Помоги проекту - поделись книгой:
— Ну, пока не торопится. Слушай, Гарольд, когда приедешь в следующий раз, может, сходишь куда-нибудь с Иеном, поговорите наедине?
— А как же Том?
— Он поймет. Он тоже за Иена волнуется, я вижу.
— Ладно. Хорошо. Можешь на меня рассчитывать.
Гарольд приехал, и у них с Иеном действительно состоялась долгая прогулка по побережью, Иен поговорил с Гарольдом, которого знал всю свою жизнь и который был для него как второй отец.
— Иен очень страдает, — доложил Гарольд Роз и Лил.
— Я знаю, — ответила Лил.
— Ему втемяшилось, что он ничего не стоит. Что он неудачник.
У них глаза на лоб полезли:
— Как можно оказаться неудачником в семнадцать лет? — удивилась Лил.
— Мы разве чувствовали что-нибудь подобное? — спросила Роз.
— Я точно да, — ответил Гарольд. — Не переживай.
И вернулся в свою пустыню, в свой университет. Он подумывал о том, чтобы снова жениться.
— Ладно, — сказала Роз. — Если надо, разведемся.
— Ну, она, наверное, детей захочет, — пробормотал муж.
— Ты не уверен?
— Ей двадцать пять. Не буду же я спрашивать.
— А, — Роз все поняла. — Не хочешь подавать ей эту идею?
И рассмеялась.
— Пожалуй, — согласился Гарольд.
Потом Иен снова ночевал у Тома. Точнее сказать, в его доме. Он пошел в комнату Гарольда, бросив мимолетный взгляд на Роз — она надеялась, что Том этого не заметил.
Проснувшись ночью, она собралась было сходить попить, либо же просто побродить по дому в темноте, что она делала довольно часто, но не пошла, испугавшись, что опять услышит плач Иена, не сдержится и зайдет к нему. Но потом Роз обнаружила, что он сам в темноте по ошибке зашел в ее комнату и вцепился в нее, как в спасательный круг во время шторма. Она даже представила себе те семь черных камней в темноте, похожих на гнилые зубы, бьющиеся о них волны и водопады белых брызг…
На следующее утро Роз сидела за столом в комнате с выходом на веранду, где чувствовался аромат моря и слышался успокаивающий и убаюкивающий плеск волн. Приплелся Том, только из постели, от него еще пахло юношеским сном. «А где Иен?» — поинтересовался он. Обычно он не спрашивал: они могли спать до полудня.
Роз размешивала кофе в чашке, крутила ложечкой и крутила, не глядя на сына. «В моей кровати».
Прежде на это никто бы не обратил внимания, поскольку в их «расширенной семье» вполне было принято, чтобы матери и мальчики, или обе женщины, или любой мальчик с любой из женщин прилегли бы вместе — поболтать или отдохнуть, или даже два мальчика, даже с Гарольдом, когда он приезжал.
Но теперь Том уставился на нее поверх своей тарелки, на которую еще ничего не положили.
Роз приняла его взгляд и взглядом же ответила, как кивком.
— Боже! — воскликнул Том.
— Да, — ответила Роз.
Забыв о тарелке и неналитом соке, Том подскочил, схватил со стенки веранды плавки и бросился в сторону моря. Один. Хотя обычно он звал с собой Иена.
Том не появлялся целый день.
Вообще были каникулы, но он, видимо, пошел на какие-то внеурочные школьные занятия, которыми всегда пренебрегал.
Лил не было, она судила на каких-то соревнованиях и возвратилась только к вечеру. Она пришла к Роз и заявила: «Роз, я без сил. Есть что поесть?»
Иен сидел за столом, напротив Роз, но не смотрел на нее. Перед Томом стояла тарелка. Он заговорил с Лил, как будто, кроме них, никого не было. Она сама этого практически не осознала, поскольку слишком устала, но остальные-то двое заметили. Том вел себя так до конца ужина, а когда Лил сказала, что пойдет спать, что совершенно измотана, он встал и ушел с ней в темноту.
На следующее утро, позже обычного, Том перешел через дорогу и застал Роз за столом: та сидела, как обычно, в удобной и беззаботной позе, в небрежно повязанном парео. Он смотрел не на нее, а вокруг нее, на комнату, на потолок сквозь делириум счастливого свершения. Роз даже гадать не пришлось; она уже знала, ведь именно такой же дымкой был окутан всю ночь и Иен.
Том бродил по комнате, колотя по всему, что попадалось под руку: по подлокотнику кресла, по столу, по стене, потом разворачивался и лупил по креслу, стоявшему рядом с ней, как школьник, неспособный сдерживать свою силу молодецкую, но сразу останавливался, смотрел перед собой, думал, хмурился — как взрослый. Потом резко разворачивался, подлетал к матери, опять — как школьник, воплощение смеха и хитрости. После чего наступило смятение — он не был уверен в себе, в матери, которая сначала покраснела, потом побелела, потом встала и дала ему пощечину, от души, по одной щеке, по другой.
