ольга не сразу сообразила, что произошло, а когда сообразила, поняла — жива. И тут же возникла удивленная мысль: говорят, в критические минуты перед человеком проходит вся его жизнь. А мне совершенно ничего не вспомнилось. Почему?
Приборная панель взволнованно мигала сразу всеми возможными огоньками, будто приветствовала удачную посадку. Мотор молчал.
Когда девушка обрела возможность шевельнуться, обнаружилось, что тело стало пластилиновым. То есть ни руки, ни ноги совершенно не желали подчиняться командам мозга ввиду полного отсутствия костей.
Наверное, прошло довольно много времени, прежде чем Ольга поняла, что может двигаться. Она выключила зажигание, суетливые огоньки обиженно спрятались.
Тяжело, будто поднялась впервые после длительной и выматывающей болезни, выбралась из машины.
Огляделась и захлебнулась горячим нестерпимым ужасом.
«Фольксваген» улетел от дороги метров на десять. И теперь мирно стоял, привалившись правым боком к низкорослому березняку, изрядно примяв его своей тяжелой тушей.
Собственно, этот кустарниковый островок Ольгу и спас. Прямо перед березами, на расстоянии метра недолета, вековым сном спал громадный крутолобый валун, размером превосходящий «пассат». То есть, приземлись машина чуть ближе, она растеклась бы по этому мегалиту, как яйцо всмятку…
Картина, открывавшаяся так же в метре, но — перелета и — за березняком, впечатляла не меньше. Там щерился бездонный скалистый овраг, ведущий, надо полагать, прямо в преисподнюю.
То есть карликовая густая поросль оказалась единственным местом, которое могло спасти. Угодить прямиком в нее для машины, слетевшей с дороги, было совершеннейшим чудом. И это чудо произошло.
Осознав это, Ольга опустилась прямо на мокрую землю. Она ни о чем не думала, ничего не желала. Просто сидела, не замечая ни моментально впитавших едва растаявшую мокрядь промокших джинсов, ни холодного пронизывающего ветра, яростно теребящего ее волосы, ни сыпавшейся с неба противной серой крупки, превращающейся у самой земли в мерзкую студенистую воду.
Состояние абсолютной прострации, безмыслия и бесчувствия стало понемногу проходить, когда над самой головой, на трассе, стал появляться, чтобы тут же исчезнуть, странный шум. Когда он возник в очередной раз, Славина, наконец, поняла: машины. По дороге проносятся машины. И только тут обратила внимание, что уже почти рассвело. Угрюмые предутренние сумерки заступили на смену ночной темноте.
Девушка вскочила на ноги и стала отчаянно махать рукой очередному автомобилю. Увы, он безостановочно промчался мимо.
Ольга выскочила на трассу, чуть ли не под колеса какой-то замызганной легковушки. Автомобиль, не обратив на нее никакого внимания, даже не притормозил. Точно так же поступил второй, потом третий. По правде сказать, и первый, и второй, и третий появились на этом дорожном изгибе не сразу, один за другим, а через увесистые промежутки времени, но Ольга была не в состоянии отследить периодичность их движения. Просто стояла на краешке асфальта, делая умоляющие взмахи руками. Пока не осознала: никто не остановится. С чего бы? Мало ли откуда взялась тут, на безлюдном шоссе, странная замухрышка, голосующая попуткам. И мало ли чего ей надо. Машина, ее машина, израненная, по-прежнему тоскующая в березняке, с трассы не просматривалась вовсе.
Девушка не чувствовала холода, идущего от мокрых волос и мокрой одежды, просто вдруг, словно взглянув на себя со стороны, поняла, что ее безостановочно трясет. Причем до такой степени, что зубы выбивают громкую ритмичную дробь.
Небо еще чуточку посветлело, но низкие хмуро-серые тучи не давали возможности определить, который час. Посмотреть же на наручные ходики у Славиной просто не хватило сообразительности.
Ольга забралась в кабину, робко крутнула ключ. «Пассат» крякнул, хрюкнул и сначала неровно, а потом все веселее заворчал, приводя в движение свои внутренние механизмы.
— Спасибо, миленький! — поблагодарила девушка машину и ласково погладила приборную панель. — Попробуем выбраться?
Увы, ни вперед, ни назад автомобиль двигаться не захотел. Он грозно рычал, когда Ольга прибавляла газ, но это рычание было каким-то беспомощным, даже жалким. Словно «фольксваген» обреченно сетовал на внезапную немочь, лишившую его привычных сил.
