Помоги проекту - поделись книгой:
Миры Айзека Азимова
Книга первая
Предисловие автора
Всю жизнь я усердно читал фантастику, прочел множество историй про роботов и пришел к выводу, что эти истории можно разделить на две группы.
Первую группу условно можно назвать «Робот-угроза». Не вижу необходимости пускаться в пространные объяснения. Такого рода истории представляют собой смесь из зубовного скрежета, рычания и утверждений типа: «Существуют вещи, о которых человеку не надо знать». Спустя некоторое время они мне ужасно надоели.
Вторую группу (она намного меньше) я называю «Робот-пафос». В таких рассказах роботы очень милы, а жестокие люди их обижают. Эти рассказы меня очаровали. В конце 1938 года два из них произвели на меня особое впечатление. Первый, рассказ Эндо Биндера о безгрешном роботе по имени Адам Линк, назывался «Я, робот»; второй — рассказ Лестера дель Рея под названием «Хелен О'Лой» — трогательно описывал робота, который обладал всеми качествами идеальной жены.
И когда 10 июня 1939 года (да, я веду подробный дневник) я сел писать свой первый рассказ о роботах, не было никаких сомнений в том, что он будет принадлежать к классу «Робот-пафос». Я написал «Робби», рассказ о роботе-няне, и о маленькой девочке, и о любви, и о предубежденной матери, и о слабом отце, и о разбитом сердце, и о слезах радости при воссоединении. (Впервые рассказ был опубликован под ненавистным мне названием «Странный друг детства».)
Однако, когда я писал первый рассказ, произошло нечто непонятное. Передо мной стали являться туманные видения робота, от которого не исходили ни угроза, ни пафос Я начал думать о роботах как о промышленной продукции, созданной лишенными фантазии инженерами. Особенности конструкции предполагали безопасность роботов. К тому же они предназначались для определенной работы, что само по себе исключало всякий пафос.
По мере того как я продолжал писать, идея тщательно сконструированных роботов все больше и больше проникала в рассказы, пока наконец не изменился сам их характер. Причем не только моих историй, но и тех, что писали другие.
Мне это было приятно. Как и то, что на протяжении многих лет, даже десятилетий, я носил звание «отца современного рассказа о роботах».
Шло время, и я сделал другие приятные открытия. Например, обнаружил, что, используя слово «роботехника»[1] для описания науки о роботах, я применил термин, которого до той поры не существовало. Стало быть, я его изобрел. (Это случилось в моем рассказе «Бродяга», опубликованном в 1942 году.)
Сейчас этим словом пользуются все. Существуют книги и журналы, названия которых включают слово «роботехника», и людям этой области науки известно, что слово придумал я. Не думайте, что я не горжусь этим; совсем немногим на свете удалось изобрести полезный научный термин, и, хотя я сделал это несознательно, я никому не позволю об этом забыть.
Больше того: в «Бродяге» я впервые детально разработал и записал «Три Закона Роботехники», и они тоже стали знаменитыми. Во всяком случае их цитируют к месту и не к месту; даже когда они изначально не имеют ничего общего с научной фантастикой, они включаются в индекс цитирования. А люди, работающие над созданием искусственного интеллекта, случалось, говорили мне, что, по их мнению, «Три Закона» — отличная инструкция для них.
Но и это еще не все…
Когда я писал первый рассказ о роботах, я не предполагал, что роботы появятся на моем веку. Я был уверен, что нет, не появятся, и готов был заключить серьезное пари по этому поводу (его сумма составила бы 15 центов — для меня это максимальная сумма в споре о совершенно очевидной вещи).
Однако сегодня — а с тех пор, как я написал свой первый рассказ о роботах, прошло сорок три года, — роботы существуют. Более того, существуют такими, какими я их себе представлял, — промышленные роботы, созданные инженерами для выполнения определенной работы, причем их конструкция делает их безопасными для человека. Их можно встретить на множестве предприятий, в особенности в Японии, где есть полностью роботизированные автомобильные заводы. Сам персонал, обслуживающий конвейер, состоит из роботов.
Разумеется, эти роботы не столь умны, как мои, — они не позитронные, они даже не похожи на людей. Однако они стремительно совершенствуются. Кто знает, какими они станут через сорок лет?
В одном мы можем быть уверены: роботы изменяют лицо мира и прокладывают дороги в направлениях, трудно предсказуемых.
Каким образом роботы появляются в реальной жизни? Основной их поставщик — фирма «Юнимейшн Инкорпорейтед», она находится в Дэнбери, Коннектикут. Это ведущий производитель промышленных роботов, и около трети всех существующих роботов созданы здесь. Президент фирмы Джозеф фон Энгельбергер основал ее в конце пятидесятых годов, ибо нашел роботов достаточно интересными, чтобы посвятить жизнь их созданию.
