Помоги проекту - поделись книгой:
Автор приносит свои извинения. В названии восьмой главы использована фраза «Работа не волк, а какая-то гадость». Остальные перлы подлежат деконструкции.
В тот самый момент, когда пуля дырявила лирическую голову Браудиса, а Варфоломей Индигов брился, размышляя о кончине Штунмахера, сам Штунмахер сидел в позе лотоса на дне и расписывал русалкам прелести земной жизни.
— Девчонки, — говорил он, — вы должны побывать наверху. Там кино, дискотеки, рестораны, кафе, бары, рюмочные, пивняки, или по-простому, на скамеечке, как большинство.
— Представьте, — продолжал Штунмахер, — как на суше удивятся, когда появитесь вы, да с такими титьками! Ой!
Получив по шее зонтиком, Штунмахер вздохнул, выпустил изо рта несколько пузыриков, подождал, пока они образуют сердечко и, легонько дунув, послал мелодраматическую фигуру в сторону Василисы Зинаидиной. Русалка покраснела как девочка, и начала метать икру.
Если когда-нибудь вам, уважаемый читатель, посчастливится наблюдать, как мечет икру русалка, то, считайте, вы видели все. Со спокойной совестью вы можете забыть о блинчиках из тушеных аккумбул, о таинственном Рогоносце из Пятого Подводного Замка, вам не нужно спешить на Открытие Зимних Состязаний среди пуговиц, котов и аквалангистов, стоять в очереди за настоящими банкнотами и даже курить марихуану. Потому что, однажды увидев, как русалка мечет икру, вы больше никогда не захотите курить марихуану. Это Закон. А закон, как говорят философы, есть закон, куда бы его ни засунули.
Итак, Василиса Зинаидина начала метать икру, и метала ее до тех пор, пока под водой не стало трудно дышать: рот и нос были забиты икринками, а использовать жабры Штунмахеру было стыдно.
— Хватит! — раздался вдруг чей-то голос, и возник Владыка Всей Воды, Капитан Немо.
Штунмахер его узнал по бакам и волевому лицу.
— Здравствуйте, — булькнул бывший шахматист.
— Ты кто? — спросил его Капитан Немо.
— Я утонул недавно, — ответил Штунмахер, — спешил в гости, упал в полынью и пошел на дно, как Титаник немногим ранее.
— Знаю, — проговорил Капитан Немо, — слышал. До сих пор в ушах визг стоит. Особенно монашка одна старалась. Издаваемые ею звуки вызвали тогда сейсмологические процессы.
— И что же случилось? — спросил Штунмахер, понемногу уставая от коммуникабельности этого литературного героя.
— Атлантида ушла на дно, — важно произнес Капитан Немо. — Монашка, конечно, предстала перед Всевышним Судом. Ей вменялось в вину гибель атлантов, порча государственного имущества (самого острова), к тому же выяснилось, что ранее, работая в женском колледже, она испытывала разные соблазны. На суде ей был представлен список всех соблазнов, кроме того, показали небольшой 50-часовой фильм в качестве звукового оформления сухого текста. Для лучшего проникновения в душу монахини судом были вызваны три ее воспитанницы с целью прямой демонстрации соблазнов и дальнейшего развенчивания оных. Труп, ты спишь, что ли?
— Нет, — открывая глаза, булькнул Штунмахер, — я весь внимание. То, что Вы говорите, Капитан, очень интересно. Так же интересно, как задирать юбки муравьям. Предварительно выдернув у них ножки, разумеется.
— Ну, так вот, — продолжил Капитан Немо, — когда список соблазнов подошел к концу, оказалось, что судить монахиню некому. Высочайшего Суда больше не существовало, так как Аккрон с Сатурна влюбился во вторую воспитанницу и увез ее на Карибы; Г-118 (справедливый робот) перегрелся от полученной информации, и в результате на 156 соблазне у него отказала вся система, в конце 208 соблазна он включил аварийную подачу эфедрина, схватил третью воспитанницу и немедля перешел в седьмое измерение. Угадай, труп, кто был третьим членом Высочайшего Суда?
— А? — вздрогнул Штунмахер. — Кто мудак? Кто?
— Я, — гордо ответил Капитан Немо.
— Да нет, что Вы! — горячо забулькал Штунмахер. — Вы не мудак!
— А кто сказал, что я мудак? — с интересом спросил Властелин Всей Воды. — Я был третьим членом Высочайшего Суда, и я был ослеплен красотой первой воспитанницы. Я попался, словно мальчишка, купивший «Playboy» и не обнаруживший там картинок, словно медведь, вместо меда съевший чупа-чупс, словно летчик…
— Не надо про летчика! — взмолился Штунмахер. — Эта песня скоро полезет у меня из задницы! За всю свою недолгую и уже закончившуюся жизнь я знал только одного человека, у которого эта прекрасная мелодия не лезла из задницы. Человека этого звали Анна Каренина-Млекова.
— Не может быть! — пророкотал Капитан Немо. И процитировал следующие строки:
— Да, — сказал Штунмахер, — это из цикла «У ног моих валялся Нострадамус».
— Я должен владеть этой женщиной! — заорал Капитан Немо, и вода вокруг него стала коричневой.
Принюхавшись, Штунмахер решил, что и запах у воды стал коричневым.
— Sorry, — потупившись, пробормотал Владыка Всей Воды, — нервы ни к черту. Вперед, за Анной!
— А как же первая воспитанница, — спросил Штунмахер, — поматросил и бросил?
Капитан Немо махнул рукой в сторону Василисы Зинаидиной и, нагнувшись к штунмахерову уху, сказал дословно следующее: — Когда твоя возлюбленная где ни попадя начинает метать икру, это значит, что твой конь застоялся в седле. А раз так — пора в путь!
— По коням! — раздался чей-то голос.
И Штунмахер был мгновенно отправлен на сушу с суточным пайком водорослей и новым водяным противогазом, предохраняющим легкие от попадания в них воздуха.
Да и выглядел Штунмахер непривычно. Три мертвых рыбака у лунок — живой тому пример.
История № 9. «Сделал дело — делай следующее»
Всем известно, что русские произошли от славян, от всяких кривичей, вятичей и т. п. Но мало кому известно, что эстонцы ведут свою родословную от китайцев, а итальянцы (именно — сицилийцы) вообще бывшие негры. Евреи, скорее всего, это часть арабов, немцы — выходцы из Африки, а самой древней народностью являются инопланетяне, имевшие на Земле в качестве перевалочной базы Атлантиду.
Варфоломей Индигов считал, что он прямой потомок атлантов. Но так как доказательств у него не было, то и денег за это ему не полагалось. Потому-то Индигов и пошел работать в среднюю школу учителем английского языка.
— My name, — сказал на первом уроке Индигов, — is Bartolomeo. Understand?
Дети закивали головами.
— I'm your new teacher, — прорычал Индигов, — and you are my new students! Well?
Дети опять закивали.
— Attention! — проревел Индигов. — You, come to me!
Худой очкарик поднялся и медленно зашагал к Варфоломею.
— What's your name? — спросил Индигов.
Очкарик молчал.
— What's your name, boy? — повторил Индигов.
Мальчик шмыгнул носом, протер очки и зазвенел в кармане мелочью. Последнее Индигова зацепило больше всего.
— Fuck! — заорал Варфоломей. — Yor name, how? Bitch! Fuck! Shit, tell me your name! Fuck! Suck on the beach! Shit!
Очкарик молчал, как попугай, съевший язык за завтраком.
— Motherfucker, — сказал Индигов и пошел за зарплатой.
Денег ему не дали, и вообще выгнали с помощью метлы, завхоза и трех старшеклассников. Потом Варфоломей Индигов узнал, что школа, в которой он пытался работать, была построена специально для глухонемых. То есть тот рухнувший в обморок очкарик не издевался над Индиговым, а, скорее, наоборот. И если бы несчастный мальчишка, падая, не размозжил себе голову, Индигов обязательно навестил бы его в больнице. Но глухонемой юноша голову таки размозжил. На Варфоломея Индигова завели дело с пометкой «Top Secret». В деле был всего один лист, посередине которого синела размашистая надпись:
Ниже было старательно выведено:
Под подписью следователя виднелась полустертая карандашная пометка:
В самом конце листа стояли печать и чей-то бойкий росчерк:
Если бы Бобров мог ответить, то он ответил бы: «В гостях». Но так как он и вправду находился в гостях, то он и не знал, что у него на работе кто-то интересуется его собственным местонахождением. А в гостях он был у романиста Хватова. Бобров собирал компромат на Варфоломея Индигова. Вначале следователь еще пытался что-то записывать, но через два часа плюнул на это дело и подарил блокнот Анне Карениной-Млековой. Поэтесса обрадовалась и тотчас начала сочинять стих под названием «Он раздел меня в 13-м трамвае». А Бобров тупо пил дармовую водку, слушая все новые и новые истории об извращенце Индигове. Случай с глухонемым мальчиком представлялся теперь невинной шалостью малолетнего карапуза. Бобров складывал в уме сроки, которые Варфоломей Индигов уже заработал. У следователя получалось, что этот отщепенец-садист выйдет из-за решетки на следующий год после того, как погаснет Солнце. Если, конечно, останется жив после 153 высших мер. Бобров грязно выругался.
— Не волнуйтесь, — тронула его за плечо Анна Каренина-Млекова, — хотите, я прочту Вам мою новую поэму «Диван и раскладушка»?
— Будьте добры, — истерически выкрикнул Бобров, — читайте, пожалуйста, мне!
Поэтесса выпятила грудь, выбив из рук Хватова стакан коньяка, и начала читать:
Поделиться книгой: