Слепое пятно

Мелджин Брук

Слепое пятно

Глава первая

В то утро, через два часа после получения е-мейла с адресом и несколькими словами текста, Мэгги Рен садилась на самолет из Сан-Франциско в Нью-Йорк. В сопровождении адского пса, которого Мэгги взяла с собой по требованию работодателя, она во второй половине дня прибыла в аэропорт «Кеннеди». Адрес привел в старый кирпичный дом в Бруклине. Не обращая внимания ни на поток машин и людей, ни на яркое солнце, освещавшее каждое движение, Мэгги отмычкой вскрыла замок и отключила сигнализацию.

Безмолвным жестом она велела собаке проверить первый этаж. На втором первые две спальни оказались открыты и пусты, только во второй валялись на полу штаны и рубашка. Третья дверь оказалась заперта, и Мэгги вышибла ее ногой.

Объект — Джеффри Блейк — сидел голый на деревянном полу, пристегнутый наручниками к батарее. Колени он подтянул к груди, спиной опирался на стену под тюлевыми шторами окна. Удар в дверь мог бы разбудить мертвого, но глаза Блейка остались закрытыми.

Мэгги осмотрела комнату, обводя ее стволом пистолета, потом сунула оружие в кобуру под блейзером.

Подойдя к Блейку, она из внутреннего кармана жакета достала связку отмычек. Блейк был не совсем голым — нагнувшись к наручникам, она увидела на нем черные шорты с улыбающимися желтыми мордочками у пояса.

— Хоть кто-то здесь рад меня видеть, — сказала Мэгги.

А может, просто эти мордочки были рады обнимать такой мускулистый живот. Черти самодовольные.

— Я был бы рад, — ответил Блейк низким и сухим голосом, — если бы мог видеть.

Он поднял голову и открыл глаза со светло-голубыми радужками — и без зрачков. Сплошной цвет от края до края.

У Мэгги дрогнули пальцы, отмычка выскочила из скважины, царапнув ему руку. Мэгги пробормотала извинения, лихорадочно думая.

Слепой. Но нигде в досье Блейка этого нет. Как он добился, что эта инвалидность не отражена в личном деле? И зачем ее скрывать?

И почему работодатель не сообщил ей этого перед тем, как она махнула через всю страну его выручать? Более того, о чем думал этот работодатель, отпуская его в Нью-Йорк одного? Он и вправду рассчитывал, что его племянник — незрячий, подумать только! — сможет выследить женщину, исчезнувшую два дня назад из номера нью-йоркской гостиницы?

То, что эта женщина — сестра Блейка, только лишний повод его не посылать. Неравнодушие — мать неосторожности. Из-за которой скорее всего Блейк и оказался прикован к батарее.

Но его слепота объясняла, почему работодатель настоял на приезде собаки.

— Вы не знали, — сказал Блейк.

Мэгги возилась с замком, вернув себя в рабочий режим и к почтительной вежливости, требуемой ее нынешним занятием: ведение дома и личная охрана.

Она зачастую сама себя мысленно называла «дворецкий с пистолетом».

Отперев первый браслет, она занялась вторым.

— Очевидно, мистер Эймс-Бомонт счел вашу слепоту обстоятельством, несущественным для моего задания, сэр.

— А оно существенно?

— Нет, сэр.

В любом случае она должна увести Блейка отсюда.

— Сэр? — Едва заметная улыбка не смягчила резкость черт лица. Пробивающаяся борода легла на подбородок тенью, а таким носом, подумала Мэгги, мог бы гордиться император-стоик. — Раз вы называете меня «сэр», значит, вы — новый и, как утверждает дядя Колин, уже незаменимый работник. Винтерс.

Поправлять она не стала. Ее еще и не такими словами обзывали. Почему Эймс-Бомонт назвал ее «Винтерс», она не знала, но при таком жалованье пусть называет так, как ему хочется.

Миллиардер, владелец «Рэмсделл фармасьютикалз» к своим работникам предъявлял высокие требования — и тем выше, чем ближе работник к его семье.

Ее он назвал незаменимой. Так ее не ценили еще никогда.

Но она не может себе позволить ни ощущения тепла от этой подслушанной похвалы, ни отчаяния от мысли, что это скоро переменится.

«Винтерс» — куда лучше, чем то, как он ее вскоре назовет.

— Вы правы, сэр. — Хотя горло стянуло спазмом, голос остался ровным. — Это я.

— Конечно, вы. А это я, раз мы наконец встретились. — Он показал на себя свободной рукой. — Вы знаете, почему вы нашли меня полуголым? Знаете, что это?

Наконец встретились? Он сказал это так, будто они уже общались. А Мэгги была уверена, что это не так. Три месяца тому назад, когда она начала работать на его дядю, Блейк был в Великобритании. До того он ездил в такие же частые и дорогие поездки, как она, но никогда они не были в одном и том же месте одновременно — за одним исключением, четыре года тому назад. Но тогда Мэгги его не видела, она бы запомнила. А он ее точно не видел.

Так что каков бы ни был смысл этого «наконец», к ней он мало относится. Скорее он касается разговора между Блейком и его дядей — вероятно, того, в котором ее назвали «незаменимой».

— Нет, сэр, не знаю. Что это?

— Это карма. Все отрицательное, что я в жизни сделал, вернулось вцепиться мне в зад.

Передавивший горло спазм отпустил, и Мэгги постаралась попасть в легкий тон его ответа:

— Очень жаль. В частности потому, что, согласно моему профессиональному мнению, последствия ваших действий серьезнее, чем вы себе представляете.

— Что вы имеете в виду, Винтерс?

— То, что вы голый куда больше чем «полу», сэр. И хотя я обладаю многими способностями, защита вас от мистических сил кармы среди них не числится.

Он наклонил голову набок, будто обдумывая эти слова:

— Тогда есть шанс, что я еще и шорты потеряю прежде, чем мы закончим работу?

В животе чуть екнуло, но она постаралась не обратить на это внимания. Он улыбнулся шире, полумесяцы складок по краям рта. Длинные волосы во влажном воздухе локонами спадали на лоб, на шею, на уши. Вместе с улыбкой очень манящее было зрелище.

Мэгги, ты на работе.

— Мы постараемся не допустить этого, сэр. — Хотя отпирание наручников требовало не зрения, а осязания, она не отрывала взгляда от пальцев. — Ваш дядя выражает сожаление, что не смог прибыть.

— Трудно ожидать от вампира, что он прилетит ранним утренним рейсом.

От обыкновенного вампира — да. Если даже он сможет подняться от дневного сна, прикосновение солнце его испепелит на месте. Но Колин Эймс-Бомонт — не обыкновенный вампир, и он мог бы приехать. Если бы не то, что его невеста днем ездить не может, а он никогда не оставит ее без своей защиты.

— Наиболее удобным вариантом оказалась я, — объяснила Мэгги.

— К моему счастью.

Счастье тут ни при чем. Прочтя письмо, она убедила Эймса-Бомонта послать ее, приводя те же причины, по которым он ее нанял: хладнокровие, опыт обращения с оружием и триумфальный послужной список.

Но Мэгги не упомянула фразу «Ты можешь остановить меня, Брунгильда», написанную в том письме под бруклинским адресом. Не сказала и того, что очень хорошо догадывается, кто так поступил с Блейком.

Снимая второй наручник, она провела пальцами по запястью Блейка, там, где пульс. Он в спертом воздухе комнаты вспотел слегка, и кожа у него была теплой. Теплой, но не горячей, то есть не принадлежащей демону-оборотню, маскирующемуся под объект.

Большая рука Блейка поймала ее руку. Когда он смотрел на нее так пристально, приходилось напоминать себе, что он ничего не видит.

— А еще приятно знать, что вы та, за кого себя выдаете.

Мэгги не стала напоминать, что назвалась Винтерс.

— У вас след укола на локтевом сгибе.

Блейк отпустил ее руку:

— Он брал кровь.

Это было… странно.

— Много взял? — Она не думала, чтобы слишком много: под загаром кожа была вполне приличного цвета. — Идти можете? Вводили вам что-нибудь?

— Да, какой-то седатив. — Блейк задрал голову, показывая на шее припухлость вроде пчелиного укуса. — Я находился на тротуаре возле своей гостиницы. Он втолкнул меня в такси, сказал водителю, что я пьян. После этого я ничего не помню.

И похитителю было все равно, что его увидят. Нехороший признак. Когда преступник не скрывает свою личность, тому есть три основных причины: он хочет, чтобы его поймали, он предполагает, что его все равно не накажут… или заранее знает, что не останется жив.

— «Он»? Вы уверены? И не демон и не вампир?

— Нет. Мужчина и человек.

Этого она и боялась. Демонам запрещено наносить людям физические повреждения, и они могут лишь искушать и заключать сделки. Вампиры такими правилами не связаны, но они в дневные часы беспомощны.

А вот человек бывает опасен в любое время суток — тем более тот человек, которого подозревала Мэгги.

Она взмолилась, чтобы это был не Джеймс. Если это не он, значит, она не ошиблась в решении три года назад, когда его отпустила. Но если тот е-мейл прислал Джеймс, если он похитил Кэтрин… на этот раз, быть может, придется убить его по-настоящему.

А потом драпать, спасая собственную жизнь. Когда Эймс-Бомонт обнаружит ее обман и ее связь с человеком, который угрожал его родным, он ее убьет.

Поскольку она отошлет ему племянника целым и невредимым, убьет быстро. А если она еще и Кэтрин найдет, Эймс-Бомонт может ее даже отпустить.

Или хотя бы дать фору.

— Ваша одежда в соседней комнате, — сказал она, вставая. — Одевайтесь и пойдемте.

— С вами кто-то прибыл? — спросил Блейк.

Мэгги обернулась через плечо. Блейк в спальне натягивал штаны на задницу, которая выглядела чертовски здорово, даже пожеванная кармой. Да и весь он, мускулистый и худощавый, высокий, выглядел чертовски здорово.

Но не безупречно. На левом плече выпуклый шрам. Спереди такого шрама нет, значит, пуля не прошла навылет. Удаление требовало бы хирургии, но в его медицинской карточке не отмечено ни огнестрельных ранений, ни пребывания в больнице.

Судя по должностной инструкции и куче докладных от его начальников, Блейк в «Рэмсделл фармасьютикалз» корпит за письменным да лабораторным столом, и только. Судя по его телу, у него там куда больше обязанностей.

Мэгги не удивилась безмолвному свидетельству его тела. Хотя она не предвидела, что он окажется слепым, но понимала, что Джеффри Блейк стоит куда больше, чем можно подумать из-за его частых переводов из филиала в филиал по всему миру. Даже если непотизм и семейственность как-то повлияли на послужной список Блейка, Эймс-Бомонт никогда бы поставил неумеху возглавлять поиски Кэтрин.

Джеффри Блейк не окажется в опасной ситуации обузой. И окажется в такой ситуации не впервые.

— Нет, — ответила наконец Мэгги. — Если не считать собаки, я приехала одна.

Блейк наклонил голову, потом мотнул ею. Мэгги показалось, что молчание вызвано не столько осторожностью, сколько недоумением.

Или он дезориентирован?

— Мы сделаем анализ вашей крови — удостовериться, что введенный препарат…

— Нет. — Блейк повернулся к ней, отбросил со лба волосы. — В нью-йоркских филиалах «Рэмсделл» лабораторий нет, а в другое место мы никуда мою кровь не отдадим. Все у меня нормально.

Его паранойю трудно было понять. Ведь у него уже взяли образец крови.

— Как скажете. Вы готовы?

Вместо ответа Блейк безошибочно направился прямо к ней. Наверное, на голос, решила Мэгги. Когда он остановился перед ней, ей пришлось поднять на него глаза. Такое случалось нечасто, хоть она была в ботинках, хоть босиком.

Взгляд Мэгги скользнул к его горлу. Один удар — и его преимущество в росте окажется бессмысленным.

Но его вырубать не надо, надо выручать.

— Вы обучены работать с собакой-поводырем?

У него сжались губы, но прочитать что-либо по выражению лица было невозможно.

— Да. Дядя Колин прислал с вами собаку-поводыря?

— В некотором смысле. — Мэгги шагнула назад и позвала:

— Сэр Щен!

Адский пес трусцой вышел из-за поворота и заклацал когтями вверх по лестнице, вывесив все три языка из огромных голов.

— Достань сбрую, — сказала Мэгги, когда он вышел на площадку. — Ты проводишь мистера Блейка вниз, к нашей машине.

Сэр Щен прошел в спальню, задев боком бедро Мэгги, и шкура поблескивала над перекатывающимися мышцами. Средняя голова осмотрела Блейка с головы до ног, правая обследовала комнату, а левая оглянулась через плечо на Мэгги.

И было понятно, что он не просто скалит острые как бритва зубы, а усмехается. У Мэгги сузились глаза:

— Ты его отведешь к машине и никуда больше. Ты будешь водить его в аэропорту. И нигде его не оставишь, — приказала она.

Пес улыбнулся шире. Черт побери. Ведь наверняка же она ему дала идею какой-нибудь проказы — кроме тех, что уже есть у него в головах.

Повернувшись обратно к Блейку, Мэгги нахмурилась. Кожа его побледнела до болезненно-серой. Он покачнулся, неуверенно шагнув, и Мэгги успела поймать его за локоть.