— Не смей, — прошептала она, дрожа от ярости. — Как ты можешь…
Сын присел, закрыл голову руками, защищаясь, поднял глаза на нее, лицо скривилось, как у готового заплакать мальчишки, но он взял себя в руки, распрямился, посмотрел на нее и извинился, хотя ни он сам, ни она, не могли бы точно объяснить, за что «извини» и что «не смей». Не говорить и не выдавать лицом то, что он прошедшей ночью узнал о женщинах — благодаря Лил?
Он сел, опустил лицо на ладони, потом вскочил, схватил купальные принадлежности и побежал к морю, которое в то утро было похоже на ровную голубую тарелку с каймой из ярких домиков, которые стояли на противоположном изгибе бухты, обнимающей залив.
Том в тот день домой не вернулся, он снова пошел к Лил. Иен спал допоздна — ничего необычного. Ему тоже было трудно на нее смотреть, но она понимала, что ее вид, до боли знакомый и в то же время полный новых мучительных откровений, был для него просто непереносим, так что он тоже схватил полотенце и плавки и убежал. Вернулся он, только когда стемнело. Она сделала какие-то дела по мелочи, позвонила кому-то по работе, занялась приготовлением еды, какое-то время мрачно стояла, рассматривая дом напротив, не подававший никаких признаков жизни, а потом, когда пришел Иен, подала ужин на двоих, и они пошли в кровать, предварительно заперев все двери — такого на их памяти давно не бывало.
Прошла неделя. Роз сидела за столом в одиночестве, с чашкой чая, когда в дверь постучали. Она понимала, что не реагировать нельзя, хотя она бы с удовольствием и дальше жила в этом сне или наваждении, так внезапно охватившем ее. Она натянула джинсы с футболкой, чтоб хотя бы выглядеть поприличнее. Открыв дверь, она увидела дружелюбное и любопытное лицо Сола Хатлера, жившего через пару домов от Лил, с ним у них были хорошие отношения. Пришел он потому, что Лил ему нравилась, и он хотел бы на ней жениться.
Сол сел, согласился выпить чаю, Роз выжидала.
— Давно не виделись, а Лил не открывает.
— Ну, в школе сейчас каникулы.
Но обычно она с мальчиками — Лил с мальчиками — много времени проводила, сидя за столом возле дома, и люди махали им с улицы.
— Парнишке, Иену, нужен отец, — решил зайти с этой стороны Сол.
— Да, нужен, — сразу же согласилась Роз: за последнюю неделю она хорошо поняла, насколько ему нужен отец.
— Я уверен, что смогу им стать — насколько Иен мне позволит.
Сол Хатлер был хорошо сложен и не выглядел на свои пятьдесят лет. Он управлял сетью магазинов для художников: краски, холсты, рамы, все такое, с Лил они близко познакомились во время совместной работы в городской торговой ассоциации. Роз и Лил соглашались в том, что он стал бы хорошим мужем — если бы он был нужен хоть одной из них.
Роз сказала то же, что говорила и ранее:
— Не лучше ли тебе поговорить об этом с самой Лил?
— Я говорю. Но ее от меня, наверное, уже тошнит, от моих притязаний.
— И ты хочешь, чтобы я тебя поддержала… в твоих притязаниях?
— Вроде того. Я считаю себя неплохой партией, — с улыбкой сказал Сол, подтрунивая над собственным хвастовством.
— Я тоже думаю, что ты был бы неплохой партией, — смеясь, согласилась Роз, ей нравился этот флирт, если это был он. После недели плотской любви флиртовать ей было так же легко и приятно, как нежиться в постели. — Но проку от этого никакого, тебе ведь нужна Лил.
— Да. Я давно, очень давно положил на нее глаз.
То есть еще до того, как его собственная жена ушла к другому…
— Но она лишь смеется надо мной. И вот почему, интересно? Я ведь серьезный парень. А ребята сегодня где?
— Плавают, наверное.
— Я вообще просто зашел проверить, все ли у вас хорошо, — Сол поднялся, стоя допил чай. — Увидимся на пляже.
Как только он ушел, Роз позвонила Лил:
— Надо показываться почаще. Сол заходил.
— Пожалуй, — сказала Лил глубоким голосом.
— Надо сходить на пляж. Всем вчетвером.
Было жаркое утро.
Водная гладь сверкала. Солнце в небе сияло, не щадя глаз, — без темных очков не обойтись.
Лил с Роз в небрежно повязанных поверх бикини парео, щедро намазав кожу кремом от солнца, шли вслед за мальчиками на пляж. Вообще-то, он пользовался популярностью, но в такой час, да еще и в рабочий день, тут было всего лишь несколько человек. Два стула, стоявшие возле забора Роз, уже сильно пострадали от солнца и бурь, но сидеть на них еще было можно. Женщины расположились на стульях, а мальчишки убежали в море. Том с матерью едва поздоровался, взгляд Иена лишь скользнул по Лил, и сын умчался прочь.
