Ретроспект. Витки Спирали

- За Барсика, миль пардон – прозвучал приглушенно чавкающий голос – а мыши тут тихие, непуганые!

Пока Брама поднимал массивный выскобленный до сочного живого дерева стол и разворачивался, приноравливаясь протолкнутся с ним в дверь, из-под древней пружинной кровати показалась кошачья морда с развесистой бахромой пыли на усах. Бахрому живописно дополняли несколько торчащих из пасти мышиных хвостов.

- Немного уважения и вы стремительно выросли в моих глазах.

- Не шнуруй под ногами, Барсик, или как там тебя, Эксик – пыхтел путник – а то придавлю в дверях как коту... хвост.

Эксик, по отчеству Барсикович, внявши увещеваниям, пулей выскочил во двор, догадываясь, что хотели прищемить.

- Тяжелый, зараза – перевел дух Брама, опуская дубовый стол посреди полянки, окинув зрелище.

Засучив рукава Полина расставляла снедь на длинной, вышитой крестиком скатерти. Красные голуби на выцветшем древнем льне целовались промеж тарелок с рассыпчатой молодой картошкой, калина развесила гроздья над досточкой с тонко нарезанными ломтиками сала, вышитых черным цифр было уже не разобрать, их скрывали сочные помидоры и зеленые пупырчатые огурцы. Здесь были все свои, потому и на столе все по-простому, без вычурности. Здесь были рады даже черствой краюхе, потому Самум потоптался в дверях глайдера и махнув рукой потащил ящик с продуктами в хату. Гордеич перехватил его у веранды и повел к освинцованному погребу. Брама улыбнулся. Возвратившись к столу, их будет слегка покачивать и выдаст густой винный дух. Полина, конечно же, закроет глаза и сделает вид, что ничего особого не произошло, потому что праздник, день памяти. Двенадцать, как они шутя себя называли, редко собирались вместе. После возвращения из Агарти появилось множество дел требующих иного уровня понимания и ответственности. Они редко собирались на хуторке у Гордеича, и было их уже не двенадцать. Звездочет ушел вместе с Листом за небо, куда-то неизмеримо далеко, намного дальше, нежели самые дальние звезды.

- Скажи-ка, Полинка – отвлекая внимание, спросил, закуривая Брама – если не ошибаюсь, у кенов Род, прайд?

- Ну да – кроша салат, сдула набежавшую прядь со лба та – а чего спрашиваешь? Знаешь не хуже меня.

- Знаю – кивнул путник, спешно туша сигарету о траву и усаживая подбежавшего покрестника на колени – вот у кенов Род, прайд, а у баюнов как? Кошара что ли?

Из-под стола раздалось обиженное ворчание.

- Кошара это у овец, у баранов в частности. У баюнов гнездо.

- Да ну? – вытаращил глаза Брама – это птицы такие? Представляю, как они орут по весне, а если уж нагадят сверху!

Ворчание усилилось, Полина содрогаясь от смеха все еще пыталась резать салат, а из-под стола выполз мрачный «птиц»:

- Вот он, человеческий шовинизм во всей его неприглядности! Ну, гнездо, ну поем, имеем право. Вам завидно?

- Просто представил тебя в гнезде высиживающим яйца. Раз гнездо, то яйца должны быть, вон как у них.

Баюн с кислой миной посмотрел на устроенное на колесе от телеги гнездо бусола.

- Обозначение питомник устроит? Питомник имени товарища Шумана.

- Даже так?

- Да – кивнула Полина, вытирая руки полотенцем и махнув шептавшимся на опушке Доктору с Ирисом - если для кенов кумир Доктор, то для баюнов – Шуман. Он их создатель. Началось все со спора времен разворачивания «Проекта». Журбин выбрал собак, Шуман кошек.

- Шуман не прогадал! – гордо возвестил Икс – сумел бы кен доставить его на «Альфу»? Не смог, а вот мой папенька…

- Прохвост – констатировала Полина – попадись он мне. Всю шкуру спущу, несмотря на конвенцию разумных видов.

- Погодь, так ты что, отпрыск Барсика? Того самого что телепортировал Шумана прямо в стартующий звездолет?

- Говорил же, миль пардон вам, что величаете по отчеству. Вы резко поднялись в моих глазах.

- Так вот где я видел эту хитрую рожу, а то вспомнить не могу! Точно, капля в каплю Барсик, ешкин кот!

- О чем речь? – подошел рассматривая стол Журбин – вижу у вас тут дискуссия.

- Да вот вспоминаем прощальную шутку Шумана.

- Знатный фортель выкинул – присаживаясь, вздохнул он – кто мог знать. Едва прибыли на космодром, как он испарился вместе с котом. Прыгнул за «Альфой» прямо на орбиту. Улетел-таки, шельмец, к своим звездам и был прав. Мечты надо осуществлять и завершать, иначе это не мечты, а так, мелкие сиюминутные желания.

Заколыхались мясистые стебли крапивы, и, разя винным духом, от погреба потянулась нестройная процессия. Гордеич о чем-то спорил с Самумом, рубя рукой воздух, следом жмурился кошачьими глазами Призрак и Шухов, как всегда в черной, потертой броне. Не иначе как с далекого рейда по вероятностям Зоны.

- А вы как в погреб попали? –  спросил Брама, трепая Шухова по могучей спине – ведь только двое заходило.

- Местечко это давно пристреляно – ухмыльнулся тот – мы с Призраком не впервой там заправляемся.

- Деда, ты что, подпольную забегаловку устроил? – уперла руки в боки Полина – а ну, говори мне как на духу!

- Да я ить, это, ну… - отнекивался Гордеич, потихоньку пятясь за спину Самума.

От дальнейших разбирательств его спасло фурчание подъехавшей к воротам машины. Семецкий выбрался из салона и приветственно махнул компании, потирая в предвкушении руки.

- Рад всех видеть в добром здравии! Полина, ты чего молнии мечешь? Ей право, на этот раз я ни при чем.

- Тебя никто и не винит. Пока не винит. А ну-ка, дыхни! – шагнула она, потянув носом воздух.

- Ну, слава Богу, а то чуть что, так кругом Семецкий виноват! - развел руками тот и на всякий случай дыхнул.

Присутствующие засмеялись и принялись за угощение. Благо, свежий воздух способствовал этому как нельзя лучше, и даже Верес уплетал за обе щеки, вызывая всеобщее умиление. Представителям прочих разумных рас, не мудрствуя лукаво, поставили тарелки прямо в траву. Представители не возражали, и на конвенцию разумных видов не ссылались. Лопали, временами, попеременно издавая то кошачье, то собачье урчание, пытаясь залезть в миски друг другу.

- 03 -

После обильного обеда гости разбрелись кто куда. Каждому было что вспомнить. Сославшись на занятость Семецкий вскоре уехал, лихо подняв машину на гравитяге в воздух. Несмотря на его приглашение, Полина с Гордеичем отправились на дальний хутор к Наталье пешком. Проводивши хозяев, Ирис скрылся в глайдере и вышел в старой, бережно хранимой броне лесников, закурил и кивнул расположившимся на веранде Браме и особисту.

- Нам с Доктором надо проведать старую базу. Тут собачьими тропами всего ничего. Одна нога тут, другая там.

- К вечеру вернетесь? – поднял бровь путник.

- Вернемся – подпрыгивая на месте и прилаживая, чтобы не звенело, по привычке глянул на небо лесник.

- Может, автомат возьмешь? Так, на всякий случай. Вон, на стене висит без дела, а ему ведь без дела нельзя.

- Чудной ты, Брама, ей Богу! Он то и в Зоне не был мне особо нужен, а без Зоны и подавно.

Лесник свистнул кену и бесшумно растворился на опушке, не потревожив ни листика.

Брама проводил его завистливым взглядом, а особист откинулся на спинку и смотрел словно что-то, взвешивая.

- Запаршивел ты, братец. Совсем захирел. Вот что вы делали десять лет в Зоне, скажем, во время прорыва?

- Отжимались – скрипнул зубами Брама, понимая, разговор будет тяжелым – так чтобы падать без сил и не думать. Не думать ни о чем и верить! Верить, что все еще будет, что найдем свой путь домой. Не начинай, Самум! Все знаю, все что скажешь, знаю. Даже могу наперед рассказать.

- Ну-ну – особист кинул на стол начатую пачку «путних» и облокотился на соседний стул.

По обвитой виноградом веранде плыл кольцами дым, едва трепетал ветер, где-то за рекой слышался рев колхозного стада, а путник смотрел невидящим взглядом, все пытаясь найти нужные слова. Нужные прежде всего для него самого.

- Нельзя человеку без цели, без мечты. Мы десять лет искали пути, ложили головы в аномалиях, но чаще под пулями друг друга. Искали выход, оказалось, словно глупые дети в лесу – жмемся у костра, не видя куда более страшных чудовищ, чем те, которых рисовало воображение. Все знали о происходящем: ПРО, особисты, лесники вообще больше всех, одни мы игрались в войнушку. Играли, но оказались не нужны. Путь нам принесли на тарелочке. В готовом виде.

- Верно. Почти. Не будь вас на Арсенале, шпики давно бы наладили канал утечки артефактных материалов туда, за ныне присмиревший рубеж. Возможно, сейчас у них было бы оружие страшнее атомного. Безвесть, например.

Брама вздрогнул и резко смял окурок в пепельнице.

-  Человечество не готово ни к таким возможностям, ни к таким противникам, ни, самое страшное, ответственности.

- А к чему оно вообще готово?

- Не было оно готово к нам, Самум. Вернулись назад, будто и не случилось ничего. Будто не было Зоны. Вспомни, какими мы вышли из Агарти - окрыленные огнем, горящие идеями изменить мир. А оказалось они никому и не нужны. Не нужны и все тут. Нет, энергетические преобразователи, тягу эту самую, гравитонную, синтезатор белка - все приняли… как должное. Будто за какие-то заслуги. И тут же забыли.

- Ты хотел почестей, торжественного марша на красной площади? – фыркнул особист – люди вообще, мало что ценят и мало что понимают. Живут, в своем большинстве, ни о чем особо не задумываясь.

- Нет, не почестей. Самую малость - чтобы помнили. Помнили хотя бы тех, кто не вернулся и ценой чьих жизней им досталось и нынешнее мирное небо, и нормальное человеческое существование.

Самум посмотрел так, будто его видел впервые. Впрочем, это было и не так уж далеко от истины. Настоящего Браму вообще мало кто видел и мало кто знал.

- Недооценил я тебя, недопонял – он виновато отвел глаза, изучая медовую виноградную кисть – может мировую, а?

Наклонившись под стол особист достал вместительную, темного стекла бутыль.

Брама едва заметно улыбнулся:

- Стоило ли? Ведь нам ничего не стоит махнуть рукой и сотворить его хоть из воздуха.

На этот раз особист взгляд не отвел, а смотрел прямо в глаза, читая глубоко затаенную боль.

- Как раз для того чтобы помнить. Помнить, что мы, прежде всего люди, не боги-божки, не операторы – люди.

- Ну, раз так – крякнул довольно путник, пробуя бутыль на вес – давай вспомним. Ух, ты! У нас такого не делают.

- Верно – подметил Самум, протягивая ему две пол литровые банки вместо кружек – у нас нет, не варят.

- Уж не хочешь ли ты сказать – осекся путник, принявшись изучать этикетку – что это из-за неба?

- Подарок старому другу. Думал, забыли, что у тебя день рождения? Наливай смелее, в глайдере его много.

Брама быстро разлил по банкам отдающую медом жидкость и прижмурившись от удовольствия выпил.

- Уххх… хорошо же пошло. Господи. Сто лет прошло, а марка все та же. Все-то ты помнишь. Ай да подарок!

- Ну так профессия обязывает – потеребил памятную надпись «КГБ» на груди особист – это, кстати, новое.

- Угу – согласился путник – быстро разлив остатки по банкам и посмотрел в сторону глайдера.

Особист ухмыльнулся, зев глайдера распахнулся и к веранде, глухо звеня, покатился бочонок из нержавейки.

- Мощно идет – констатировал путник, наблюдая как увесистый бочонок, подминая стебли щирицы вкатился на порог и застыл возле стола, светя гербом древнего Львова – рыбы бы еще, знаешь, таранечки! А?

- Уж не ты ли ратовал за то, что мы не должны применять данного нам всуе? Обойдемся.

- Вот тут и проблема, не спутать где твое, а где наше. Эй, Эксик, пива тяпнешь с нами?

Разомлевший от солнца Икс, переименованный Брамой на более привычное Экс, лишь отмахнулся хвостом.

- Правильно, нам больше достанется – Брама осторожно стравил воздух из бочки и почесал голову – а наливать как? Он же тяжеленный, зараза. А ежель его начать левитировать, как гоголевский Пацюк вареники?

- Люди не поймут – предположил Самум, снимая кожанку и красуясь красной футболкой с гербом и принадлежностью.

 - Не успеешь отойти, они уже соображают, а надо минимум на троих! Неправильно это!

Шухов с возмущением протиснулся в дверь, а Призрак при виде технологической проблемы наливания размазался в воздухе, и вскоре вернулся с гибким резиновым шлангом. Опустив один конец в бочку и сделав подсос как это делают водители сливая из бака бензин, быстро наполнил найденную на подоконнике нехитрую тару. Шухов торжественно бросил на стол вязку нанизанной на леску сушеной рыбы и, закурив, развалился на стуле.

- Вот так вот, мужики, и не надо никаких фокусов. Зачем усложнять, если проще взять и сделать?

- Изобретаем велосипед там, где надо руками! - рассмеялся Брама, чувствуя, как ослабевает сковавшее душу оцепенение - Шухов, скажи, как ты умудряешься оставаться человеком, ведь не совсем уже…

- Не важно, при каких условиях ты стал другим – облокотился черный сталкер – важно, что станешь делать. Если вообще станешь, пока раскрывшаяся бездна иных горизонтов не засосет, забирая человечность. Это сваливается как снег на голову, нежданно-негаданно, не за какие-то особые заслуги или добродетели. Просто случается и все тут. И пока приходишь в себя, огорошенный свершившимся - ты уже другой. Не лучше и не хуже, просто другой. Знаешь что самое тяжелое?

- Ну? – путник опустил глаза, изучая тающую в банке пенную корону.

- После пробуждения Постулата меня засосало в Горловину. Ту самую, в которой лесники едва не собрали костей. Пока я очухался, оклемался, продираясь сквозь дебри мироздания, понял - жить с этим куда труднее, чем выживать! Когда выживаешь, рвешь все жилы - перешагиваешь через себя, а когда просто живешь – можешь перешагнуть и через других.  

-  Вот им куда легче – кивнул особист на развалившегося баюна – Икс и Игрек: две хромосомы, новый виток спирали разума. Они не задаются подобными вопросами, память у них генетически-наследственная. Заметил?

- Трудно не заметить, выдал тираду, как булгаковский кот Бегемот. И наглость такая же. Только они тут причем?

- Наглость дело молодое – доливая пива, заметил Шухов – и особо она не причем. Только им все достается даром, без усилий. Знания предыдущего поколения усваивается как свое, передаваясь генетическим путем. Знания, но не опыт. Этот балбес может умничать чужими словами, важничать и пыжится, замурлыкивая голову не хуже неговорящего папеньки, но в Зоне, где нужен опыт, а не чужие слова, он не прожил бы пяти минут. Первый попавшийся шпик засадил бы в его пушистый зад хороший заряд дроби и всех делов.

- Протестую  - открыл один глаз Икс – это недоказуемо…

- Тебя не учили, что перебивать других нехорошо, нет? – сверкнул глазами Шухов - Посему закрой рот или я тебе его закрою. На генетическом уровне до седьмого колена.

Баюн испуганно затих.

- Ну, зачем уж так строго, до седьмого? – вступился Самум, чеша его за ушами – он еще маленький.

- Именно маленький – согласился Шухов – количество знаний, это не качество опыта, Эксик. Заруби себе на хвосте.

Баюн кивнул, прикидывая как быстрее драпануть.

- Раз усек, то не трясись, а лопай тараньку. Лопай, она вяленная, и запоминай на будущее. Количество непрожитых своей шкуркой знаний часто обострено выпендрежничеством, за которое можно получить от жизни по ушам. Вот скажите, зачем Ирис потащил с собой на Глушь новое поколение кенов, Игрека, а?

- Не знаю – ответил путник, протягивая Призраку пустую банку – пройтись местами боевой славы, кости размять.

- Ну да, а то я Ириса не знаю. Натаскивать! В полевых условиях, максимально приближенных к боевым.