Ольга снова вылезла под дождь, обошла машину. То, что она увидела, отобрало у нее всяческую надежду. Со стороны березовой поросли автомобиль прочно сидел на круглом, вылезшем из земли валуне. Причем переднее колесо вообще висело в воздухе, а заднее едва касалось каменного лба.
С дороги послышался натужный тяжелый шум.
— Ну, нет, теперь вы у меня не проедете! — неизвестно кому зло пригрозила девушка и кинулась на дорогу.
Из-за скалы, той самой, которую она пару часов назад избрала для проверки своих бездарных теорий, показалась тупоносая оранжевая морда. Фура.
Ольга выскочила на самую середину дороги и, подпрыгивая, стала отчаянно махать руками, крича что-то невнятное и грозное.
— Соска, ты что, ненормальная? — притормаживая, высунулся из высокого окна небритый мужик. — Тут же поворот, никто не остановится!
— Пожалуйста, — взмолилась Ольга, понимая, что грузовик сейчас уедет. — Я с шоссе слетела, помогите вытащить машину!
— Так ты не эта… — Водила сделал неопределенное движение руками. — Уйди с дороги, сейчас на обочину съеду.
До последней секунды Славина не верила, что фура остановится.
— Чего аварийный знак на дорогу не выставила? — угрюмо поинтересовался водила, спускаясь к несчастному «пассату».
— Не догадалась… — понурилась девушка.
— Твою мать! — выругался мужик, обходя «фольксваген». — В город приедешь — свечку поставь. Как уцелела, непонятно… Поворот, что ли, проспала? Ох, ты! — присвистнул он, озирая багажник. — Так тебя еще и задом приложило! Крутило, что ли?
Ольга кивнула.
— Какого рожна тебя вообще в ночь понесло? Вот бабы-дуры! Только руль в руках держать научатся, сразу шумахеры. Жить надоело? Куда торопилась-то? В Кондопогу, что ли? Номера питерские. Оттуда гнала?
— Мне в Мурманск очень надо, — пожаловалась Ольга. — Вытащите меня, пожалуйста, а то я не успею…
— Как я тебя вытащу? — вдруг разозлился мужик. — Ты что, не видишь, на чем я? Мне ж не подъехать! Тут джип какой-нибудь нужен или микроавтобус.
— Так не останавливается никто! — всхлипнула Ольга. — Я два часа на дороге простояла!
— Говорю же, знак надо было выставить. А так тебя за соску принимают. Кому оно надо?
— За какую соску?
— Ты что, святая? — поразился водила. — Соска — это проститутка придорожная, самая дешевая, которая прямо на ходу может.
Славина даже не покраснела. Сейчас ей было совершенно все равно, как она выглядит. Лишь бы машину вытянули.
— Ну, я пошел? — вопросительно потоптался мужик. — Лови следующего. Сейчас много машин будет.
— Пожалуйста, — Ольга уцепилась за рукав шофера. — Пожалуйста, не бросайте меня! Ну, хоть подождите, пока кто-нибудь не подъедет!
Теперь они стояли на дороге вдвоем. Однако и это не помогло. Машин, в самом деле, изрядно прибавилось. Проскочил даже так необходимый джип. Но именно — проскочил.
Водила, выкурив очередную сигарету, густо выматерился и вскочил в свою кабину. Увидев, что Ольга готова разрыдаться, покровительственно произнес:
— Сопли не распускай. Сейчас они у меня все в очередь встанут.
Фура громко зарокотала, выехала с обочины на асфальт, пересекла его по косой и замерла. Дорога оказалась насмерть перегорожена. Теперь, чтобы миновать автопоезд, нужен был, по меньшей мере, вертолет.
Первой к месту аварии прибыла старенькая «мазда». Сразу вслед за ней — обшарпанный «форд». С противоположной стороны подрулила веселая желтая «газель». Автомобилисты, предводительствуемые шофером с фуры, профессионально осмотрели «фольксваген», поцокали языками, однозначно высказались в адрес баб, буквально наводнивших дороги, из-за чего нормальному мужику не пройти, не проехать, и, не обращая никакого внимания на Ольгу, будто ее тут отродясь не было, приступили к обсуждению возможного плана эвакуации «пассата».
Вывод, к которому они однозначно пришли, точь-в-точь совпадал с уже озвученным Ольге ранее.
Никто из автомобилистов, похоже, никуда не торопился. Они курили, обменивались новостями, создав прямо посередине дороги закрытый мужской клуб. Славина, шмыгая носом, топталась в сторонке, понимая, что если чем она и может себе сейчас помочь, то разве что покорным молчанием и абсолютной солидарностью с любыми действиями нечаянных спасателей.
Наконец, в хвост импровизированной пробки пристроился искомый автомобиль — белый битый жизнью и коллегами микроавтобус.
Мужики загомонили, выманивая из кабинного тепла пожилого водителя в зимней лохматой шапке. Тот нехотя вывалился на дорогу.
— Слышь, братан, — обратился к нему «форд», — тебя дожидаемся! Надо бабе помочь, с дороги улетела. Давай быстренько прицепим, а то уже замерзли тут.
— А баба-то где? — сплюнул шапка. Увидел Ольгу, скривился. Видно, худенькая скукоженная фигурка и красный нос над синими губами впечатлили его совсем не в нужную сторону. — Да ну ее на хрен. Пусть пешком идет. Не будет за руль садиться.
Мужики одобрительно хохотнули.
— Ну ладно, ты, умник, — вступился за подопечную «фура». — Со всяким может случиться. Давай, а то ехать надо.
— Как я подъеду? Трактор свой убери! — пошел в кабину «микроавтобус».
Фура аккуратно освободила проезжую часть. Водила, не вылезая из кабины, крикнул Ольге:
— Ну, я поехал. А то из графика уже выбился. Тебя сейчас дернут. Смотри, не засыпай больше. А лучше вообще за руль не садись!
Славина благодарно шмыгнула носом и махнула рукой вслед отплывающей фуре.
Как только оранжевая махина набрала скорость, все остальные водители мгновенно рассредоточились по своим машинам. Как люди исключительно вежливые, каждый из них счел своим долгом приветственно кивнуть девушке на прощанье. Последним это сделал микроавтобус.
Ольга послушно махала рукой в ответ добрым отъезжающим спасателям, пока не обнаружила, что осталась на обочине совершенно одна.
— Стойте! — опомнившись, закричала она. — А дернуть?
Ответить ей было некому. И в одну, и в другую сторону серый мокрый асфальт был пуст.
Глава 17
Ни волглая, ни успевшая просохнуть одежда, ни вопиющая примитивность угощения, которое друзьям подали в местном «ресторане» — несколько грубо сколоченных столов под соломенным навесом, — не могли испортить настроение путешественникам. Оба пребывали в состоянии сильного волнения, хотя оба же тщательно пытались это скрыть, даже друг от друга.
— Где же Моду? — недоумевал Барт. — Угораздило же нас остаться без связи! Одно утешает: как только он тут объявится, ему через секунду о нас все выложат.
— Может, сходим к хогону? — невинно спросил Адам. — Поинтересуемся, что да как.
— Сходить можно, — задумался Макс. — Но если он нам сейчас откажет, и Моду будет бессилен.
— Так ты ж говорил, он у духов должен спросить? Вот пусть пока и спросит… Что-нибудь этакое…
Оставив рюкзаки в «отеле», при котором, собственно, и размещался «ресторан», друзья направились к вожделенной горе.
На всем пути по оживленной предвечерней деревне их сопровождала разновеликая толпа ребятни. Детишки, несмотря на обилие туристов в здешних местах, все равно относились с огромным интересом к каждому чужаку, особенно если у приезжего была светлая кожа. Похоже, в малышовом сознании не укладывалось, как эти странные больные люди — не может же человек быть здоровым, если у него такое бледно-синюшное тело! — самостоятельно ходят, да еще и улыбаются.
Отстала детвора лишь на самом краю селения, словно наткнулась на невидимый забор. Здесь на правильно-круглой каменной площадке между розовых скал чернели многочисленные кострища, на которых жутко светились черепа, челюсти, большие и малые кости.
— Жертвенник, — коротко пояснил Макс, увидев изумление друга. — Раньше деревня была вот тут, на скалах, видишь остатки хижин? Потом догоны спустились ниже, на новое место, но жертвенники трогать не стали — нельзя. Это место особенное, священное.
— Я гляжу, у них в жертву что ни попадя приносится, — сообщил Адам. — Судя по костям — от быка до петуха.
Поделиться книгой: