Бог одержимых

— И что мне теперь делать? — спросила вслух Влада.

До Базы километров сто. Смешное расстояние в масштабах звездных перелетов… и непреодолимое для оторванного от цивилизации человека.

Компас у нее был. Она помнила, что к побережью летела на северо-запад. Значит, теперь ей нужно, примерно, на юго-восток… Влада почувствовала злость. Примерно? До Базы сто километров. Ошибка направления в один градус приведет к ошибке катета в два километра. Каким образом с такой погрешностью она 'попадет' в территорию лагеря, которая представляет собой окружность диаметром один километр? Размер цели в два раза меньше ошибки наведения!

— Дура! — в сердцах выругалась Влада. — Блондинка! Тяжело было запомнить азимут?

'Три-один-два? Три-один-четыре?.. — мучительно вспоминала Влада. — Сколько же там, на румбе, было?' А потом она вспомнила, что погрешность походного компаса два градуса. Так что даже если бы она помнила точный курс, все равно бы ничего не получилось — промах мимо Базы неизбежен. Тем более что ошибка будет накапливаться с каждой минутой перехода: между колоннами деревьев она уже через полсотни шагов изменит направление. А для поверки курса ориентиров нет. Идти, тупо уставившись на стрелку компаса? Есть и менее мучительные способы самоубийства…

От невеселых раздумий отвлекла нарастающая боль в горле.

Влада в панике схватилась за шею. 'Что за напасть?' Чтобы устоять, ей пришлось опереться о корпус машины. Из-за спины послышались невнятные звуки. 'Вздох? Стон?'

Через минуту ей удалось притерпеться к боли, но дышать было по-прежнему тяжело.

'Плохи дела, — подумала Влада. — Если инфекция, то положение безнадежно'.

Она скользнула мимо покореженной двери челнока и добралась до бортовой аптечки. Инъектор удобно улегся в ладони, а кассета с ампулами порадовала четкими рекомендациями: чего, сколько и при каких симптомах. Влада выбрала универсальный антибиотик и слабое обезболивающее, но ввести препараты не успела — отпустило. Она судорожно глотнула воздух, широко открыла рот и тщательно ощупала шею. Никаких признаков травмы. Ничего лишнего. Ничего такого, что могло вызвать тревогу.

Не расслабляясь, она все-таки сделала себе инъекцию — хуже не будет. Вынула из бара банку с апельсиновым соком и вдоволь напилась. Потом разыскала в инструментах большой геологический молоток с лезвием на месте обуха и пожалела, что в челноке нет настоящего оружия.

Только после этого, пошла в сторону, откуда, как ей казалось, донеслись странные звуки.

Пройдя два десятка шагов, она вернулась к месту побоища. Даже в густом полумраке Влада разглядела, что положение летающего ящера изменилось: теперь его крылья были сложены, а сразу после схватки, — Влада это хорошо помнила, — крылья были развернуты во всю ширь. Пасть летающего монстра была приоткрыта. За частоколом зубов виднелся розовый язык.

Приподняв топорик для решительного удара, Влада приблизилась к тварям, застывшим в смертельных объятиях. Ящер по-прежнему держал птеродактиля за горло. Влада усомнилась в эффективности своего 'оружия'. Если клыки и когти минирексов не пробили бронированную кожу птеродактиля, что может сделать девушка пятикилограммовым молотком?

'Грузовой отсек набит взрывчаткой, — вспомнила Влада. — Проще простого: скотч, сто грамм композита, радиопистон… Нажатие кнопки — и башка летающего монстра пробьет верхние слои стратосферы'.

Повеселев, она пристегнула топор к поясу, и повернулась, чтобы идти к челноку. Легкое движение воздуха, мазнувшее по затылку, заставило ее отпрыгнуть в сторону. Через мгновение она уже пряталась за стволом ближайшего дерева.

Инстинкты не подвели и на этот раз. Рядом с поверженными противниками стояла стайка монстров помельче. Твари были Владе по пояс, но легче от этого не становилось. Осторожные движения нового противника были полны сил и угрозы.

'Шакалы, — поняла Влада, — падальщики'.

Подтверждая ее подозрения, с той стороны, где лежал разорванный минирекс послышались хруст и чавкание.

'Эти покоя не дадут, — поняла Влада. — Покончат с трупами и примутся за меня. А если они еще и по деревьям лазают…' Неприятное течение мысли было прервано очередным приступом боли. Нахлынули тошнота и парализующее волю сожаление. Летающий монстр шевельнул крылом и замер. 'Шакалы' исчезли, будто растворились в сумерках. Даже противный хруст за деревьями прекратился. Боль ушла. Влада опять могла рассуждать.

'Судя по всему, птеродактилей в этих краях уважают, — решила она. — С фаршем из летающего ящера придется повременить'. Крепла идея, что раненый монстр будет полезнее мертвой груды мяса. Чудовище можно приспособить для охраны территории. Если даже в таком, небоеспособном состоянии его боятся, то, будучи в 'рабочей' форме, тварь наведет страх на округу. Тогда появится возможность спокойно поразмыслить над ситуацией, и придумать способ, как вернуться к своим…

— Как просто! — спустя минуту воскликнула Влада.

А потом добавила уже про себя: 'Только бы успеть до темноты…'

* * *

До темноты она успела многое, но не все.

Сумерки стремительно, скачком, перешли в непроглядную тьму. 'Будто мешок на голову', - недовольно подумала Влада. Больше на ощупь, чем вприглядку, она залезла по канату на дерево, добралась до кресла, которое час назад подняла и заклинила в подходящей развилке, пристегнулась и укрылась пледом.

Наверху что-то шуршало, оттуда сыпался мусор. 'Завтра же натяну тент', - пообещала себе Влада. Внизу кому-то не спалось: что-то не то хрустело, не то поскрипывало… джунгли доедали минирексов.

Было спокойно и уютно. Она вынула из кармашка дорожной сумки щетку и принялась расчесывать волосы.

'Какая же я молодец! — похвалила себя Влада. — Ничего не забыла! Светкина плойка, здесь, конечно, вряд ли понадобится. Но и без нее — гнездышко со всеми удобствами. Принца на белом коне, конечно, фигушки дождешься, зато, если организовать душ, можно не сомневаться — жизнь удалась!'

Она и вправду была довольна проделанной работой.

Вогнав в язык летающему ящеру слоновью дозу успокоительного, домкратом разжала челюсти минирекса и лебедкой оттянула труп в сторону. Осмотрев следы от зубов минирекса на шее птеродактиля, обработала отверстия от укуса антисептиком и опустила в них стволы инъекторов. Потом тщательно замотала шею эластичным жгутом. Конец жгута подклеила, а саму повязку выкрасила бордовым, под цвет кожи ящера…

Влада приподняла невидимую в темноте правую руку с медицинским браслетом на запястье, левой рукой включила его. Дисплей порадовал координатами 'больного' (тридцать метров к западу), его состоянием (дыхание, давление и пульс стабильны) и полным фарм-зарядом в инъекторах — по пол-литра концентрированного транквилизатора в каждом. Влада нежно погладила кнопку радиопривода: одно нажатие — одна доза, второе нажатие — лошадиная доза… а третьего не понадобится.

'Ты у меня полетаешь! — мстительно подумала Влада, — я тебе покажу небо в алмазах…'

Снизу донеслось ворчание, потом отчаянный вопль.

— А ну-ка тихо там, — повелительно закричала Влада, — еще один звук…

Она не успела договорить: человеческий голос утонул в оглушительном вое на несколько голосов. Влада улыбнулась. 'Небольшая демонстрация не повредит', - подумала она, пряча в сумку щетку для волос.

Вниз и в сторону, подальше от разбитого челнока, полетел плотный комок скотча, намертво связавший несколько грамм пластиковой взрывчатки, радиопистон и увесистую гайку для тяжести. Вспышка порвала тьму одновременно с нажатием кнопки, а грохот взрыва на мгновение припоздал, растрепав с таким трудом уложенные волосы. Кресло не шелохнулось, край пледа откинуло с ног, и холодом обхватило ступни.

Неподалеку что-то с чмокающим звуком влепилось в ствол.

'Гайка, — поняла Влада. О том, что грузило может взрывом бросить в ее сторону, ей не пришло в голову. — Наверное, не стоило так рисковать'.

Как бы там ни было, на этот раз джунгли прислушались к ее мнению: внизу все затихло.

Влада поправила плед, а прической решила заняться утром. В челноке должно быть зеркало… 'Конечно, есть! Рефлектор лазерного теодолита. Вогнутость пустяковая — фокус порядка километра, так что и за обычное зеркало сойдет'.

Взрывчатку и оборудование для зачистки строительной площадки под предполагаемый космодром она везла геологам на побережье. Рейс не был срочным, но Влада спешила, потому что ее достали бесконечные придирки начальника базы. Потому-то она вместо ремонта и подняла челнок в воздух. Понадеялась, что обойдется. Сама виновата, что и говорить. Ее хватятся только дня через три-четыре, не раньше. Константин вернулся на орбиту, ищет следы разумной жизни в планетарном масштабе. Тут он, конечно, прав. Блондинка — странная планета. Тяжелая шапка льда только на одном из полюсов. Да еще с характерным соломенным отливом. Будто и вправду копна льняных волос. Отсюда и название… В общем, Костик тревожиться не будет. Вся надежда на геологов. Вот как хватятся заказанного оборудования, так и пожалуются Студеному. Тот, конечно, тут же наедет на кладовщиков… — Влада беспокойно шевельнулась, вспоминая грозный лик майора Студеного, — …каптерщики поднимут накладные и вой — отгружали! И журнал учета покажут, где стоит подпись Влады о приемке груза. Начбазы свяжется с побережьем. Те скажут 'не прилетала'. Вот! Тогда-то ее и начнут искать… не раньше.

'Мне нужно продержаться всего лишь одну неделю', - решила она, нежно поглаживая пузатый бок дорожной сумки, надежно привязанной к соседней ветке. Содержимое сумки позволяло без хлопот пережить не одну неделю робинзонады — месяц! А может, и два.

И вдруг Влада поняла, что поиски пропавшего челнока и пилота могут затянуться на годы. Безбрежное зеленое месиво — вот как виделись джунгли с километровой высоты. Холмы зелени без всякого просвета!

'Найти меня непросто, — признала Влада… и вдруг повеселела: — А взрывчатка на что? Если выкосить заметную территорию леса — получится отличный знак! И вырубку делать в виде четкой геометрической фигуры… если все сделать красиво, 'гостей' можно будет ожидать много раньше, чем через неделю. Я же и впрямь недалеко улетела. Увидят! Сам Костик и увидит! Ну, конечно! Он же для того на орбиту и вернулся, чтобы сверху внимательно все осмотреть. Заметит неподалеку от Базы следы 'разумной деятельности' и тут же прилетит! Только 'косить' деревья нужно будет с умом. А то опять блондинкой обзовут. Начать с веток, и только потом — стволы. И нитку композита укладывать косо, эллипсом, низом к той стороне, куда стволу падать… и только в одну сторону… только в одну… чтобы деревья валились параллельно, а не цеплялись. И разметку. Только точную разметку, чтобы прямые линии сразу бросались в глаза…'

Она засыпала.

Поверив в силу человека, джунгли хранили тишину. А Владе снился полет. Легкое, невесомое тело парило над океаном зелени. 'Холмы' и 'ущелья', складывающиеся от разницы в размерах лесных великанов, лежали под ней точной картой, которую она знала с детства, которую выучила еще до того, как научилась летать. Здесь все было знакомо: каждый гребень, излом или впадина подсказывали дорогу к дому, воде или границе охотничий угодий племени. Временами она видела, как шевелится листва — движение веток, потревоженных крупным животным, подсказывали, где следует искать пищу.

Это был мир необъятных горизонтов. Мир бесконечного неба и яркого солнца… Влада спала, счастливо улыбаясь.

* * *

Она проснулась от сырости и долго не могла понять, откуда в ее 'гнездышке' холод мерзлой земли. Влада по-прежнему была пристегнута к креслу, под теплым, влагонепроницаемым пледом. Но вместо тепла и уюта, она испытывала озноб, срывающийся в крупную дрожь. Вдобавок опять болело горло. Не так, как вчера, до исступления и обморока, но, тем не менее, осложняя жизнь.

'Птеродактиль! — озарило Владу. — Точно! Я воспринимаю ощущения летающего монстра. Когда он умирал от травмы шеи, я чувствовала то же, что и он. Когда ящер терял сознание, меня 'отпускало', но когда приходил в себя — приступ повторялся'. Она улыбнулась своей догадливости и собралась подремать еще немного. Но вскоре выяснилось, что одно только знание о природе холода не прибавляет тепла под одеялом.

'И что дальше? — с раздражением подумала Влада. — Отдать ему свой плед?'

А через десять минут поняла, что другого выхода нет.

Она сняла плед, сбросила ремни и натянула ботинки. Обувь была холодной и влажной, но дискомфорт замерзающего ящера казался сильнее. 'Как они тут живут'?

Минут десять ушло на то, чтобы высвободить брезент от взрывчатки, но, приблизившись к монстру, Влада поняла, что ее ждет еще одна работа.

— Вот скотина! Он еще и гадит!

Она вернулась к челноку за лопатой, надела рукавицы и легкий матерчатый респиратор. Волосы убрала под платок и только после этого рядом с кучей дерьма выкопала яму. Влада лопатой столкнула в яму фекалии и присыпала грунтом. Не снимая перчаток и респиратора еще несколько минут пыхтела, старательно укрывая монстра. Теплее не становилось. Она никак не могла согреться.

— Зараза! — содрогаясь от озноба, закричала Влада. — Ты действительно думаешь, что я перлась сюда за сто световых лет, чтобы укрывать тебя одеялом?

Голос из-под респиратора звучал плаксиво и жалко. Но вспышка гнева принесла облегчение. Неожиданно потеплело. 'Видать, согрелся', - с удовлетворением подумала Влада и вдруг испытала к монстру сочувствие: 'если они всякий раз так просыпаются, — не стоило рождаться'.

Тем временем, зыбкая утренняя мгла сменилась привычными дневными сумерками. Возвращаться на дерево и предаваться бессмысленной дреме Владе уже не хотелось. Упражнения с лопатой разбудили ее. Хотелось поскорее заняться делом. Вчерашний план по-прежнему радовал. Влада не видела причин, чтобы откладывать хоть на минуту его исполнение.

Она тщательно умылась и почистила зубы. Уложив волосы и втерев в кожу крем от насекомых, Влада позавтракала кофе и котлетами из тары-самогрейки. Аккуратно вытерев губы салфеткой, нанесла лишь легкие мазки помадой, — чтоб не обветривались, а глаза подводить не стала — оставила на 'после работы'. Проверила изготовленные вчера снаряды. Одну из гранат перевела в ждущий режим и поправила браслет на левой руке, — здесь у нее была кнопка радиостанции. Все просто: бросаем снаряд, нажимаем кнопку и цель превращается в крошево или месиво в зависимости от структуры исходного материала.

'И не забыть про гайку!' — строго сказала себе Влада.

Извлекла из грузового отсека лазерный теодолит и пенал с радиопистонами. Задумалась. Тряхнула светлыми локонами и улыбнулась. Новая идея показалась свежей и оригинальной. Теперь она точно знала, какую фигуру попытается изобразить поваленными деревьями, — равносторонний треугольник с окружностью над одной из вершин. После окончания работы время начнет работать на нее: будет интересно узнать, на какие сутки орбитальная обсерватория заметит логотип дамской комнаты? Она не сдержалась и прыснула. Перед глазами было растерянное лицо Костика, обнаружившего в телескоп стилизованное изображение женщины в ста километрах от Базы.

Влада по отвесу установила теодолит, направила его на восток и включила лазер. Красный маркер уперся в ближайшее дерево. Прекрасно! Это дерево будет первым. После того, как она его повалит, лазерный луч отметит следующую жертву. Так, последовательно, она проведет первую линию, хорошо заметную сверху. Сто метров? Десять-одиннадцать деревьев? Запросто! Три часа, а может и меньше. Придется, конечно, полазить, но для нее, мастера спортивной акробатики, — в удовольствие. Тем более, представится возможность свести счеты с цветочками верхнего яруса. Влада присмотрелась к подушечке пальца — на месте ожога кожа треснула и облезла.

А когда первая линия будет готова, она вернется к теодолиту и повернет его на шестьдесят градусов к югу, освободит от деревьев смежную сторону треугольника. Отсчитает по ней сотню метров, поставит теодолит в новую точку и направит его на тридцатый градус по компасу…

'Наверное, придется два ряда деревьев валить, — озабоченно подумала Влада, приглядываясь к тесноте зелени, — и нужно будет решить, как точнее провести окружность'.

* * *

На середине первой стороны Влада почувствовала сильнейший голод. Боль яростно терзала желудок и будто бы навсегда поселилась где-то под грудью. Было так плохо, что Влада не обратила внимания на тревожное попискивание браслета правой руки. А потом рев атакующей твари заглушил все звуки. Коротко взвизгнув, Влада нырнула под поваленные деревья и забилась в самую гущу придавленных стволами веток, замерла, затихла, сдерживая дыхание. Но индикатор состояния не умолк, крича на весь мир о критическом состоянии 'пациента'. По его писку ящер легко нашел место укрытия человека.

Рукотворная просека открывала доступ к яркому дню. Снизу, сквозь переплетение сучьев, тварь была хорошо видна: гордый поворот головы, нетерпеливые движения хвоста… 'Это он раздумывает, как бы до меня добраться, — решила Влада. Она уже успокоилась и могла рассуждать: — Стволы для него слишком тяжелые, не отбросит, а размеры не позволят пролезть ко мне… и не дотянется — руки коротки!' Мысли возвращались в привычное русло. Она уже и сама не понимала причин паники. Одно нажатие кнопки управления инъекторами, и этот мерзавец поймет, наконец, кто в доме хозяин!

Влада нажала пять раз, прежде чем ящер покачнулся. Его голова, только секунду назад гордо осматривающая окрестности, поникла. Он сложил крылья, сполз на землю, да так и остался полулежать, тяжело привалившись спиной к бревнам.

Теплая, душная волна ударила Владу по лицу. Кровь прилила к глазам, от чего, крепко зажмурившись, она увидела хоровод крохотных зеленых светлячков. Душа взлетела к синему небу и там, под солнцем, расправила золотые крылья…

Какая-то часть сознания оставалась трезвой. Влада понимала, что птеродактиль, находясь в состоянии наркотического полусна, передает свою эйфорию ей, Владе. Что она должна бороться, она должна раз и навсегда поставить тварь на место. Объяснить, кто заведует кнопкой счастья…

Мысли рвались и путались. Натыкаясь головой на стволы и сучья, — 'о Боже! моя прическа!!!' — Влада выбралась из деревянного укрытия, подошла к 'мерзавцу' и пнула его в бок.

— И это твое 'спасибо'? — закричала она. — Неблагодарная скотина! Я тебя лечу, убираю за тобой, прячу от холода, и ты на меня голос повышаешь?

Она еще раз изо всех сил ударила ящера ногой. Тот вяло шевельнулся.

— Молчишь? — Влада захлебывалась яростью. — Проси прощения. Сейчас же!

Во внутренностях ящера что-то забурчало, его бока дрогнули, а сам он выстонал что-то очень похожее на 'иль'.

— Тиль? — мгновенно остывая, переспросила Влада. — А я Влада.

Она плюхнулась птеродактилю на крыло и расправила его под собой, будто подстилку на песке пляжа. 'Не на земле же сидеть? — подумала она. — Хоть какой-то прок от засранца!'

Тиль шевельнулся и накинул на нее другое крыло.

— Я так задохнусь! — сварливо сказала Влада, но это была только видимость негодования, — она уже не сердилась.

Откинув край крыла, как угол пледа, Влада высунула голову наружу. Солнышко уже заметно пригревало, выдавливая влагу из непривычного к прямым лучам грунта. Туман, тонким саваном укрывающий землю, курился вверх робкими дымками и быстро таял.

Крыло ящера оказалось приятным на ощупь — будто сафьян старательной выделки. Запах был немного резким, но ведь и она сама вторые сутки без душа…

Влада поздравила себя: начало дня, а уже два потрясающих события! Во-первых, идея направить первую линию на восток оказалась удачной. При другом направлении Влада была бы сейчас в тени, и не испытывала бы столько радости от тепла и красок пробуждающегося дня. Во-вторых, — что, конечно, гораздо важнее, — у нее появился кавалер! Немного смущало, что 'принц' оказался лошадью, но ведь она уже давно не ребенок — понимает, что если просишь бутерброд, а получаешь сухарик с плесенью, то ключевое слово 'получаешь'.

Скажи спасибо, что дают, а не отбирают…

Влада счастливо посмотрела на небо, налившееся пронзительной синью. Воздух очистился от кислого дыма, древесную пыль и стружку отнесло ветром, и опять приятно тянуло ванилью. Было классно. Влада замурлыкала песенку. Она не знала, о чем поет. Она даже не была уверена, что у песенки есть мелодия. Просто захотелось показать, как ей хорошо, и насколько она довольна своим местом в этом простом зеленом мире.

Понемногу к ее 'песне' присоединился низкий клекот, похожий на бурчание пузырьков в охладителе второго контура реактора. Влада поняла, что это Тиль пытается поддержать ее музыкальную импровизацию. Она решительно выбралась из объятий монстра, обернулась к его огромной пасти и сурово потребовала не портить композицию.

— Отсутствие слуха — не есть уродство, — назидательно сказала она. — Костик, к примеру, даже 'чижык-пыжик' изобразить не может, зато КАК он целуется…

Тиль вопросительно шевельнул хвостом, и Влада немедленно с чувством 'изобразила' чижик-пыжик. Тиль уважительно затрепетал ушами. Его зубастая пасть, всего только час назад страшившая Владу, расплылась в одобрительной ухмылке.

'Костик?' — вспыхнул вопрос в голове у Влады.

— Мой приятель, — снисходительно пояснила она. — Помешан на поисках следов чужого разума. Жаль только, что не может понять: если разум — чужой, то и следы — чужие. Не следует очеловечивать следы нечеловеческого разума.

У Тиля вновь затрепетали уши. Влада и сама почувствовала к себе уважение. Жаль, на ученом совете она не додумалась до таких хороших слов. Тогда бы ее перестали дразнить 'блондинкой'…

'Ученый совет?' — заинтересовался Тиль.

— Угрюмые нытики, — отмахнулась Влада. — Долго шушукаются, а потом отвлекают нормальных людей от интересных дел и веселья.

'??? — спросил Тиль. — А если не отвлекаться?'

Влада припомнила, как двое техников уронили масс-спектрограф. Балластная емкость раскололась, и ртуть бильярдными шарами покатилась по коридору. Поначалу было смешно наблюдать, как 'разбегается' ртуть, но разъяренное лицо Студеного, налитые кровью глаза, оскаленный в крике рот с белыми хлопьями пены в уголках губ… быстро привело свидетелей инцидента в чувство.

Тиль издал низкий горловой звук.

'!!!'

— А ты как думал! — самодовольно сказала Влада. — У нас такие экземпляры водятся… это у вас в джунглях все цивилизованно. А у нас, чуть что, наряд вне очереди или карцер.

И она вновь отправила Тилю перекошенное страхом и злобой лицо майора.