Красный властелин

- Да будет так! - изображение золотого дракона возникло на ладони императрицы и, вспыхнув огнем, легло на выбеленный пергамент. - С праздником Большого Смотра, благородные д`оры!

Гул голосов, в котором отчетливо слышались нотки с трудом сдерживаемого восторга, прокатился по дворцу. Может быть и не по всему, но в окнах тронного зала ощутимо дрогнули стекла, а часовые на ступенях парадной лестницы вдруг, все разом, испытали труднопреодолимое желание обернуться.

"Глупая, кстати, традиция - проводить ежевечерние приемы, сидя на троне. Но куда деваться?"

Благородные д`оры должны чувствовать сословную значимость и собственную нужность империи. Без обыденных ритуалов, таких, как этот прием, в головах потомственных боевых магов рождаются странные мысли и необъяснимые желания. Нет, конечно же никто из них не посягнет подставить голову под корону. Самоубийцы закончились еще при Альбине Великом, но местническую свару вполне могут устроить. Бывали, знаете ли, прецеденты, когда Пиктия вспыхивала страшным пожаром междоусобицы. Взять хотя бы войну Зеленых Долин - тогда, воспользовавшийся смутой, Владыка откусил от Империи вассальную Ферузу, вторгся в Легойю и подошел к самым пиктийским границам.

Честно признаться, тогдашний Император долго благодарил темных за нападение. Странно? Ничуть - только внешняя угроза подействовала отрезвляюще на буйные головы и остановила, раскрутившийся было, маховик взаимного истребления.

- Взгляните, как они радуются, великодушная мониа, - с легкой улыбкой заметил эрл, - будто дети на празднике Схождения Благого Вестника…

Лорд- протектор все еще стоял рядом с троном -высшая привилегия и высшая степень доверия. Этого не нужно держать в кресле - искусном артефакте, избирательно подавляющем агрессию. Даже, скорее всего, перенаправляющем ее в нужное Империи и, что уж скрывать, повелительнице русло.

Эрдалер прав. Что для дворянина может быть радостней Большого Смотра? Разве что война. Большая война.

"Для больших мальчиков. Железные мечи и длинные… хм-м-м… а вот об этом думать сейчас - не время".

- Они дети, да. Просто неразумные дети, - рассеянная скороговорка приоткрывала завесу над мыслями Императрицы.

- Зачем вам их разум, мониа? Умения убивать и способности самому оставаться в живых вполне достаточно, - понимающе улыбнулся лорд-протектор.

Впрочем, эрл лукавил - ему самому в молодости обоих умений показалось слишком мало. Но это ему. И много ли нынче таких?

- Боитесь дышащих в спину молодых волков, Эрдалер?

- Я? - короткий вопрос переполняло неподдельное изумление, переходящее в сарказм.

- Ну не я же? - отвечать вопросом на вопрос - целое искусство, и беседующие превзошли его много лет назад.

- Буду только рад, великодушная мониа, если кто-то из этих юнцов действительно окажется лучше меня, - самодовольство, сквозящее в голосе лорда, скорее напускное, нежели истинное, тоже входило в правила игры.

- В самом деле?

- Так и есть. Удалюсь в горы, в глушь… в конце концов, уеду к тетке! Стану жить отшельником… Но буду знать, что оставил дела в хороших руках.

- К тетке? Не к той ли, что моложе вас на целых сорок лет?

"Причуды родственных связей, перемежаемых адюльтерами и инцестами… прости Всеблагой!"

Императрица кивала в такт словам лорда-протектора, хотя не верила ни одному из них. Уйдет он, как же! Уже много веков Эрдалеры за редким исключением уходили со службы только по одной причине. Простой и уважительной причине прекращения земного существования. Кто пал на войне, кто - на дуэли, кого-то отравили или подстрелили шаровой молнией на охоте, некоторые отправились на свидание с Эрихом Белоглазым с площади Седого Утра, но еще никто не умирал в постели. По крайней мере, в своей… и в одиночестве. И нынешний вряд ли нарушит семейную традицию.

- И смените алый мундир на стеганый халат служителя Благого Вестника?

Эрл едва заметно поморщился - с некоторых пор он мог позволить себе кое-какие вольности. Но императрица напомнила о печальной судьбе двоюродного дяди, решившего уйти от мирской суеты в обитель, тем самым оставив в дураках не только род Эрдалеров, но и лорда-протектора лично. Сволочь, утащил с собой фамильный меч, подаренный основателю рода самим Альбином Великим. Зачем монаху меч? Впрочем, старый хрыч не прервал традицию, получив стрелу в живот при осаде монастыря. Темные как нельзя удачно сыграли на руку судьбе рода, а целители лишь развели руками, признаваясь в бессилии.

При мысли о целителях захотелось плеваться - за многие века эти недотепы так и не научились лечить раны от роденийского оружия. Неудачники, только и умеющие за громадные деньги вживлять под кожу престарелым знатным потаскухам золотые нити с наведенным мороком вечной молодости. И неспособные на что-нибудь более полезное. Или способные? В самом деле, стоит попробовать разорвать замкнутый круг, когда лекарь не имеет собственных крестьян для подпитки сил, а слабому ни за что не дадут для прокорма пару-тройку деревень. Даже хутора захудалого не видать ему, как своих… короче, ни за что! Потому что не за что!

- Эрл? - голос императрицы удивительно мягок.

- Да, великодушная мониа?

"Похоже, я не на шутку увлекся собственными мыслями. Видимо, старею…"

- Вы меня не слушаете.

- Но вы молчите, мониа, - ответил Эрдалер, и занудно добавил. - Целых две с половиной минуты.

- Так ответьте на то, о чем я молчу.

Требование не застало лорда-протектора врасплох. Нет, он готовился к ответу заранее и ждал. Только вот готовиться и быть готовым - разные вещи. Застучала кровь в висках и по спине побежал холодок… Не от страха или волнения, так организм реагировал на окутывающую эрла и императрицы "Ледяную пустоту", высшая степень которой считалась недоступной большинству живущих ныне магов.

- Я согласен, мониа.

- Филиорн! - впервые повелительница Пиктии назвала Эрдалера по имени. И вслед за словами резко встала. - Филиорн, мы объявим о помолвке на Большом Смотре!

- Конечно, дорогая.

- Филиорн! - императрица сделала шаг вперед, положила руку на плечо лорда-протектора и спросила с несвойственной ей робостью. - Это и есть любовь?

"Нет, с- с-сандали Вестника, это пляски биармийских шаманов! Вот дура! Причем тут любовь? Империи нужен наследник, а ты до сих пор не удосужилась…"

Эрл задавил попытку внутреннего голоса прорваться наружу. Склонил голову, прижав гладковыбритой щекой чуть дрожащие тонкие пальцы на своем плече, и вслух произнес:

- Да, Лиза, это она.

А веселившиеся благородные д`оры не обращали внимание на вставшую между ними и троном стену. Зачем? У императрицы и Эрдалера наверняка есть важные государственные дела, но великодушная мониа не желает омрачать праздник верных воинов заботами и тревогами. Так было всегда и так случилось сегодня. Что в том удивительного?

- Вина! - громко потребовал седой полковник-драконид в зеленом мундире, украшенном алой орденской лентой.

- Вина! - поддержали старого воздушного бойца его молодые товарищи. Впрочем, во дворце пиктийских императоров стирается разница в возрасте и званиях - все равны перед милостивым взором Ее Величества. - Легойского!

Драконид презрительно сплюнул в кадку с причудливой пальмой и коротко бросил ближайшему любителю золотых вин:

- Сосунки!

Отвернувшись от кадки, полковник не заметил, как потемнела почва под его плевком, а с верхушки ни в чем не виноватого ствола через некоторое время опали три пожухших листа.

… - Сосунки!

Молоденький корнет залился краской то ли гнева, то ли стыда, но, вопреки ожиданиям, лишь вежливо поклонился.

