Нетайные поклонники

– Ничего я не пытаюсь… Просто ты ведь здесь и могла бы с ним поговорить, ну. Я не знаю…

– Женя, я с твоим отцом разговариваю минимум дважды в неделю. Обо всем, о чем мы хотим разговаривать, – мы разговариваем. Леша объяснил, из-за чего у вас проблемы…

– Объяснил? – вспылила я. – И как объяснил? Сказал, что я видела его блондинку?

«Что я говорю? Какой кошмар!» – Я изо всех сил прижала руку ко рту и с ужасом повернулась к маме. Она смотрела на меня с легким… разочарованием.

– Женя, я думала, ты достаточно взрослая, чтобы понимать, что наши с твоим отцом отношения уже никогда не будут прежними. Все сейчас изменено… Я живу в другой стране уже который год…

– И кто в этом виноват? – Я зло отшвырнула полотенце. Мне даже не захотелось поправить ее «все сейчас изменено» на «все изменилось». – Если бы он тебя не отпустил, все было бы нормально! Ты была бы с нами, у меня была бы нормальная семья с двумя родителями, а не мама с картинками и папа с блондинками. О черт, я уже стихами говорю! Мне хочется нормальную семью, понимаешь? Семью, в которой мама должна быть рядом с детьми!

– Alto! А как насчет того, что хочется мне? Я не ожидала от тебя такого. Ты сейчас мне рассказываешь, что я должна делать, правильно? И считаешь отца виноватым в том, что он этого не сделал? Что он не был таким эгоистом, как ты, и не поставил свое желание уютной квартирки и жены в бигуди выше моего желания преподавать и выставлять свои картины? Хочешь на кого-то злиться – злись на меня. Это я уехала, оставив дочерей на мужа. – Голос мамы начал повышаться. – На мужа, который был единственным человеком, кто поддержал меня в желании быть не просто матерью с плитой на кухне. Единственным человеком, который сказал мне: «Наташа, если ты не поедешь туда, ты не простишь этого ни мне, ни себе, ни семье. А я не хочу прожить жизнь с женщиной, которую вынудил на такие жертвы». Единственным человеком, который думал не только о себе, но и о том, чего хочу я… mierda!

– Я не говорю по-каталонски, – буркнула я, чувствуя себя почему-то пристыженной.

Мама замолчала на самой высокой ноте. Вот почему мне с ней бывает так сложно – она у меня слишком эмоциональная.

– Извини. Я не хотела. Просто… он все испортил, мам.

– Ты знаешь, ни он, ни я никогда не были претенденты на место идеальных родителей. – Мама отодвинула от себя чашку с чаем.

«Не претендовали», – мысленно поправила я, но заговорить не решилась.

– Нам почему-то казалось, что у нас выросли умные, понимающие дети, способные посмотреть на ситуацию с разных сторон. Я ожидала, что наш разговор будет тяжелым, что ты обвинишь меня в том, что наша семья разрушилась с моим отъездом. Но тебе удалось поставить все с ног на голову. Я не знаю, что тебе сказать и как ты это все укладываешь в своем мозгу. T\'estimo, но с тобой так тяжело… Не далее чем три дня назад ты с возмущением рассказывала мне о каком-то однокласснике, который посмел сказать тебе, что место жены – у ног ее мужа, а главная обязанность – рожать и готовить. А теперь ты рассказываешь мне о том, где я должна была бы жить, чем заниматься и как твой отец должен был не позволять мне делать что-то другое…

Мама ушла в свою комнату. А я вперилась взглядом в кружку так, будто собиралась в ней утопиться. Я же ничего такого не планировала. Я не хотела обидеть или оскорбить маму… Просто я хочу, чтобы у меня были папа и мама, неужели в этом есть что-то ненормальное? Пусть мама будет в своей Барселоне, я буду часто ездить туда, она будет прилетать в Москву, но я буду знать, что ее тут не только я жду, но и папа. Что он тоже скучает по ней. Черт, как я так умудряюсь – видеть родительницу вживую впервые за столько месяцев и тут же ее обидеть. Этому есть только одно объяснение – я ядовитая. Как волчья ягода или болиголов…

Нужно извиниться. Хоть я и в курсе, что надменное извинение – еще одно оскорбление, [18] но даже оно лучше, чем ничего. Извиняться от чистого сердца я, дожив до 15 лет, так и не научилась. Может, попробовать? Сосчитав до десяти, я медленно подошла к двери и постучала. Мама не ответила.

– Мам, я вовсе не хотела на тебя накидываться… Просто я так ждала тебя. Чтобы вы с отцом решили свои проблемы… Внесли в ваши отношения какую-то ясность…

– У нас с твоим отцом нет никаких проблем. Мы были и остаемся очень близкими друг другу людьми. А вот у тебя с отцом проблемы есть. Подумай над этим, – раздалось из-за двери.

Я открыла ее и зашла в комнату. Мама сидела на кровати, перебирая пальцами шелковый платок. В этом мы с ней похожи – я тоже, когда нервничаю, сразу ищу, куда деть руки и что потрогать.

– Я подумаю… правда, – пообещала я и залезла на кровать рядом с мамой.

Она лишь тяжело вздохнула, демонстрируя глубину своего доверия моим словам. Мы помолчали.

– Как у тебя в школе дела? Я так поняла, что у тебя появился какой-то молодой человек, которого ты ото всех скрываешь?

– Это-то ты откуда знаешь? – изумилась я.

– Я не знала. Пока ты этого только что не подтвердила. – Мама улыбнулась. – Просто в последнее время ты так обтекаемо отвечаешь на вопросы о своей личной жизни и тут же переводишь разговор на учебу. Было бы странно не предположить появление у тебя мальчика.

– Да никакой он не мальчик. Он конь здоровый. И не у меня… Ой, мам, это все так сложно.

– В пятнадцать все сложно. К сорока начинает проясняться. Ты в него влюблена?

– В те моменты, когда не хочу его убить, – наверное, да. – Я уткнулась маме головой в колени, пытаясь скрыть смущение. – Он меня на концерт пригласил вечером. Отпустишь? Начало в восемь, концерт часа на два-три, если вовремя начнут. Я буду очень-очень осторожна. Можешь мне такси сама вызвать, если тебе так спокойнее.

Она задумчиво перебирала мои волосы. Я мысленно напряглась. Пусть отпустит, ну пожалуйста! Как я скажу ему, что меня родители не пускают, это же позор…

– Ладно. Предположим, что я снова верю, будто у тебя есть голова на плечах. Этот молодой человек тебя проводит до подъезда?

– Он меня до подъезда довезет, – пообещала я. И прикусила себе язык.

– Довезет? Сколько же ему лет?

– Сколько ни есть – все его. Не волнуйся, мам, все будет нормально. У меня правда есть голова на плечах.

«Просто иногда она не работает», – напомнила я себе. Речь о мотоцикле так и не зашла.

Через три часа мы c Вилом снова ехали на той же машине. Правда, на переднее сиденье я залезала с опаской – боялась увидеть Аллу сзади и получить законный луч ненависти. Это вполне в духе Вила – взять и притащить с собой всех окрестных девиц. Но после того, как мы поздоровались, Влад только раздраженно забросил мобильный куда-то в бардачок. И все-таки я опять не промолчала. Ведь не моя вина, что то, что ночью причиняет страх, днем вызывает любопытство. [19]

– Почему ты Аллу не пригласил на этот концерт?

Я не сомневалась, что пожалею об этом вопросе еще до того, как произнесу последнее слово.

– Отчего тебя так волнует моя личная жизнь? – Вил уставился на меня с таким довольным видом, будто я ему призналась, что жить без него не могу.

– Хам. О чем еще с тобой разговаривать? О трудностях в реализации методов упругого распространения? И узрел Охламон, что сие есть круть несусветная. [20] – Я презрительно хмыкнула.

Влад выбросил сигарету в окно, получил от меня осуждающий взгляд и сосредоточился на дороге. Я принялась мять в пальцах ремень безопасности. Потом рукав куртки. Когда от молчания стало неуютно, Вил все-таки заговорил:

– Сто раз через это проходил. Сначала «О Вил, так круто мотоцикл! Бла-бла-бла, покатай меня скорее», потом «О Вил, это так страшно! Бросай это гиблое дело сейчас же». Достало… И по восемь раз в день – меня уже звонок собственного телефона бесит.

– Может быть, Алла просто не хочет, чтобы ты повторил судьбу Джона Креллина или Пола Доббса? [21]

В его взгляде мелькнуло уважение. Странно, он что, думал, что, увлекаясь байками, я не стану следить за новостями и известными мотоциклистами? Не уважает он меня.

– Отличница, это, конечно, лестные сравнения и все такое. Проблема в том, что мы живем в Москве. Каждый день у меня примерно равный шанс оказаться во время взрыва в метро, или на остановке, в которую влетит джип, или в магазине во время ограбления. Мы все умрем – не говори, что это для тебя новость.

– Да, но она же переживает. Робби Мэддисон профессионал, но ты видел лицо его жены или кто она там – подружка, когда он собирался прыгать вниз с муляжа триумфальной арки в Вегасе? А он суперпрофи и все такое.

– Ты знаешь свой мотокросс, – рассмеялся Влад. – Но мне больше нравится его Volt Body Varial.

– Уж я не сомневаюсь. На мотоцикле подпрыгнуть на пятнадцать метров в воздух, отпустить мотоцикл, провернуться вокруг своей оси… приземлишься живым – все зрительницы будут твои. Не приземлишься – то, что они не будут твои, тебя уже не будет волновать.

– Слушай, вот у тебя завышена ценность женского пола, – наигранно возмутился Вил. – Ты не поверишь, но не все в жизни делается, чтобы завоевать женское внимание.

– Когда мне это говоришь ты – конечно не поверю, – фыркнула я.

– И эту девушку я везу с собой на концерт, – тяжело вздохнул он. – Где твоя благодарность?

– В шкафу вместе с запасными частями тела.

Когда я увидела очередь у входа, вылезать из теплого джипа сразу расхотелось. Но Вил с кем-то поздоровался, кому-то помахал, и мы были внутри гораздо раньше, чем большинство желающих. Я отпустила ехидный коммент насчет того, что его тут каждая собака знает, Влад засветился, как от комплимента, после чего принялся со всеми здороваться, знакомить меня, подставлять щеки безумному количеству девушек… Странно, но я уже даже не злилась. Это ведь теперь Аллочкины проблемы, не мои.

Концерт был… потрясающий. Признаюсь, когда Варька в очередной раз начинает рассказывать, как это безумно клево – близко увидеть своего кумира, я обычно усмехаюсь, но тут! Тут все было просто здорово. Особенно учитывая, что я не фанатка Клайтона, а просто люблю его музыку. Исполнители зажигали, публика немедленно отвечала… Хотелось бы сказать, что я и думать забыла про Вила, но увы – его я как раз ощущала очень хорошо. Выступающая поверхность узоров на футболке, запах мяты и сигарет – здесь, в толпе, нас то и дело прижимало друг к другу и каждый раз вдруг начинало казаться, что мне не хватает воздуха. Громкая музыка, расходящиеся по полу басы, всполохи цвета – все это опьяняло, я даже несколько раз проверила наклейку на бутылке у меня в руке, нет, это все еще была минералка. Полтора часа пролетели, как десять минут. Мне хотелось еще – несмотря на насквозь прокуренный воздух и голову, будто наполненную ватой, мне хотелось снова и снова стоять у сцены, опираясь спиной на Влада и чувствуя, как руки покрываются мурашками, когда он наклоняется к моей шее, чтобы сказать что-то на ухо…

– Значит, вот почему ты не позвал на концерт меня? – От этого голоса у меня волосы на затылке встали дыбом. Он прорезал вечернюю улицу не хуже пожарной сирены.

Мы стояли на улице у входа в клуб. Влад разговаривал с Мастером, обсуждали новую расцветку для «СBR600». Я тоже не удержалась от шпильки – после фразы про «девочковые оранжевенькие колесики» (если бы Вил не обнимал меня за талию, я бы по Мастеру уже топталась). Но сейчас разговор немедленно смолк.

– Ты же не любишь такую музыку, – спокойно возразил Влад.

Я машинально отошла на пару шагов, чтобы рука Вила выскользнула из-под моей расстегнутой дубленки. Только драки с его Аллочкой мне не хватало.

– А она, значит, любит? – Наманикюренный пальчик уставился на меня.

Вил подошел к разгневанной девице и начал что-то ей втолковывать. Я поймала себя на том, что вытягиваю шею, пытаясь услышать, как он перед ней отмазывается. Стало стыдно. Не мое это дело, как он там со своей девушкой отношения налаживает. Влад и Алла медленно двинулись в сторону машины. В памяти тут же всплыла фраза Франсуа де Ларошфуко: «Перестав любить, мы радуемся, когда нам изменяют, тем самым освобождая нас от необходимости хранить верность». Вопрос в том, относилась она ко мне или к Алле.

Я растерялась. Мне-то что теперь делать? Уйти? Остаться? Ждать, пока эта блондиночка с топором за мной придет? То-то веселье будет… Отошла в сторону, под деревья. Наверное, нужно вызвать такси. Черт, какой был чудесный вечер! «Ну да, с чужим бойфрендом-то, – подколол меня внутренний голос. – Чужое – оно всегда соблазнительнее».

«Соблазнительное» практически в десяти метрах от меня приобнимало блондинку за талию. Я напомнила себе, что Влад мне ничем не обязан. Мы просто вместе приехали на концерт. Отчего же мне так хочется его убить? Даже сильнее, чем обычно.

Звонок телефона был практически спасением. Он заставил меня отвести взгляд от этой пары. Черт, они так хорошо смотрятся вместе, она такая красивая, светловолосая, в идеально подобранной, подчеркивающей фигуру одежде. И Влад – высокий, кудрявый, широкоплечий. Пусть на них метеорит упадет, а? Ведь они же иногда падают на землю – ну чем не подходящий момент?

– Детка, ты обещала позвонить. Я чета не понял, ты меня динамишь?

– Отстань, а? – устало выдохнула я.

– В смысле?

– Алло, что, связь совсем плохая? Нет коннекта? Неужели тебе до сих пор не ясно, что я не хочу с тобой общаться?

Странно, но я не чувствовала недавнего ужаса. Видимо, картина, разворачивающаяся перед моими глазами, произвела на меня настолько сильное впечатление, что все другие чувства мне отказали. Метеорит, пожалуйста, можно их метеоритом, а?

– Не понял. Ты вытрепываешься, что ль? Ты не мала еще, деточка, парнями крутить? Я же и в гости наведаться могу…

Я положила трубку прежде, чем до меня дошел смысл угрозы. Как бы из-за моего рта не пострадал мой нос…

Краем глаза заметила желтую машину и вытянула руку. Водитель остановился. Я бросила быстрый взгляд на номер и потянулась к ручке двери.

– Отличница, ты куда? – Влад нарисовался рядом.

– Домой. А что, похоже, что я планирую продолжить вечеринку?

– Я тебя отвезу.

– О да, ведь ты совершенно свободен. Вон твоя свобода стоит, ключами трясет. Ею и занимайся. Спасибо за чудесно проведенное время. Правда тот факт, что я тут типа заменой поработала, конечно, не льстит моей самооценке, но я смогу это пережить.

– Какой заменой, что за ерунда?

– Перестань. Мне пятнадцать, а не пять. Иди развлекай свою снегурочку.

– Без твоих указаний как-нибудь соображу, – взвился он.

– Какие мы нервные, – процедила я, усаживаясь на сиденье. – Удачного вечера. Передай ей спасибо за то, что она меня так вовремя заменила. Теперь тебе будет, на кого руки поскладывать, а то я волновалась, что вся эта честь мне достанется.

Я захлопнула дверь. Вил выругался. Машина плавно тронулась с места.

Нет, плакать я не буду. Это точно. Хватит уже, сколько можно, в самом деле. На экране айфона светились четыре вызова от Дэна или как его там. Черт-черт-черт. Я быстро набрала Настю.

– Женечка, я домой тебе звонила, а тебя нет. Ты что, с этим Владом? – затараторила Козарева.

– Я еду домой в такси. Номер запиши, – скомандовала я.

Подружка послушно записала цифры и название перевозочной компании. Я убедилась, что таксист слышит каждое слово. Теперь за свою безопасность можно было не волноваться. Наверное…

– Мне твоя мама сказала, что он тебя на концерт повез. Ты ведь рассказала ему про этого твоего знакомого, который тебя за руки хватал?

– С чего бы? – Я мысленно содрогнулась, вспомнив сегодняшний разговор с этим маньяком.

Мда, вот теперь-то меня точно ждут неприятности. Нарвалась, что называется. – Женя, ну он же взрослый парень, он должен тебе помочь!

– Он мне ничего не должен. Это его вообще не касается, – вызверилась я. Настя испуганно охнула. Пришлось мысленно сосчитать до четырех. Вдох-выдох. Спокойно, Женька. Уж подружка-то точно не виновата, что у тебя в жизни такой бедлам. – Ладно, проехали. Вы завтра все придете после обеда? Мама подарки привезла вам.

– Да, конечно! Ой, только мне же еще самостоятельную делать с Ласкиной и Артемом по информатике. Но я на вечер с ними договорюсь, а к тебе мы с девчонками после школы придем, ладно?

Я понятия не имела, почему Настя делает самостоятельную работу с ними, а не со мной, но уточнять не было никакого желания. Frankly, my dear, I don\'t give a damn. [22] Как же я устала от этой неразберихи.

Глава 7

– А ты здесь откуда? – спросила Королева. – И куда это ты направляешься? Смотри мне в глаза! Отвечай вежливо! И не верти пальцами!

Алиса послушно посмотрела ей в глаза и постаралась объяснить, что сбилась с дороги, но теперь понимает свою ошибку и собирается продолжить свой путь.

Не хочу хвастаться, но в плане готовки со мной мало кто из подружек может сравниться. В отличие от них, папа начал учить меня готовить, едва мне стукнуло восемь. Да, еще одно «спасибо», которое я совершенно не рвусь ему говорить… С этой мыслью я порезала палец и заставила себя сосредоточиться на рулете. Мама больше тему наших отношений с отцом не поднимала, она вообще только появилась на кухне, спросила, нужна ли мне помощь, и снова повисла на телефоне – обсуждать выставку. Поговорить о мотоциклах не было ни малейшего шанса. Так что я углубилась во взбивание яиц. Главное – не забыть сказать маме, что, если что – готовила она. Подружкам ни к чему знать про мои кулинарные таланты. Я уже однажды ляпнула, что чудесно готовлю фруктовые смузи, – в результате каждый раз, когда девчонки оказывались у нас в гостях, мне приходилось дежурить у блендера. Нет, пусть уж эта почетная обязанность достается кому-то другому. Поэтому я так торопилась, чтобы приготовить обед до того момента, как в мою дверь начнут ломиться три голодных, жаждущих подарков подростка.

Десерт получился на славу. Как и подарки. Происходящее немного отвлекло меня от проблем с Вилом. Ведь я даже в Dead Rising 2 не могла играть. Там была музыка «Селлдвеллера», а его слушать я не могла категорически… Даже без айпода Вила.

– Ой, просто шикарно! Я не могу, такой чудесный запах! Это тубероза, да? – Настя восторженно нюхала какую-то ручную соль для ванны, не переставая верещать на тему трав и полезностей, Варька каждую секунду гладила платок с ручной вышивкой, а Ярику досталась книжка по истории испанского фехтования. Но едва маме снова позвонили и она вышла за дверь, девчонки уставились на меня столь выразительными взглядами, что стало ясно – Настя языка за зубами не удержала. Знать бы насчет чего…

– Ты почему мне не сказала, что тебя псих какой-то преследует? – накинулась на меня Ярик.

Вот и ответ. Я тут же вспомнила, как утром воровато выскальзывала из собственного подъезда, испуганно озираясь и себя же за это ненавидя.

– А что, должна была прибежать к вам с воплем «все пропало!»? Вообще-то все это вас никоим образом не касается, – с милой улыбочкой ответила я, стараясь не смотреть на Козареву. Ну, я ей это припомню.

– Женя, ну что ты такое говоришь. Мы же друзья… Как это не касается? – влезла Варька.

– Вы уже у Адамовны вызвездились. Хватит. Никто из живущих на Земле не помогает ближним из чистого человеколюбия. Все надеются получить что-то взамен: любовь, доверие или хотя бы юридический совет, [23] – сумничала я.

– Ну зачем ты так… – обиделась Варвара.

– Жень, это опасно! Кто-то же должен тебя спасти! – пискнула Настька, все еще опасаясь встречаться со мной взглядом.

Я уже была готова высказать ей все, что я думаю о моем спасении, когда в комнату вернулась мама и спасла нашу блондинку от моего укуса. Пришлось проглотить порцию яда и нежно улыбнуться. Кажется, моя улыбка напугала Настю еще больше.

Девчонки разбрелись только к пяти вечера. Мама, всем видом демонстрируя недовольство от того, что я так и не помирилась с отцом, убежала на встречу. Я осталась одна в пустой квартире.

Если честно, я люблю оставаться одна. Мне нравится царящая в доме тишина, нравится, как ее разгоняет ровный шум компьютера и приглушенные звуки с улицы… Но вселенная, так обманув меня с метеоритом, останавливаться не собиралась.

На дисплее телефона высветился знакомый силуэт в синем. «Вы, случайно, не знаете, кто изобрел телефон? И я не знаю, но, вероятно, это был замечательный парень…» [24] Я мыслю цитатами. Значит ли это, что меня не существует?

Увы, силы моей воли не хватило, чтобы не взять трубку. Или чтобы не замереть в ожидании его голоса. Или чтобы сдержать вздох, когда голос в трубке оказался женским.

– Женя? Я думаю, что нам нужно поговорить. Надеюсь, ты не забоишься со мной встретиться?

«Забоишься». Какое глупое слово. Но очень подходит его снегурочке. Демонстрирует одновременно и ум, и уровень воспитания. Да, они нашли друг друга!

– Разве нам есть что обсуждать? – Я старалась не выдыхать, чтобы на том конце не услышали, с каким сипом из меня выходит воздух.

Ей-то что от меня нужно? Мне что, одного телефонного террориста мало?

– Так ты считаешь свое поведение нормальным? Для тебя это что, обычный поступок – кататься с чужим парнем по концертам? В пятнадцать лет?

Как играючи она наступила мне на больную мозоль.

– Хочешь рассказать мне что-то из времен, когда деревья были больше, а трава зеленее?

Алла разозленно хмыкнула, помолчала пару минут, но затем продолжила спокойным и почти располагающим тоном. Таким разговаривают с котятами и душевнобольными.