Нетайные поклонники

– Женя, перестань вести себя как маленький ребенок. Давай спокойно поговорим? – Отец снял очки и устало потер переносицу.

Не могу видеть его таким. Расстроенным. Разочарованным. Раньше я знала, что отец мной гордится. Что я им горжусь. А что теперь? Как мы это все переживем… Одна надежда – мама приедет и все наладится.

– Пап, мне к четырем нужно уйти. Давай потом… как-нибудь.

Только бы он не спросил, куда мне нужно. Я так ничего ему и не сказала о Владе. У нас и без того хватает проблем. Зачем ему знать, что я связалась с безголовым байкером да еще и втрескалась в него по уши. Мне еще как-то разрешение на мотоцикл от отца нужно, как же я его получу, если я разговаривать с ним не могу спокойно?

– Во сколько ты вернешься? – спросил отец.

Я вскинула голову. Он что, решил меня на пятнадцатом году жизни начать контролировать? «Учитывая, при каких обстоятельствах ты познакомилась с Вилом, может быть, и стоило бы», – напомнила я себе. Это же надо – отличница Женя напилась в незнакомой компании, да так, что домой ее пришлось доставлять старшему брату одноклассника. Я против воли усмехнулась.

– Часам к восьми, может, раньше. Я пока не знаю. А что?

Отец посмотрел на часы:

– Я через час уеду на операцию. Буду поздно ночью. Перенесем разговор на завтра, хорошо?

Пришлось кивнуть. Разговаривать не хотелось. Казалось, если я только открою рот, то тут же выскажу все, что накопилось. И никакой мотоцикл меня не остановит. Ведь накопилось много. Мама приедет – что отец будет делать со своей блондинкой? Они расстанутся? Или он планирует и дальше делать вид, что все у нас нормально? Думает ли он, что я тоже сделаю вид, будто ничего не знаю и буду его покрывать? Должна ли я его покрывать, или все-таки рассказать все маме? Но как можно ей такое рассказать? Нет, все. Не сейчас. Вдох. Посчитать до четырех. Выдох. Буду думать о другом. Интересно, если отец увидит из окна Влада, он его узнает? Нет, вряд ли, все-таки пятый этаж. Но лучше, чтобы он нас не видел. Ни к чему это. Отец первым делом спросит, что нас связывает и как мы пересеклись. Второе – история длинная и грустная. А нас не связывает абсолютно ничего…

Я вздохнула. Достала из шкафа розовую рубашку и серый кардиган. Уж какая есть. Не буду я ради какого-то безголового хама наряжаться. Это его Аллочки забота.

Влад позвонил, когда я зашнуровывала любимые замшевые мартенсы. На дисплее нарисовалось Wheel и фотка, которую я сделала еще на репетиции. Влад у синего мотоцикла. Я проглотила слюну, нарисовала на губах улыбку и взяла трубку в надежде, что мне удастся изобразить спокойную незаинтересованность.

– Слушаю.

– Привет, отличница. Буду у тебя через три минуты. Готова?

– Угу. – Я сняла с вешалки дубленку. – Слушай, мне нужно по деньгам прикинуть. Что из защиты нужно на первое время, а что можно потом прикупить.

Вил на секунду задумался.

– Иди к шкафу в своей комнате. Подошла? – Я кивнула и только потом сообразила, что он меня не видит. – Открывай. Смотри на полки. Видишь запасные части тела? Так вот, на те конечности, которых у тебя есть запасной комплект, защита не нужна.

– Иди ты!

Он рассмеялся в ответ:

– У тебя что там, финансовый кризис?

– У меня кризис веры, – огрызнулась я. – Увидимся через три минуты.

Влад стоял у большого черного БМВ и курил. «Что это за дура? Это не дура, это лошадь!» [12] – мысленно усмехнулась я, оглядывая его. Черная расстегнутая куртка alpinestars nero с логотипом, футболка (действительно, на улице всего минус пять), потертые джинсы, ботинки на толстой подошве, митенки – те самые, которые он давал мне «на погреться», шапка… Интересно, соседи подумают, что за мной Вилле Вало приехал из самой Финляндии? Я на секунду замерла уже в дверях подъезда. Какая я все-таки влюбленная дура, слов нет.

– Любуешься? – усмехнулся Влад, заметив мой взгляд.

Только бы не покраснеть!

– Ищу болевые точки и уязвимые места. На всякий случай.

– Я весь уязвимый, – засмеялся он.

– Так ты поэтому катаешься в одной майке и без шлема? Уязвимые места проветриваешь?

– Кто-то добрался-таки до видео на сайте? – Его глаза смеялись. Надо мной!

Вместо ответа я устроилась на пассажирском сиденье. Если он меня спросит, что в этом видео я для себя нашла интересного, я его убью прямо тут.

– Брось, там плюс тридцать пять за бортом. Можно сварить себе что-то важное. – Это он оправдывается или я выдаю желаемое за действительное?

– У меня для тебя есть одно слово. Ты, скорее всего, его никогда не слышал, но я все-таки скажу. Термобелье. Удивительная штука. При необходимости охлаждает. При другой необходимости – греет…

– Я предпочитаю греться другими способами. – Вил красноречиво закусил губу. Пытается меня смутить?

– Что, прямо на мотоцикле? Зажигалкой в бензобак?

– Зануда. Пристегни ремни, любительница без опасности.

Тут я вспомнила, что на машине с ним еще не ездила. Может, не стоило соглашаться?

Десять минут от Минской до «Войковской». Только теперь я поняла, насколько бережно Влад возил меня на мотоцикле. Причем нельзя даже сказать, что он гнал как сумасшедший – он умудрялся курить, разговаривать со мной, сбрасывать телефонные звонки и просматривать пробки на навигаторе. Если не смотреть на дорогу – я могла бы чувствовать себя вполне комфортно и практически не ощущать, как мы то и дело кого-то обгоняем, перестраиваемся, едем на «оранжевый»… Если он так же водит мотоцикл, почему он до сих пор жив?

Едва мы припарковались у магазина, я решила прояснить этот вопрос.

– Ты где водить учился? В кармагеддоне?

– В Need for Speed, – рассмеялся он. – Интересно, тебе чем-то в этой жизни можно угодить?

– Можно. Но сложно. А ты вроде сложностей не любишь.

– Ты так меня хорошо изучила, куда деваться. – Улыбка исчезла. Кажется, я его обидела. Понять бы еще чем.

В магазине он быстро оттаял. Он вообще чувствовал себя там как в родной стихии. Показал мне несколько курток, объяснил, чем отличаются зимние от летних, как отрегулировать высоту наколенников и какие черепашки более надежны. Я тоже решила не отставать – не зря же я на «спортбайкергире» кучу обзоров пересмотрела. Потом мне, «по знакомству», разрешили посидеть на «КТМе» и «Хайябусе», Вил посмотрел новые экзосты… Короче, время мы провели очень весело. Если бы не бесконечно тренчащий мобильник Влада, я бы была полностью довольна поездкой. Нас даже напоили кофе – ничуть не лучшего качества, чем у них в мастерской, так что было решено пойти дозаправиться качественным кофеином. Мы доехали до «Метрополиса» и засели в «Старбаксе».

– Я за свой кофе плачу сама, – предупредила я, доставая кошелек, как только мы сели за столик.

– Все пытаешься доказать свою самостоятельность и независимость? – ухмыльнулся Вил, усаживаясь в кресло рядом.

– Зачем доказывать элементарные вещи? Просто мне это кажется более правильным. Нечестно, если я за твою приятную компанию не буду платить ничем, а ты будешь в меня еще и деньги вкладывать.

– «Приятную компанию»? Я польщен. – Он довольно улыбнулся и отхлебнул из кружки. Кольцо на указательном пальце чуть звякнуло, столкнувшись с белым фарфором. – Отличница, ты всегда такое воплощение борьбы за равноправие или только мне так везет?

– Эй, я не издев аю сь над твоими убеждениями, между прочим! – возмутилась я.

– «Ты» и «не издеваешься» не должны встречаться в одном предложении, – парировал Влад, откидываясь на спинку кресла. – Как можно быть такой язвой в твоем возрасте?

Не стоило ему тему возраста поднимать, это точно. Я от нее просто зверею.

– Что ты пристал ко мне с моим возрастом? Значит, как целоваться лезть, так я достаточно взрослая, а как для убеждений – так не созрела? – Меня понесло. Надо сворачивать беседу в более безопасное русло. – Это прямо эйджизм какой-то. Ты вообще знаешь, что такое эйджизм?

Вил усмехнулся и чуть прищурился. Сейчас явно скажет какую-то гадость.

– Эйджизм – это дискриминация людей на основании их возраста, – спокойно пояснил он, а затем наклонился вперед, оказавшись прямо перед моим лицом, оперся подбородком на руку и с улыбкой добавил: – Так что у меня вопрос: если ты не хочешь, чтобы я дискриминировал тебя на основе твоего возраста, значит ли это, что на самом деле против поцелуев ты ничего не имеешь?

Я просто захлебнулась от возмущения. Так бы и вылила кофе ему в ухмыляющуюся физиономию. И морковный пирог сверху размазала. Хам! Пусть целуется со своей…

Но вместо этого он поцеловал меня.

Глава 4

– Очень милые стишки, – сказала Алиса задумчиво, – но понять их не так-то легко.

(Знаешь, ей даже самой себе не хотелось признаться, что она ничего не поняла.)

Я хотела его убить. Правда. Но вместо этого замерла, как бандерлоги перед Каа, пока губы Влада тянулись к моим. И вовсе у меня не было намерения приоткрывать рот и уж тем более отвечать на поцелуй! Но его губы были такими мягкими… К тому моменту, когда пальцы Вила оказались у меня на затылке, я совершенно перестала быть собой. Знакомый аромат лосьона после бритья, мятного шампуня, сигарет и двойного эспрессо. Щекочущие мою щеку колечки волос. Холод кольца на указательном пальце… Я будто отключилась. Полностью перестала соображать.

Когда он наконец отстранился и откинулся на спинку кресла, глядя на меня сытым и довольным взглядом зеленых глаз, я смогла сделать первый вдох. В список занятий на будущее следовало внести не только айкидо, но и плавание – тренировать дыхалку.

– Что это было? – поинтересовалась я, стараясь, чтобы голос если и звенел, то только от злости.

– Полное отсутствие дискриминации. И моя готовность к сотрудничеству. – Влад рассмеялся.

А я подумала о тех, кого эти губы целовали. И кого еще будут.

– Мне номерок взять? Чтобы встать все-таки в очередь.

– Ревнуешь? – Он выглядел таким довольным собой.

Вспомнился чудесный Lancer из Gears of War – штурмовая винтовка с бензопилой. Ух, она бы сейчас мне пригодилась.

– Тебя? – как можно более искренно изумилась я. – Простая забота о собственном здоровье.

– Какая чушь. – Он не переставал улыбаться. – Ты все-таки ревнуешь.

– Чарли Чаплин занял третье место в конкурсе двойников Чарли Чаплина в Монте-Карло. Вот это чушь. [13] А здоровье у меня одно. Мало ли какие микробы по тебе ходят.

– Может, тебе стоило подумать об этом до поцелуя? Теперь-то уже поздно. На свидания со звездой нужно приходить подготовленной. – Вил, совершенно не замечая моего гнева, продолжал улыбаться.

Помнит, как я его прошлый раз «звездой» обозвала. И при каких обстоятельствах! Тогда он меня первый раз поцеловал. А потом довел до истерики… В поле моего взгляда попала кружка с латте, к которому я еще не притронулась.

– Тпру, стоять, бояться. – Он отодвинул кружку подальше. – Если ты меня отправишь в больницу с ожогом, кто тебя домой повезет? Ты решила насчет концерта?

– Это ты меня так завуалированно на «Селлд-веллера» приглашаешь? – уточнила я.

Голова все еще кружилась. Мне хотелось двинуть ему в ухо. Облить кофе. И чтобы он опять меня поцеловал.

– Почему завуалированно? Прямым текстом. Во сколько за тобой заехать? Начало в восемь.

– Не знаю. У меня мама на днях прилетает. Естественно, захочет со мной побыть. Не знаю, удастся ли сбежать из дома, еще и до поздней ночи…

– Тебя отпросить у родителей? – Он снова ухмыльнулся.

Намекает на то, что я еще школьница? Хам!

– Ты себя в зеркало видел? У меня мама впечатлительная, творческая натура. Она тебя один раз увидит, и я буду до пенсии под замком сидеть.

На самом деле это было не совсем правдой. Мама старается не судить о людях по внешнему виду. Ее вообще люди не очень волнуют, творчество ей гораздо интереснее. Но мне так хотелось его задеть. Зачем он меня поцеловал? У него ведь девушка для этого есть. А я – тоже хороша. Я-то зачем его целовала?

Эта мысль не оставляла меня ни пока мы допивали кофе, болтая о Маках, Твиттере и кастомных мотоциклах, ни пока загружались в машину. Что все это значит? Как все это понимать? Я так ждала этой поездки, мне казалось, что она что-то прояснит между нами. И что? Если вам кажется, что ситуация улучшается, значит, вы чего-то не заметили.

Едва двигатель зашумел, мобильник Влада снова начал пищать. За сегодняшний день я слышала мелодию «Numb» уже раз шесть.

– Да… Видел… Был занят… Я за рулем и не могу сейчас разговаривать… Зато сейчас проблема… Нет… Там и посмотрим…

Сквозь гул мотора я слышала возмущенный женский голос. Не составляло труда понять, кто ему звонит. Влад казался недовольным. Отвечал коротко и жестко. Я попыталась вызвать в себе жалость к несчастной Аллочке или кто она там, но вместо это чувствовала только удовлетворение.

– Проблемы? – поинтересовалась я, едва он положил трубку.

Влад пожал плечами и снова закурил. Ясно. Как целовать меня – так это можно. А как дело касается его подружки, так сразу «прости, Женечка, подвинься».

– Я катастрофически не нравлюсь девушкам, – наконец со смешком сообщил он.

– Да? – Я усмехнулась. – Кто бы мог подумать. Ты ведь такой обаятельный, положительный и ответственный…

– Эй, не ходи по мозолям, отличница.

– Мозоли бывают от частого использования. Ты хочешь сказать, что твоя положительность регулярно юзается? Я думала, она лежит в самом темном углу вашей квартиры… Нетронутая.

Я замолчала. Может, зря я так? Он ведь явно не из тех, кто часто говорит о своих проблемах. Могла бы почувствовать себя польщенной.

– И в чем суть претензий? – уточнила я, поудобнее устраиваясь в кресле и поворачиваясь к нему.

– Доктор Курпатов? Это снова вы? – засмеялся Влад. А затем добавил: – Ты тоже рвешься улучшать всех вокруг тебя?

Я не очень поняла, как этот вопрос относится к делу, но задумалась…

– А я не верю в улучшение кого-то, кроме себя. – БМВ вырулил на Кутузовский проспект. Я смотрела, как в желтом свете фонарей ветер треплет мокрые деревья. – Нет, я не про силикон и коллаген, если ты об этом подумал. Просто… Мне бы не понравилось, если бы кто-то требовал от меня, чтобы я менялась в угоду его интересам.

Вил, казалось, загрузился. Завтра пойдет кислотный дождь, не иначе.

Машина остановилась у моего дома.

– Я позвоню насчет концерта, – пообещал он.

Я кисло улыбнулась – знаю я эти его обещания позвонить. Так что пробормотала что-то неразборчивое, чтобы спрятать смущение.

Мы сидели в машине лицом друг к другу. За окном шумел вечерний город. Я не знала, что делать, – открыть дверь и сбежать или подождать и узнать, как будут развиваться события? Мне казалось, что вот-вот он меня снова поцелует. И мне так безумно хотелось, чтобы это произошло. Мне нравилось с ним целоваться. Нравились его губы, его запах, его волосы… Но, черт, у него девушка, у меня проблемы и разница в возрасте…

Кажется, Влад уже потянулся ко мне, когда телефон снова разразился трелью. Вил чертыхнулся и вытащил из кармана мобильник. Я успела заметить надпись на дисплее: «Алла». Может быть, он хотел сбросить звонок. Может, он хотел ответить – узнавать я не собиралась.

– Ладно, созвонимся.

Я открыла дверь и выскочила на улицу. Не знаю, сказал ли он мне что-то вслед, пытался ли меня удержать – до подъезда я практически летела, будто за мной гнались вызванные Варькой черти.

За что школе можно сказать спасибо, так это за подобие стабильности в моей жизни. Что бы ни случалось со мной, какие бы зеленоглазые хамы меня ни целовали, что бы ни происходило с браком родителей, я могла быть уверена, что школа останется на месте и будет ждать меня. Еще, по крайней мере, пару лет. По вторникам мне только к третьему уроку, поэтому того, кто позвонил мне в девять утра, я была готова убить с особой жестокостью. Особенно учитывая, что во сне я гоняла по треку, пытаясь сократить расстояние между мной и мотоциклистом на «R1» в синем комбинезоне. Эх, правду говорят: одна из причин, почему компьютеры могут сделать больше, чем люди, – это то, что им не надо отрываться от работы, чтобы отвечать на идиотские телефонные звонки.

– Привет, красавица.

«Красавица»? Я? Номером, наверное, ошиблись.

– Вы кто? – невежливо спросила я, отчаянно пытаясь подавить зевоту.

– Ага, теперь, значит, к знакомству готова? Надоело выпендриваться?

Теперь я его узнала. Тот самый парень, который преследовал меня у магазина! Вот уж точно – чудесное начало чудесного дня.

– Я не выпендриваюсь. Меня просто устраивает мой круг общения, – четко проговорила я в надежде, что до него все-таки дойдет.

– Это потому, что тебе пока клевый парень не встретился. Типа меня. Ну так что, сходим куда-нибудь?

– Слушай, ты чего такой непонятливый? Я же сказала, что не хочу с тобой знакомиться и общаться.

– Не выделывайся. От тебя же не убудет. А я парень настойчивый…

Я нажала на отбой и зарылась лицом в подушку. Что же вокруг меня так много уродов?

Телефон тут же зазвонил снова. Тот же номер. Ну нет, на этот раз никаких разговоров. Надо будет потом скачать софтину для блокировки номера. А пока я просто записала беззвучный звонок и поставила его на этот контакт. Пусть обзвонится. «Настойчивый»…

Настя уже ждала меня на школьном крыльце.

– Что-то Лепра затевает, – взволнованным голоском предупредила меня подружка, едва я подошла к двери.

– Она всегда что-то затевает. Деятели потому и деятельны, что они тупы и ограничены…

– Чего?

– Достоевский. Федор Михалыч. – Цитировать нашей Насте классику, все равно что использовать народные поговорки на китайском – ребенок поймет только предлоги. – Где наши силы, физическая и мистическая?

– Внутри. Говорят, полковника сегодня не будет, так что можно не торопиться.

– Кто говорит? – недоверчиво уточнила я.

– Ну… Все говорят… – Настя задумчиво накрутила локон на палец. Доверчивая моя.

Однако полковника действительно не было. Монсеррат Кабалье, в миру Людмила Адамовна, наш директор, велела всем сидеть в классе и «вести себя прилично». Точно. Еще бы стае орангутанов это приказала. Едва она вышла за дверь, народ принялся пересаживаться, болтать, звонить – короче вести активную личную жизнь. Максимов, отсчитав положенные пять минут, выглянул в коридор – конвоя не было, и вскоре большая часть одноклассников понеслась во двор. Курить и демонстрировать свою крутость. В классе остались только мы четверо и лепрозорий. Лепра то и дело бросала в нашу сторону заинтересованные взгляды и наконец, набравшись смелости, покачивая бедрами, подошла к первой парте.

– Ой, девочки, знаете, интересная история со мной вчера приключилась. – Красавина уселась на учительский стол, практически перед моим носом.

Вытянула вперед длинные ноги в капроновых колготках «привет, переохлаждение». Ее прихлебалы тут же подгребли поближе и устроились на подоконнике.

– Тебе что, сесть больше негде? – подала голос Ярослава из-за моей спины.

Но Лепра, словно не слыша угрожающего голоса Птицы, продолжала загадочно улыбаться. Прихлебалы переглядывались, состязаясь в умении преданно заглянуть в рот своей предводительнице. Я демонстративно достала из рюкзака ридер и углубилась в чтение.

– Вы знаете, я вчера была в «Метрополисе», там «Киностар Майами»… Мы с папой на закрытый кинопоказ ездили, только для своих. И знаете, кого я там увидела?

Лепра остановила на мне выразительный взгляд. Явно ждет моей реакции. Сейчас, ага! Я закаленный в боях ветеран, так что себя не выдам.

– Нашу Точку, – договорила она, когда до меня дошло, что умолять ее промолчать я не буду. – С парнем!

Настя рядом ойкнула. Я толкнула ее под столом, призывая к молчанию. Варька и Ярик за соседней партой тоже молчали.

– Я была в таком шоке, Женечка. Уж от кого, от кого, но от тебя не ожидала. В тихом омуте, как известно…

– И что? – как можно более спокойно поинтересовалась я, закрывая ридер.

– Не хочешь рассказать нам, что там за идиот на тебя позарился?

Прихлебалы довольно хихикнули. Хором, как по команде.

– Знаешь что, я думаю, что тебе лучше не упускать свой шанс, вряд ли на планете есть еще такие дураки, жаждущие с тобой поцеловаться…

– Поцеловаться? – недоуменно переспросила Ярослава. И тут же ойкнула – видимо, Варя там тоже неплохо посылает сигналы ногами.

Я молчала. Даже несмотря на то, что фоном шел мерзкий голос Лепры, я словно заново почувствовала губы Влада на своих. Его улыбку. Его пальцы на своей шее. Так, Женька, вернись в реальность!

– С другой стороны, ты же должна понимать, что с твоей внешностью… – Лепра развела руками, – вряд ли он испытывает к тебе какие-то чувства. Дам тебе дружеский совет: не принимай это все за чистую монету, парни бывают такими жестокими.

– Да ты… – Ярик вскочила на ноги и явно была намерена поправить Лепре прическу до состояния «полный панк», но я удержала Птицу за край рубашки. У Сокол и так достаточно проблем с директором.

– Спасибо, Лена, – пришлось выдавить из себя доброжелательную улыбку, – я ничуть не сомневаюсь, что о жестокости парней ты знаешь все. С кем там Максимов встречался во время вашего последнего разрыва? С Горьковой из восьмого «Б»? Наверное, тяжело вот так каждый раз находить в себе душевные силы, чтобы простить парня, который на глазах всей школы вытирает об тебя ноги…

С каждым моим словом самодовольная улыбка Лепры блекла.

– Думаешь, ты самая умная? – Ее голос сорвался. – Нашла какого-то идиота в мотоциклетной куртке и осмелела? Смотри не залети, а то ты у нас неопытная в таких делах, – шипела она.

Прихлебалы захихикали.

– Да, тут я полностью доверяю твоей экспертизе, Лена. Где уж моему скромному опыту сравниться с твоим. Еще умные советы будут?

Лепра мучительно соображала, что бы еще сказать. А соображает она у нас очень небыстро.

– Ты… Ну ты…

– Пока ты тут следующей умной репликой размышляешь, я, наверное, успею перекусить?

– Закончить школу, получить диплом и состариться… – добавила Варька.

Я схватила рюкзак и спокойно вышла в коридор. Хотя больше всего мне хотелось вылететь из класса. И бежать. И рыдать, наверное, тоже. Потому что Лепра, может, и дура дурой, но все, что она сказала, – правда. У Влада взрослая девушка. Но даже если бы ее не было – между нами такая пропасть…

Едва я дошла до лестницы, меня догнали подружки. На лицах застыл интерес и страх, конечно же. Они переглянулись. Было видно, что каждой хочется спросить, но ни одна не решается.

– Хорошо, что Пустомеля болеет. А то бы по всей школе разнесла… – выдохнула Настя. Решила начать с безопасной темы.

– Жень, а это правда? Ну… что Лепра сказала… – Ярик решила все-таки взять быка за рога.

Мне бы такую смелость. Я бы быстро с Владом все вопросы прояснила. И с папой. И с вселенной.

– Да, мы с Вилом сидели в кафе, если ты об этом.

– А поцелуй… – К концу слова голос Варьки стал почти неслышным.

– Это не имеет никакого значения. Мы просто друзья. Остальное – выдумки Лепры. – Я произнесла это как можно тверже, чтобы подружкам сразу стало ясно – здесь рыбы нет и ловить нечего.

Еще бы самой в это поверить…

– Девочки, я так разволновалась, что теперь есть хочу… – простонала Настя.

Что нам оставалось, кроме как потащиться в столовую. Не оставишь же нашу гламурную блондинку умирать от голода. Уже у входа Ярик удержала меня за плечо и потянула в сторону.

– Слушай, я не хочу не в свое дело лезть…

– И не лезь, – прервала ее я.

Грех было не воспользоваться такой возможностью. Птица засунула руки в карманы необъятных штанов, тяжело вздохнула и пошла на второй заход.

– Я с Вилом не общаюсь, но слышала про него много… всякого. Ты это… осторожнее там.

– Ты что, боишься, что он разобьет мне сердце? – деланно засмеялась я. – Гринпис, найди себе другой объект для заботы, пожалуйста. Я взрослая девочка и, если мне понадобится помощь, воспользуюсь русским языком и попрошу.

– Во-первых, у тебя нет сердца. А во-вторых, дождешься от тебя просьбы о помощи, как же. – Ярик взъерошила рукой рыжие волосы. – Но если что…

– Учту. Запишу в айфон даже, – пообещала я.

Только заботливой Птицы мне сейчас не хватало.

Домой я отправилась одна. Настька с Варей решили составить Ярику компанию при выгуле собаки. Надеются убедить нашу спортсменку-комсомолку форсировать отношения с мальчиком из МГУ. Хорошо, что я не такая безотказная, как Сокол. А то и моя личная жизнь проходила бы под прицелом двух пар внимательных девичьих глаз.

За заледенелыми окнами автобуса медленно скользил Ломоносовский проспект. Если все получится, уже весной я буду наблюдать его не с грязного сиденья автобуса, а через стекло шлема. Главное с родителями договориться. При мысли о родителях мое настроение упало ниже плинтуса. Что, если приезд мамы ничего не исправит? Нет, не буду об этом думать. Все наладится. Они помирятся, и мы будем жить как раньше. Мы и мотоцикл… Как же убедить отца. Может, через маму? Хотя, учитывая, что они в предразводном состоянии, вряд ли стоит разлаживать их отношения еще больше. Или наоборот – рассчитывать, что они сплотятся перед лицом рычащей четырехтактовой опасности? I guess the only way to stop divorce is to stop marriage… [14]

– Ниче себе у тебя уроки заканчиваются. Я уже задубел тут весь. Еще и припарковаться негде.

Мой взгляд уперся в клетчатую кепку. Все что угодно, только не это! Парень явно не собирался оставлять меня в покое. Откуда он, черт возьми, знает, где я живу? Я попыталась, не останавливаясь, обойти его справа и рвануть к подъезду, но парень перегородил мне дорогу.

– Ты чего трубку не берешь? – Он уставился на меня сузившимися глазами. Была бы я посмелее, сказала бы, что мне на фиг не сдались его звонки и он сам. Но меня напугало злое выражение его лица.

– В школе мобильники на входе отбирают, – быстро соврала я. Голос дрожал.

– Психи. Ну ладно. Так как насчет прогуляться?

– Слушай, у меня куча уроков… – Я попыталась еще раз обойти его, но он шагнул в ту же сторону, заставив меня упереться прямо в его колючий свитер.

– Да ладно, че ты. Пойдем.

Я в панике оглядела двор. Если я сейчас заору, может, кто-то даже придет на помощь. Главное никуда отсюда не уходить и добраться до подъезда. Там еще кодовый замок, блин. Не успею быстро открыть… Нужно что-то говорить. Нужно как-то убедить его остаться здесь. Соседи, кто-то пойдет с работы или по делам – кто-то сможет мне помочь!

– Я правда не могу. У меня родители очень строгие. Отец уже наверняка по часам считает, где я так задержалась…

– А ты не врешь? – подозрительно спросил он. Я помотала головой: мол, что ты, как можно. – Мож, мне типа подняться? Познакомишь.

– Да они меня потом вообще из дома не выпустят… – лепетала я испуганно.

Мой испуг не был преувеличен, хотя в последнее время я действительно слишком часто использую этот аргумент.

– Ну, давай тут на лавке приткнемся. – Он схватил меня за рукав и потащил к лавочке. – Позвони им да отмажься. Тебя как зовут-то?

– Женя, – промычала я. Вырвать руку из его пальцев было невозможно.

– Я Даня. Данил, но все Дэном зовут. Так чего, я реально фотаю тут народ на досуге, у тебя фактура и все такое. Придешь ко мне в студию?

– Ну… я не зна-а-а-ю-ю, – протянула я, пытаясь выиграть время.

Он усадил меня на лавку и встал прямо передо мной, приняв позу, которую, наверное, считал сексуальной – руки в передние карманы джинсов, одна нога чуть вперед, подбородок задран кверху. Если бы мне не было так страшно, я бы рассмеялась.

– Ты смотри. Такой шанс не каждой выпадает. Я из тебя реально сделаю модель. Так что давай серьезно, без выкрутасов. А то выкручиваться я и сам умею.

– Не сомневаюсь, – зло выдохнула я.

Злилась я по большей части на себя, а не на него. Почему я не могу просто встать и уйти? Почему мне так страшно?

– Дерзишь? – Он наклонился ко мне, обдав запахом пива и сигарет. – Если сильно выеживаться, можно многое потерять, знаешь? – Он выразительным взглядом прошелся по моему лицу и шее.

– Мне действительно нужно идти. Давай созвонимся и все потом обсудим. Я не думаю, что родители мне позволят…

Я попыталась встать, но он опустил руку мне на плечо и не позволил даже подняться. Паника рванула к горлу.

– Ну, ты их убеди. Короче, думай до завтра. Потом встретимся, чаю с кофеем и все такое. – Он хохотнул и потянул руки к моему подбородку. Я дернулась в сторону.

– Чего шуганая-то такая? То дерзишь, то шугаешься. Сложную корчишь из себя? Ничего, у меня большой опыт. Буду с рук кормить и…

Звонок моего телефона прервал его тираду. Я быстро сунула руку в карман и бросила взгляд на дисплей. Настя. Прежде чем мой маньяк успел что-то сказать, я поднесла трубку к уху.

– Да, мамуль. Уже иду… Да, я рядом с домом… Нет, мы уже прощаемся…

Что там в ответ говорила Настя, я не слышала. Не прерывая звонка, я еще раз попыталась распрощаться с этим Дэном или как его.

– Извини, мне правда пора. С меня шкуру спустят.

– Ну давай тогда. Жди звонка! – Он довольно улыбнулся.

Я не стала ждать приглашения дважды и рванула к подъезду.

– Жень, что у тебя там происходит? Жень, ты чего? – бушевала в трубке подружка.

– Насть, я потом все объясню.

Меня била крупная дрожь. В горле пересохло. Я прислонилась спиной к холодной железной двери и сползла на грязный пол. Что теперь делать? Что мне теперь делать?

Глава 5

– Если бы я была не настоящая, я бы не плакала, – сказала Алиса, улыбаясь сквозь слезы: все это было так глупо.

Прежде чем войти в квартиру, я постаралась себя немного успокоить. Первым желанием, конечно, было влететь в комнату и рассказать все отцу. Но смысла в этом было немного. Что он сможет сделать? «Папочка, меня тут достает какой-то урод». – «Извини, дочечка, мне бы тут своей блондинистой Танечке как-то осторожно сказать, что ко мне жена приезжает, так что мне немножечко не до тебя…» Моя жизнь его больше не касается! Даже если у него когда-то и было право в ней участвовать, то когда он завел семью на стороне – он его потерял!

Когда ноги перестали дрожать, я все-таки достала ключи и открыла дверь. Та была закрыта всего на один замок – значит, отец дома. Счастье, счастье привалило! Вот точно, с такими родительскими проблемами станешь вместо последнего домового первым гнездовым.

Я быстро скинула верхнюю одежду и прошмыгнула в комнату. Телефонный звонок меня выдал. Я скинула его недостаточно быстро. Настя. Черт!

– Тыковка, ты дома? – Отец сидел в своем любимом кресле у книжного шкафа и листал очередную историю болезни.

Я пробурчала что-то неразборчивое в надежде, что на этом беседа и закончится. Но спустя несколько минут отец возник в дверях моей комнаты. Без стука.

– Созрела для разговора?

– Не о чем разговаривать. – Я принялась выгружать учебники из рюкзака.

Пусть он сейчас уйдет, ну пожалуйста! А как же мотоцикл? Нет, не сейчас. Позже. Отец не входил в комнату, а встал на пороге.

– Я ночью поеду встречать твою маму, и нам нужно до этого многое обсудить.

– Волнуешься, что я тебя заложу? – зло прошипела я.

Мне даже показалось, что про себя, а не вслух.

– В смысле? – Отец обхватил меня за плечи и повернул к себе. – Ты что, думаешь, я собираюсь просить тебя скрыть от Наташи все, что произошло в октябре? Жень, мы ведь обсуждали это. Ты знаешь, что наши отношения с твоей мамой сильно изменились. И что нам с ней о многом нужно поговорить и принять нелегкое решение…

– Это все ты виноват. – Я вырвалась и бросилась на диван. Обхватила подушку руками и уткнулась в нее подбородком. Не буду плакать! Не буду! – Если бы она не уехала… Если бы ты ее не отпустил… Ничего бы не было! У меня была бы нормальная семья, а не это… подобие.

Отец постоял секунду в задумчивости, а затем сел рядом. Я отодвинулась в самый угол дивана.

– Тыковка, я понимаю, что тебе тяжело… но ты сейчас несправедлива. Ко мне. И в первую очередь – к маме.

– Я несправедлива? Это ты с ней разводишься! Это ты хочешь променять ее на… на… на черт-те что! И если ты думаешь, что это как-то можно исправить разговорами, ты ошибаешься! – Я все-таки разрыдалась. – Не хочу тебя видеть! И слышать тебя не хочу!

– Хорошо. Я вижу, что со мной ты разговаривать не готова. Когда Наташа приедет, я уеду на дачу на некоторое время. Может быть, ей удастся тебя вразумить.

Он посидел еще немного рядом. Затем принес мне стакан воды, поставил рядом с диваном и вышел, прикрыв дверь.

Когда в комнату влетела Настя, я уже немного пришла в себя. Даже сползла на пол, чтобы выпить воду и перестать всхлипывать.

– Точка! Что случилось? Сначала ты по телефону говоришь непонятно что, потом сбрасываешь мои звонки… Я же волнуюсь!

Настя принялась шагами мерить комнату. Ее крошечные ножки в ярко-красных колготках мелькали прямо перед моими глазами. Да, совсем забыла. Она же звонила мне, когда этот придурок решил со мной познакомиться. Черт, а с ним-то что делать?

– Тебя что, опять преследует этот Влад? Хотя нет. Если бы он тебя преследовал, ты бы не стала с ним целоваться… Нет, тут что-то другое…

Козарева задумчиво закусила губу и даже перестала терзать мой ковер. В задумчивости она казалась еще симпатичнее. Эх, мне бы такое лицо. И такую фигуру…

– Вил ни при чем. У него девушка…

– Девушка? – охнула Настька. – Откуда ты знаешь?

– Я была у него в мастерской… Видела их вместе. – Из моих легких сам собой вырвался вздох.

– В смысле вместе? Прям… вместе?

– Угу. – Я потрясла головой, пытаясь прогнать нарисовавшуюся в голове картинку.

– Но как тогда он мог вчера…

– Поцеловать меня? Ололошечки! А что ему помешало бы, интересно. Он не знает, как слово «верность» пишется. Не говоря уж о значении этого существительного.

Подружка села на пол рядом со мной и обняла меня за плечо.

– Жень… А ты его любишь? – тихо спросила она.

– Он меня бесит. Это точно. – Мои губы сами собой сложились в усмешку.

Я врала. Меня бесил не Влад, то есть он-то бесил меня конкретно, но это бешенство мне даже нравилось. Меня бесила неопределенность. Я не могла понять, чего он хочет от меня. Чего я хочу от него…

– Но он правда тут ни при чем. У меня другая проблема. Кажется, у меня появился личный маньяк.

– Как это? – охнула Настя. – Тебя кто-то преследует?

– В том-то и дело. – Я поднялась на ноги и подошла к окну. Не ясно, зачем я ей об этом рассказываю. Помочь-то она ничем не сможет. – На днях со мной пытался познакомиться парень…

Нужно отдать Насте должное – несмотря на то, что по жизни она жуткая болтушка, когда нужно, она слушает очень внимательно. Я кратко пересказала ей историю своих встреч с Дэном.

– Ой, Жень… Ужас какой. Что ты думаешь с этим делать? Ты с папой говорила?

С папой. Сейчас прям. Я мысленно скривилась.

– Он на дачу уезжает. Если я скажу, он останется, а я хочу, чтобы он отдохнул.

– А мама у тебя когда приезжает?

– Завтра утром. Но ты не вздумай ей ничего говорить. У нее и так проблем полно, она же выставку будет организовывать.

Про развод я решила умолчать. Нехорошо обсуждать личную жизнь родителей, пусть даже с лучшей подругой.

– Может, давай я с Сережей поговорю. И с Киром. И Ахмеда можно позвать…

– Ну да. Давай еще наймем огромных человекоподобных роботов, чтобы о моих проблемах уж точно вся Москва знала. Даже не думай!

– Но тогда… Ты могла бы поговорить с Владом…

Я гневно уставилась на подружку. С Владом? Она что, действительно думает, что при первых признаках опасности я, поджав хвост, побегу к нему? Что за дурость – я сама должна найти выход. Я самостоятельная, умная, выдержанная девушка. И свои проблемы сама решу.

– Никаких сторонних наблюдателей и мистеров Вольфов. [15] Это останется чисто между нами. Ясно?

Настя покорно кивнула.

– Да… Попала я. – Я вздохнула. – Все, шляпа, допрыгался. Никаких больше дискотек – только балет и керамика! [16]

– Чего? – Настя не стала ждать объяснения. – Жень, но я теперь буду за тебя переживать. Ты, пожалуйста, ходи везде только со мной, ладно? Не одна!

Я со смешком уставилась на свою крошечную, изящную подружку. Да ее соплей можно перешибить. А выдохом – сдуть с ног. Защитница…

– Не хватало еще, чтобы он на тебя переключился.

Настя задумалась. Поправила кулончик на шее. Одернула юбку.

– Ну, может, тогда в милицию? Я грустно рассмеялась.

– Насть, кто меня там слушать будет? Во-первых, им мои проблемы на фиг не сдались. Сама подумай – убийства, кражи, и тут такая малолетка: «Ой, у меня мальчик, такой мальчик, очень мне звонит, и что-то мне оно не нравится как-то». Во-вторых, они наверняка потребуют родителей. Или свяжутся с ними как-то. А я не хочу их в это дело втягивать.

– Жень, ну они же твои родители… – начала было она, но я не дала ей закончить.

– Проехали. Никаких родителей.

В этом я была уверена. Родителей, точнее, отца, я привлекать не буду. Это больше не его дело. Пусть свою блондинку защищает.

Настя тяжело вздохнула и задумалась…

– Слушай. А у Вики же когда-то был баллончик. Ну, такой… от хулиганов…

Кажется, я сейчас начну свою блондиночку уважать. Котелок-то у нее не только последней коллекцией Армани занят. Даже если я не смогу им воспользоваться, все равно буду чувствовать себя увереннее и спокойнее, а не оглядываться в попытке найти неравнодушных прохожих.

– Это мысль! Хорошо, я его поищу. Ты домашку сделала?

Козарева посмотрела на меня так выразительно, что никаких пояснений не требовалось. И мы сели за домашнее задание.

Утро началось с мелкого, грязного снега. Отец написал эсэмэс, что мамин рейс задерживается, так что я встречусь с ней только после школы. Я подумала о том, каково ей будет после солнечной Барселоны шагать под слепящими мокрыми комьями… Серые крупинки таяли на воротниках и шапках, наполняя автобус вонью мокрой шерсти и меха. Настька достала из сумочки надушенный носовой платок и уткнулась в него, попутно страдая, что испортит весь тщательно нанесенный макияж. Мне пришлось обходиться мыслями о том, что уже весной я сяду на мотоцикл и думать забуду об общественном транспорте. Естественно, с мотоцикла мысли тут же перескочили на Вила. Он позвонил вечером, когда я укладывалась спать. Предложил посмотреть женскую защиту от Scorpions: мол, девчонкам обычно нравится. Я спросила, каким девчонкам, мы немножко попикировались и поржали. Он пообещал заехать за мной сегодня в семь, если я все-таки смогу убедить маму отпустить меня. Велел не волноваться о билетах и, как обычно, «не заморачиваться». Мне адски хотелось спросить, почему он не берет с собой свою Аллочку, но я все-таки не решилась. Точка оробела – скажи кому, не поверят.

Ярик и Варька ждали нас в гардеробе. Пока Настя жаловалась на жуткую погоду и снег, от которого по всей ее белой курточке теперь разводы, я успела раздеться. Девчонки тут же переключились на меня – их жутко интересовало, что мы теперь будем делать с Лепрой. Будто мне до нее. Настя продолжала ныть, что куртку вытереть нечем.

– Дитя, возьми уже салфетки, у меня в кармане куртки бумажные платки. – Все что угодно, только бы она перестала страдать.

– Женька, ну нельзя же это так оставлять. Если она Мелиной расскажет – вся школа будет знать. Как тогда, с деньгами… – причитала Варька.

Ее опыту можно верить: когда Андреева к нам только перевелась, Лепра попыталась ее очень серьезно подставить. При помощи нашей наивной Пустомели, которая любой слух разносит по школе быстрее, чем вирус гриппа.

– Опять она осмелела у нас. Сломаю я ей что-нибудь однажды, – выступала Ярослава.

Нужно было как-то сказать им, что Лепра в списке моих приоритетов сейчас не попадает даже в первую десятку. Но это же нужно будет рассказать про этого урода (опять забыла, как его зовут), а значит, Птица начнет рваться сломать что-нибудь уже ему…

– Ой, а это новый дезодорант? Интересно, тут все не по-нашему написано, это тебе мама привезла?

Сначала я не сообразила, что там лопочет наша блондинка, а когда до меня дошло – было уже поздно.

Удушающий запах распространился по воздуху практически моментально. У меня заслезились глаза, я тут же начала кашлять… Мимо пронесся кто-то с визжащей Варькой под руку. Молодец, Птица, соображает. Я в два шага долетела до своей куртки, схватила уже рыдающую Козареву за кофту и потащила к выходу, захлебываясь собственными соплями и слезами…

Через тридцать минут мы вчетвером уже стояли навытяжку перед Адамовной, нашей директрисой. Настя все еще всхлипывала. По большей части из-за того, что пришлось смыть весь макияж.

– Сокол, я тебя предупреждала? Предупреждала. Знаю все твои хулиганские выходки, но это уже ни в какие ворота. Ты у меня в коррекционную школу пойдешь, ясно?

Я непонимающе уставилась на директора. Сокол-то тут при чем? Наверное, охранник видел, что она первой из раздевалки выбежала…

– Людмила Адамовна, Сокол тут ни при чем. – Я сделала шаг вперед. – Это был мой баллончик и, видимо, когда я вешала куртку, то случайно нажала на кнопку…

– Не выдумывай, Волоточина, – громыхнула Монсеррат. – Я уже все твои отмазки знаю. Защищать друзей это похвально, но…

– Вот именно. Не надо меня выгораживать, Жень, – подала голос Ярик. Героиня тоже мне.

– Перестаньте, – пискнула Настя. – Это я брызнула. Я думала, это парфюм, там же по-русски ничего не написано, – всхлипнула Козарева.

– Это мой баллончик, – пробубнила Варька. – У нас около дома стая бродячих собак… я их боюсь сильно… вот и ношу с собой.

Три идиотки. Они решили меня выгородить. В глубине души, конечно, было очень приятно, что у меня такие замечательные подруги, но я единственная из всех, у кого нет замечаний по поведению… Ярика Адамовна уже на дух не переносит. Если Варькиной маме пожалуются, подружку вообще в какой-нибудь интернат упрячут. У Козаревой если до папы дойдет – Настьке сильно не поздоровится, он у нее хоть и занятый вечно, но строгий. Так что в данной ситуации, даже если бы баллончик был не мой, имело бы смысл взять вину на себя. Мне простят, я же вся такая из себя положительная. Наверное. Вроде как.

– Выгораживаете друг друга, значит? Это не поможет! Я все равно узнаю, чья это была идея. – Голос Монсеррат достиг каких-то неслыханных пределов. Глаза и нос все еще болели от воздействия перцовой смеси. Теперь к ним подключились и уши… – Быстро на урок, чтобы глаза мои вас не видели.

Мы, пользуясь возможностью дать барабанным перепонкам передышку, молча вышли из кабинета.

– Ну что, на урок пойдем? – подала голос Варя.

– Какой урок, ты что? Я не могу в таком виде, – страдала Настя.

– Значит, так. Вам всем, конечно, большое спасибо, но я сейчас вернусь и с Адамовной поговорю. На фига вы это устроили? Вам что, проблем недостаточно? Адамовна вас сожрет и не подавится, – принялась я отчитывать подружек.

– Жень, ну мы же друзья… – начала возражать Птица.

– Именно поэтому Адамовне и нужно знать, что это мой баллончик. Я тут лучшая ученица школы или где? Ничего она мне не сделает. Идите давайте, кушайте гранит науки. На перемене встретимся.

Я отмахнулась от возражений подружек и снова открыла дверь в кабинет. Конечно, мне было страшно. Я вообще не очень-то смелая, но баллончик был действительно мой.

– Людмила Адамовна?

– Теперь-то что? – недовольно приветствовала меня Монсеррат.

Я встала у двери в надежде, что, чем дальше я буду стоять, тем сохраннее будут мои уши.

– Людмила Адамовна, это действительно мой баллончик. Я принесла его в школу. Будем откровенны – с уровнем английского моих подружек они перцовый баллончик от бутылки вустерширского соуса не отличат.

– И зачем же ты принесла в школу перцовый баллончик? – Адамовна оперлась на стол мясистыми руками, усыпанными серебряными кольцами. – Такого можно ожидать от Сокол с ее хулиганскими замашками, но тебе-то это зачем?

– Для самозащиты. – Я подумала над Варькиной версией, но решила, что, если Адамовна решит подключить родителей, про собак лучше не врать.

– От кого тебе в моей школе защищаться? – всплеснула руками Монсеррат.

– Я же в школе не живу. – Я попыталась усмехнуться.

Усмешка вышла совершенно жалкая. Теоретически я, конечно, очень смелый ежик – но худой и легкий. И вытурить меня из школы Адамовна вполне может. Она у нас вообще все может. Будь я такой комплекции, я бы тоже, может, смелая была, и никакие придурки, караулящие под дверями подъезда, меня бы не волновали.

– Женя, у тебя дома проблемы? – Адамовна подслеповато прищурилась.

Я вдруг почувствовала безумную усталость. Для постоянного напряжения мне бы вполне хватило проблем с отцом. Отношения с Владом и знакомый маньяк создавали уже серьезную перегрузку.

– Дома все нормально. Только до него дойти еще надо…

За окном снова пошел снег. Мокрый и противный. Погода отражает мое внутреннее состояние, надо же.

– Волоточина, я знаю, что ты девушка самостоятельная и далеко не глупая. И для того чтобы принести в школу баллончик, тебе нужны серьезные причины. Да, современным подросткам дай волю – вы друг друга поубиваете прямо на уроке. Но у тебя достаточно мозгов, чтобы не делать таких глупостей. – Адамовна покачала головой. Пирамида тщательно начесанных волос угрожающе накренилась. – Ты ведь должна понимать, какой ущерб эта твоя глупая идея могла причинить? Могли пострадать ученики – а я за каждого из вас головой отвечаю. Если у тебя проблемы, если я могу чем-то помочь…

– Да чем вы можете помочь! – взвилась я. Еще одна помощница на мою голову!

– Не психуй. Рассказывай, в чем дело, и, может быть, останешься без дисциплинарного взыскания.

Я практически упала на спинку стула. Ну и ладно. Смотри-ка, помогать она мне собралась…

– Пару дней назад ко мне на улице пристал парень. Познакомиться хотел. Я его отшила. Он как-то достал сначала мой телефон, а потом и мой адрес. Вчера ждал меня у подъезда. Хватал за руки. Я домой из школы идти боюсь… Поэтому и баллончик принесла, – устало объяснила я. – Вот и все. Мне пятнадцать. Он не сильно старше. Чем вы мне можете помочь? Он несовершеннолетний, может, еще. Да и даже если был бы старше – ну кому какое дело? В милиции скажут: «Вот убьет – тогда и приходи». Отец что – разбираться с ним будет? Или встречать меня у подъезда? У него работа с ненормированным графиком, может быть что-то срочное, когда пациенту плохо или что еще… А он меня у дома ждать будет? Да что говорить – у меня даже знакомых парней нет, которые могут этому ненормальному объяснить, что не надо ко мне лезть. Вот я и защищаюсь как могу.

Я замолчала, разглядывая полированную поверхность стола. Мне было так стыдно все это рассказывать. Дожила. На жизнь жалуюсь. И кому? Директору школы! Вот уж точно – лучше промолчать и показаться дураком, нежели заговорить и не оставить на этот счет никаких сомнений. [17]

В кабинете стало совсем тихо. Было слышно, как в спортзале за углом стучит мяч и топают чьи-то ноги. Адамовна зашелестела бумажками.

– Значит, так. Я тебе сейчас продиктую телефон, ты его запишешь и сегодня же, слышишь, сегодня же позвонишь по нему. Это моя знакомая – Татьяна Васильевна Солдатова. Она работает в детской комнате милиции. Вы договоритесь о встрече, ты объяснишь ей ситуацию, и она тебе поможет.

– Она что, психиатр? – переспросила я, записывая цифры.

– Почему психиатр? Она инспектор по делам несовершеннолетних. Будь это кто-то другой, я бы позвонила ей сама, но ты достаточно благоразумная девушка, чтобы тебе это доверить. Но смотри – предложение с коротким сроком годности. Не созвонишься с ней до понедельника, я ей позвоню сама. И отцу твоему позвоню тоже. – Голос Адамовны зазвучал особенно угрожающе. – Ясно?

Я кивнула.

– Все, иди на урок тогда. И еще раз принесешь в школу оружие – пеняй на себя.

Меня не надо было просить дважды.

Едва я оказалась в классе и прошмыгнула к своей парте, мне в спину уткнулись две ручки. А в бок – Настин локоть. Портфель – очень вредный учитель по алгебре и геометрии – объяснял новую тему, мерно вышагивая по классу.

– Жень, ты живая?

– Че, сильно орала?

– Женечка, у тебя уши болят теперь, да?

– Все нормально. Все живы, – прошептала я в ответ. – Сказала же: ничего она мне не сделает. – Удивительно, но я не старалась быть спокойной. Я спокойной была. Будто сжатая внутри меня пружина наконец частично распрямилась и меня чуть отпустило.

– Рисковая ты, Точка. Я по собственной воле с ней бы один на один не осталась. Это тя мотоциклы так закалили? – хихикнула Птица.

– Или мотоциклисты… – с восторженным вздохом поддержала подругу Варька.

– Сейчас вам или я больно дам, или Портфель. Работайте ушами, а не языками! – прошипела я.

Подружки замолчали. Вряд ли потому, что сильно напугались – просто шаги командора, точнее, Портфеля, становились все громче – видимо он решил-таки сесть на свое место. Я сделала вид, что уткнулась в тетрадку. Странно, но после беседы с Адамовной мне немного полегчало. Может быть, действительно сходить к этой Татьяне Васильевне? Я не в той ситуации, чтобы пренебрегать любой помощью.

Перед моими глазами появилась бумажка. «Может, все-таки расскажешь Владу?» – вопрошала строчка, написанная кучерявым Настиным почерком.

«Любой помощью, кроме этой», – напомнила я себе. И молча показала подружке кулак.

Глава 6

– Но почему же вы сейчас не кричите? – спросила Алиса, снова готовясь зажать уши.

– Я уже откричалась, – ответила Королева. – К чему начинать все сначала?

Дома пахло совсем иначе, чем обычно. Настя бы наверняка определила, что это за духи, а для меня этот аромат значил только одно: мама приехала!

Я сделала шаг, другой – мама появилась в дверях зала, и я, будто мне опять пять лет, не снимая ботинок, побежала к ней, оставляя на паркете грязные снежные следы.

– Hola, Bon dia! Ой, Жень, ну ты и вымахала! – засмеялась мама, обнимая меня и целуя в щеки.

Можно было напомнить ей, что я вымахала еще в ее прошлый визит, когда мамина голова едва доставала мне до носа, но я просто уткнулась в ее коротко остриженные волосы и молчала.

– Да, один из трогательных моментов, которые навсегда остаются в памяти, – моя чистюля Женя игнорирует чистоту полов, – поддела она меня.

Несмотря на то что мы с ней почти каждый день разговаривали в скайпе и я точно знала, как выглядит ее новая стрижка и новые очки, какие она теперь носит серьги и как завязывает тонкий шарф, я рассматривала маму так, будто не видела целую вечность.

– Давай раздевайся, я тут вытру, и ты мне про все-все расскажешь.

– Только приехала, уже командуешь, – обиженно заметила я, послушно топая к вешалке.

– Когда же еще будет такая возможность. Давай иди на кухню и ставь чайник. Вика буквально пять минут назад уехала в университет, пока с ней устраивали чаепития – я еще даже подарки не разобрала. Леша сразу уехал на дачу… Ты тут отца без меня обижаешь?

Кружка, которую я доставала с посудной полки, едва не вывалилась у меня из рук. Обижаю? Я?

– Не хочу об этом говорить, – пробубнила я, устраивая чайник на подставке. – Как ты долетела?

– Неплохо. Гораздо лучше, чем доехала потом до дому. Ох уж эти пробки… Мне понравился новый терминал, напоминает аэропорт в Барселоне, планировка такая же. Ты пытаешься сбить меня с темы?

Мама устроилась на стуле. Под ее внимательным взглядом я тут же начала нервничать. Как мне начать эту беседу? Я же так хочу, чтобы она поговорила с отцом и у них все наладилось…