Любопытство не порок (сборник)

– А мне кажется, что ты что-то утаила, Оля.

– Может, и так, – согласилась я, – но честное слово, если и утаила, то не знаю, что. Спроси лучше сама.

– Да ладно, – отмахнулась Жанна, – мне нужно сходить порядок проверить. Пора заканчивать с праздничком, время подходит… – Она посмотрела на меня. – Потом спрошу как-нибудь.

Мы вышли в зал, и я принялась искать Маринку. Жанна ушла по своим делам, а я даже не заметила этого.

Маринку я нигде найти не могла. Обойдя два раза весь периметр помещения, я поняла, что нужно менять методу поисков, иначе мне грозит ходить здесь кругами до бесконечности. Я остановилась под какой-то картиной и прикинула, куда бы спряталась сама в этом замкнутом помещении. О том, что Маринка могла уже уехать с Антоном, я и не думала. Хоть Маринка и разгильдяйка, конечно, но без предупреждения она исчезнуть не могла, она же прекрасно знает, что я буду волноваться.

К тому же уходить с мужчиной в первый же день знакомства – на это Маринка никогда бы не решилась. Уж я-то ее хорошо знаю.

Итак, поразмыслив, я подошла к окну, прикрытому тяжелой шторой, и слегка отодвинула ее.

За шторой стояла парочка, мальчик с девочкой, и, полуобнявшись, они смотрели на темную улицу. Этих двоих я не знала, но мысленно поздравила себя за найденный верный ход: я нашла секретное укрытие, и если здесь Маринки не было, то она могла быть за следующей шторой.

Проверив все шторы – окон в зале оказалось шесть, – Маринку я не обнаружила. Меня это озадачило еще сильнее. Я спряталась за одной из штор, достала из сумки сигарету и закурила.

За окном во всю расходился ноябрь. Даже смотреть было холодно на качающиеся от порывов ветра деревья и ссутулившиеся фигуры прохожих.

Я задумалась о событиях двух прошедших дней.

Когда сигарета закончилась, я поняла, что дальше уже тянуть время не стоит, нужно наконец найти Маринку и уезжать домой. Не знаю, о чем думает она, но мне завтра на работу идти.

Я аккуратно положила окурок сигареты на пол – пепельницы здесь не предусматривались, – наступила на него и, отогнув край шторы, вышла из своего укрытия.

Сюрприз меня ожидал, стоя буквально в двух шагах от моей шторы.

Маринка, нервно постукивая каблучком, оглядывалась по сторонам.

Я с улыбкой посмотрела на нее: ведь наверняка она подошла только что, а увидев меня, начнет с возмущением выговаривать, что ждет меня на этом месте вот уже с полчаса, а то и больше.

– Грусть-печаль тебя съедает? – Я незаметно подошла к Маринке и положила руку ей на плечо.

Маринка, тихонько взвизгнув, подскочила на месте и, повернувшись, взглянула на меня.

– Ты меня до инфаркта доведешь когда-нибудь, – воскликнула она и добавила ожидаемое:

– Так где же ты шлялась, мать? Я уже почти час тебя ищу в этих переходах…

– Были дела, – туманно ответила я. – Ты решила все свои вопросы с Антоном или пока нет?

Маринка быстро огляделась по сторонам.

– Вроде да, – ответила она, хитро улыбаясь, и, тут же согнав довольное выражение с лица, обеспокоено спросила у меня:

– Не думаешь ли ты, что Антон женат?

– Я о нем вообще не думаю, – немного покривила я душой. – А почему бы тебе самой у него не спросить?

– Смеешься, да? – Маринка глубоко вздохнула. – Если он скажет, что женат, тогда я уже не смогу себя чувствовать с ним так спокойно.

– Звучит логично, – согласилась я. – Тогда перестань задаваться этим ненужным вопросом, – посоветовала я ей, – у меня таких проблем нет. Я, например, знаю, что мой адвокат Фима женат, и поэтому спокойно рассуждаю с ним про жизнь.

– – Tебе проще, – с непонятной завистью проговорила Маринка, – а у меня вот проблема…

– Поехали домой, Маринка, – предложила я ей, – уже поздно, да и ты, как я вижу, в одиночестве.

– Но не в поражении, – напыщенно заявила она, – у меня завтра свидание!

– Поздравляю.

Я повернулась к выходу, Маринка повисла на моей руке и начала рассказывать последние новости, делая это так, как умеет только она: постоянно перескакивая с темы на тему.

– Он очень неглуп, – сказала она, – мы поговорили содержательно и интересно. Антон – дизайнер по образованию, у него серебряная медаль международного конкурса дизайнеров. Его любимый стиль – европейский модерн. Забыла, как это называется: сессия, концессия…

– Сецессия, – подсказала я, – ему, значит, Муха нравится.

– Чушь какая-то, – возмутилась Маринка, – не слушаешь меня, что ли? Он не бабочками увлекается, а мо-дер-ном! Это направление в искусстве.

– Муха – очень известный представитель европейской сецессии, художник, – пробормотала я, стараясь выговорить это потише, чтобы не накликать обвинение в умничанье.

– Точно! – Маринка еще крепче вцепилась в мою руку. – Он тоже что-то такое говорил. А я все думала: какая муха?! Художник, значит… Кстати, о художниках! Пока я лазила и искала тебя, я обнаружила небольшой коридорчик, вон там. – Маринка помахала рукой в ту сторону, где находился Жаннин кабинет, – а там была комната и дверь немножко приоткрыта. Я не подглядывала, я тебя искала, поэтому посмотрела чуть-чуть…

– И увидела там дедушку Дивана, – подсказала я.

– А вот и нет, – Маринку рассмеялась, – там наша сладкая парочка Жанка с Риткой ругались в полный голос, Рита кричала, что она ничего не говорила, а Жанна орала: почему же она отказывается говорить на эту тему?.. Кстати, про тебя что-то было.

Я покосилась на Маринку.

– Да, – перехватив мой взгляд, подтвердила она, – Рита кричала, что ты случайно появилась около картинной галереи…

Я остановилась. Маринка, шагнув по инерции еще один шаг вперед, дернулась и удивленно воззрилась на меня.

– Ты чего это, а? – спросила она меня.

– Пошли-ка сходим в тот кабинет, попрощаемся, – сказала я, резко поворачивая, – я ведь так и не выяснила, кто же подвез к галерее… И Жанна, похоже, из-за этого тоже переволновалась.

– Из-за чего?

– Потом скажу, – прервала я нескончаемый Маринкин вербальный поток и быстрым шагом направилась к кабинету Жанны.

Коридорчик был пуст, дверь в кабинет прикрыта плотно.

– Было по-другому, – громким шепотом объявила мне Маринка.

– Чшш! – Я потянула за ручку и, осторожно приоткрыв дверь, спросила:

– Разрешите войти?

Ответом мне было молчание.

Тогда, полностью растворив дверь, я вошла в кабинет, Маринка – за мной. Свет горел, но за обоими столами никого не было.

– Невезуха, – пробормотала я.

– Ольга! – воскликнула Маринка, показывая рукой на пол слева от первого стола. Я посмотрела на ее изменившееся лицо и, подойдя ближе, взглянула туда, куда она показывала.

Подняв к груди застывшие в последнем движении руки, на полу на спине лежала Рита. Под ее затылком разлилось кровавое пятно темно-бордового цвета.

Глава 6

– Мамочка моя, – простонала Маринка, закрывая глаза и медленно оседая на пол.

Не обратив на нее внимания, я наклонилась и схватила Риту за запястье и послушала пульс. Ничего не поняв, я приложила ладонь к ее шее. Теперь уже стало ясно однозначно: пульса не было, Рита мертва.

– Что там, Оля? – слабым голосом спросила Маринка, старательно не открывая глаза и отползая вдоль стены в сторону двери.

– Что там, что там, – проворчала я, – хреново, вот что.

Я распрямилась и, оглядевшись, подошла к столу, на котором стоял телефон.

– Бежать нужно, Оля! Драпать! – вдруг вскрикнула Маринка, резво вскочив на ноги и подбегая ко мне. Она сжала мою уже протянутую к телефону руку и заговорила быстро-быстро:

– Оленька, не делай глупостей! Мы ничего не знаем, ничего не видели. Пошли, пошли отсюда скорее!

– Давай вызовем «Скорую», – твердо ответила я, – я же не врач, может, какие-нибудь реанимационные действия ей помогут. – Эти слова я высказала уже не так твердо, как хотелось, потому что сама не очень-то верила в возможность эффективной помощи.

В это время легонько стукнула дверь. Мы с Маринкой, одновременно вздрогнув, посмотрели на нее. Никто не вошел. Мы переглянулись, и Маринка, как всегда шустрая, подбежала к двери и толкнула ее, наверное, желая посмотреть, не стоит ли кто-нибудь за ней.

Дверь не поддалась.

Она толкнула еще раз, потом еще.

Я подошла и, стараясь оставаться спокойной, тихо повернула ручку двери и слегка нажала на нее. Ничего не изменилось.

– Откройте немедленно! – заорала Маринка и забарабанила в дверь кулаками.

Ситуация мне нравилась все меньше. Я посмотрела на труп Риты, на запертую дверь, на единственное окно, за которым отчетливо просматривалась решетка, и почувствовала, что меня накрывает самая настоящая паника.

Я прикинула, что все это означает, и возможный вариант мне не понравился. Кто-то нас запер, теперь этот кто-то звонит в милицию и говорит, что слышал из кабинета крики о помощи. Сейчас приедет наряд, нас повяжут и минимум несколько дней будут усиленно нам с Маринкой трепать нервы, а потом отпустят под подписку о невыезде.

И это в лучшем случае.

Я подбежала к столу и схватила трубку телефона. Я подумала, что если я сейчас позвоню по «ноль-два» и сообщу о происшедшем, то у нас появится маленький шансик не так скверно выглядеть в глазах наших доблестных органов.

Маринка продолжала долбить в дверь уже ногой, осматриваясь вокруг себя. Громко вскрикнув, она прыжком отскочила от двери, нагнулась, подняла с пола завалившееся под стол пресс-папье и, зажав его обеими руками, опять помчалась к двери.

Я бросила трубку на место, даже не успев донести ее до уха.

– Остановись! – крикнула я Маринке. – Прекрати немедленно!

– Теперь услышат! – рявкнула она и замахнулась своим орудием.

– Стой, тебе говорят!

Маринка удивленно обернулась.

– Ты чего раскричалась? – уже спокойнее поинтересовалась она. – Я себе все руки отбила об эту гадскую дверь, а этой штуковиной нормально будет…

Я подскочила к ней.

– Ты посмотри, подруга, что взяла, – дрожащим голосом проговорила я.

Маринка недоуменно посмотрела на меня и затем медленно перевела взгляд на тяжелое пресс-папье, продолжая сжимать его обеими руками.

Один из углов этого тяжелого пресс-папье был перепачкан кровью.

Взвизгнув, Маринка уронила свое орудие на пол и так резко отскочила назад, что ударилась спиной о дверь. Рефлекторно она принялась вытирать ладони о подол платья.

– Руки у тебя чистые, – не скрывая досады от ее глупости, сказала я, – отпечатки свои стереть нужно и быстро-быстро.

– Ой, мама, – дрожа от ужаса, прошептала Маринка, – а чем же, а? Чем же вытереть, Оленька?

– Платочком! – заорала я, теряя уже всякое самообладание. – И быстрее вытирай! Понимаешь: быст-ре-е!

Я вернулась к столу и опять взялась за телефон.

– А у меня нет платочка, – жалобно произнесла Маринка и всхлипнула.

– Возьми мой. – Я осмотрелась в поисках своей сумки и, заметив ее лежащей на краю стола, сказала:

– В сумке посмотри.

Маринка, кивнув, подбежала, раскрыла мою сумку, порылась в ней, выудила платочек и, нагнувшись над лежащим на полу пресс-папье, принялась лихорадочно его вытирать.

Я набрала «ноль-два» и приложила трубку к уху. Гудков не было. Постучав по аппарату, я нагнулась, посмотрела на провод, идущий к розетке, и носком ботинка нажала на розетку. Телефон не работал.

Еще один подарочек для Ольги Юрьевны!

Я швырнула трубку и повернулась к Маринке.

– Придется продолжать стучать и орать, – сказала я, – телефон не работает.

Маринка оглянулась на меня, рассеянно кивнула и опять занялась вытиранием пресс-папье.

Я подошла к двери и, ткнув в нее кулаком несколько раз, крикнула, как можно громче:

– Э-эй, кто-нибудь! На помощь! Пожар!