Любопытство не порок (сборник)

– Борис Иванович, – с легким, но ощутимым напором начала я, – Николай Игнатьевич сказал мне, что предстоящая выставка частных коллекций кажется ему какой-то странной. Что вы можете мне сказать про это?

Диванов вытаращил глаза. Он был так удивлен моими словами, что у него из приоткрытого рта потекла слюна, а он даже не заметил этого.

– Он так сказал?! – переспросил Диванов. – Как странно, а что он сказал еще?

– Да в общем-то это и все, – я пожала плечами, старательно отводя взгляд от его подбородка.

Диванов, наконец, спохватился и вытерся тыльной стороной ладони.

– Я понял, – сказал он, – я понял. Выставку частных коллекций Коля рассматривал как чисто… – Диванов помолчал, подыскивая подходящее слово, – ..как чисто меркантильное мероприятие. Он скорее всего имел в виду, что был против организации последующих аукционов, потому что ему казалось, что это ведет к утечке культурных ценностей из России… А что конкретно он говорил про эту выставку?

Я пожала плечами:

– Это все.., больше ничего не могу вспомнить…

Диванов достал из кармана пальто часы с потрепанным ремешком и посмотрел на циферблат.

– Так, время еще есть, – сказал он мне, – в моем только возрасте начинаешь понимать, что нужно жить по часам, в режиме. Вот вы делаете по утрам зарядку, или муж над вами смеется?

– Я не замужем, – ответила я, начиная уже бесконечно скучать от этой встречи и разговора, – и обливаюсь по утрам холодной водой.

– Что вы! Это безусловно вредно! – вскричал Диванов. – Вы раскачиваете свой организм и в результате чувствительно ослабляется его иммунитет. Я вам скажу, как нужно правильно жить и радоваться жизни. – Голос Дивана стал торжественным, он поднял указательный палец вверх и провозгласил:

– Клизма!

… Я отстрадала еще с пятнадцать минут, потом наконец-то этот нестерпимый Диванов ушел, в последний раз обернувшись перед дверью и посоветовав мне больше есть растительной пищи для улучшения цвета лица.

Когда дверь за ним закрылась, я быстро достала пачку сигарет и закурила. От таких развлечений с утра пораньше я только завожусь еще сильнее.

Продолжая курить, я развернула газету – должен же главный редактор читать свою газету – и увидела большую статью на половину полосы про сегодняшний вернисаж частных коллекций в «Арт-галерее».

Открылась дверь кабинета. Я вздрогнула, но это зашла Маринка с подносом. На подносе, гордо вытянув шею, стоял кофейник, обязательной свитой около него расположились две чашки, сахарница и блюдце с печеньем.

Маринке было не до Дивана, она все переживала свою словесную битву с нахалами.

– Директор картинной галереи вовсе не хам, он просто дурак, кретинос вульгарис, – с порога заявила Маринка, проходя в кабинет и отработанным движением ноги лихо закрывая за собою дверь. – Он, убогий, едва не расплакался мне в трубочку, все просил рассказать, кто же это из его тайных недоброжелателей придумал ему подкинуть такую подлянку! Представляешь?!

Я пожала плечами: а чему же тут удивляться? Человек умер, не выдержав несправедливости, а его начальство думает только о своей любимой заднице, удобно сидящей в руководящем кресле.

– А еще звонил твой Резовский Ефим Григорьевич, – продолжала Маринка, расставляя чашки на кофейном столике, но не забывая при этом хитро коситься на меня. – Просил напомнить тебе, что он классный адвокат и отзывчивый человек. Так я напоминаю.

– Я поняла, спасибо, – ответила я.

Фима Резовский был моим старинным приятелем. Таким старинным, что, кроме приятельства, между нами больше и представить ничего нельзя было. Он работал адвокатом в конторе своего папы, тоже адвоката, и иногда помогал мне в трудные моменты моей журналистской карьеры.

– Шут его знает, – сказала я, вставая с кресла, – может быть, и действительно мне Фима понадобится. Из прокуратуры больше не звонили?

– Нет пока. Видно, формулируют наш состав преступления, – ответила Маринка, садясь за столик.

– Типун тебе на язык, – пожелала я, присаживаясь напротив нее, – не вижу, за что нас можно притянуть в этом ужасном деле…

– Спиридонов, царство ему небесное, прямо написал, что воруют, а наши распрекрасные органы ищут не украденное, а крайних.

– В народе крепко мнение, что такой метод – наша славная традиция, – сказала я.

– А похоже на правду, – согласилась Маринка, и мы начали пить кофе.