- Рекомендуете что-то другое, конт Брависсий?

Ветеран довольно погладил серебрящиеся сединой усы. Нет, что бы там не ворчали старые пердуны, а молодежь нынче хорошая. Славная смена растет - уважительная и внимательная, прислушивающаяся к мнению старшего поколения. Конечно, попадаются и паршивые овцы, портящие все стадо, но вот конкретно этот корнет не из них. Тем более что он приходится конту внучатым племянником.

- Эдди, я же просил называть меня попросту…

- Да, дядя Фергюс, извини…

- Ничего, мальчик мой, - конт Брависсий похлопал родственника по плечу. - Когда-нибудь и ты узнаешь, что для настоящего воина лучшим из вин является то, что взято на меч.

- А-а-а…

- Я имею ввиду трофейное! Мы будем пить роденийскую ракию!

Корнет вздрогнул, живо представив воздействие на организм этого жидкого огня, известное ему лишь по рассказам несчастных, что пали жертвой коварного продукта темного варварства. Роденийцы называют ее крепким вином, и делают из ржаного зерна, смешанного с соком алых слив. Как это им удается, не знает никто, но вот получившийся результат внушает почтение, в большинстве случаев переходящее в уважительное опасение. Страшная штука… Впрочем, для драконидов, половину жизни болтающихся между небом и землей на чешуйчатой спине могучего варра, самое то.

Вот только насчет трофеев дядя Фергюс загнул. Изрядно загнул, между прочим. Ладно, у старого воина могут быть свои слабости, в том числе и привычка выдавать желаемое за действительное. А так… ограбленные обозы лернейских купцов, курсирующие между государствами, несмотря на все войны, вряд ли можно считать трофеями.

- Вздрогнем, Эдди! - конт Брависсий взял с подноса неслышно появившегося лакея граненый по обычаю темных кубок без ножки. - Ну? Не трусь, корнет!

Юноша осторожно коснулся пальцами холодного стекла. Странно, внутри огонь, а обжигает стужей не хуже боевого заклинания "Зимнего льда".

- Огурчик не забудь, - напомнил Брависсий.

Ужас! И как можно есть недозрелые плоды ядовитой лианы? Или при засолке яд нейтрализуется?

- Твое здоровье, дядя Фергюс!

- Здоровье великодушной императрицы Элизии! - поправил старый драконид, с довольной улыбкой наблюдая, как юный родственник опрокидывает в себя роденийскую отраву. Может быть, когда-нибудь и самому попробовать?

- Ах-х-х… - внучатый племянник хватал воздух широко раскрытым ртом. - Х-х-х…

- Огурчик?

- Мать… мать… мать… храни ее Благой Вестник! - Эдди наконец-то справился с собой и посмотрел на старшего родственника разгоревшимися глазами. - Спасибо, дядя Фергюс!

- За что?

- Теперь я знаю - смерть в бою, это не самое худшее, что может случиться с человеком.

Интересное замечание. Не по этой ли причине один роденийский воин стоит трех пиктийских, а темную манипулу получается одолеть только полком - вшестеро превосходящим ее по численности? Надо будет обязательно поднять вопрос на Большом Смотре. Чем не шутит Эрлих Белоглазый?

Глава 3

"Где ошибка?" - мысль, не покидавшая голову Хранителя Ума уже несколько дней, ощутимо била молотом в висок. Она выбивала его из колеи, выводила из равновесия, лишала покоя, занимая все пространство разума, не оставляя места для других, нужных и своевременных, мыслей.

"Где ошибка? И кто ее допустил?" - напряжение достигло такого накала, что Ум не заметил, как произнес мучившее его вслух. Громко. И тут же пожалел о сказанном…

- Ваши родители допустили ее, лет этак сорок назад… - голос Совести, и так негромкий и вкрадчивый, на этот раз превратился в подобие змеиного шипения. Не рассерженного, какое издает потревоженный неосторожным путником желтый ползун, а злобного шипения атакующего капюшонника, -… позволив вам явиться на свет.

- А вы, вы… - подло уязвленный, Верховный Хранитель задохнулся от нахлынувшей вдруг яростной ненависти к этому… этому отродью болотного гнуса, только по недоразумению пробившемуся в Адепты Триады, -… вы зря отказались от своего имени! Или не отказались? И оно лежит, спрятанное до поры до времени, где-нибудь в подземельях Арсенала пиктийской столицы?

Худшего оскорбления не мог придумать даже самый лютый враг. Ядовитое оружие языка, так некстати обнаженное Недреманным Оком, обернулось против него самого. И удачно обернулось - шипение Совести превратилось в протяжный свист, а из широкого рукава, будто любопытная змеиная головка, показалась рукоять трехгранного стилета, печально известного его недоброжелателям.

Адепты стояли друг напротив друга, тяжело дыша и ловя взглядом малейшее движение соперника, самый слабый намек на возможное действие. Складки серой накидки Ума шевельнулись где-то у пояса, и… Совесть тут же начал уходить с линии предполагаемой атаки, выставив жало стилета перед собой.

Начал, но не ушел.

Кованый наруч, к слову - правый, врезался в его затылок с негромким "бум-м-м" и прервал наметившееся движение на самом пике. В тот же момент левая рука Чести, как бесшумный вихрь возникшего рядом с готовыми пролить кровь спорщиками, подхватила обмякшее тело Ока и бережно опустила его на плиты пола.

- Сейчас и тебе врежу, - слегка шепелявя сказал Истинное Зерцало, - если не успокоишься и не придержишь свой… ученый… язык.

Паузы между его словами, на взгляд Ума, оказались заполнены такими красочными и смачными картинками, что Хранитель на мгновение поразился способностям Чести транслировать эмоции, упакованные в однозначно трактуемые и доходчивые образы. Поразился и - о чудо! - сразу же успокоился, недоумевая в глубине души: "Что это на меня нашло?"

- Как челюсть? - уже в который раз за прошедшие взаперти дни спросил Ум.

- Спасибо! Все еще побаливает… - ответил Честь, опасливо трогая желтеющий с правой стороны лица синяк. - Если… в смысле - когда… все здесь закончится, я с тебя с живого не слезу, пока не объяснишь насчет удара левой,… очень уж он у тебя отлично поставлен!

Да, будь благословенны учителя, вколотившие, без преувеличений и метафор, в ранешние времена, в будущего Великого Хранителя Ума, тогда еще - именованного младшего лекаря Третьей отдельной пластунской компании, знания и умения опасного искусства экстремальной челюстно-лицевой хирургии.

"Вот и пригодилось, нежданно-негаданно… Хорошо, что еще успел предупредить нашего битюга, что вправлять выпавшую челюсть - больно, но не стал объяснять насколько. А он дисциплинированный - получил от души и даже не шелохнулся. Похоже, бронированный череп ему вместе с рангом Владыка выдал…"

С пола раздался тихий стон - Недреманное Око удивительно быстро пришел в себя и, первым делом, принялся ощупывать место приложения одного из многочисленных талантов Чести, а попросту - собственный затылок. Глаза при этом предусмотрительно не открывал - а ну как кому-то из присутствующих взгляд его не понравится? Так и добавку получить немудрено. Чем-чем, а утратой инстинкта самосохранения Совесть не страдал.

- Бузить больше не будешь? - пробасил Зерцало, на всякий случай сделав шаг в сторону.

- Не буду… подняться помоги, облом лесной… - Око, все так же, не открывая глаз, протянул руку, ухватился за подставленное предплечье Чести и пружинисто вскочил на ноги. Вскочил, но тут же охнул и ощутимо пошатнулся, схватившись за голову.

- Чем это ты меня так? Показалось - потолок на голову упал…

В ответ воин, усмехнувшись, сжал кулак и потряс им в спертом воздухе Зала Великого Замещения.

- Ладно… понял. Приношу свои извинения. Вспылил, был неправ, - отрывистые фразы давались Совести с явным трудом, а на лице его проступала такая мука, что тут не выдержал Хранитель Ума. Шагнув к виновнику скандала - чуть не переросшего в кровопролитие, но по счастью закончившегося одним метким ударом - он властно положил ладони на его голову и застыл на несколько мгновений.

Личное время Хранителя замедлило бег и, пока одна часть сознания работала над удалением последствий латного подзатыльника, другая вновь прокручивала в коротких и ярких, как вспышка молнии в одиноком грозовом облаке, образах события последних дней в тщетных попытках отыскать причину…

Когда тело Владыки, впустив в себя заместителя, открыло глаза, Ум не испытал страха - он действовал по заученному порядку: оценка физической опасности, оценка ментальной опасности, об опасности магической и речи не шло - кандидатов на замещение выбирали в мирах, не знакомых с Искусством и Ремеслом. Ничто не могло прервать его действий. Звон выпавшего из рук Чести клинка, и тот не отвлек, не нарушил очередности этапов первичной проверки.

Даже когда Заместитель что-то хрипло сказал и, похоже исчерпав на этом невеликие силы подорванные переносом, провалился в беспамятство, Хранитель не испытал беспокойства. Случившееся укладывалось в один из вариантов Ритуала, известный ему по записям предшественников.

Гнездящееся где-то на кромке памяти ощущение неправильности в строгой последовательности Замещения словно свернулось, надежно укрываясь от внутреннего взора.

Беспокойство пришло на второй день, когда стало понятно, что состояние тела Владыки после Замещения начало ухудшаться. Замедлилось сердцебиение, токи внутренних жидкостей ослабевали вслед за ним,… тело угасало. Если бы не однозначный запрет на магическое вмешательство, Ум не задумываясь применил бы весь арсенал оставшихся у него и нашедшихся в Зале предметов, способных вдохнуть в лежащее на алтаре тело медленно утекающую жизнь.

А так пришлось вспоминать самому и наскоро передавать товарищам навыки ухода за тяжелоранеными - внешне простые и незатейливые, но требующие известного терпения и такта. Как, к примеру, накормить того, кто не может глотать? И десятки, если не сотни иных "как"…

И потянулись дни, наполненные рутинной, изматывающей, грязной работой - без видимого результата. Поначалу, без устойчивой связи с внешним миром, а теперь уже - когда первой новостью, вместе с корзиной с продуктами стало известие о вторжении пиктийцев - и без надежды на счастливый исход.

Их Императрица - кол осиновый ей в лоно! - поправ все договоренности и традиции, без объявления войны, отдала приказ собравшимся на Большой Смотр войскам перейти роденийскую границу.

Хранитель Ума разрывался между поисками причин поистине эпической неудачи с Замещением, помощью в уходе за телом Владыки и рутинной работой по восстановлению артефактов, в массовом порядке поступавших из действующей армии. Погано, стоит отметить, действующей… Огрызаясь, вырывая куски из плоти вторгшейся орды, роденийцы откатывались от границы все дальше и дальше на восток. Теряя села и города, шахты и мельницы, а главное - теряя людей в отчаянных, но малорезультативных контратаках.

Призрак крушения столь тщательно выстроенного мира, привычного и единственно возможного уже не таился по темным углам - он властно выступал из тени. Лишая мужества, разрывая душу, иссушая разум в бесплодных попытках поиска,… нет, не выхода из немыслимого положения, а хотя бы причины случившегося.

"Потянешь за стебель, оборвешь течение соков истины. Докопаешься до корней - обретешь истину целиком", - голос Владыки, воспоминание об одном из бесчисленных уроков, прозвучал в сознании Верховного Хранителя Ума столь явно, что чуть не превратил в прах успехи в излечении Недреманного Ока.

"Неужели все эти дни я тянул за стебель? Как глупейший из подмастерьев… - кратко озаренный светом мудрости Владыки, разум Хранителя преисполнился теплом и благодарностью. - Спасибо, Учитель!"