Неразумные головы Змея Горыныча (сборник)

Через несколько дней она заметила у семян зелёные ростки с двумя лепестками. Самые настоящие зелёные листочки, которые она видела весной на грядках своего любимого сада. «Семена проросли. Это, наверное, от моих слёз», – подумала она и снова заплакала.

Ростки вытягивались с каждым днём. И девочке было теперь не так грустно одной, как прежде.

Просыпаясь по утрам, она приветствовала зелёные стебельки, смотрела, насколько они подросли за ночь, поливала водой и усаживалась рядом. Начиналась бесконечная беседа с растениями. Говорила и спрашивала только девочка, а ростки молчали. Она знала, что цветы не умеют разговаривать, и не обижалась на них. Пол в башне был из плотной глины, и на нём корни цветов сплелись между собой, образовав густой ковёр.

Перед сном девочка поливала зелёные ростки водой и спокойно засыпала с мыслями, что завтра они ещё больше подрастут и она снова будет говорить с ними.

Дни шли и шли. Через толстое стекло в потолке пробивались по очереди то тёплые солнечные лучи, то холодный свет луны.

На некоторых растениях распустились бутоны, и от этого девочка ещё больше повеселела и перестала плакать. Она без конца гладила длинные стебли, а ночью, когда просыпалась, своим дыханием согревала личики цветов. Девочка мечтала о том, что, выйдя из башни, она возьмёт с собой все цветы, посадит их на самой лучшей и самой просторной клумбе в деревенском садике.

Король терпеливо ждал окончания срока заточения маленькой пленницы, чтобы своими глазами взглянуть на то, что останется от злосчастной девчонки. И вот срок истёк. Король вырядился в самые пышные одежды, в окружении свиты поднялся по широким каменным ступеням в башню.

Стражники взломали замурованную дверь, и король, готовый увидеть груды дохлых мышей и бездыханное тело девочки, вдруг… сам рухнул на пороге. Он не ожидал увидеть подобное, и сердце его разорвалось от недоумения и злобы. В середине мрачной камеры стояли яркие цветы, испуская благоуханный аромат. Около них сидела живая улыбающаяся девочка. Она была очень рада, что за ней наконец-то пришли.

– Фея, это фея! – изумлённо и с трепетом восклицали стражники. – Нас поразит гром, если мы коснёмся её хотя бы пальцем. Она достойна королевского престола.

Девочка вспомнила тот день, когда её отняли у мамы, и подумала: «Вот зачем меня столько дней держали в башне! Это для того, чтобы сегодня я стала королевой». Девочка верила в сказку.

Она ведь не знала, что король хотел погубить её в заточении. Цветы же не позволили ей умереть, давая каждую ночь свежий воздух.

А вскоре большой королевский изумруд украсил маленькую золотую корону на голове девочки – настоящую корону, как в книжке. Её заветная мечта исполнилась.

4. Петух и нотная грамота

Алтайский петух по имени Пётр устал от своей петушиной жизни. Всё вокруг ему надоело. Намозолил глаза двор, измеренный шагами вдоль и поперёк. Прискучили приставания наседок: «Петруша, взгляни, как наши малыши научились искать зёрнышки в кучках мусора». Не милы ему стали даже подрастающие курочки, готовые вот-вот стать его жёнами. Ему даже надоело по утрам кричать: «Ку-ка-ре-ку!»

И былое в молодости развлечение – подраться с задирами деревенскими петухами – теперь не прельщало. Свои возможности он знал, их силу тоже. Хотя частенько соседский петух, поклевав в канаве ячменя из-под вылитой туда браги, домогался драки. Но Пётр великодушно отсылал того проспаться, а после потолковать на свежую голову.

Неужели старость подкрадывается, думал петух. Однако спросить у более мудрых птиц не решался, поднимут на смех. В самом деле – гребень красный, клюв острый, взгляни со стороны – красавец. Может, апатия от того, что пристрастился он к телевизору?

В последнее время Пётр каждый день взлетал на забор и заглядывал в окно хозяйского дома, где люди смотрели телевизор. Разные сюжеты показывали на экране – всё больше про людей. Про зверей и птиц показывали мало, а о петухах и курах ни разу ничего не видел…

Может, от избытка знаний у Петра потускнел интерес к жизни своего двора. Любил петух концерты. Не классические, не оперы и балеты, их он считал унылыми. А поп-музыку, техно– и диско, хард-рок, клипы, где певцы кричали, визжали и прыгали. Они словно дёргали в Петре какую-то струнку.

Больше всего ему нравился развязный рыжий певец, который так завывал, что приводил Петра в восхищение. В такт ему Пётр хлопал крыльями и в азарте перебирал лапками по жердям забора.

В глубине души петух чувствовал при прослушивании музыки рождение своей какой-то мелодии. Он, пожалуй, мог бы воспроизвести её рисунок на песке, жаль не знал нотной грамоты.

И вдруг поздним вечером, когда куры давным-давно спали на насесте, Пётр решил порвать со своей тоскливой петушиной жизнью и стать профессиональным певцом.

– Данные у меня не хуже, чем у того развязного из телевизора, – подбодрял он себя, – выучу нотную грамоту, поставлю голос, пусть потом на меня посмотрят.

На следующее утро он не взлетел, как обычно, на забор и не пропел традиционного «ку-ка-ре-ку». Из-за этого весь двор проспал. С укоризной смотрели на него обитатели двора, но Пётр ни на кого не обращал внимания. Умудрённые опытом курочки-старушки квохтали тревожно: «Никак, выжил парень из ума. Вот напасть-то, как жить без мужчины-то?»

А Пётр, как ни в чём не бывало, наклевался пшеничных зёрен, напился воды из деревянного овечьего корытца и отправился за околицу в берёзовую рощу наводить справки: где обучиться нотной грамоте. В этой роще жил соловей, и его все хвалили за пение, даже люди восхищались его трелями. Соловья Пётр нашёл быстро. Тот после ночного пения спокойно дремал на веточке.

– Ку-ка-ре-ку, послушай, серенький дружок! – громко закричал петух, – удели пару минут.

– Кто это? – вспорхнул с веточки испуганный соловей.

– Не бойся, это я, петух из деревни.

– А-а-а, – сонно отозвался соловей и зевнул, – мне почудилось, гроза обрушилась. Что тебе нужно?

– Меня интересует, – вежливо обратился к нему петух, – где ты обучился так хорошо петь?

– Петь? – изумился соловей. – Я никогда не задумывался. Мои мама, папа, бабушка, дедушка всегда пели. Наверное, у них. Ведь это так естественно. Чего проще? – И он огласил заливистой трелью берёзовую рощу.

– Мне бы так, – вздохнул Пётр. – А можно ещё спросить?

– Спроси, – ответил соловей.

– Как-то по телевизору один известный композитор сказал, что соловьи так красиво поют потому, что они по утрам пьют из чашечек цветов ночную росу. Это так?

– Ну что ты! Это всё выдумки досужих людей, – со смехом ответил соловей, – какая роса, какие чашечки, нет-нет!

– Знаешь, я так сильно хочу научиться петь! – и петух поделился своей сокровенной мечтой с признанным всеми певцом.

– Мне очень жаль, – искренне отозвался соловей на петушиную просьбу. – Я не могу научить тебя петь. Я просто не знаю, как это делать. Я ведь не учитель. Но ты не огорчайся: тебе нужно найти учителя музыки, заплатить ему, и он быстро тебя обучит.

Но петух всё-таки огорчился и затосковал. Он понятия не имел, где можно найти учителя, да и чем он будет платить, разве что куриными яйцами. Но поскольку он был гордым и упрямым петухом, виду не подал, поблагодарил соловья за совет и отправился к себе во двор.

Его появление встретили с интересом. Утром не разбудил, до обеда где-то гулял без дела. Что ещё вытворит? Но Пётр ни на кого не обращал внимания, чинно прошёлся по двору, покопался ради приличия в песке. А потом неожиданно взмахнул крыльями и залетел в открытое окно дома. В это время в комнате никого не было. Пётр знал, что хозяйские дети учатся в школе, у них наверняка есть книжки по нотной грамоте. Он подумал, что обойдётся и без учителя, стоит только найти учебники.

Петух осторожно прошёл по всему дому, забрёл в детскую и на письменном столе увидел книги и тетради. Лапками он перерыл их, отыскал небольшую тетрадь с нотными знаками и, зажав её клювом, снова появился во дворе. «Теперь-то я стану настоящим певцом, не хуже соловья и того рыжего из телевизора», – радостно подумал он.

– Мне не мешайте, – предупредил он любопытных, – я буду заниматься.

И ушёл подальше, за деревянный сарай. Но любопытные куры и утки тайком проследовали за ним, спрятались в лопухах и наблюдали, что будет дальше.

Петух раскрыл тетрадь на первой странице, склонил голову на одну сторону, потом на другую, задумчиво сказал: «Ко-ко-ко» и стал выклёвывать из тетради нотные знаки. Бумага была плотной и не очень-то поддавалась, но петух прилагал все усилия, к тому же клюв у него действительно был острый. Таким образом он выклевал с первой страницы все нотные знаки и гордо воскликнул:

– На сегодня хватит.

Закрыл тетрадь и вышел во двор.

– Петруша, что ты делал за сараем, если не секрет? – обратились к нему самые бойкие курочки.

Петух расправил хвост и с достоинством произнёс:

– Учусь музыке. Скоро стану профессиональным певцом.

– Ко! – только и промолвили в ответ курочки. И зашептались между собой.

По утрам Пётр по-прежнему никого не будил. Наскоро завтракал и исчезал за сараем. Каждый день он выклёвывал нотные знаки с очередной страницы. И вот пришло время, когда клевать стало нечего, вся тетрадь была в дырках.

– Всё! – гордо объявил петух. – Я прошёл музыкальную грамоту от корки до корки. Можете сами убедиться. Сходите за сарай и посмотрите.

– Мы верим, верим, – искренне закудахтали куры.

– Спой нам что-нибудь, – попросила одна из них.

– Сейчас спою.

И Пётр бойко встряхнул гребнем, распушил перья на хвосте, взлетел на забор, приподнял голову и изо всей мочи крикнул:

– Ку-ка-ре-ку!

Куры недоумённо переглянулись. Одни подумали: «Мы не понимаем пения». Другие: «Что-то не то». А старый мудрый гусак сказал:

– Пётр, ты и раньше громко кричал. Только на этот раз у тебя получилось гораздо громче, как у Шаляпина.

– Шаляпина, Шаляпина, кто он такой, не знаю никакого Шаляпина, – с обидой сказал петух и добавил, – много вы понимаете в искусстве.

Он гордо удалился за сарай, где в клочья изодрал остатки нотной тетради.

– Плохая тетрадка, – успокаивал он себя, – совсем плохая. И нотки никудышные.

Пока Пётр раздумывал, что ему делать после своей неудачи, к нему подошёл индюк. Он слыл на птичьем дворе провокатором. Индюк важно встряхнул головой, заговорщически поманил петуха и прошептал ему на ухо:

– А не стать ли тебе композитором?

5. Волк и бабочка

Рано утром в алтайском лесу, который местные жители называют бором, появилась на свет бабочка. Она была маленькой. А всё вокруг было большим, чужим и страшным. Большая трава, огромные берёзы, гигантские сосны. Бабочка спряталась под зелёным листом.

– Я такая маленькая, одинокая, – горько думала она, – меня каждый может обидеть.

Лист уловил её мысли и ласково сказал:

– Я буду тебя защищать, не бойся никого.

– Спасибо за доброту, – ответила бабочка.

Скоро она перестала бояться шорохов, визга и воплей, которыми лес был полон. Но так же скоро ей стало скучно под листом. Ей хотелось быстрее взглянуть на мир. И она сказала об этом листу. Тот успел привыкнуть к милой бабочке, и ему очень больно было расставаться с ней.

– Я надеюсь, мы будем встречаться с тобой, – сказал он на прощание, – если ты, конечно, станешь прилетать ко мне.

– Конечно, я буду прилетать к тебе, ты же мой друг. Не сомневайся.

И она взмахнула своими лёгкими крылышками, облетела вокруг листа с прощальным танцем, взмыла вверх и исчезла. Под нею расстилался бескрайний лес. Она даже удивилась, как это можно вновь проникнуть в него, таким непроницаемым покрывалом казался он с высоты.

Что удивительно, это была бабочка с поэтической душой, она летела вперёд и сочиняла стихи и песенки. Её пытался сопровождать хоровод разных бабочек, но она стремилась всё равно быть наедине с собой. После двух-трёх слов какого-нибудь глупого мотылька, признававшегося ей в любви, ей становилась скучно и она улетала. Устав от полёта, садилась на цветок и засыпала. Проснувшись, угощалась нектаром и пыльцой и летела дальше.

Ближе к полудню бабочка остро почувствовала себя очень одинокой. Если раньше одиночество ей нравилось и она всё время стремилась быть одной, то теперь захотела встретить друга. Бабочка с тоской вспомнила о первом своём друге – зелёном листе, и ей стало грустно. Она вспомнила, что обещала навещать его. Она хотела лететь к нему, но не знала к нему дороги.

– Какая же я невнимательная, не запомнила её, – укоряла себя бабочка.

Вдруг внизу она увидела большого серого зверя. Она сложила крылышки и села ему прямо на нос. Его закрытые глаза открылись и с удивлением взглянули на гостью.

– Кто ты? – спросила бабочка.

– Как? Разве ты не знаешь, что я волк? – удивился зверь.

– Нет, – призналась бабочка.

– А что тебе надо от меня?

– Мне? Ничего… Нет-нет, я ищу себе друга. Чтобы он… – Бабочка смутилась и замолкла.

Волк зевнул:

– Мне нравится твоя наивность.

– А мне нравится, что ты такой большой и, наверное, сильный. Ты мог бы меня защитить… – набравшись храбрости, сказала бабочка.

Она была рада, что встретила волка.

– Расскажи мне о себе, – попросила она.

– А что может рассказать волк? Я хищник и я хочу удовольствий. А удовольствие мне приносит желудок, когда он сыт.

– И всё?

– Нет, не всё. Люблю ловить зайцев. Процесс охоты на этих природных трусов мне тоже приносит удовольствие.

Такой ответ не понравился бабочке.

– У тебя слабо развит духовный мир. У тебя нет культуры общения. Желудок – ещё не всё.

– Что же выходит, я с голоду должен умирать?

– А травка, нектар из цветов?

– Ха, травка, нектар! Рассмешила. Я не индус.

– Между прочим, индусы – вегетарианцы. А ты думаешь о последствиях своей охоты?

– Да, я сыт и доволен.

– А семья твоего пойманного зайца? Его жена, дети?

– Это их проблемы.

– У тебя нет совести и жалости!

– А зачем?