Мы успели выпить по одной чашечке, как дверь отворилась, и в кабинет зашел Ромка.

– Ольга Юрьевна, – доложил он, – к вам пришли. Посетители.

* * *

– Толпа бугаев в камуфляже, с автоматами и в черных масках? – спросила Маринка, поспешно дожевывая печенье над тарелкой.

– Не-а. Девушка. Одна. Красивая. Высокая, – делая заметные паузы между словами, сказал Ромка.

Маринка тихо захихикала и стала быстро собирать посуду на поднос.

– Ни кофе попить, ни печенья погрызть, – шутливо простонала она, – работайте, Ольга Юрьевна, и не отвлекайтесь.

Я медленно встала:

– Как ты верно заметил, Ромочка, – согласилась я, – высокий рост – одно из слагаемых красоты.

– Зело лепо глаголишь, отрок, – неожиданно выдала фразочку Маринка, видно, вспомнив, что она лингвист, и затем добавила на более понятном языке:

– Придержите дверь, вьюноша, единственной местной красавице нужно срочно поднос вынести.

– Лишнее говоришь, – строго заметила я Маринке.

Она гордо взглянула на меня:

– Да ладно уж, не волнуйся, ты тоже ничего.

Мы дружно рассмеялись.

Я вернулась за стол и только успела сесть за него, как дверь отворилась снова и в кабинет вошла моя вчерашняя знакомая по имени Рита.

Глава 4

– Привет! – воскликнула Рита, проходя в кабинет, громко постукивая каблуками своих ботфортов. – Теперь я вижу, что попала куданадо. Это твой кабинет, да? Классно устроилась, Оля!

– Здравствуй, Рита, – сказала я, – присаживайся.

– Спасибо на добром слове, – Рита приветственно махнула рукой и села на краешек стула, – хотя, как любил говорить Макс: лучше не садиться, чтобы не засиживаться. Была у него такая присказка и при этом он любил плавно так помахивать растопыренными пальцами… Представляешь, от моего драгоценного Макса только одни пальчики-то и остались… Это те, которые на руле лежали.

Честно говоря, я представила, и мне стало немного нехорошо. Кашлянув, я пододвинула к своей гостье пепельницу и, чтобы поддержать разговор, спросила:

– Большой заряд был?

– Как мне сказали – полкило. Не знаю, много это или мало. Наверное, немного, потому что меня не задело. Но от его машинешки ничего не осталось. Только руль и горсть металлолома. Да ты сама, впрочем, видела.

Рита достала из сумочки пачку «Винстона» и закурила.

– Ты на меня так не смотри, – вдруг сказала она, – не могу тебе сказать всего, но если бы знала, какой гнидой был этот Макс, ты бы за меня порадовалась, что я наконец от него освободилась… Правда, теперь придется мне кататься на «копейке», а не на «Ауди»… Ну и хрен с ним.

Я пожала плечами и тоже закурила. Поведение Риты меня еще вчера озадачило, а сегодня, несмотря на ее пояснение, неприятное ощущение все равно не проходило.

* * *

– Я, собственно, зашла по делу. Хочу спросить одну вещь, – сказала Рита.

– Да-да, ты вчера мне уже говорила, – вспомнила я, – написала статью?

– Еще лучше. Я передумала, – усмехнулась она. – Теперь я собираюсь опубликовать у вас маленькое объявление. Возьмешь?

– Опять же, смотря какое, – сказала я, немного удивленная ее непостоянством. – Если на тему: продаю сенсации, то вряд ли это пройдет, говорю сразу.

Рита в ответ криво усмехнулась и с прищуром посмотрела на меня.

– Мне казалось, что все кончилось, – негромко сказала она, – но теперь я, к сожалению, думаю по-другому… Короче говоря, у меня есть основания подозревать, что моей жизни угрожает серьезная опасность. Вот я и хочу дать объявление приблизительно с таким текстом: если что-то случится, то в компетентные органы сразу же пойдет информация. Такое возможно?

Я покачала головой.

– Если дело обстоит именно так, как ты говоришь, – ответила я ей, – то самым лучшим для тебя будет обратиться напрямую в милицию. И кстати, это самое простое и надежное. Напишешь заявление, можешь в нем даже дать список всех, кого подозреваешь в умыслах против себя. Это самый верный метод, Рита, поверь мне, – добавила я.

– Верю, только сделать я этого не могу, – ответила Рита. – Я так понимаю, что печатать мое объявление ты не будешь, правильно?

Я помолчала и ответила:

– На следующий же день, как оно появится, мне придется давать долгие и подробные объяснения на тему: кто дал объявление, что это означает и вообще почему я его взяла…

– Понятно, – пробормотала Рита.

Она медленно встала со стула и потянулась.

– Надоело уже сидеть, знаешь. Вас вчера отпустили, а меня еще два часа мурыжили, всю задницу себе отсидела на жестких стульях у ментов. Сегодня еще по городу покаталась в машине за рулем…

Она прошлась по кабинету и остановилась у окна.

– Хороший у тебя видок отсюда, – сказала она и вдруг добавила совершенно неожиданную фразу:

– А Игнатьевича жалко… Нормальный был дядька…

Я тоже встала и вышла из-за стола.

– Ты хочешь что-то сказать про Спиридонова? – спросила я, постаравшись, чтобы голос звучал почти равнодушно. – А он был у меня вчера. Поговорили.., и я скажу тебе, что мы сами решили заняться расследованием кражи картины. Эти мерзавцы не только картину сперли, они фактически и человека убили…

Я подошла к Рите, держа в одной руке сигарету, в другой пепельницу. Ритина привычка сбрасывать пепел на пол была мне памятна по вчерашнему вечеру.

– Да? Был вчера, говоришь.. – рассеянно, переспросила Рита и, повернувшись ко мне, спросила:

– Слушай, а у вас тут туалет есть?

– Первый этаж, налево, – ответила я, не переставая удивляться переменам в моей странной гостье.

– Я сейчас, – быстро сказала Рита и буквально выбежала из кабинета.

Я пожала плечами, но даже мысленно удержалась от комментариев. Мало ли, какие могут быть у человека причины для бегства. Очень похоже, что она уже раскаивается в том, что наговорила лишнего. По ее мнению, конечно. А для меня всего этого явно недостаточно. А вот удержать ее и разговорить я пока не имею возможности. Но в любом случае, я знаю, где ее можно найти.

Постояв еще немного у окна я посмотрела на машины, припаркованные около входа в редакцию. Белые «Жигули» первой модели и синяя «БМВ». Обе машины были мне незнакомы. Я отметила про себя, что нужно будет уточнить, кто это приехал.

В этот момент в кабинет вошла Маринка.

– Чем это ты нашу взрывоопасную знакомую так напугала? – спросила она, с удивлением глядя на меня. – Выскочила, словно ошпаренная.

– Ничем не пугала, – ответила я, – она скоро подойдет опять.

– Да? А тут к тебе еще одна посетительница, – Маринка подошла и притянула мне визитную карточку. – С посетителем, – с какими-то подозрительно значительными интонациями в голосе добавила она.

Я посмотрела на Маринку, в ее глазах застыло отсутствующее выражение.

Я взяла протянутую мне Маринкой визитку в руку и прочитала: «Арт-галерея. Сойкина Жанна Петровна. Главный менеджер».

– Приглашай, – сказала д. – Как шутит наш народ: на ловца и зверь бежит. А подойдет Рита, попроси подождать немного, лады?

– Без проблем, – задумчиво ответила Маринка и пошла, вызывающе постукивая каблуками.

Я проводила ее взглядом, будучи в некоторой озадаченности. Похоже, что-то происходит за дверями моего кабинета, а я, как всегда, не в курсе.

Около двери Маринка остановилась и обернулась.

– Совсем из башки вылетело, – сказала она, – звонил следователь Волжского РОВД по фамилии Трахалин. Он на самом деле следователь или ты что-то от меня скрываешь?

Маринка равнодушно посмотрела на меня, но было ясно, что фамилию следователя, уже однажды допрашивавшего меня, она прекрасно запомнила.

– Он на самом деле следователь и нудный тип, – не стала я играть в ее игру, – а тайн от тебя у меня нет, и вообще их нет. Что сказал, следователь-то? Хотя нет, молчи, попробую догадаться сама: свидание, наверное, мне назначил?

– Ага, завтра в два, – кивнула Маринка. – Я Резовскому все-таки позвоню, а то он может удивиться, как это ты и вдруг без его услуг… А этих, значит, я зову?

– Да-да, – ответила я.

Маринка вышла, оставив дверь приоткрытой.

– Прошу вас, – услышала я ее голос.

В кабинет вошла высокая молодая женщина в великолепном кашемировом пальто серо-голубого цвета. На голове у нее была шляпа в тон, да и обувь тоже хорошая. На шаг позади моей гостьи шел мужчина приблизительно такого же, как и она, роста, одетый в длинное черное пальто. Мужчина смотрелся очень элегантно. Высокий спортивного типа брюнет с великолепным породистым лицом. Дама мне понравилась гораздо меньше.