Но почему он заинтересовался ими? По его словам, интерес возник еще на предпоследнем курсе Колумбийского университета, когда, будучи студентом-физиком, он прочитал рассказы о роботах выпускника того же университета Айзека Азимова.
Боже мой! Знаете, возвращаясь памятью в те далекие дни, я понимаю, что не возлагал честолюбивых надежд на свои рассказы. Единственным моим желанием было продать их в журналы, заработать пятьсот долларов, заплатить за обучение в колледже и, конечно, увидеть свое имя напечатанным.
Работай я в какой-нибудь иной области литературы, это было бы всем, чего я мог достичь. Но, поскольку я писал научную фантастику и только потому, что я писал научную фантастику, я, не сознавая того, положил начало событиям, меняющим лицо мира.
Кстати говоря, Джозеф фон Энгельбергер в 1980 году опубликовал книгу, которая называется «Практическая роботехника. Промышленные роботы, управление и применение», и был столь любезен, что попросил меня написать предисловие к ней.
Все это навело сотрудников издательства «Даблдэй» на размышления. Мои рассказы о роботах напечатаны не менее чем в семи сборниках. Но, коль скоро их значение оказалось большим, чем можно было предположить, почему бы теперь не собрать их в одной книге?
Уговорить меня было нетрудно, и вот перед вами тридцать один рассказ о роботах, 200 000 слов в общей сложности, написанных с 1939 по 1977 год.
Три закона роботехники
Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.
Робот должен повиноваться всем приказам, которые дает человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону.
Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в какой это не противоречит Первому и Второму Законам.
Кое-что о негуманоидных роботах
Лучший друг мальчика
— Где Джимми, дорогая? — спросил мистер Андерсон.
— Возле кратера, — ответила миссис Андерсон. — С ним Робатт, все будет в порядке. А того привезли?
— Да, он на ракетной станции, проходит проверку. Я и сам дождаться не могу, когда его увижу. Я ведь не видел их лет пятнадцать с тех пор, как покинул Землю. Разве что в кино.
— А Джимми никогда ничего подобного не видел, — заметила миссис Андерсон.
— Естественно, ведь Джимми уроженец Луны и не бывает на Земле. Потому я и выписал его. Думаю, на Луне второго такого нет.
— Это стоит денег, — тихонько вздохнула миссис Андерсон.
— Держать Робатта тоже недешево, — сказал мистер Андерсон.
Джимми, как и сказала его мать, был возле кратера. По земным меркам, он был худым, но, для своих десяти лет, довольно высоким. Впрочем, благодаря скафандру, выглядел Джимми скорее плотным и коренастым. К тому же он прекрасно справлялся с лунным притяжением, так, как не удавалось ни одному уроженцу Земли. Когда Джимми вытягивал ноги и прыгал, как кенгуру, отец даже не пытался угнаться за ним.
Южный склон кратера был пологим, а Земля в южной части неба (если смотреть от Луна Сити, она всегда там, в южной части) почти полной и такой яркой, что освещала весь склон.
Даже изрядный вес скафандра не мешал Джимми взлетать на пологий склон одним длинным прыжком, отчего казалось, что лунного притяжения вовсе нет.
— Иди сюда, Робатт, — крикнул Джимми. Робатт услышал его по радио, пискнул и поскакал следом.
Джимми, несмотря на всю свою подвижность, не мог обогнать Робатта с его четырьмя ногами и стальными сухожилиями. Робатт перелетел через голову Джимми, перекувырнулся и опустился почти ему под ноги.
— Не воображай, Робатт, — сказал Джимми, — и оставайся в пределах видимости.
Робатт опять пискнул, что означало на его языке «да».
— Я тебе не верю, обманщик! — крикнул Джимми, делая длинный прыжок, который перенес его поверх стенки кратера на внутренний склон.
Стенка кратера закрыла Землю, и вокруг сразу стало совершенно темно. Теплая дружелюбная темнота стерла границу между верхом и низом, разве что там, наверху, блестели звезды…
Вообще говоря, Джимми не полагалось играть на внутренней стороне кратера. Взрослые считали, что это опасно, потому что сами никогда там не были. Джимми же на этой ровной хрустящей поверхности знал каждую из немногочисленных скал. И, кроме того, что опасного в путешествии сквозь темноту, если рядом прыгает, пищит и ярко светится Робатт? Робатт и в темноте точно знал, где находится Джимми и где находится он сам, поскольку пользовался радаром. С Джимми не могло случиться ровным счетом ничего плохого, пока Робатт рядом, пока он легонько отталкивает Джимми от скал, пока кружит вокруг него, спрятавшегося за скалой, с испуганным писком (хотя, конечно, Робатт прекрасно знает, где Джимми) или прыгает на Джимми, чтобы показать, как сильно он его любит. Однажды Джимми лег и притворился, что он ранен. Робатт включил радиосигнал тревоги, из Луна Сити примчались спасатели, а отец потом высказал Джимми все, что он думал о такого рода невинных шутках, после чего Джимми не повторял ничего подобного.
Джимми как раз вспомнил о той истории, когда на его волне раздался голос отца:
— Джимми, домой. У меня есть для тебя новость.
Джимми снял скафандр и умылся. Всегда приходится умываться, когда приходишь снаружи. Моют даже Робатта, но ему это нравится. Робатт стоял под душем на всех четырех лапах. Его маленькое, не длиннее фута, тело подрагивало и слегка блестело, голова без рта, но с двумя большими стеклянными глазами и выпуклостью там, где помещался мозг, поворачивалась из стороны в сторону. Он так пищал от удовольствия, что мистеру Андерсону пришлось сказать:
— Тихо, Робатт.
Потом он улыбнулся и продолжил:
— У нас есть кое-что для тебя, Джимми. Он сейчас на ракетной станции, но завтра, когда проверки будут закончены, мы его получим.
— С Земли, па?
— Собака с Земли, сынок. Настоящая собака. Щенок скотч-терьера. Первая собака на Луне. Тебе больше не понадобится Робатт. Ты же понимаешь, мы не можем держать их обоих, поэтому Робатта заберет какой-нибудь другой мальчик или девочка.
Казалось, он ждал от Джимми ответа, но, не дождавшись, продолжил:
— Ты знаешь, что такое собака, Джимми. Она настоящая. Робатт — это только механическая имитация, робот-собачонка.
Джимми нахмурился.
— Робатт не имитация, па. Это моя собака.
— Это не настоящая собака, Джимми. Он сделан из стали и проводов, и у него небольшой позитронный мозг. Он не живой.
— Он делает все, что я хочу, па. Он понимает меня. Конечно, он живой.
— Нет, сынок. Робатт всего лишь машина. Он просто запрограммирован выполнять те действия, которые от него требуются. А собака живая. Ты не захочешь играть с Робаттом, когда у тебя появится собака.
— Собаке понадобится скафандр, да?
— Да, конечно. Но пес привыкнет к нему, а в городе скафандр ни к чему. Ты поймешь разницу, как только увидишь щенка.
Джимми посмотрел на Робатта, который тихо запищал и казался испуганным. Джимми потянулся к нему, и Робатт одним прыжком оказался у него на руках. Джимми спросил:
— А какая разница между Робаттом и собакой?
— Это трудно объяснить, — ответил мистер Андерсон, — но ты ее легко обнаружишь. Робатт просто научен действовать так, словно бы он тебя любит.
— Но, па, мы ведь не знаем, что внутри у щенка и что он чувствует. Может, это тоже только притворство.
Мистер Андерсон нахмурился.
— Джимми, ты поймешь разницу, когда испытаешь любовь живого существа.
Джимми крепко прижал Робатта к себе. Он тоже нахмурился, и по отчаянному выражению его лица было ясно, что он не намерен отступать. Джимми сказал:
— Какая разница, как они действуют? И как насчет того, что чувствую я? Я люблю Робатта, и только это имеет значение.
И маленький робот-собачонка, которого за все время его существования никогда не сжимали так крепко, громко запищал. Это был счастливый писк.
Салли
Салли спускалась по дороге к озеру, и я помахал ей и окликнул по имени. Мне всегда было приятно видеть Салли. Остальные тоже мне, конечно, нравились, но Салли бесспорно была самой прелестной из всей компании. Когда я помахал ей, она стала двигаться быстрее. Ничего вульгарного в ее движениях не было. Этого за ней никогда не водилось. Она просто достаточно увеличила скорость, чтобы показать, что ей тоже приятно меня видеть. Я повернулся к человеку, стоявшему рядом со мной.
— Это Салли, — сказал я.
Он улыбнулся мне и кивнул. Привела его миссис Хестер.
— Джейк, это мистер Гелхорн, — сказала она. — Вы помните, он прислал вам письмо, прося о встрече?
На самом деле миссис Хестер прекрасно знала, что никакого письма я не читал. На ферме у меня миллион дел, и почта — одна из тех вещей, на которые я не могу тратить время. Вот почему я нанял миссис Хестер. Она живет поблизости и хорошо разделывается со всякими глупостями, приходящими по почте, а самое главное, ей нравится Салли и все остальные. Есть люди, которым они не нравятся.
— Рад встретиться с вами, мистер Гелхорн, — сказал я.
Поделиться книгой: