Помоги проекту - поделись книгой:
Накануне (в декабре) создалась парадоксальная ситуация: все мои друзья и знакомые, не имеющие отношения к экономической и финансовой аналитике, однако занимающиеся предпринимательской деятельностью, дружно в голос констатировали сворачивание рекламных бюджетов, стагнацию деловой активности и всеобщее какое-то прямо поголовное безденежье. Последнее — самая неприятная составляющая того, что люди связывают с экономическими кризисами: «Где деньги?! Почему не переводите?! Почему не платите по долгам?!» А в ответ — невозмутимое форс-мажорное разведение руками и хлопанье ресницами: «Денег нет!»
Парадоксальность ситуации заключается в том, что все мои друзья и знакомые, равно как и я сам, ни малейших объективных предпосылок для какого бы то ни было экономического кризиса в российской экономике не видели и продолжают не видеть в упор. То есть там даже и смотреть нечего: этих предпосылок нет в природе! В 2013 году ровным счётом ничего не изменилось в российской экономике в худшую сторону по сравнению как минимум с четырьмя предыдущими годами. Единственное, что случилось, так это продолжился отток инвестиционного капитала из-за бугра.
Предлагаю раскручивать парадокс с конца — с того самого оттока инвестиционного капитала, который при богатом воображении и с большой натяжкой можно представить в качестве причины наступившего «экономического кризиса» в России (беру в кавычки, потому что по-прежнему утверждаю, что никакого кризиса нет и быть не может).
Сокращение иностранных инвестиций в 2013 году определяется двумя факторами. Во-первых, сократились объёмы репатриации денег, которые русские люди предварительно отмывали на офшорах. Произошло это потому, что русских людей дружно кинул Евросоюз, принудив кипрские банки к дефолту по своим обязательствам — пусть даже ценою полной девастации всей экономики этого несчастного острова. Деньги банальным образом экспроприировали, поэтому и репатриировать в Россию оказалось нечего.
Второй фактор сокращения иностранных инвестиций в Россию в 2013 году: снижение привлекательности российского фондового рынка. Тут нужно сразу отдавать себе отчёт, что снижение это случилось не в одной России, а во всех странах БРИКС и вообще — в странах третьего мира. При этом причина снижения привлекательности заключается не в каком-то ухудшении экономики этих стран (если, конечно, не считать ухудшением снижение темпов роста, который при любом раскладе все равно оказывается много выше, чем в странах Запада), а в улучшении экономики США. Одних только США, потому что Евросоюз продолжает находиться в глухом и беспросветном застое (из которого, кстати, в обозримом будущем не выйдет).
Однако «одних только США» более чем достаточно, чтобы оттянуть на себя львиную долю всех свободных в мире спекулятивных инвестиций (под таковыми понимаю вообще все вложения в денежные биржевые и внебиржевые инструменты — в отличие от вложений в отрасли реальной экономики). Соответственно, американский фондовый рынок в 2013 году опять стал привлекательным, поэтому иностранные деньги из русского (бразильского, индийского, сингапурского, индонезийского, вьетнамского и т. п.) фондового рынка изъяли и перелили в американские финансовые инструменты. В результате мы получили более чем 30-процентный годовой рост американских бирж и негативный результат на российском фондовом рынке.
Насколько опасно для экономики сокращение инвестиционных потоков из-за бугра? Ни насколько. Российская биржа никакого отношения к российской реальной экономике не имеет (как это и почему — я описывал миллион раз, повторяться не буду), поэтому от притока или оттока из неё иностранного капитала экономике России ни холодно ни горячо.
Уход заморских денег с биржевой площадки, разумеется, очень негативно скажется на самой бирже. Собственно говоря, уже сказался. Все, наверное, уже знают, что русский фондовый рынок с треском обвалился в первый же день 2014 года. Якобы из солидарности с западным рынком, но это чушь полнейшая.
Накануне Нового года все аналитики дружно предсказывали открытие рынка с гэпом вверх, основывая свою позицию на совершенно безоблачном экономическом фоне в Америке. Поскольку биржевые торги начинаются в США на четыре дня раньше, чем в России, открытие российской биржи и планировалось с гэпом вверх — для компенсации отставания.
Год синей деревянной Лошади (ужас-то какой :-) ) американский рынок, однако, раскупорил вяло, все ещё, видимо, переживая из-за отобранной ФРС соски:
Небольшая коррекция первого дня (2 января) была отыграна обратно. Как отреагировала русская биржа? В своём классическом стиле:
Это даже обвалом назвать нельзя: это поведение деревянной куклы, которую хозяин перестал дёргать за верёвочки. Повторю, однако, что все это не имеет ни малейшего отношения ни к российской экономике, ни к экономическому кризису: просто игры в своей песочнице.
Напрашивается вопрос: как тогда обстоят дела с инвестированием иностранного капитала в реальную экономику России? Вопрос важный, потому что от него зависит напрямую вся моя гипотеза об отсутствии местного экономического кризиса и — главное! — его объективной невозможности.
Дела с инвестированием капитала в реальную экономику России обстоят никак, потому что этой экономики нет. Есть большой сырьевой концерн, с которым все в порядке. Сегодня — точно так же, как и вчера, и позавчера, и завтра. Все остальное — маргинально, как наночиталки и нанофоны.
Принято считать, что подобная деформация случилась по вине путинских олигархов. Подобное суждение бесконечно наивно. Неужели кто-то думает, что ВВП со товарищи против рынка?! Да с какой, боже ж ты мой, стати?! Что за интерполяция такая инфантильная инфантильных страшилок своего детства?! Злой монстр Путин сидит в пещере и удушает развитие свободного рынка в России по указке Запада! Ага, щас.
Импульсы на любом рынке (если, конечно, мы не имеем в виду советское плановое «народное хозяйство») определяются балансом спроса и предложения. Если бы имелся хоть малейший спрос на российские машины и компьютеры, тут же появились бы и инвестиции, и развитие соответствующих рыночных секторов. Нет спроса — нет развития и нет инвестиций. Всё так вот просто.
Есть спрос на изделия российской текстильной промышленности? Думаю, что есть, поэтому с ней всё в порядке: развивается как развивается — аккурат в рамках существующего реального спроса. Почему-то вспоминается едва ли не самая хрестоматийная байка про советскую фабрику калош, которая работала в две смены, наполняя склады под завязку. Затем всю произведённую продукцию тайком вывозили ночью за город и сжигали на свалке. Однако закрыть фабрику было «Думать не моги!», потому что она обеспечивала трудовой занятостью половину населения города.
И теперь мы плавно переходим к основной теме моего поста — «экономическому кризису». Итак, инвестиций в российской реальной экономике ровно столько, сколько ей требуется. Требуется, исходя из внутреннего и международного спроса. Было б нужно больше, сразу бы и влили, потому как денег полно и у государства, и у местных наворовавших частных лиц, и за бугром. Все разговоры об «ужасных условиях ведения бизнеса в России, созданных коррумпированными властями», исключительно для бедных и необразованных: всем желающим предлагаю ознакомиться с существующей подробной статистикой (Doing Business 2013 от Всемирного банка, который сложно заподозрить в любви к России), чтобы убедиться: в мире существует множество стран, в которых заниматься бизнесом (в том числе — и иностранным предпринимателям) на порядок сложнее и мучительнее, чем в России, однако же деньги в эти страны заливаются как из брандспойта. Например, Индонезия (128-е место; Россия — на 112-м), Бангладеш (129-е — чуть ли не главная текстильная фабрика США и Западной Европы), Бразилия (130-е), Индия (132-е), Филиппины (138-е — любимец американской ИТ-индустрии) и т. п.
И всё потому, что в Бангладеш есть спрос, а в России спроса нет. Почему нет? Потому что нефтегазовая труба, а также уже созданная и существующая инфраструктура малого и среднего бизнеса вполне обеспечивают баланс между спросом и предложением, регулирующим в первую очередь внутренний российский рынок.
Да, малый и средний бизнес в России убогий и жалкий, но он ровно такой, какой требуется местному населению. Было бы желание и спрос у русских людей на что-то большее, было бы это большее в три секунды! Даже если бы денег не дало российское государство, их дали бы иностранные инвесторы, потому что а) деньги сегодня на Западе практически дармовые (от 0,5 до 3%) и б) предпринимательская деятельность, обеспеченная высоким спросом, гарантированно приносит высокую прибыль.
Наконец, последнее: почему нет денег?! Почему в 2013 году вдруг, на ровном месте, без малейших предпосылок и в политике, и в экономике, исчезли из оборота свободные деньги? Потому что деньги спрятали! Убрали, вывели из бизнеса, попрятали в прямом смысле слова в кубышках и на банковских счетах. Многие, конечно, и потеряли на офшорной афере Евросоюза. Но это все, простите, не есть факторы экономической жизни. Это уже человеческая психология. Которая, как известно, легко поддаётся манипуляциям. Поэтому главная задача сегодня у всех (политиков, бизнесменов, пишущих людей) — успокоить обывателей и успокоить денежные мешки! Объяснить на пальцах, что ни малейшей причины для экономического и — тем более! — финансового кризиса нет и быть не может. Объективно не может. Поэтому вместо того, чтобы обескровливать нормально функционирующую (в рамках своей ограниченности и местечковости, разумеется: иначе и быть не может при отсутствии реального спроса на национальном рынке!) экономику, нужно взять себя в руки, перестать истерить, вернуть свободные деньги в оборот и продолжить нормальную работу.
Три источника и три составные части народного творчества
Игровые шахматные программы постепенно становятся «вещью в себе». Желающих играть с программами, отдаваясь приятному времяпрепровождению, не так и много. Всё равно что прыгать с трамплина без лыж: короткий полёт и безжалостное приземление. У девяноста девяти игроков из ста нет шансов и против программ, созданных в прошлом веке. А уж против современных — у девятисот девяноста девяти тысяч девятисот девяноста девяти из миллиона. Да и у одного из миллиона их, шансов победить программу в матче хотя бы из шести партий, немного. Даже если этот миллионный — чемпион мира.
Однако шахматные программы всё появляются и появляются. Новые версии известных, родившихся в прошлом веке, и просто новые. Есть предложение — есть и спрос. Кому они нужны? Прежде всего амбициозным игрокам, сражающимся за шахматную корону. Программный анализ дебютов — важная часть предматчевой и предтурнирной подготовки. И потому первые двадцать, а то и тридцать ходов есть воспроизведение по памяти того, что наработала программа в ходе многочасового анализа. Воспроизвели — и начинают прикидывать: предложить ничью сразу — или поиграть? Вдруг соперник утомится и где-нибудь зевнёт?
Вторая группа — игроки попроще. Они анализируют собственные партии постфактум: ага, тут мне нужно было отдать коня, и тогда я мог поставить мат в одиннадцать ходов. Польза от подобного анализа бывает не всегда: поди найди за доской этот одиннадцатиходовый мат, да ещё в условиях цейтнота. А конь, он всегда конь, добровольно отдавать жалко. В колхоз шли — рыдали по коню, так ведь шахматы не колхоз.
Ещё есть любители заочной игры, которые черновую работу передоверяют программам, себе оставляя главное: выбрать ход из двух–трёх предложенных и отослать его сопернику.
Наконец, большинство, которое устанавливает программу на свой компьютер только потому, что есть такая возможность. Сами-то они играют с людьми, на игровых серверах, а шахматная программа идёт приложением к клиенту.
В общем, возможны варианты спроса. А предложение — что предложение… Разным бывает предложение.
Есть программы, авторы которых стараются защитить свой труд от несанкционированного (читай — бесплатного) использования. Если и удалось защиту взломать, всегда остаётся сомнение, в полную ли силу работает продукт — или халтурит через ход. Примером подобной программы является Houdini (автор — Robert Houdart). Недавно вышла четвёртая версия. Число активаций программы — в случае переустановки операционной системы, например, — ограничено, ключ следует получить у автора. Если честно, я не понимаю людей, пользующихся взломанной программой. Цена её — шестьдесят евро, владельцам предыдущих версий скидка… Не должен шахматный профессионал экономить шестьдесят евро на рабочем инструменте. Другое дело те, кому движок — так… ни для кого, ни для чего. Просто чтобы быть не хуже других. Впрочем, каждый проводит собственную экономическую политику — и далеко не всегда она зависит от размеров бюджета.
Другие тоже продают программы, но защит не ставят, считая это делом пустым. Видно, исходят как раз из вышеприведённого соображения: серьёзный шахматист пятидесяти–шестидесяти евро не пожалеет, а несерьёзному эта программа просто не нужна, и платить он за неё не станет, по крайней мере покуда не перейдёт в категорию серьёзных. А переходу владение программой может и поспособствовать. Сильнейшей из подобных программ сегодня является Komodo; её основной разработчик Don Dailey выпустил последнюю, шестую версию, за несколько дней до собственной смерти (которую он предвидел, поскольку длительно и тяжело болел). Драматическая история.
И, наконец, программы бесплатные, зачастую с открытыми исходниками. Пример — StockFish, создатели Tord Romstad, Marco Costalba и Joona Kiiski. Бери кто хочет! Пользуйся! Развлекайся! Последний официальный релиз — StockFish DD, памяти Don Dailey.
Все три программы примерно равны по шахматной силе. Десятки добровольных испытателей организуют на собственных машинах турниры и матчи, но ни одна из программ не показала достоверного превосходства над другой, разница укладывается в пределы погрешности. Потому у потребителя есть выбор: купить «защищённую» коммерческую программу (кавычки не случайны), купить просто коммерческую программу или установить бесплатную. Вот бы так с продуктами физиологическими: есть водка с серийным номером и голографической этикеткой, есть просто водка в оригинальной бутылке, а есть совершенно бесплатная водка, тоже из спирта «альфа» и тоже в хорошей бутылке. В чью пользу сделал бы выбор народ? Хотя есть ведь и такие критерии, как элитарность, недоступность для большинства, опознавательный знак положения в обществе; их тоже следует учитывать. Но всё же, всё же… Жаль, что с овеществлением общеупотребительных продуктов дело отстаёт, в отличие от продуктов программных.
Но меня больше интересуют мотивы творцов, нежели потребителей. Чем руководствуется человек, приступая к созданию чего-то нового, допрежь небывалого? Пусть не полностью нового, но с новизной подлинной, сомнений не вызывающей? Какова мотивация народного творчества? Под народным я подразумеваю не безымянную массу, а людей, в общем-то, близких нам. Тех, что ходят по улицам, платят, когда приходится, налоги, едят обыкновенный хлеб, пьют обыкновенный чай, а порой и обыкновенную водку. Не берусь судить о гениях. Гений есть тень божества, порой тёмная, порой светлая, и в поступках непознаваем настолько, что некоторые в гениев просто не верят. Вот некоторые британцы (а вслед за ними и люди иных стран) не верят в Шекспира. Мол, как мог малообразованный мещанин сочинять такие трагедии? И слов-то подобных он не знал, и чувств подобных не мог испытывать, и где, собственно говоря, черновики, да и беловики пиес?
Всё жду, когда и в Пушкине усомнятся: мол, не мог вертопрах, картёжник и камер-юнкер написать «Бориса Годунова», поскольку и чином не вышел, и чувств государственных не имел, и вообще сомнительного происхождения: то ли эфиоп, то ли и того дальше. Писал поэмы и стихи Николай Первый, но, поскольку положение наследника престола не позволяло ни вольнодумства, ни легкомыслия, прикрылся Пушкиным. Взойдя на трон, тут же вызвал к себе Александра Сергеевича и подтвердил договорённость: я пишу, ты подписываешься. В пользу подобного предположения приведу и непреследование Пушкина по делу декабристов, и постоянные ссуды, выдаваемые казной Пушкину, и синекуру, устроенную Пушкину Николаем, и оплату посмертных долгов — много чего приведу, сознавая, однако, что это лишь игра ума, забава, попытка облечь гения в одежды зауряда. Не для того чтобы понять гения, какое... Для того чтобы понять себя.
Хотя бы попытаться.
IT-рынок
Мобильник выдохся. Что дальше?
В физике есть понятие насыщенного раствора. Это точка, по достижении которой увеличивать концентрацию — например, сахара в кружке чая — простым добавлением реагента уже невозможно: излишки бесполезно осядут на дне. Чтобы растворить больше, необходимо изменить условия проведения опыта (скажем, поднять температуру). И это здорово напоминает происходящее сейчас с мобильным телефоном, который — как класс — именно что достиг точки насыщения. «Осадок» мы лицезрим ежедневно на прилавках, а чтобы двинуться дальше, нужно предпринять что-то помимо добавления новых моделей и тупого «мешай-мешай».
Вообще-то минувший год стал знаковым для сегмента мобильной связи, мобильных устройств вообще (включая планшетки) и компьютерного мира в целом. В ушедшем году смартфоны наконец одолели «простомобильники» (то, что на Западе именуют feature phones; как всё-таки беден английский язык!) и древние проводные телефоны: к настоящему моменту больше чем каждый второй обладатель телефонного номера пользуется смартфоном. В 2013-м мобильных устройств на Земле стало больше, чем землян, и за один только год их было поставлено свыше 2 миллиардов. В ушедшем году «Андроид» стал безоговорочным фаворитом мобильной сцены: количество устройств под его управлением превысило опять же 2 миллиарда штук. Наконец, с горизонта событий исчезли как самостоятельные силы два важнейших игрока, два классика — BlackBerry и Nokia.
Однако самого по себе этого недостаточно, чтобы уверенно смотреть в будущее. То, что мы сейчас переживаем, не наша с вами заслуга: это плоды технической революции конца XX века (вспомните Palm) и бурной пятилетки после рождения iPhone. А мы движемся по инерции. И ход мобильного локомотива замедляется! Вот вам красивый график для мирового рынка высокотехнологичной бытовой электроники за шесть лет с прогнозом на год начавшийся:
Строго говоря, здесь изображены не только смартфоны-мобильники, но и вообще консьюмерская электроника всех сортов вплоть до телевизоров. Но, принимая во внимание, что мобильные телефоны с планшетками генерируют почти половину суммарной «электронной» выручки и доля их непрерывно растёт (в то время как доля всего прочего соответствующим образом падает), можно смело считать виновниками именно их. О планшетках поговорим в другой раз (да с ними, в общем, и всё в порядке: продажи увеличиваются на десятки процентов ежегодно). Но что тормозит телефоны? Ведь их стагнация или отрицательная динамика констатируются или прогнозируются как для развитых рынков (Западная Европа, Северная Америка), так и для развивающихся (прежде всего Азия: Китай, Индия, Пакистан и др., где проживает почти половина населения планеты). Что случилось?
А случилась простая вещь: «разведанные запасы» идей исчерпаны, новых не предложено. На сегодняшних прилавках нет ничего принципиально нового, ничего такого, чего не могли бы сделать Кто-то
На самом-то деле, конечно, дешевизна смартфонов — это круто. Она помогла пробудить покупательскую активность в развивающемся мире: умные телефоны вдруг стали по карману тамошним обывателям, и именно эти миллиардные толпы не дают кривой на вышеприведённом графике клюнуть носом вниз. Но сколько можно топтаться на месте?
Из этого болота два выхода. Первый — экстенсивный: можно продолжить снижать цену и переносить акцент на ненасыщенные развивающиеся рынки. Сколько-то лет это будет питать индустрию. Однако интересней, конечно, изменить условия и заставить уже насытившиеся регионы поглотить больше. Вендоры, к сожалению, избрали первый путь.
Подводя итоги прошлого года, кое-кто из западных наблюдателей печально и даже зло констатирует: 2013-й оказался потерянным для (высоких) технологий. Стенды CES забиты, но — давайте начистоту: чего из выставленного там вы ещё не видели, чего не испытали? Мобильник превратился в ещё один предмет из разряда бытовой электроники, в очередной «утюг», как и персоналка. И лидеры рынка, даром что призывают «изобретать без перерыва» и «думать иначе», ничего не меняют качественно, занятые толщиной да скоростью. Инновации подменены играми с ценой, агрессивной рекламой, поглощениями.
Маячит ли на горизонте хоть что-нибудь потенциально революционное? По означенным выше причинам, тупое наращивание вычислительной мощности не котируется. Так что, к примеру, «192-ядерный» процессор Tegra K1 от nVidia проходит лишь всё по тому же разряду эволюционных, а не революционных разработок: воображаемый «суперфон» на таком процессоре будет, наверное, очень мощным, но всего лишь телефоном. Нужна какая-то принципиально новая технология, которая обеспечит мобильникам новое «убойное» применение. Может быть — новая идея, реализованная софтверно. Может быть — конструктивный прорыв вроде радикального увеличения ёмкости аккумуляторов: подняв её на порядок, можно надеяться, что мобильные устройства обрастут и новым функционалом.
