Восьмой ангел

— А когда хогон отходит куда-нибудь?

— А он не отходит. Он там живет. Ему носят еду, питье. Хогон, по догонским меркам, уже не принадлежит к миру живых, ведь им может стать только мужчина за пятьдесят, а пятьдесят — это цикл человеческой жизни.

— Почему так мало?

— Потому что это цикл вращения Сириуса. Помнишь, вся сакральная жизнь догонов строится в соответствии с этим циклом. Они считают, что человеческий век — это пятьдесят лет. Потому и хогона выбирают соответствующего возраста. Вроде бы, он уже принадлежит миру мертвых. Потому способен общаться с предками, узнавать их волю.

— Ну, а если хогон отойдет по нужде? Или приболеет?

— Да хоть совсем уйдет! Все равно к пещере и близко никто не подойдет. Боятся.

— Чего? — ухмыльнулся Адам. — Или кого? Духов?

— Духов, — серьезно подтвердил Барт.

— Отлично! — потер руки Адам. — Значит, у нас в любом случае есть шанс!

— Что ты задумал? — ухватил Макс приятеля за плечо. — И мечтать забудь!

— Да? — Чеченец вырвал руку. — Нет, брат, пустым мне возвращаться нельзя.

— Адам, — холодно сказал Барт. — Я не шучу. Это Бандиагара. Это — догоны. И всякий, кто попытается войти в священную пещеру, будет уничтожен. Так говорят мифы.

— Знаешь, Макс, я очень давно перестал верить в сказки, — устало ответил приятель.

— А твой кристалл — не сказка?

— Вот и посмотрим, — кивнул Адам и уверенно зашагал вперед.

* * *

Ченнелинг… ченнелинг… — звучало в голове у Ольги красивое новое слово.

Дорога то светлой лентой вспархивала на высокие округлые возвышенности и тут же темным ручейком стекала с перевалов вниз. И там, внизу, все еще клубился недовольный клочковатый туман, пытаясь уцепиться за асфальтовые неровности и многочисленные выбоины.

Машина неслась легко и стремительно. Несмотря на темноту, вести ее стало почему-то гораздо проще. Словно кто-то невидимый услужливо подсказывал Ольге, где чуть притормозить, чтобы не влететь в колдобину, где легонько сместить руль, объезжая ямку, а где, напротив, прибавить скорость, потому что трасса гладка и безопасна.

Ченнелинг… Значит, все священные книги записаны под диктовку высшего разума? — размышляла Славина. — А что, вполне логично! Откуда обычный земной человек мог, например, знать, что случится с Землей через пару тысячелетий? И вообще, пророки, кто они? Не те ли, кто получил свои знания таким вот путем? Тогда выходит, что предвидение — это качество исключительно тех, кто научился общаться с высшими силами? С теми, кто знает прошлое и будущее? Но если это так, почему самые глобальные предсказания не сбываются?

Ольге хорошо помнилась истерия, раздуваемая средствами массовой информации на пороге нового тысячелетия. Она даже делала тогда передачу, в которой на примерах ранних, тоже не сбывшихся пророчеств, доказала, что предсказанный конец света — не более чем страшилка. Ее завалили письмами. И благодарными, и ругательными. Словно те, кто продолжал верить в конец света, страстно желали, чтобы это случилось побыстрее.

Тогда в чем смысл пророчеств? И какой же это высший разум, если он так бездарно ошибается? И тогда все, что говорилось ей…

Но — с другой стороны, разве в древних пророчествах указывался один возможный исход? Разве там не было множества вариантов того, что могло произойти? Взять хотя бы христианскую книгу Откровения. Сколько раз она ни читала этот странный и завораживающий текст, столько же раз не могла понять, какой именно конец уготован Земле. Почему? Зачем нужно было так все запутывать?

Но если люди ежедневно создают свою новую реальность, значит, возможно, именно люди поменяли предначертанный ход событий? Да, в Писании приведены все возможные варианты. И хорошие, и плохие. Люди, понятно, уцепились за плохой, потому что — как ей сказали? — человеку комфортнее жить в страхе? Тогда что есть планета свободного выбора? Или…

Догадка пришла неожиданно и оказалась на удивление простой.

Конечно! Как она не поняла это раньше? Именно люди переписали сценарий! Скорее всего, не подозревая того, просто отчаянно желая жить!

Тогда выходит, что будущее непредсказуемо? Или предсказуемо, но — в огромном многообразии вариантов? Предсказывается один, а осуществляется совсем иной. Такое возможно? Если вариантов бесчисленное множество, то их просто невозможно пересказать! Знать, как знает тот, высший разум, можно, а изложить все внятно кому-то одному…

А если люди все же создают свой вариант? Совершенно новый, не предусмотренный никем? Ведь если человеку дано право сотворчества, значит, дана и свобода?

Дорога сделала очередной крутой вираж, и в свете фар обозначилось нечто огромное и странное: двойной ряд черных колес висел в воздухе, освещаемый прыгающим светом четырех костров. Возле огня понуро стояли двое мужчин. На обочине припарковалась милицейская машина с ядовито мерцающей мигалкой.

Фура, — поняла Ольга, — фура перевернулась… Наверное, заснул водила…

Надо быть осторожнее, а я так гоню!

И снова потянулись темные унылые обочины. Луна куда-то пропала, верно, завалилась за одну из многочисленных низких туч, и пространство вокруг стало и вовсе угрюмым.

Скорей бы рассвет! — подумала Ольга, ежась от непонятной, невесть откуда взявшейся тревоги. — А то что-то страшновато…

И, словно отзываясь на ее мольбу, за окнами резко посветлело, будто кто-то включил неяркую лампу дневного освещения. Впрочем, небо оставалось по-прежнему низким и хмурым.

Тогда — откуда этот свет?

И тут же поняла: снег!

Снег! На дороге под колесами автомобилей он сразу же растаял, а вот по обочинам крепко зацепился за траву, камни, деревья.

Значит, Карелия уже заканчивается, и она скоро въедет в Мурманскую область. Жаль, что здесь нет указателя, сколько километров еще осталось.

Мурманск. Два месяца назад она дала себе слово, что побывала там во второй и в последний раз. И вот снова едет туда. Одна. Никому ничего не сообщив. И если с ней что-то случится, вот здесь, на дороге, никто не спохватится, никто не примется искать.

А что с ней может случиться? Две трети пути она проскочила. Осталось чуть-чуть. Если верить странной сущности, которая разговаривала с ней в последнее время, то с ней ничего не произойдет, пока одна не выполнит то, что должна. То есть ей предсказали…

Стоп, она никогда не верила гадалкам и экстрасенсам. Но вполне может быть, что и они свои знания получают от кого-то? Вопрос лишь в том, насколько все это верно. Ведь, как ни крути, тот самый конец света, о котором говорили почти все религии, не состоялся.

Какая там умная мысль пришла ей в голову? Или подсказали? Ах, да! Мысль была о том, что сами люди изменили будущее планеты.

Или все же ей кто-то это сказал?

Черт! Голова определенно отказывалась отделять собственные умозаключения от тех, что нашептал непонятный приятный голос. Будто эти мысли изначально были ее, Ольгины, и ей всего лишь дали возможность вспомнить то, что она знала всегда.

То есть попробуем рассуждать логически. Конец света, как один из возможных вариантов развития событий, вполне мог состояться? Значит, священные книги разных религий говорили об этом не зря? Предрекали страшную войну, которая испепелила бы Землю. И стороны в этой войне были вполне прогнозируемы — Америка и СССР. И вдруг великая страна, ее родина, огромная империя, сильнейшее государство в одночасье рухнуло.

Может, именно развал Советского Союза, в корне изменивший мир, и предотвратил третью мировую, а значит, и обещанный конец света? Или это случайность? Снова стоп! Все случайности, как она помнит, программируются заранее.

Ольга поняла, что окончательно запуталась.

Если распад СССР — закономерность, то не случайна и отмена конца света. То есть все было предопределено. Где же тогда свободный выбор? Где сотворчество человека и Бога? Дурят нашего брата, ой дурят! — вспомнилась любимая фраза из старого фильма.

С чего вдруг я стала думать о распаде Союза? — пришел внезапный вопрос. — Я никогда не размышляла об этом так.

Но вопрос исчез так же стремительно, как и появился. Будто и не возникал.

А может… Именно энергия человеческой мысли так изменила энергию всей планеты, что Земля пошла по другому пути? И распад СССР был следствием этих изменений, а вовсе не их причиной? Вот если бы водитель той фуры не заснул за рулем или остановился на обочине, пережидая ночь, ничего бы не произошло, выспался да поехал бы дальше… То есть мысль определяет поступок, а поступок — событие? Водила выбрал дорогу вместо сна. И вот…

Господи, как просто! Люди, предупрежденные о конце света, выбрали «жить» вместо «погибнуть». И это подсознательное желание оказалось настолько сильным, что изменило будущее!

Значит, Земле больше ничего не грозит? И она напрасно запаниковала, наслушавшись бредовых идей Рощина? И напрасно мчится сейчас в ночи, петляя по незнакомой дороге? Ничего не произойдет, и все будет хорошо?

А как быть со странным видением, в котором рушился мир?

Если она сейчас повернет назад… Если повернут назад другие, кто, наверное, так же, как и она сейчас, спешит не дать кому-то совершить зло… Что тогда будет? Да только и всего, что будущее планеты станут определять не нормальные люди, а безумцы, типа Рощина и его друзей из бесноватого общества «Туле».

Что они там ждали все вместе, в Кольской тундре? Немцы — пришествия Нового Иерусалима, в котором будет жить их чокнутая седьмая раса, и Рощин ждал того же, полагая, что миром править будет именно он.

Да, дурное пророчество не сбылось, а хорошее начинает сбываться, но ведь венец хорошего исхода — тот самый Новый Иерусалим? Выходит, и у праведников, и у злодеев мечта одна?

Что же такое на самом деле этот небесный град? Этот третий храм? Понятно, что ничто ниоткуда не спустится, как того ждет бесноватая седьмая раса. Как ей сказала кошка? Новый Иерусалим — это рай на земле? Но в раю нет места злобе и убийствам. Значит, все это наступит не раньше, чем люди кардинально изменятся? И, стало быть, этот Новый Иерусалим — не конкретное место и не набор определенных предметов, а та самая новая энергия, в которой не будет места агрессии, ненависти, предательству? То есть под этим названием в пророчестве зашифрована концепция? Концепция возможного будущего Земли? И значит, она, Ольга Славина, здесь и сейчас лишь для того, чтобы будущее Земли оказалось именно таким.

Но о какой свободе выбора тогда можно вести речь? Почему ее не покидает навязчивое ощущение, что она исполняет чью-то волю? Она ведь вполне могла не ехать. И вообще не влезать в эту непонятную драку за фильм. Могла?

Тогда это была бы не она.

Однако если сейчас она выполняет свою миссию, ту, которая ей определена, значит, что бы сейчас ни произошло, она все равно доедет до Мурманска, найдет Рощина и помешает ему совершить то, что он затеял. Так? И с ней ничего не может случиться. Очень удобный способ проверить, насколько верны ее рассуждения.

В синем мареве ночи прямо перед Ольгой вырос крутой каменно поблескивающий лоб огромного камня.

Вот, например, скала…

Если я сейчас, не снижая скорости, поеду прямо, то врежусь в нее и разобьюсь. Или мне не дадут? Если я нужна, то не дадут. А если у меня паранойя, тогда к чему жить?

Девушка что есть силы сжала зубы и, почти не отдавая себе отчета в том, что делает, направила машину прямо в центр приближающегося каменного массива.

Скала стремительно вырастала из темноты, надвигаясь на дорогу.

Еще несколько секунд и все! — пронеслось в голове у Славиной.

Вот в свете правой фары обнажилась крохотная корявая березка, неведомо как умудрившаяся врасти в черный, морщинисто припорошенный снегом камень. Вот березка стала вырастать…

Ну!

В последнее мгновенье, когда машина уже готова была совершить смертельный прыжок, Ольга, не выдержав напряжения, резко дернула влево послушный руль.

«Пассат», повинуясь, повернул и тут же, не совладав с собственной тяжестью, волчком крутнулся на скользкой дороге, занося под нависшую скалу оттопыренный зад.

Ольгу резко тряхнуло, бросило на ремнях вперед, она больно ткнулась ребрами в жесткую баранку руля. Раздался глухой металлический скрежет, это багажник пытался с ходу протаранить камень, девушка испуганно охнула, «фольксваген» еще раз лихо крутнулся, странно дернулся и — полетел.

* * *

Вблизи догонская деревня оказалась весьма оживленной. Возле аккуратной пещеры на самом краю села кучковалась группа загорелых людей. Французы, — определил Барт по доносившемуся разговору. Европейцы перебирали деревянные куклы, примеривали друг на друга яркие маски, короче, занимались любимым делом всех туристов в мире — запасались подарками. А пещерка была ничем иным, как примитивной сувенирной лавкой.

В почтительном отдалении от путешественников правильным кружком стояли местные ребятишки, терпеливо ожидая законного угощения от белокожих веселых чужаков.

Поздоровавшись с французами, Макс сунул голову в пещеру, углядел внутри знакомого гончара, поприветствовал.

— Моду приехал, не знаешь?

— Знаю, — радостно улыбнулся сувенирных дел мастер. — Не приезжал! А что, должен? Он мне краску обещал привезти! Ты не привез?

— Я — нет. Мы же не договаривались, — пожал плечами Макс. — А какую краску?

— Ту, что в темноте видно, — пояснил догон. — Туристы просят, чтоб маски светились. Чтоб страшно было.

— Разве у догонов такие маски когда-нибудь были? — удивился Барт.

— Нет, — мотнул головой гончар. — Это мы специально для туристов делаем.

— А продаете как догонские, да?

— Конечно, — согласился абориген. — Желание гостя — закон.

— Цивилизация наступает по всем фронтам! — засмеялся Макс. — Смотри, как бы не получить за подделку!

— А, — махнул рукой веселый малиец, — таких, как вы с Моду, кто разбирается, мало. Остальным — все равно. Лишь бы поярче и пострашней.

Друзья не стали заходить в деревню, обойдя ее по краю скальной кромки. Решили: раз Моду еще не прибыл, незачем обнаруживать свой интерес к святилищу и хогону. Лучше побыть в роли обычных туристов, которых здесь даже в сезон дождей оказалось предостаточно.

Небо снова потяжелело и опустилось прямо на кромки ближних гор.

— Давай добежим вот до той скалы. Там навес, дождь переждем. А заодно и пещерой издалека полюбуемся, — предложил Барт.

Они не успели. С неба одномоментно, без всякого предупреждения в виде первых редких капель, упала тяжеленная темная масса воды. Словно кто-то перевернул огромный резервуар. В один миг друзья промокли до нитки. Будто с размаху нырнули в глубокий водоем.

— Ничего себе! — Адам, отплевываясь, прыгал на одной ноге, пытаясь вытрясти из ушей плотные водяные затычки. — Так ведь и захлебнуться можно! Как они тут живут?

Он не успел договорить, как водопад прекратился. Так же мгновенно, как и начался. Видимо, вода в небесной емкости закончилась.

Приятели доковыляли до скального навеса, стянули футболки и джинсы, отжали, вытрясли сочащиеся водой рюкзаки, вылили воду из кроссовок.

— У тебя что-нибудь сухое осталось? — полюбопытствовал Адам.

— Конечно, — кивнул Барт, — у меня совершенно непромокаемая совесть! Все остальное надо выжимать. Теперь часа два ждать придется, пока штаны хотя бы провянут. Глядишь, и Моду подтянется.

Одежду, снятую с себя, и вещи, извлеченные из рюкзаков, пришлось разложить тут же, на камнях. Со стороны все это напоминало блошиный рынок, которыми Россия была переполнена еще лет пять назад.