Волны здесь, в бухте, были достаточно бодры и приятны, но никогда не достигали такого размера, чтобы заниматься серфингом, на досках катались за ее пределами, то есть за Зубами. В детстве мальчики играли только на этом пляже, в безопасности, теперь же они считали, что купаться тут хорошо, а за серьезными опасными развлечениями ходили на пляж серфингистов. Они держались на расстоянии, игнорируя друг друга, а женщины спрятали глаза за все скрывающими темными очками, ни одна из них тоже не хотела разговаривать — они не могли…
Вдалеке они заметили голову, похожую на тюленью, она все росла и росла, а потом оказалось, что это Сол. Он вышел из воды, помахал им рукой, но пробрался через кусты, растущие у соленого моря, мимо домов, и вышел на улицу.
Мальчишки плыли к берегу. Добравшись до мели, они встали и посмотрели друг на друга. Потом начали пихаться. Они боролись так все время, пока росли, по-мальчишески, но вскоре стало ясно, что сегодня это уже не просто детская забава. Они стояли в воде по пояс, их окатывали волны, забрызгивая пеной, потом вода отступила, Иен скрылся из виду — Том прижимал его ко дну. Набежала волна, другая, — Лил в ужасе подскочила:
— Боже, он сейчас убьет Иена! Том убьет…
Но вот показался Иен, хватая ртом воздух, цепляясь за плечи Тома. И опять пошел ко дну.
— Тихо, Лил, — ответила Роз. — Нам не следует вмешиваться.
— Но он убьет… Том хочет убить…
Иен давно не показывался, не меньше минуты, даже дольше…
Испустив громкий крик, Том отпустил его, голова Иена показалась из-под воды. Встать ему не удалось, он упал, но снова поднялся, глядя вслед Тому, направившемуся в сторону пляжа. Когда тот ступил на песок, стало видно, что у него из ноги течет кровь. Иен его укусил, там, под водой, и укусил довольно сильно. Иен все еще стоял в воде, покачиваясь, откашливаясь, тяжело дыша.
Роз пыталась сдержаться, но все же бросилась в море и помогла Иену выйти. Он был бледен, его рвало соленой водой, но он оттолкнул ее, сел один на песке, опустив голову на колени. Роз вернулась на место.
— Это мы виноваты, — прошептала Лил.
— Лил, прекрати. От обвинений не станет легче.
Том стоял на одной ноге, осматривая укус, рана обильно кровоточила. Он вернулся в море и принялся поливать укус соленой водой. Потом опять вышел, отыскал свое полотенце, разорвал напополам и одним куском повязал ногу. Встал и заколебался. Он мог бы пойти к себе домой, а оттуда — к Лил. Или остаться у себя, чтобы не пустить Иена? Или плюхнуться тут, возле забора, неподалеку от женщин…
Но вместо этого он повернулся и уставился на Иена, с каким-то даже любопытством.
Потом похромал к нему и сел рядом. Оба молчали.
Женщины наблюдали за двумя молодыми героями, сыновьями, любовниками, красивыми парнями, чья кожа блестела от морской воды и крема, как у борцов древности.
— Роз, что будем делать? — прошептала Лил.
— Я знаю, что буду делать я, — ответила Роз и встала.
— Обедать! — крикнула она, точно так же, как все последние годы, ребята покорно встали и пошли вслед за женщинами в дом Роз. — Забинтуй-ка, — сказала она сыну. Иен принес бинты и пластырь, продезинфицировал и перебинтовал рану.
На стол, как обычно, выставили различные колбасы, сыры, ветчину и хлеб, большое блюдо с фруктами, и все четверо сели обедать. Молча. Потом Роз заговорила, спокойно и неспешно:
— Надо вести себя так, будто ничего не случилось. Помните — все делаем как обычно, как раньше.
Мальчики переглянулись, словно спрашивая. Потом посмотрели на Лил. На Роз. Нахмурились. Лил улыбалась, но едва заметно. Роз разрезала на четыре части яблоко, пододвинула четвертинку каждому и со смаком откусила от своей дольки.
—
— Думаю, да, — ответила Роз.
Иен встал, взял огромный сэндвич с салатом, в другую руку — кусок яблока и пошел в спальню Роз.
—
— Именно так, — подтвердила Роз.
Том тоже поднялся и пошел через дорогу — в дом Лил.
— Что будем делать? — спросила Лил у подруги, словно ждала решения своей судьбы, прямо здесь и сейчас.
— Кажется, мы уже все делаем, — ответила Роз. И пошла к себе вслед за Иеном.
Лил собрала аптечку и пошла домой, помахав рукой Солу Хатлеру, сидевшему у себя на веранде.
Поделиться книгой: