Монах. Боль победы.

— Да чего ты ерунду говоришь — ответила Шанти, лениво облокотившись на подлокотник кресла, и закинув на другой свою длинную ногу, высвободив её из под платья практически до пояса- тебе надо есть побольше, чтобы создавать младенца! Не будешь есть — младенец будет хилым. Ешь, ешь пирожок.

— Шанти, почтенные леди так не сидят — прищурил глаз Андрей — убери ногу с подлокотника и спрячь её под платье. И вообще — почему ты не носишь нижнего белья? Если уж ты сделала себе всё, как у людей — какого демона ты этим сверкаешь на глазах у собеседников?

— Да чего такого-то?! — раздражённо парировала Шанти — тут все свои, никого чужого нет. А если бы я не сделала всё, как у людей, кто-нибудь бы случайно увидел — служанка, например — и мог бы заинтересоваться, почему это у девушки нет пупка, или…

— Ладно, ладно! — прервал речь Андрей — хватит откровений.

— Ну — ты же спросил. Тебя же очень интересует, что у меня там под юбкой! — продолжала упорствовать Шанти — бельё не ношу потому, что оно давит! Неприятно! Может тебя интересуют ещё какие-то подробности моего строения, или процессов жизнедеятельности…

— Вот это меня интересует меньше всего — вздохнул Андрей — Анта, она чего, опять в депрессии? Чего такая ядовитая?

— Она проиграла пять раз подряд, вот и психует — сообщила императрица, не обращая внимания на возмущённое фырканье драконицы — а не надо заявлять, что люди суть глупые создания, что они плохо соображают, и что им нужен поводырь из мудрых, осенённых веками, красивых существ.

— Это она про себя, похоже на то — невозмутимо ответил Андрей — а что, в этом облике она красива, да. Ничего против не имею. А как наденет свою настоящую личину — преступники в штаны делают от страха, не то что простые люди. Что касается мудрости… тебе рассказать, чем она развлекалась в трактире, когда я пришёл? Она тебе ещё не рассказала?

— И чего, и чего? — захихикала Шанти — ну, попугала негодяя, так живой же! Зато больше не будет девушек обижать. Впрочем — для верности стоило бы откусить ему голову… но тут уж ты мешаешь наказывать супостатов как следует. Кстати, как я поняла, теперь ты сам глава преступного мира столицы. Не жмёт корона из дерьма?

— Умеешь ты испортить настроение — скривился Андрей — да, я теперь глава преступного мира! И все деньги, кровавые, грязные, будут течь в казну! Почти все… надо же что-то оставить им на развод, иначе вообще ничего не получим. За один страх никто работать не будет.

— Работать? — недоумённо переспросила Антана — ЭТО — работа? Грабить людей? Отнимать заработанное? И мы на эти грязные деньги будем жить? Я не хочу таких денег, Андрей. Это чёрные деньги. А гадов, которые воруют и грабят, надо вешать!

— Согласен — вздохнул Андрей — но нам надо выбирать между плохим, и очень плохим. Если мы не добудем денег, всё, что я задумал, пойдёт прахом. Погибнут множество людей. Подожди ещё, это не всё плохое, что я сделал. Будет хуже.

— Что ты задумал? — настороженно спросила Антана

— Задумал. Пока не скажу. Меньше знаешь — крепче спишь. Тебе нельзя волноваться. Как ребёнок?

— Толкается! — просияла женщина — так-кой шустрый, это что-то! Скоро, скоро… Задержка. Повитухи говорят — бывает.

— Врут они всё. Может просто срок посчитали неточно. Я-то помню, когда мы с тобой первый раз…

— Эй, а ничего, что я тут слушаю о ваших совокуплениях? — возмущённо буркнула Шанти — вы на меня уже как на мебель, совершенно внимания не обращаете! Как мне ножку выпростать из-под платья, так целая лекция о непристойном поведении, а сами обсуждают подробности своих постельных утех! Да ладно, ладно, я пошутила — чего такие рожи-то скорчили? Как дерьмо увидали! Так — молчать! Ни слова! А то обижусь! Лучше расскажи, чего ты там с этим подонком договорился.

— Я же сказал — будем его доить, как корову, под страхом смерти. Буду забирать у него девяносто процентов денег, отнял три миллиона — теперь есть чем заплатить армии и стражникам. Договорился, что меня выведут на пиратских капитанов — дам им грамоты, что теперь они пиратствуют от нашего имени, будут грабить корабли южан, плывущие под флагом Гортаса. Пятьдесят процентов добычи наши. Пока всё нормально, в общем.

— Ты думаешь — получится, с пиратами? — с сомнением покрутила головой Антана — они с твоей грамотой будут грабить всех подряд. А когда их прихватит береговая стража — скажут, что это распоряжение императрицы, что они грабили только корабли Гортаса. И опровергнуть их слова будет некому. Знаешь почему некому? Все, кто смог бы опровергнуть — будут на дне морском. Или ты заранее миришься с таким положением? Андрей, ты ведь знал, что так будет, да? Что они будут грабить всех подряд? Ты понимаешь, что перевозки по морю тогда будут парализованы напрочь? Это что, ты вроде как налогом обложил купцов? Предсказываю тебе — никто не поедет больше по морю. Все будут тащиться по грязи. Или не поедут вовсе. Вот результат этой операции. Пока пиратов как-то сдерживала стража, пока они боялись — большинство кораблей проскакивало, а ты же знаешь, что в сезон дождей другого транспорта, способного доставить груз в прибрежные города — нет. Рвать колёса в грязи и уродовать лошадей не хочет никто. Торговли просто не будет.

— Умная сестрёнка — кивнула головой Шанти — уже не так обидно, что она меня обыграла. Дело говорит. Ты думал над этим? Или тебе важнее сорвать денег именно сейчас? Сей момент? А потом что?

— Потом может и не наступить — если мы не добудем денег — буркнул Андрей — знаю я всё. И знаю, что контроль за пиратами иллюзорен. Как узнать, сколько они чего награбили? Сколько процентов отдали нам, а сколько заныкали по тайникам? Впрочем — это-то можно узнать, на то есть агенты… кстати, сестрёнка — не хочешь заняться работой? Поработать, так сказать, для людей, для общества, для нас с Антой?

— На людей и общество мне плевать — невозмутимо констатировала Шанти — а вот для вас… негодяи вы, конечно, обижаете меня… не любите… не хвалите, не приласкаете никогда… но — я не против. Чего надо? Кому-то голову откусить? Ноги-руки оторвать? Я всегда готова!

— Ну… я не знаю… засомневался Андрей — могу ли я предложить тебе это дело… оно сложное, грязное… не все могут это сделать…

— Что, носки твои постирать, что ли? — хмыкнула Шанти — да, это страшное дело! Вряд ли я на него сгожусь! Тут нужен смелый человек!

— Нет, не носки — мягко продолжил Андрей — мне нужен начальник тайной службы, который организует сеть соглядатаев, шпионов, доносчиков, тайных убийц, интриганов и шантажистов. Фёдор на это не годится. У меня нет времени, хотя мне и приходится этим заниматься. Дело очень, очень сложное, и тут нужен умный начальник, не гнушающийся ничем, но верный мне, как… ты. Больше никто мне в голову не пришёл. Я вспомнил, как ты преследовала бандитов по улицам города, устраивала засады — ты же готовый тайный агент! А то, что ты можешь принимать любой облик — это просто великолепно. И убить тебя очень трудно, почти невозможно. Так что скажешь?

Шанти молчала, что не удивило Андрея При всей её безалаберности и хулигански-независимой натуре, на самом деле, она была очень ответственным существом. Если уж она даст добро, то будет работать не за страх, а на совесть. Это точно. И ещё — она умрёт, но не предаст его. Это он знал наверняка.

Молчание затянулось, и Антана нетерпеливо переменила позу, прижав руку к животу. Андрей встрепенулся:

— Что, началось?!

— Нет. Пока нет — с вымученной улыбкой ответила императрица — но скоро. Очень скоро. На днях. Скоро, сестричка, станешь тёткой. Будешь нянчить Андрюшку?

— Почему Андрюшку? — удивился Андрей — вы уже имя ему подобрали? А меня спросили?

— Да чего спрашивать-то? — парировала Шанти — не ты же вынашиваешь! Тебе чего — сунул, брызнул — и пошёл себе! А ей таскать в животе! У нас самка даёт имя ребёнку. Самцы улетают и знай себе болтаются на охоте. Чего им? Дело-то сделал!

— Фу, гадость какая! — буркнул Андрей — ты в своём репертуаре. Ляпнешь, так ляпнешь. Ну — Андрюшка, так Андрюшка. А чего — хорошее имя. Кто предложил? Понятно. Почему-то я так и подумал.

— И будет у меня два Андрея — улыбнулась Антана — большой, и маленький.

— И оба — дети — хихикнула Шанти — без надзора им никак. Хорошо. Буду я твоей начальницей тайной стражи. Но чтобы жалование, всё как у людей! Дворец мне дашь, слуг — иначе странно будет, что я живу вместе с вами. Да и принимать людей где-то надо. С чего начнём?

— С информаторов у бандитов. Подумай, как это сделать. И ещё — подумай, в каком виде будешь к ним приходить — в этом же? Или примешь более незаметный вид?

— Не суть важно — отмахнулась Шанти — какой надо, такой и приму. Я их запугаю, тварей. Они медяк лишний будут бояться заныкать! А что — забавно, да. Мне нравится. Спасибо, братец, за развлечение — она довольно улыбнулась мыслям и встала с кресла — кое-какие задумки у меня уже есть. Ты отпустил этих трёх — подручных Данеро? Ага. Вот с них и начну. А что касается пиратских кораблей, подкину тебе мыслишку — а почему бы тебе вообще не искоренить пиратство, вооружить корабли стражи новым оружием и самому не заняться грабежом судов Гортаса? На кой демон тебе эти пираты сдались? Проходимцы и мошенники?

— Вообще-то я собирался это сделать в дальнейшем — сознался Андрей — но только тогда, когда пираты отдадут мне призовые корабли. Оснастить их, вооружить, и… вперёд!

— Ты лучше ограбь этих тварей, отбери корабли, а их перевешай! И будет спокойнее, и будет развиваться торговля, и налогов пойдёт побольше. И флот будет! Учись, братец! Видишь, как хорошо, когда у тебя умная сестричка?

— Иди, умная сестричка… подальше — ухмыльнулся Андрей, и серьёзно добавил — я подумаю над твоими словами. Мне кажется — тут ты права.

Шанти выпорхнула из комнаты — Андрей не стал спрашивать, куда она направилась. Пусть сама решает, как справиться с заданием. Если что — он подправит. Они остались вдвоём с Антаной, и та пристально посмотрела на него:

— Тебе не кажется, что мы всё больше куда-то погружаемся, опускаемся? Как в болото какое-то?

— А ты что хотела — хмуро ответил Андрей — так не бывает, чтобы влезть на самый верх и не измазаться. Подожди немного — всё наладится.

— Сколько — немного? — погрустнела императрица — всё так хрупко… построено на лжи, на грязи. Получится ли то, что ты хотел? Стоят ли жертвы результата?

— СтОят! — убеждённо заявил Андрей — я ведь хочу только добра…

* * *

Карета остановилась у высокого двухэтажного дома, с воротами, украшенными позолочёнными фигурками воина, побивающего какое-то легендарное чудовище, напоминающее дракона.

Андрей усмехнулся — Шанти сейчас что-нибудь сказала бы по этому поводу. Какую-нибудь необычайную гадость. Но её не было — уже три дня она исчезала с таинственным видом, ничего не говоря Андрею, лишь отнекиваясь фразами, типа: "Я работаю! Ты сам же предложил работу! Не лезь, я всё тебе потом расскажу!"

Он и не лез, зная, что та всё равно не выдержит и в конце концов расскажет о происходящем. Чем больше на неё нажимаешь, тем больше она сопротивляется. С Шанти тактика грубого давления не проходит, Андрей уяснил это уже давно.

В этом красивом доме живёт Олра, бывшая его любовь, и ныне официальная жена Советника Андрея Монаха. Пока официальная жена. То есть — можно сказать, что это его дом. Впрочем — по документам он и числится его домом. Хотя — бывал Андрей тут совсем не часто, можно сказать даже редко.

Солдаты охраны загарцевали вокруг ворот на своих сытых, высоченных лошадях, а кучер, спешившись, постучал в ворота древком кнута:

— Эй, дома! Открывайте! Господин советник приехал!

В окошечко выглянул привратник, и через минуту ворота с противным скрипом растворились, освобождая путь карете хозяина. Кучер вычурно выругался в адрес привратника, обвинив его в лености — даже петли смазать не может! — потом забрался на козлы и карета въехала на широкий двор, выложенный гладкими каменными плитами.

Навстречу карете уже бежали несколько слуг, во главе с мажордомом, высоким седым стариком, работавшим ещё у прежнего хозяина, обедневшего и продавшего дом со всем содержимым — даже со слугами впридачу. Он задыхался, и подбежав к Андрею, тревожно сказал:

— Наконец-то! Хорошо, что вы быстро приехали! Госпоже совсем плохо! Когда я посылал за вами, она ещё не была так плоха, похоже, что у неё родовая горячка!

— Ребёнок? — озабоченно спросил Андрей, вбегая в дом по ступеням широкой лестницы — ребёнок жив?

— Жив! Слава светлому господу нашему! Девочка! Госпожа Олра назвала её Марго! Сказала, что вам, господин, понравится это имя.

Андрей нахмурился, но ничего не сказал. Олра верна себе — она как бы перед смертью дала понять, что знает о подмене, что Антана когда-то была Марго, и Андрей был с ней близок. Впрочем — это ничего не меняло.

Андрей вбежал на второй этаж, туда, где была спальня Олры, и бросил через плечо Зорану, своему секретарю, едва поспевавшему за хозяином:

— Жди здесь. Возможно — ты мне понадобишься.

Толкнул дверь, и оказался в удушливой атмосфере сырости, железистого запаха крови и чего-то сладкого, как будто в комнате воскуряли ладан или что-то подобное. Олра лежала в кровати, накрытая по шею, а вокруг суетились люди — четверо, вероятно именующих себя лекарями.

Один из них сцеживал в плоскую тарелку кровь из руки женщины, второй что-то речитативом читал, подвизгивая на каждом слове, двое остальных перебирали сумки с резко пахнущими снадобьями, похожими на смесь навоза и селитры.

Губы Олры посинели- она умирала. Её лицо было бледным, как простыня, на которой она лежала. Увидев Андрея, женщина шевельнула рукой и попыталась что-то сказать, но не смогла, и её бледная рука упала назад, на кровать.

— Вон все! — жёстко сказал Андрей

— Господин советник, мы… — начал тот, кто сцеживал у Олры кровь, но Андрей с размаху ударил его по лицу обратной стороной ладони так, что отбросил шага на два:

— Вон, твари! Она и так море крови потеряла! Ты чего, тварь, у неё последнюю скачиваешь?! Убью, сука!

— Но, мы… дурную кровь…

— Я сейчас тебе самому дурную кровь выпущу! Всю! До капли! — Андрей шагнул к лекарю, и того как ветром сдуло — он выбежал следом за своими коллегами, позабывшими даже о сумках с дерьмовыми порошками, и прикрыл за собой дверь.

Повернувшись к Олре, Андрей коснулся ауры и стал впитывать лихорадку, боль, всю болезнь, которую занесли грязными руками повитухи. Он никак не мог привыкнуть, что этот мир не дорос до понятия "дезинфекция", и к тому, что каждые третьи роды заканчивались заражением роженицы, а каждые десятые обязательно заканчивались смертью новорождённого. Каждые двадцатые — смертью роженицы.

Мельком проскочили две мысли — первая — надо реформировать систему медицинского обслуживания. И вторая — как и решил, нельзя подпускать ни одного человека к Антане во время родов. Сам примет ребёнка.

Олра задышала легко и спокойно. Синюшная бледность ушла, но до полного выздоровления было ещё далеко — организм не мог так сразу восстановить утраченную кровь. Для этого нужно было время. Однако, лечение пошло на лад, и тело зарастило раны, полученные при родах, оставив небольшие шрамы, которые рассосутся в течение нескольких дней. Видимо, девочка была крупной, поэтому роды прошли тяжело. Да и квалификация этих чёртовых лекарей оставляла желать лучшего.

Женщина очнулась. Она робко открыла глаза, как будто не веря в происшедшее, глубоко вздохнула, подняв полной грудью простыню, на которой виднелась ярко-красное пятнышко крови.

— Ты пришёл… я так боялась, что ты не придёшь… я звала тебя, звала, звала, кричала… и чуть не умерла. Ты знаешь — я папу видела. Но он меня прогнал. Я к нему потянулась, обняла его, но он улыбнулся, оторвал мои руки и толкнул назад, к тоннелю. Я летела… летела. летела… бах! И снова тут. И ты тут. Ты знаешь, у нас ведь родилась девочка. Я назвала её Марго. Ты не сердишься? Ты не подумай чего плохого, милый, я тебя до сих пор люблю. Я никогда не причиню тебе зла, клянусь! Никогда, пусть я лучше умру! Дура я была. Ох дура… надо было хватать тебя, и бежать с тобой на край света, бросить всё, забыть обо всём… но что теперь поделаешь. Всё так, как оно есть. Правда же? Или нет? — Олра с надеждой смотрела в глаза сидящего рядом с ней на постели мужчину, а он молчал. Его глаза говорили: "Прости, у меня в душе осталось ещё что-то, да… но… место занято. Той, которой я оказался нужен больше" — и Олра заплакала.

Она не плакала так с детства, когда чужой мальчишка сломал подаренную ей отцом игрушку. Плакала так, как не плакала никогда, будучи взрослой женщиной — навзрыд, с воем, до обморока, как по мёртвому. Впрочем — по мёртвому и есть. Она оплакивала убитую ей любовь.

Отрыдавшись, Олра успокоилась, и замерла, схватив руку Андрея и прижав её к губам.

Андрей смотрел на женщину, бывшую когда-то для него самым близким человеком в мире и думал о том, как мало нужно, чтобы дом, строившийся месяцами, а то и годами, разрушился. Стоит лишь толкнуть в нужном месте, подправить… и посыпались стены, завалили всё, что было красивого, светлого.

— Всё, успокоилась? — спросило он грустно — что же ты раньше за мной не послала? Это же не лекари, это шарлатаны проклятые! Поубивал бы! Через пару дней уже будешь на ногах. Как девочка? С ней всё нормально?

— Да, слава Господу! Крупненькая, шустрая такая, красавица! В нас с тобой — Олра счастливо улыбнулась — я так мечтала о девочке, так её хотела! Спасибо тебе! Не думала, что рожать так больно и трудно. Не ожидала.

— Делов-то — лукаво усмехнулся Андрей — напряглась — щёлк! И готово. Чего преувеличиваешь-то?

— Тьфу! Треснула бы тебя! — рассмеялась Олра, довольная, что Андрей с ней шутит, как в былые времена — сам бы попробовал! Вас, мужиков, заставить бы рожать, тогда знали бы, как получаются дети. А то небось в вашем представлении это только лишь… м-да. В общем — плохо мне пришлось. Спасибо тебе.

— Нечего благодарить — досадливо отмахнулся Андрей — не чужие ведь. Да, не чужие. Ты мать моей дочери. И я тебя не оставлю без помощи. Ты же знаешь.

— Знаю — опять грустно сказала Олра — знаю. А может мы с тобой, иногда, когда Антана не может…

— Давай не будем об этом, а? — прервал Андрей — лучше поговорим на другие темы!

— Понимаю — кивнула головой Олра — давай. Как у тебя дела с армией? Я слышала — разговоры идут нехорошие. Вроде как жалование задерживают. Ты выправил положение?

— Кто тебе сказал про армию? — насторожился Андрей

— Я же бываю у вельмож. Благодаря тебе, кстати. Они пытаются заручиться моей поддержкой — так, на всякий случай. Я же ведь жена самого могущественного человека в империи. Правой руки императрицы.

— Ага. Понятно. И что говорят?

— Говорят, что казна пуста, что армия волнуется, и как бы скоро у нас не был новый император. Многие собрались бежать в провинцию, в свои дальние поместья, на всякий случай, пока гроза не пройдёт.

— А что насчёт лояльности? Основная масса — как? Не собираются, строить мне козьи морды?

— Какие морды? А! — Олра рассмеялась — иногда я просто теряюсь в сочности твоих высказываний — ты пойми, я общаюсь с теми, кто тебе, в общем-то, лоялен, или нейтрален. Те, кто тебя ненавидит — меня не принимают.

— Интересно. И много таких?

— Нуу… половина. Не меньше. Но они тоже выжидают. После того, как ты расправился с главарями мятежа — охоты бунтовать у них точно поубавилось. Боятся. Хотя связь с Гортсом, я думаю, держат. Шпионят для него, это точно.

Андрей помолчал, переваривая услышанное, и кивнув головой, подтвердил:

— Да. Проблемы с деньгами есть. И большие. На время я их решил, на пару недель, максимум, но мне нужны деньги. Много денег. На ведение войны, на переоснащение армии. Если я успею провести реформу армии — война будет выиграна. Сто процентов. Но где деньги взять — ума не приложу. Я сунулся в имперский банк, взять заём — а он пуст. Почти пуст. Остались вклады мелких пользователей — по миллиону-два-три. Остальные успели изъять вклады. Вывезли золото. Банкиры разводят руками, мол — нет ничего. Перехватил пару миллионов, и то — еле успел, граф Ситаран возмущался так, что чуть не описался от злости. Всё выгребли. Вот и посоветуй — где взять деньги? Как добыть несколько десятков миллионов, нужные на армию, на перевооружение, на постройку завода, на всё, что мне нужно? Казна пуста. Что делать?

— Грабь — ни секунды не задумываясь ответила Олра — что ты на меня так смотришь? Грабь! Отбирай деньги! У тех, у кого они есть! У кого много денег! Подумай — у кого они есть, и забирай. Война окончится, ты выиграешь, и никто не вспомнит на какие деньги ты её выиграл и как ты их добыл. Победитель всегда прав.

— У нас говорят — "победителей не судят" — автоматически буркнул Андрей, взвешивая сказанное.

— Вот-вот, хорошо сказано — победителей не судят — обрадовалась Олра — смотри, что получается — есть банк, в котором лежат деньги. Назрела война, эти люди деньги изъяли, лишив банк возможности профинансировать государственные программы, фактически подкосив твои планы под корень. То есть — они сработали, как государственные преступники. Что тебе мешает объявить их таковыми? И забрать, всё, что у них есть? Повод можно найти, да. Придумать, на самом деле. Пусть пять человек покажут, что такой-то отправлял их к Гортасу, намереваясь заключить с ним соглашение. Гадко? Да. И что? На наплевать! Главное дело! Я тебе дам примерный список тех, кто сочувствует Гортасу, кстати — это самые богатые аристократы и есть. Стоп, чего ты улыбаешься? Вот негодный! Ты же это сам уже продумал, и давно! Я же тебя знаю, муж мой. Не хмурься, не хмурься… дай мне хоть иногда называть тебя мужем. Ведь мы были когда-то счастливы… как я сейчас. И пока ты мой муж. Я тебе нужна, я верная, умная, преданная тебе. И я мать твоей дочери. Кстати — мы скажем ей, что ты её отец?

— Конечно. Дочь должны знать своего отца. И ты будешь жить во императорском дворце. Наши дети должны воспитываться вместе, одинаково, пусть даже один будущий император, а другая… другая будет графиней. Скажу Антане, чтобы она подписала указ о присвоении тебе графского титула. Мы сделаем по-хитрому — найдём хороших писцов, подчистим генеалогическое древо какого-нибудь исчезнувшего, захиревшего рода, и впишем туда твоих родителей, якобы они дети одного из графов, а ты — соответственно графиня. И императрица, узнав об этом, восстановит справедливость, присвоив тебе титул. Она имеет на это право. Всё будет отлично.

— Я люблю тебя. Какой ты умный, какой ты…

— Только не рыдай, не вой, ладно?! — рассмеялся Андрей — если любовь кончилась, это не означает, что не может быть дружбы и привязанности. Я же сказал, что не оставлю тебя и мою дочку… дочку — Андрей будто покатал на языке это слово, и смущенноё улыбнулся — никак не могу привыкнуть, что я стал отцом. И скоро стану им снова.

— Как, кстати, у Антаны дела? Скоро?