Монах. Боль победы.

— Ещё будут мнения? Или вы хотя бы поинтересуетесь, ЧТО именно изобрёл этот, как выразилась наша самая СТАРАЯ старейшина? Даранаяс специально выделил слово "старая", чтобы уколоть драконицу, намекнув, что она впала в маразм от старости. Но никто, даже она сама не повёлся на провокацию. Драконы молчали, и от них исходила волна равнодушия и скуки. Даранаяс сразу остыл, и ещё более спокойно, добавил:

— Хорошо. Если Натороканта выразила всеобщее мнение, то я ставлю на голосование один вопрос: "Даёт ли Совет полномочия Председателю Даранаясу на то, чтобы по своему разумению устранить проблему с человеком, угрожающим существованию рода драконов, а также — найти и покарать по своему разумению дракона, нарушившего Договор о невмешательстве в дела людей без разрешения Совета старейшин". Начинаем голосование, кто за разрешение?

— Один… два… пять…

— Скоро этот Председатель будет ставить на голосование — раздавить ли ему насекомое на своём брюхе, или нет! — злобно проворчала старая дракониха, но тоже подняла головной гребень в знак согласия на дачу полномочий. Ей хотелось скорее убраться из этой дыры и залечь в благоуханную ванну в императорском дворце островной империи, где она играла роль фаворитки императора.

— Итак, Совет единогласно принял решение. Если больше вопросов нет — Совет окончен. Уважаемые старейшины — запомните это решение и передайте его вашим преемникам — произнёс Даранаяс старинную формулу окончания голосования. Старейшины могут покинуть пещеру Совета — до следующей встречи!

Драконы медленно потянулись к выходу по длинному тоннелю, который потом будет запечатан Председателем.

Через пятнадцать минут в пещере остались только двое — Даранаяс, и его приятель Хевессанор, с которым они вместе выросли и который был заместителем Председателя и мог созывать Сбор Старейшин и ставить на нём вопросы, если Председатель отсутствовал и его не могли найти. Правда такое трудно было даже представить — но закон есть есть закон — положено так, издревле. Совет не должен оставаться без главы ни секунды. Не мы эти законы утверждали, не нам их отменять — так думали драконы, самые консервативные существа в этом мире, а может и в других мирах тоже.

Приятели выждали минут пятнадцать с того момента, пока не исчез последний дракон, затем Хевессанор радостно засмеялся:

— Ты гений интриги! Как ловко всё обстряпал! Фактически ты получил полномочия на открытое вмешательство в человеческую жизнь, и ни одна сволочь не догадалась! Спасибо тому человечку, спасибо неизвестному дракону. Они нам помогли. Теперь можешь развлекаться без оглядки на Совет — разрешение у тебя есть. Может ты сам возглавишь эту страну? А что — будешь императором. Хватит уже сидеть в тени. Хватит драконам прятаться, как крысы, по тёмным углам!

— Не забывай — буркнул довольный похвалой Даранаяс — есть ещё сотни простых драконов, которые считают, что мы только и думаем, как соблюсти закон. Не нужно засвечиваться, не нужно, чтобы знали, что мы занимаемся тем, чем занимаемся — пусть всё идёт так, как нужно. Я и из тени сделаю всё, что нам нужно. Кстати — люди очень размножились, ты не находишь? Пора слегка уменшить их количество. Что-то давно не было хорошей войны. На юге засел этот Гортас, надо бы ему помочь. Пусть он станет императором… в обмен на лояльность некому обществу "Чёрных плащей". Вот как мы назовёмся. Якобы есть такое общество людей-колдунов, и оно будет ему помогать. Будем рядом с ним, станем направлять его помыслы. Будет много, очень много крови…

— А что с тем человечком? Что с драконом-отступником?

— Сейчас сезон дождей — у меня нет желания летать в Балроне под струями воды. Отправляемся на Юг, где сейчас посуше и хоть иногда выглядывает солнце, будем разговаривать с Гортасом, а как только дожди закончатся — вернёмся назад и растопчем этого поганца с его изобретениями. А отступника найдём — как ты помнишь, он изображал мёртвого императора… вот тут и таится какая-то интрига, и я хочу её разгадать. Но потом. Сейчас главное Гортас. Он должен идти на Балрон! Он должен взять трон. И мы должны сделать так, чтобы с ним ничего не случилось. У меня есть основания думать, что его попытаются убить. Это же напрашивается само собой — если есть дракон-отступник, участвующий в интригах, то что ему стоит полететь к Гортасу и нормально оторвать тому голову? Я бы так и сделал.

— А кто тебе мешает оторвать голову этому человечку? — задумчиво спросил Хевессанор — войти во дворец, и рраз! Готово.

— Фу! Вульгарно. И неинтересно. Притом — зачем? Пусть он делает то, что делает. Мы успеем с ним покончить, и выберем момент тогда, когда он не ждёт. Пусть люди как следует покрошат друг друга, уменьшат поголовье… ну а там и мы вмешаемся.

— Всё интриги строишь — с сомнением покачал головой Хевессанор — а как же его изобретения? Угрожающие драконам и такие потрясающие мир?

— Да ладно тебе смеяться. Первый раз, что ли? Никто и не вспомнит этого изобретателя, когда он исчезнет. А в то, что он может сделать что-то, что РЕАЛЬНО может повредить драконам — я не верю. Это было сказано так, для этих дураков. Всё, давай-ка, полетели. Я что-то проголодался, а нам ещё нужно лететь и лететь, да ещё под этим демоновым дождём. Бррр! Как я ненавижу дождь! Говорят, что наши предки вышли из морской пучины — бред, враньё и наговор! Ненавижу воду.

Драконы выползли из пещеры, упёрлись в огромный круглый камень с три человеческих роста высотой, и перекатили его к дыре, закупорив её как пробкой. Потом Даранаяс выпустил долгую струю пламени, оплавившей край скалы и край камня, соединив их в единое целое. Пещера была запечатана.

Неожиданно Хевессанор спросил:

— А почему мы тогда не поддержим этого человечка? Зачем нам Гортас? Честно сказать, я слышал, что человек-то он гадкий, подонок, одним словом. Так же можем устроить бойню — уничтожив войско Гортаса!

— Во-первых САМИ мы ничего уничтожать не будем — открыто. Одно дело под прикрытием ночи сжечь домишко вместе с его хозяином, а другое — целое войско. А во-вторых — против нас играет неизвестный дракон, аура которого не походит ни на одну знакомую ауру. Это не член Совета. И мне интересно — как он будет нам противостоять! Там дракон, и тут драконы, там армия, и тут армия. И… началась резня! Это будет забавно.

— Хмм… ты всё забавляешься — хмыкнул приятель — уже десятки тысяч лет строишь интриги и сталкиваешь людей лбами. Не надоело?

— Глупец! Это единственное, ради чего стоит жить — интрига, власть над живыми существами! Иначе — что остаётся? Животное существование? Жрать, пить, совокупляться подобно этим тварям, именующим себя людьми? Это не для драконов. Это удел животных. Это не для меня.

Через минуту со скалы, нависающей над бушующим морем, сорвались две большие морские птицы, и понеслись на юг, рассекая воздух и струи дождя своими мощными крыльями. Они не отличались от других таких птиц, но горе тому хищнику, который попытался бы встать на их пути, и горе всем, кто соберётся помешать их полёту…

Глава 3

Длинная каменная лестница вела вниз, в подземелье, откуда несло замогильным холодом и сыростью, со смесью запахов человеческих нечистот, мышиного дерьма и дешёвой похлёбки, которую варили для заключённых из потрохов и костей, вываривая до состояния клейстера. Андрей давно хотел заняться ревизией и реформированием мест заключений, но руки так и не дошли. Некогда. И без того дел хватает. Кроме того — заключенные тут надолго не задерживались — раз-два, и полетела голова, или задёргался человек на верёвке в весёлом танце, удобряя место под виселицей своей кровью и выделениями, чтобы мандрагоре хорошо рослось.

Впрочем — про мандрагору — легенда. А вот про виселицу — нет. Хотя — за то время, что Андрей был у власти… что Антана была у власти! — не было ни одной публичной казни. Двух преступников казнили, да — один был растлитель и убийца, долго время насиловавший свою падчерицу и убивший жену, чтобы жениться на молоденькой "дочке", и другой — просто грабитель, вырезавший семью купца.

Некоторое время назад, после мятежа, все камеры были забиты, но быстро освободились — кого повесили, кого отправили на принудительные работы — читай — на каторгу, а кого-то выпороли, и отпустили. Теперь в камерах было почти пусто — не сезон, так сказать. Эти камеры использовались лишь для особо опасных преступников, "тяжеловесов". Воры, грабители, хулиганы и насильники располагались в другом крыле здания Стражи, в общих камерах, ожидая скорого суда. Здесь не принято было держать преступников по нескольку месяцев и кормить на дармовщинку помоями из требухи.

Стражник у двери погремел ключами, и взяв фонарь, сопроводил советника к камерам допроса, почтительно освещая ступеньки и предупреждая о порожке, через который знатный вельможа может упасть. Андрей вежливо поблагодарил, хотя никакого фонаря не было нужно — видел он в темноте лучше кошки.

Обитая железом дверь раскрылась без скрипа, и он оказался в большой комнате, где горел очаг, вделанный в стену. Андрей слегка порадовался распространяемому от очага сухому теплу, и сел так, чтобы видеть, как горят поленья. В комнате сидел Фёдор, а ещё — Первый Инквизитор Акодим. Больше никого, за исключением палача — невысокого мужчины с кудрявой седоватой головой, и Данеро, привязанного к высокому креслу, напоминающему электрический стул.

— Наконец-то! — проворчал Фёдор — ты где запропастился? И вообще — зачем ты меня сюда позвал? За компанию, что ли? Что это за тип?

— Да, Андрей, что это за тип такой? — прогудел Акодим, потирая огромные руки — ну и холодище здесь, внизу, как на севере! Хоть вина бы горячего наливали, что ли.

— Налить вам, господин инквизитор? — оживился палач — у меня есть! Вон, чайничек греется — со специями, вкусно!

Акодим некоторое время боролся с искушением, потом махнул рукой — давай! — и палач с готовностью налил ему парящей тёмной жидкости в глиняную кружку. Посмотрел вопросительно на Андрея — тот отрицательно махнул головой, и палач снова поставил чайник к огню. Фёдору почему-то не предложил, видимо не счёл его достойным драгоценного напитка.

По камере сразу разлился запах пряностей, и Акодим с удовольствием крякнул, отпивая из кружки. Посмотрел на Фёдора, и протянул ему:

— Хлебни, вкусно! Затрис умеет делать горячее вино. А кроме того — узнавать правду у тех, кто её не хочет говорить. Так что, Андрей, зачем нас сюда собрал? Что это за тип?

— Трактирщик это — невозмутимо пояснил Андрей — только своеобразный трактирщик. Насколько я понял — довольно-таки одиозная личность. Кода я его взял, считал, что у него просто бандитский притон. Но мы тут с Ша… в общем — допросил я его подручных, и что выяснилось — этот вот божий одуванчик, глава самой крупной, если не единственной в городе преступной корпорации! Все, кто промышляет в городе, платят ему дань. Это своеобразный ночной император столицы. Можете в это поверить? Я — с трудом. Не похож он на главаря преступного мира.

— Так, так… — задумчиво протянул Фёдор — и похоже, что ты взял его с собой… дай-ка догадаюсь… собираясь обобрать до нитки. Верно?

— Верно. Но перед этим надо было выяснить — кто он такой. Поговорить с его людьми. Как это такие головорезы его слушаются, да ещё и боятся, как огня. И много чего они рассказали… но не всё. Не всё. Они и не могут знать всё. Например — где хранятся его деньги.

— А я зачем здесь? — разочарованно спросил Акодим — думал, сейчас исчадье будем терзать, допрашивать, а этот уголовник мне неинтересен. На кой демон он мне?

— Ну… может тебе будет интересно — связан ли он с исчадьями, или нет — пожал плечами Андрей.

— Если бы узнали, что связан — тогда бы и позвали. У меня и без него дел полно — вон, сегодня три инквизитора пришли с жалобой, что их плохо приняли а провинциальных приходах и чуть ли не в шею вытолкали прочь. Нужно разобраться что происходит, не влияние ли это исчадий, или же слабость инквизиторов, которые не умеют себя вести. А кроме этого…

— Иди, иди! — махнул рукой Фёдор — Андрей, отпусти его! Пусть идёт, а то всю плешь тут поест своим нытьём.

— Иди, Акодим, если что будет дельного — я тебя приглашу — согласно кивнул головой Андрей, и Акодим широкими шагами вышел из комнаты, оставив друзей одних, наедине с палачом и преступником. Тихо потрескивали дрова, парил чайничек палача, а Данеро с ужасом смотрел на разложенные перед ним инструменты, напоминавшие хирургические. Тут были и зацепы, захваты различных видов, и всяческие иглы, щипцы, молотки, стамески. Всё блестящее, начищенное, красивое.

Палач перехватил взгляд Андрея и с гордостью сказал:

— По специальному заказу делали! Большие деньги отдал! Зато не ломаются, всегда острые, и от нагрева не отпускаются, как обычные. А то бывало нагреешь щипцы докрасна, схватишь клиента за кость — а щипцы-то и гнутся! А эти нет — говорят в них драгоценные камни добавили, в сталь эту.

— Вынь кляп у него изо рта, а то сейчас подавится — поморщился Андрей. Рассуждения палача никак не вдохновляли его на дело. Он понимал, конечно, что это тоже работа, и что такие люди, палачи, тоже нужны, но не собирался с ними общаться или пить их вино. И ничего с собой не мог поделать. Впрочем — и не хотел.

Палач семенящей походкой подошёл к бандиту и развязав полоску ткани, завязанную у того на затылке, вынул изо рта кляп, скрученный из грубого холста. Кляп был мокрый, слюнявый, но палач рачительно осмотрел его, и положил на полочку у входа:

— Потом сполосну, и снова можно использовать. Без споласкивания он протухнет, завоняет, а так можно его много раз применять. Экономия! Расточительность нигде не приветствуется. А у меня всегда порядок в хозяйстве. Ну что, господин советник, мне его слегка подрезать, чтобы говорливее стал? Давайте я ему откушу подушечки пальцев на руке. Оно и не сильно изувечит, но воздействие на настроение клиента оказывает очень сильное — большинство сразу начинает говорить, как видят свои белые косточки — палач радостно захихикал, Андрей же нахмурился и отвернулся в сторону.

Данеро сидел бледный, явно обдумывая ситуацию. Потом хрипло спросил:

— Сколько?

— Всё, что есть — подумав, ответил Андрей — сколько у тебя есть?

— Трактир. В трактире тысяч семь. Всё. Я всё отдам — только отпустите. И буду платить вам пятьсот золотых в месяц. А ещё — любые девочки. Бесплатный стол. В любое время. Кроме того — специальные услуги — наёмные убийцы, найду для любых дел. Всё, что хотите.

— Всё? А тогда чего ты нас кормишь всякой чушью — жёстко спросил Андрей — палач, ну-ка, отрежь ему палец.

— Какой? — деловито осведомился палач, взяв с подноса блестящие кусачки, способные перекусить и руку — ты какой рукой пишешь, болезный? Говори сразу — чтобы потом не жаловался, что подписать ничего не сможешь.

— Андрей, ну на кой демон ты меня сюда пригласил — скривился Фёдор — не хочу я смотреть на это!

— Все вы чистоплюи — нахмурился Андрей — а кто кричал, что денег на армию нет, что надо что-то придумывать, что я не понимаю, вероятно, как это важно, чтобы солдаты получали жалование. Ну вот, так добываются деньги. Один из способов. Когда я пишу записку в казначейство, и тебе деньги передают — это нормально, да? Они не пахнут, правда? А когда вот так, в подвале… чуешь? Стой, палач, пока не надо.

— Чую. Воняет — Фёдор встал с места и пошёл к двери — извини, я здесь не останусь. Я понял тебя — деньги пахнут кровью. Но я ничего изменить не могу — солдаты хотят получить жалование.

— Скажи тюремщику, что я распорядился привести того типа, что привезли последним. Шагай.

Фёдор чётко, как на плаце, повернулся и вышел из камеры, держась прямо, как будто кол проглотил. Андрей остался один. На душе у него было хреново. Зачем он пригласил Фёдора? Сам не знал. Возможно, для того, чтобы было легче делать то, что он собирался. Вроде как, если переложить часть груза на плечи друга, ему станет легче. Нет, это не тот груз. И стало ему гораздо тяжелее.

Дверь распахнулась и в дверной проём влетел человечек с кудрявыми волосами, торчащими густой шапкой, подпихнутый в спину сильной рукой тюремщика. Он дико огляделся по сторонам, заметил сидящего на стуле Данеро и плюхнулся на колени:

— Прости, хозяин! Я боюсь боли! Кто-то им сказал, что я твой бухгалтер, они меня захватили и привезли сюда! Я всё рассказал! Прости!

— Хватит ныть — презрительно-спокойно сказал Данеро — господин советник, что на самом деле вы от меня хотите? Деньги? Я отдам всё, что есть. Ещё что? Ведь вы не только деньги хотите. Или вернее — не только те деньги, что у меня есть. Я понимаю — попался, и должен заработать свою жизнь. Это нормально, это понятно. Так что я должен?

— Палач, забери этого — Андрей указал на человечка у ног — и выйди вместе с ним. Дверь прикройте плотно. Узнаю, что подслушиваешь — уши обрежу. А я узнаю.

— Обижаете, господин советник — что в мои уши вошла, там и умерло! Вы бы знали, сколько государственных тайн я выслушал — были бы очень удивлены, очень! И никто ничего не знал. Ваше недоверие меня даже обижает…

— Вон отсюда! — рявкнул Андрей — ещё слово, и ты сам попробуешь свои инструменты!

Палача как ветром сдуло. Подхватив бухгалтера, он выскочил за дверь, плотно прижав её к косяку. Андрей и Данеро остались одни.

Противники внимательно смотрели друг на друга. Каждый был умён, и умел добиваться своего. И каждый знал, когда следует идти вперёд, а когда надо отступить, потому что проиграл, и дальнейшие действия лишь ухудшат ситуацию. Сейчас поиграл Данеро. И должен платить по счетам. Это он понимал чётко. Как понимал и то, что пока он жив — всё ещё может быть. А если он будет мёртв… в общем — понятно.

— Ты отдаёшь мне все деньги, что у тебя есть. За исключением тех, что нужны на содержание трактира. Насколько я знаю, у тебя около трёх миллионов. Далее. Ты переписываешь в казну все дома, земли, что у тебя имеются. Это ещё на два миллиона. По рыночной цене. А она упала. Далее. Ты каждый месяц отдаёшь мне девяносто процентов денег, полученных от своего преступного промысла. Я приставлю к твоему бухгалтеру своего бухгалтера, и он будет проверять все счета. Кроме того, я лично буду тебя допрашивать, и поверь, у меня есть возможность узнать — врёшь ты, или нет. Кроме того — я буду давать тебе задания, которые ты должен выполнять — это сбор информации, это услуги убийц, это любые услуги, которые я у тебя потребую. Ты мой. Ты труп. Но пока живой. Но если ты сбежишь — я найду тебя везде. Клянусь. И разорву на части. И ещё — мне нужен контакт с пиратскими капитанами. Я готов предложить им службу, дав грамоту, разрешение, на грабёж судов, принадлежащих южным магнатам. Тридцать процентов награбленного — моё. Корабли не топить, это моя собственность. Насколько я знаю, пираты в большинстве случаев не связываются с захваченными кораблями — негде ставить, больше проблем, чем выгоды. Так вот — приведёт в порт — получит вознаграждение. Договоримся — какое.

— Какие-то запреты? — хмуро спросил Данеро — вряд ли такой господин как вы, боящийся замарать рук, не поставит какие-нибудь запреты в моей деятельности. Обязательно найдётся что-то, что вам не по нраву.

Андрей задумчиво встал с места, прошёлся по комнате, заложив руки за спину потом подошёл к Данеро, встал, покачиваясь с носка на носок, и вдруг неожиданно нанёс два хлёстких удара в лицо пирата, сломав тому нос и разбив губы. Хлынула кровь, обильно залив рубаху ошалевшего от боли бандита, он обвис в кресле, потом поднял голову и хлюпая носом, из которого текла струйка крови, спросил:

— Зачем?

— Чтобы ты не забывался, с кем разговариваешь. А ещё — чтобы знал, что я не боюсь запачкать рук в крови. Теперь ты это понял?

— Понял — согласно кивнул Данеро, с опаской следя за руками этого странного человека. За последние тридцать лет это был единственный человек, который напугал его до глубины души. Данеро даже на секунду показалось, что через странные жёлтые глаза советника на него смотрит демон из ада…

— Это хорошо что понял — спокойно кивнул головой Андрей, и коснувшись ауры, остановил кровотечение, зарастив сосуды в носу. Потом резко дёрнул сидящего за нос, с хрустом поставив сломанные хрящи на место. Данеро взвыл от слепящей, палящей как огонь боли, но Андрей не обратил на его вопли никакого внимания. Он даже не стал отключать у того боль — пусть почувствует то, что ощущают его "клиенты". Снова аура — и через несколько минут нос был как прежде, цел и невредим. Если бы не залитое кровью лицо и рубаха бандита, можно было бы сказать, что ничего не случилось.

— Запрет: никакого убийства и пыток девушек. Узнаю, что ты снова поставляешь девушек эти подонкам — убью. Мучительно и страшно. Вот так — Андрей протянул руку к ауре Данеро, и тот вдруг ощутил дикую, страшную, слепящую боль в теле, такую, как если бы он превратился в одну развёрстую рану, сочащуюся кровью. Андрей задержал боль на несколько секунд, всего на пять, или семь, но за это время Данеро чуть не умер от сердечного приступа, настолько велика была боль. Он обмочился, тяжело дышал, и был совершенно сломлен. Его дикий крик, вероятно, достиг самого верха, так жутко он кричал.

Андрей повернулся и пошёл к двери. Приоткрыв, крикнул палачу:

— Иди сюда!

Палач вошёл, ревниво оглядел место работы, и с лёгким укором сказал:

— Ну зачем вы утруждали свои рученьки, господин советник! Я бы так поковырялся у него в носу, что и нос был бы цел, и до конца жизни он помнил бы о боли, что я ему причинил! Давайте я вам полью на руки, вы испачкались! А вы здорово его приложили, он так кричал, любо-дорого послушать! Просто песня! Нам у вас ещё поучиться надо!

Андрей едва не ударил палача, угодливо хихикающего возле него. Он чуть не вздрогнул, когда тот его похвалил — палач констатирует, что ему у него нужно поучиться, как пытать людей! Это ли не ужас?!

И в который раз Андрей задал себе вопрос: "Всё ли верно я делаю? Так ли я должен поступить?" — и в который раз ответил, что не видит другого выхода.

— Пойди к тюремщику, пусть вызовет судью и двух свидетелей-стряпчих. Бумаги пусть берут. Будем писать документы и заверять их. И ещё — отмойте его морду…

Андрей пошёл к двери — ему ужасно хотелось вдохнуть свежего воздуха, пусть даже это воздух пополам с мелкой дождевой взвесью. Ему было плохо и тошно.

Судья прибыл через полчаса — встрёпанный, с ошалелыми глазами. Похоже что его вырвали прямо из-за обеденного стола, потому что на его бороде повисли крошки печенья, а губы лоснились, как будто он только что ел что-то жирное. Впрочем — может он и всегда такой неряшливый — подумал Андрей, и тут же ощутил запах еды, впитавшийся в одежду судьи. Еды, и едких чернил, пахнущих спиртом и краской.

— Приветствую вас, господин Советник! — судья склонился в поклоне и махнул рукой своим спутникам — молодым парням с письменными принадлежностями в руках — быстрее, быстрее! Не заставляйте ждать! Господин советник очень занят, да и я не просто так болтаюсь по улицам. Бездельники!

Через час всё было закончено. Бумаги, подтверждающие перевод денег со счёта Данеро в казну, купчие на землю и дворцы — всё было готово. Остальное, укрытое в тайниках под трактиром, Данеро обязался отдать по первому требованию.

Требование возникло сейчас, и "трактирщик", в сопровождении Фёдора и нескольких человек гвардии в гражданской одежде, отправился к захоронке.

Фёдор протестовал, пытаясь сказать, что генералу гвардии не пристало ездить по притонам выкапывать сокровища, но потом смирился — и правда, кому ещё можно было поручить достать деньги? Перевезти их во дворец? Альтернативы не было. Люди падки на деньги, и подвергать их испытанию сокровищем стоимостью семьсот тысяч золотых было бы неправильно. Потом лови, отнимай… без этого дел хватает.

Отправив Фёдора, Андрей побрёл во дворец, благо, что он располагался недалеко от управления Стражи, так что не надо ни кареты, ни даже извозчика.

Конечно, "не статусно" советнику Императрицы бродить по улицам, как простому солдату, но Андрею было плевать на статусность. Он так устал от всех этих церемоний, и ему очень хотелось просто посидеть где-то в трактире, выпить кружку пива и послушать музыканта, заунывно вещающего балладу о приключениях отважного героя и о его неразделённой любви.

Увы, и этого он не мог себе позволить. Последний раз, когда он собрался это сделать, получилась история с Данеро. Впрочем — окончившаяся довольно хорошо. Вовремя пришли эти деньги. Хотя их и было капля в море. На неделю-две заткнуть дыры. Остальные доходы от преступной деятельности поступят ещё очень не скоро.

Андрея аж передёрнуло от этой мысли — государство, живущее на доходы от преступной деятельности, той, от которой оно должно оберегать граждан! Это ли не фарс? Это ли не лицемерие? И тут же усмехнулся — а что, всю деятельность государства, в котором он жил до попадания сюда, можно назвать НЕ преступной? На его взгляд, государство постоянно грабило своих граждан. Денежные реформы, дефолты, грабительские налоги и поборы чиновников — это ли не грабёж? Ну да, так откровенно, заставляя преступников платить налог со своей преступной деятельности — так — нет. Хотя… нет? Разве нет?

Гвардейцы у входа во дворец отсалютовали, чётко вытянувшись и взяв ружья "на караул". Андрей кивнул головой — Фёдор муштрует солдат, гоняя по плацу как проклятый, с утра до ночи. Но результаты есть. Исчезла расхлябанность, исчез этакий налёт анархизма, присущий ранее элитным частям, прикормившимся возле императора. Пить, драться, распутствовать — вот была их главная задача. Правда после начала реформы армии посбегало процентов двадцать тех, кто пришёл лишь за званием и красивой формой, сынки богатых родителей. Их объявили в розыск, как дезертиров, заочно приговорив к наказанию. Но они скрылись где-то в провинции, у родственников, и власти некогда было заниматься поиском беглецов. После. После войны. Всё теперь откладывалось на "после войны". А она дышала в затылок…

Длинный коридор, посты гвардейцев, спрятанные за портьерами. Паркетный пол, с прихотливым узором, натёртый до блеска так, что по нему стыдно было идти в грязных, забрызганных водой из луж сапогах.

Антана сидела у камина, удобно полулежа в широком кресле напротив Шанти. Они играли в "Лис и зайцев" на доске, похожей на шахматную. Впрочем — это и был род шахмат. Антана научила играть в эту игру Шанти, и они целыми днями сидели за доской, иногда споря до хрипоты — Шанти норовила сжульничать, и очень сердилась, когда её на этом ловили. Играли они с переменным успехом, хотя Андрей подозревал, что Антана специально поддаётся драконице — чтобы той не было обидно. А ещё — чтобы та не бросила играть. Неинтересно же всё время проигрывать, а против Антаны у Шанти практически не было никаких шансов — девушка играла в эту игру с детства — отец научил.

— Кто выигрывает? — устало спросил Андрей, целуя жену в щёку и усаживаясь рядом, в такое же кресло.

— Анташка! Она чего-то жульничает! Я не знаю как, но она придумала какое-то свинство и меня обыграла! Всё, не буду сегодня больше играть! — Шанти скинула фигурки зверей с доски и раздражённо фыркнула — дурацкая игра! Типично людская! Она слишком глупая, чтобы мой мозг мог опуститься до такого безобразия!

— Да, да. человеческий мозг не идёт ни в какое сравнение с мозгом мудрых драконов — покорно кивнула головой Антана — это мудрое племя никак не может опуститься до этой дурацкой игры, его занимают более важные, мировые проблемы… да, да…

Шанти фыркнула и ловко запустила в Антану пирожком с ягодами, Антана выхватила его из воздуха, внимательно осмотрела и откусила кусочек, но тут же отложила в сторону и вздохнула:

— Не буду. Полнею. Надо мучного меньше есть.