Прекращение роста не означает прекращения продаж. На следующий год аналитики (Gartner) обещают 2,5 миллиарда проданных цифровых устройств — совокупно, включая и компьютеры, и планшетки, и смартфоны-телефоны. Но хотя мобильники и доминируют в этом прогнозе численно (1,9 млрд штук), они остаются примерно там же, где были год назад, и два, и три. Мобильник выдохся. Нужна новая Palm, новая Apple, новая Research In Motion. Кто-то их заменит?
В статье использованы иллюстрации Ericsson User Experience Lab, LG.
Промзона
Теперь и теннисная ракетка становится «умной»
Известный производитель снаряжения для тенниса французская компания Babolat разработала интерактивную теннисную ракетку Play Pure Drive. Ракетка не только подробно анализирует технику игроков, но и дает советы, синхронизируясь со смартфоном хозяина.
Play Pure Drive — технически измененная ракетка Babolat, которая при всех своих новых возможностях сохранила прежнюю форму и вес (около 300 г). В рукоятку встроены акселерометр, гироскоп и управляющая электроника с передатчиком Bluetooth. С их помощью Play Pure Drive собирает информацию о силе и направлении удара, скорости вращения мяча, месте соприкосновения мяча с полотном ракетки, общем количестве и частоте ударов, а также времени, проведенном в игре. После тренировки, пользователь перекачивает информацию при помощи Bluetooth или USB кабеля на смартфон, где специальное приложение Play Babolat анализирует полученные данные и выдает инфографику.
Все данные с тренировок можно хранить на специально созданном ресурсе Babolatplay.com, чтобы сравнивать успехи, видеть прогресс и слабые места. Можно также стать членом сообщества Babolat Play и соревноваться в показателях с друзьями или сравнивать навыки — свои и профессионалов.
Как утверждают сами создатели, ракетка Play Pure Drive стала результатом десятилетнего труда, исследований и широкомасштабных испытаний. Выход новинки намечен на начало 2014го года. Цена ракетки составит $400, что не так уж и много для полупрофессионального инвентаря.
Sony предлагает заменить штатную автомагнитолу на док для смартфона
Концепция «Мой телефон — центр моей цифровой вселенной» все активнее используется производителями. Достаточно вспомнить тот же Asus Padphone. На проходящей в Лас-Весаге выставке CES 2014 компания Sony предлагает провернуть такой же фокус с автомагнитолами и выпускает док-станцию для смартфонов XSP- N1BT.
Док-станция имеет стандартные габариты 2DIN и позволяет вставлять в нее практически любой смартфон (крепление регулируется подвижной планкой). Специальное приложение App Remote Tech позволяет синхронизировать смартфон с аудиосистемой и выводит на дисплей основные кнопки управления: радио, CD, доступ к USB-устройствам.
Можно задать подробные настройки эквалайзера, регулятора громкости и настройки басов. Всё как в стандартной автомагнитоле. Помимо сенсорного управления, есть функции распознавания голоса и прочтения текста вслух, автоматически зачитываются входящие СМС или электронная почта, уведомления Twitter / Facebook / «Календаря» и так далее. Цена устройства, увы, пока не объявлена.
Производитель Gorilla Glass обещает выпустить антибактериальный экран
Помните, в прошлом году, аккурат на католическое Рождество, мы писали о дезинфицирующем кейсе для смартфонов PhoneSoap? Создатели как раз собирали деньги на реализацию проекта на Kickstarter. Похоже, что теперь этому бизнесу конец. На выставке CES 2014, проходящей сейчас в Лас-Вегасе, компания Corning, известная своим ударопрочным стеклом Gorilla Glass, представила антибактериальное стекло для смартфонов.
Считается, что чем больше мы контактируем с экраном телефона, тем более загрязненным он становится. И если мыть руки мы приучились, то регулярно протирать экран смартфона большинство не станет. Чтобы решить эту проблему, компания Corning запускает в производство специальную версию стекла с добавкой ионного серебра. В результате за то время, пока смартфон не используются, микробы на поверхности его дисплея благополучно гибнут.
Поделиться книгой: