Город Цветов

— А другие Нуччи придут на свадьбы?

— Конечно, их пригласят. Это семейство все еще пользуется большим влиянием в Джилии.

— Ну и ну, — удивился Скай. — Представляю, как там все будут рады друг другу. Но я так и не понял, зачем вы мне все это рассказываете.

— Пройдем немного дальше, — сказал Сульен.

Они обошли собор сзади. Среди зданий, расположенных за

ним, стояла мастерская, где, судя по доносящимся оттуда резким звукам, что-то высекали из камня. Сульен остановился и посмотрел на мастерскую, а потом — снова на собор.

— Это bottega[4] скульптора Джудитты Миеле, — объяснил он. — Она Стравагантка, как и мы. И ей заказали статую красавицы Duchessa Беллеццкой, которая приедет сюда на свадебные церемонии ди Кимичи.

— Простите, — осторожно заметил Скан. — Я еще не понял...

— Предполагалось, что Duchessa выйдет замуж за Гаэтано ди Кимичи, третьего князя. То есть так планировал герцог Никколо. Но она отвергла Гаэтано. Некоторые думают, что Duchessa поступила так оттого, что ей очень нравился молодой ученик отца. Ее отец — Родольфо Росси, регент Беллеццы, один из самых влиятельных Стравагантов Талии. А его юный ученик оказал большую услугу ее матери, покойной Duchessa, и теперь он — почетный гражданин Беллеццы, хотя жил там не всегда.

— Не всегда? — переспросил Скай. Это казалось началом какой-то новой истории.

— Не всегда, — повторил Сульен. — Он пришел сюда из твоего мира, и, я думаю, ты его знаешь.

* * *

Гаэтано ди Кимичи стоял в лоджии Пьяцца Дукале и повсюду вокруг себя видел доказательства влиятельного положения своей семьи в городе, который он так любил. Они построили дворец для правительства — его башня гордо высилась над площадью, они воздвигли здесь статуи — как напоминание о победах слабых над сильными, и они возвели Ведомство гильдий, под которым стояли мастерские, где мастера, работающие с серебром и самоцветами, усердно трудились вместе с золотых дел мастерами, чьи изделия ценились меньше.

По всей территории города дома бедняков были снесены и заменены прекрасными зданиями, колоннами, скверами и статуями. И все это сделал отец, продолжая традицию предков. Гаэтано отчасти гордился этим. Но он знал и то, сколько крови пролило его семейство, на гербе которого были изображены флакон духов и лилия, чтобы приобрести больше земли и по-казать свое превосходство над Нуччи и другими враждебными ди Кимичи семьями города. А о том, чего он не знал, Гаэтано легко догадывался.

О чем говорить, если даже старый Джакопо, самый добрый и ласковый из кузенов Никколо, совершил убийство, причем совсем недалеко от дворца! Дядюшка Джакопо, как они его называли, кормивший всех маленьких князей леденцами и рыдавший, как младенец, когда сдохла его любимая охотничья собака! Уже не в первый раз Гаэтано пожалел, что родился не в семье пастуха или садовника.

Тогда они с Франческой могли бы однажды встать рано утром и дать друг другу обет верности в деревенской церквушке, украшенной бутонами роз. Он улыбнулся, представив свою краса-вицу кузину, которую любил всю жизнь, одетой в платье из домотканой материи и с цветами в волосах. Насколько это не похоже на то, что будет на самом деле. Им предстоит пройти пышную церемонию в огромном соборе с грандиозной процессией. Несмотря на все великолепие шелков и парчи, серебра и бриллиантов, их поджидает множество опасностей.

Гаэтано решил пойти в монастырь Святой Марии из виноградника и найти там монаха, который, как ему рассказывал его друг Лучано, был Стравагантом, как и сам Лучано и его хозяин Родольфо. В отличие от своего отца, Гаэтано не был врагом Стравагантов. Он думал даже, что они единственные, кто еще способен предотвратить несчастье, приближение которого он чувствовал.

* * *

— Люсьен Мулхолланд? — недоверчиво переспросил Скай.— Но он умер около двух с половиной лет назад. Не может быть, чтобы он был здесь, в вашем городе.

— Он не в нашем городе, — ответил Сульен. — Он живет в Беллецце. Но он будет сопровождать Duchessa, когда она приедет на свадебные торжества. Ты с ним встретишься. И увидишь, что в Талии он очень даже жив.

Скай присел на низкую стену. Он помнил Люсьена, с которым учился в одной школе. Это был стройный мальчик с черными кудрявыми волосами, на два года старше Ская. Единственное, что он мог вспомнить о Люсьене, да и то смутно, — что Люсьен хорошо плавал, а еще увлекался музыкой. Он не был с ним близко знаком, и, когда однажды утром на собрании директор рассказал всей школе, что Люсьен умер, Скай был потрясен, но это было всего лишь естественным чувством человека, узнавшего, что к кому-то молодому и знакомому пришла смерть.

А сейчас его убеждали в том, что Люсьен Мулхолланд вовсе не умер, а живет в другом мире, где-то в прошлом, и что он, Скай его скоро встретит. Это было просто невозможно выразить словами.

Глядя по сторонам, мальчик заметил, что они с Сульеном были не единственными людьми с темной кожей. Скай видел не так уж много негров, но все таки видел, и его этот факт поразил. Это было очень странно, если считать, что он находится где-то в Италии Бог знает какого века. Хотя Скай изучал историю Англосаксонии, он понимал, что о жизни Италии времен Ренессанса имел только смутное представление. И ему приходилось постоянно напоминать себе, что это вовсе не Италия. Но он был рад, что не привлекает ничьих взглядов, кроме разве что какого-то  довольно чумазого мальчишки, слонявшегося у прилавков с едой.

Мальчик поймал взгляд Ская и направился в его сторону.

- Здравствуйте, братья.

Скай подпрыгнул от удивления, потом сообразил, что мальчик обратился к нему так из-за монашеского одеяния.

- Сандро,- представился мальчик, кивнув Сульену и протянув руку Скаю.

- Челестино,- ответил Скай, вспомнив свое новое имя.

- Брат Челестино,- сказал Сандро, мельком взглянув на Сульена - Вы здесь совсем недавно, не так ли?

Глава 3

Братья

Сульен знал, что собой представляет этот подручный Угря, и сначала не хотел отпускать Ская с ним. Но монах не мог надолго оставить работу в Фармации, а для Ская было очень важно познакомиться с городом.

— Брат Челестино недавно прибыл из Англии, — сказал Сульен. — Он совсем не знает Джилии — раньше он никогда не был в Талии. Не мог бы ты показать ему город?

Он отозвал Ская в сторону и сказал ему шепотом:

— Мне нужно идти. Пусть Сандро покажет тебе город — никто не знает его лучше, чем он, но ничего не говори ему о том, что я тебе рассказал, особенно о Стравагантах — он работает на ди Кимичи. И держись подальше от яркого солнечного света — ты всегда сможешь сказать, что после прохладной Англии для тебя здесь слишком жарко. Когда захочешь уйти, попроси его провести тебя до монастыря Святой Марии из виноградника. Тебе обязательно нужно возвратиться до заката. Талисман может привести тебя в любое место города, если ты, засыпая, будешь держать его в руках, но тебе все же лучше вернуться в мою келью и оттуда пойти назад.

— Вернуться и пойти назад? — переспросил Скай. — То есть я вернусь домой, а потом — снова сюда?

— Конечно, — спокойно ответил Сульен. — Именно этим и занимаются Страваганты — путешествуют из мира в мир и в обоих мирах делают то, что от них требуется.

Скай ощутил очень странное чувство, что этот монах вовсе не сумасшедший и знает о своем мире все. Брат Сульен проскользнул мимо собора и помахал мальчикам рукой. Сандро расплылся в ухмылке, чистя ногти острым кинжалом.

— Готов, брат? — спросил он. — Здесь много чего стоит посмотреть.

Итак, Сандро повел Ская осматривать Джилию. Мальчик не задавал никаких вопросов, только спросил Ская, как его зовут и нравится ли ему в монастыре Сульена. И Скай смог ответить, хотя было непривычно называть себя послушником из монастыря Святой Марии из виноградника по имени Челестино - или братом Тино, как окрестил его Сандро. Это было похоже на спектакль или игру.

Сандро больше рассказывал, чем спрашивал. Ему очень нравилось описывать свой город тому, кто так мало его знал, да еще был старше.

— Это одна из главных улиц Джилии, — объяснил Сандро в конце их экскурсии, ведя Ская по Виа Ларга. — Вон там, наверху, дворец герцога, а недалеко от него живет мой хозяин.

— А кем ты работаешь? — спросил Скай, удивленный, что у мальчика такого возраста уже есть профессия. Может быть, он подмастерье? Или, наверное, мальчики в то время — он смутно осознавал, в каком месте находится, но о времени все еще не имел ни малейшего представления — начинали работать гораздо раньше? Он полагал, что Сандро около четырнадцати лет, не больше.

Но Сандро только щелкнул его по носу и сказал с таинственным видом:

— Лишние знания иногда вредны. Может быть, я тебе расскажу, когда мы лучше узнаем друг друга.

Он упорно давал Скаю понять, что считает его наивным простаком. Скай невольно улыбнулся, подумав, что, будь у него младший брат, тот вел бы себя точно так же.

— Вот он, — гордо произнес Сандро. — Дворец ди Кимичи. Когда герцог Никколо в Джилии, он живет здесь.

Скай увидел монументальное здание, намного более высокое, чем все другие вокруг него. Оно занимало целый квартал улицы. Огромные железные ворота, заключенные в арку, открывали мальчикам вид на просторный внутренний двор. Клумбы, отделенные одна от другой чем-то напоминающим мраморные плиты, образовывали геометрический узор, в центре которого бил фонтан.

Вдруг сзади раздался голос:

— Эй, Воробушек, мой юный друг!

Голос принадлежал небольшого роста мужчине в слишком нарядной одежде, который поэтому выглядел несколько смешным. Он попытался обнять их за плечи. Обнять Сандро было нетрудно, а вот для того, чтобы дотянуться до плеча Ская, который был на голову выше, незнакомцу пришлось приложить усилия.

Мужчина был в синем бархатном костюме с кружевным воротничком и в шляпе с завитым пером. Скай тут же почувствовал исходящий от него сильный запах пота.

* * *

Князь Гаэтано вошел в ворота Малого монастыря Святой Марии из виноградника. Ему всегда нравился этот доминиканский монастырь. Именно там брало начало богатство его семьи. Там они оказывали поддержку исследованиям процесса изготовления духов из цветов, за что и получили свою фамилию ди Кимичи, что значит «Аптекари». Но Гаэтано не приходил сюда уже несколько лет. Последний раз он был в монастыре еще до того, как брат Сульен стал старшим монахом и взял на себя руководство Фармацией.

Гаэтано узнал Сульена по описанию Лучано. Он стоял у задней двери Большого монастыря, наблюдая за доставкой возов с тепличными ирисами. Увидев молодого князя, монах прервал свою работу и подошел к нему.

— Добро пожаловать, ваше высочество, — произнес он.— Я ждал вас.

* * *

Стража у ворот дворца ди Кимичи хорошо знала Угря и поэтому впустила его вместе с двумя спутниками, даже несмотря на то, что чумазый мальчишка и юный послушник вряд ли пришли с визитом к герцогу. Но Угорь и не собирался встречаться с герцогом — пока не собирался. Он хотел порисоваться перед своим юным учеником и его новым другом.

— Идем, Воробушек, — сказал он, ведя мальчиков в другой, больший внутренний двор, где стояла бронзовая статуя обнаженного Меркурия с мечом, как будто охранявшая клумбы с изысканными цветами. — Как зовут твоего друга?

— Брат Тино, — ответил Сандро. — Он недавно сюда приехал. Живет в монастыре Святой Марии из виноградника.

— В самом деле? — спросил Угорь с елейной усмешкой. Новый друг Сандро вызвал у него неподдельный интерес. Доминиканский монастырь был одним из немногих мест, где у него не было своего шпиона, и Угорь подумал о том, что этот послушник с наивным лицом может стать ценным источником информации.

— Разрешите представиться, — сказал он, протягивая немытую руку. — Энрико Погги, доверенное лицо герцога Никколо ди Кимичи, правителя города Джилии, к вашим услугам!

Скай ответил на рукопожатие, но почувствовал какое-то подозрение. Этот начальник Сандро не производил впечатления человека, с которым герцог мог иметь дело, и Скай инстинктивно не доверял ему. Но в этом другом мире, где он очутился и о котором еще так мало знал, все могло быть по-другому.

Будто услышав свое имя, из прохода под аркой во двор вошел богато одетый старик, погруженный в разговор, с человеком менее аристократического вида, который нес ворох чего-то похожего на чертежи. Увидев этого дворянина вблизи, Скай понял, что тот не так стар, как ему показалось с первого взгляда. Хотя он был совершенно сед, на его лице не было морщин. В сущности, он был довольно красив какой-то призрачной красотой.

Увидев трех незваных гостей, герцог — очевидно, это был он — остановился. Он отпустил человека, с которым разговаривал, со словами: «Приходите завтра утром с исправленными чертежами», — и подозвал к себе жестом Энрико.

Угорь скользящей походкой направился через внутренний двор, кланяясь и улыбаясь, Скай сразу же заметил, что герцог смотрел на Энрико с презрением. Возможно, он с удовольствием использует его в каких-то своих целях, но Скай очень сомневался, что герцог Никколо доверяет Энрико больше, чем считает нужным продемонстрировать это ему. Сандро мигом исчез из поля зрения, спрятавшись, как он обычно умел это делать. Опираясь о колонну, он стоял в затененном месте, где его почти не было заметно.

Вдруг Скай понял, что делал Сандро для своего малопривлекательного хозяина: он был шпионом!

Потом герцог посмотрел на Ская, и тот почувствовал себя совершенно беззащитным: ему стало жаль, что он не умеет прятаться так же хорошо, как его новый друг, и обрадовался, что стоял в тени. Энрико жестом подозвал его. Подул ветер, и солнце закрылось маленьким облачком.

— Это брат Тино, милорд, — сказал Энрико, представляя Ская герцогу. Он напоминал собаку, которая хочет поделиться с хозяином особенно вкусной косточкой. — Как я уже сказал, он подвизается в старой фамильной церкви вашей светлости среди виноградников.

Герцог протянул руку с длинными пальцами, унизанными серебряными кольцами с рубинами, и Скай приготовился пожать ее, как минуту назад пожал руку Энрико, но предводитель шпионов еле заметным жестом дал понять Скаю, что тот должен не пожать руку герцога, а поцеловать ее.

— Я уже давно там не был, — проговорил герцог. — Не могли бы вы, Тино... ваше полное имя, наверное, Челестино? Не могли бы вы засвидетельствовать мое почтение вашему старшему монаху? Кто сейчас на этом посту?

Скай еще больше ощутил свою неосведомленность. Он по-думал, что герцог хорошо знал, кто и каким учреждением руководил в этом городе. Ему было известно о монастыре гораздо больше, чем Скаю.

— Я р-работаю с братом Сульеном, в... в Фармации, — запинаясь, промямлил он, радуясь тому, что не может покраснеть.

Герцог Никколо тяжелым взглядом посмотрел Скаю в лицо.

— М-м-м, я слышал об этом монахе. Может быть, скоро я сам нанесу ему визит. С Фармацией я, конечно, знаком. Она поставляет мне духи и помады для волос... а также другие вещи,— герцог слегка улыбнулся, будто вспомнив о былых победах. Затем сказал: — Мне бы очень хотелось, чтобы вы осмотрели мой дворец. В капелле есть довольно красивые фрески. Тому, кто решил посвятить себя Богу, будет интересно взглянуть на них. А теперь, с вашего позволения, мне нужно поговорить с Погги.

Он помахал ухоженной рукой. Этот жест, которым герцог ясно выразил свое нежелание разговаривать с Энрико при по-сторонних, был обращен также и к Сандро — и Скай понял, что герцог заметил мальчика. Энрико и герцог удалились.

— Какая удача! — тихо воскликнул Сандро, когда герцог и глава шпионов ушли, занятые разговором. Скай не мог не заметить, что дворянин держался на расстоянии от человека в синем бархатном костюме, в то время как тот старался украдкой подобраться поближе к нему.

— Удача?

— Да. Мы, можно сказать, получили от его светлости разрешение сунуть нос в его дворец! Он бы мне этого не разрешил, если б я пришел сюда один, — Сандро задумался о том, насколько полезно иметь такого внушающего уважение спутника, как послушник. — Он просто чудо, не правда ли? — добавил он.

— Кто, герцог?

— Нет, Угорь, — раздраженно ответил Сандро. Герцог, слишком далекий от людей его круга, был для мальчика не более чем красивой архитектурной деталью. Воспитание, которое получил Сандро, научило его гораздо выше ценить человека, подобного Энрико. Он надеялся, что его отец был таким, как Угорь.

— Пойдем, — сказал Сандро, которому не терпелось воспользоваться неожиданной счастливой возможностью.

Мальчики пошли через внутренний двор, и Скай заметил, что на всех камнях, которые огораживали клумбы, вырезана лилия в утонченной геральдической форме, как на пробке флакончика. Он спросил об этом Сандро.

— Это символ города, — ответил тот. — Джилия означает Город Лилии. На фамильном гербе ди Кимичи также есть лилия. А еще на их гербе есть очертания флакона для духов.

У palazzo было нечто похожее на собственное маленькое кладбище, где возвышалось мраморное надгробие, самое новое из всех. На его вершине стояла статуя мальчика с собакой. Скай остановился, чтобы посмотреть на памятник; ему показалось, что он знает этого мальчика,

— Это князь Фалко, — заметил Сандро. — Самый младший сын герцога.

— Что с ним случилось? — спросил Скай.

— Отравился, — ответил Сандро с притворной грустью.— Не смог вынести боли. Он просто разбился вдребезги, когда упал с лошади.

Оба замолчали на минуту. Скай думал о том, какой сильной должна быть боль, от которой хочется покончить жизнь самоубийством, а Сандро — о том, какую выгоду можно извлечь из разрешения побродить по palazzo.

В отдаленном уголке внутреннего двора был широкий пролет из каменных ступеней. Мальчики взобрались по ним. Наверху была тяжелая темная каменная дверь. Сандро осторожно открыл ее, и они оказались в маленькой капелле, где на алтаре горели две высокие свечи, стоящие в еще более высоких подсвечниках. А когда мальчики увидели картины, закрывающие собой три стены, у них перехватило дух от изумления.

Для изготовления этих картин потребовалось много серебра. Посмотрев ближе, Скай заметил, что в изящные шляпы некоторых изображенных фигур вставлены настоящие драгоценные камни. На картинах была показана вереница идущих по следу охотников, лошадей и собак на фоне, как подумал Скай, талийской сельской местности. Охотничьи собаки, огибая кусты, гонялись за оленями, кроликами и разными мелкими животными. На ветвях сидели птицы и безучастно взирали на то, что делали люди. Процессию возглавляли три фигуры, одетые более роскошно, чем остальные. На их головах были не шляпы, а короны.

Ская чем-то взволновали эти картины: они были ему знакомы и в то же время незнакомы. Потом он вспомнил, что эти серебряные фрески напоминали ему о фресках, выполненных золотом. Подойдя к ним близко, Сандро попытался выковырять кинжалом небольшой рубин из шляпы одного персонажа картины. Увидев это, Скай ужаснулся.

— Сейчас же перестань, — резко сказал он. Вздрогнув, мальчик посмотрел на него.

— Нельзя так делать. Это великое произведение искусства,— пояснил Скай.

Сандро удивился. Картина была для него не произведением искусства, а всего лишь коллекцией ярких красок и драгоценных камней, и мимо некоторых из них он бы никогда не прошел. Но он понял, что Тино, как монах, может придерживаться другого мнения. Мальчик вложил кинжал в ножны и пожал плечами.

— Если уж ты так говоришь...

— Да, я так говорю, — ответил Скай. — Посмотри, как прекрасна эта картина. Но почему она серебряная?

Сандро подумал, что у Ская, должно быть, не все в порядке с головой.

— Потому что серебро — самый драгоценный металл, — объяснил он терпеливым голосом, как будто говорил с ребенком.

— Драгоценнее, чем золото? — удивился Скай.

— Конечно. Золото чернеет — становится morte d'oro[5]. А се-ребро продолжает сиять, — Сандро слегка потер обшлагом рукава один из подсвечников на алтаре, — Нет, золото хранят только для того, чтобы подарить его своей даме сердца, если на самом деле ты не относишься к ней серьезно. Те, кто являются ровней ди Кимичи, предпочитают серебро.