Замри и прыгни

Женщина кинулась назад, к собственной машине, торопливо открыла багажник, вытащила тяжелую монтировку, которую возила с собой по наущению мужа на всякий пожарный случай. Вернулась к «десятке», примерилась, отскочила от дверцы метров на пять и, разбежавшись, со всей силы влепила острым, с зазубринами концом по бликующему в темноте стеклу.

Окно вкусно хрупнуло и стекло вниз миллионами шуршащих звездочек.

Медленно-медленно, одним невероятно длинным движением брюнетка повернула голову к ознобно дрожащей, по-прежнему сжимающей монтировку Зое.

– Кто ты? – Она окинула женщину отсутствующим потусторонним взглядом. – Чего тебе надо? Денег? Возьми и уходи. Только не мешай. – И длинная рука протянула в окно черную сумку.

– Ну уж нет! – зло выкрикнула Зоя. – Вылезай из машины, быстро, а то – убью! – И она угрожающе взмахнула железякой.

– Убьешь? – Незнакомка криво улыбнулась. – Давай. Быстрее будет, не надо ждать. – И снова закрыла глаза.

От этих ее слов Зоя неожиданно обмякла. Словно злая энергия, бурлившая в ней, слилась в стылую землю. Она опустилась на мокрый острый щебень, прижалась боком к «десятке» и заплакала.

– Эй, чего ты? – недоуменно спросила брюнетка и, наконец, вполне по-живому шевельнулась.

Что-то – то ли осознание, что еще не все потеряно, то ли какой-то мощный доселе незнакомый звериный инстинкт – снова подбросило Зою с земли к выбитому окну. Она запустила руку внутрь салона, нащупала штырек замка, вытянула его, распахнула дверцу. С невесть откуда взявшейся силой выдернула брюнетку из машины, буквально бросив на землю. Тут же рванула за куртку, приподнимая и усаживая. Навалилась сзади, накрепко обняв правой рукой, а левую, не дав незнакомке опомниться, запихнула той в рот, проталкивая пальцы как можно глубже по мокрому слюнявому языку в самое горло.

Брюнетка дико захрипела, пытаясь вырваться, но Зоина хватка была не по-женски сильна, а рука, проникшая в беззащитную гортань, настойчива и безжалостна.

Несчастная согнулась пополам, будто переломилась, захрипела еще страшнее и громче, тело ее содрогнулось в мощной конвульсии, и Зоина рука выскользнула из ее рта сама, подталкиваемая какой-то горячей струей жидкости, исторгнутой нутром брюнетки.

Незнакомку рвало долго и страшно, тело ее сотрясалось в диких судорогах, она мотала головой как безумная лошадь, выкрикивая сквозь слезы и стоны что-то страшное и непонятное. Темная щебенка вокруг нарядно поблескивала ослепительными кружочками белых таблеток, будто кто-то нарочно опорожнил доверху забитый бумагой накопитель канцелярского дырокола.

Зоя внимательно наблюдала за процессом, готовясь в любой момент помочь незнакомке новым проникновением в ее рот.

Наконец, конвульсии брюнетки стали утихать. Злые крики сменились жалобными стонами.

Вряд ли из нее вышло все , – обеспокоенно подумала Зоя.

Метнулась к «форду», отыскала под задним сиденьем полуторалитровую бутылку с водой, которую всегда возила с собой для пополнения омывочного бачка.

Вернулась. Свинтила крышку. Ни слова не говоря, оттянула прямо за волосы голову брюнетки назад и стала вливать в открывающийся по-рыбьи рот нагревшуюся в салоне воду. Незнакомка немедленно захлебнулась, захрипела, снова замотала головой.

– Тогда сама! – строго сказала ей Зоя. – Пей!

Видно смирившись с неминуемым, а может, вообще не понимая, что происходит, брюнетка послушно приняла бутыль в дрожащие руки, но поднести ее ко рту не смогла. Зоя поддержала ее под локти, наклонила бутылку.

– Глотай!

Брюнетка послушно глотнула несколько раз, снова захлебнулась.

– Пальцы в рот! – приказала Зоя.

Но этого не потребовалось. Новая волна конвульсий, кажется вдвое сильнее прежних, пригнула брюнетку к самой земле. Женщина выла, извергая порцию за порцией творожистую белую массу. Впрочем, извержение скоро закончилось, видно, запасы несчастного желудка иссякли, но судороги трепали незнакомку еще долго, отнимая последние силы и заставляя сжиматься в воющий болезненный комок прямо на стылой земле. В воздухе резко и омерзительно пахло чем-то горько-кислым, словно вокруг расплескали ведро перепревших помоев, но именно этот запах, от которого сворачивались внутренности, и дал Зое понять, что беда миновала.

Она все еще переживала вместе с незнакомкой каждый ее новый спазм, столь же болезненно остро, поэтому, когда брюнетка, наконец, затихла, без сил привалившись боком к автомобильному колесу, Зоя, облегченно вздохнув, пристроилась рядом, подтянула под себя босые ноги и укутала колени легким плащом. Она устала. Так, как не уставала никогда в жизни. Теперь можно было отдохнуть. И поспать.

* * *

– Хватит спать, вставай! – Кто-то теребил Зою за плечо, насильно вытаскивая из сладкого утреннего сна. – Вставай, холодно.

– Тише, – попросила Зоя, понимая, что дочка уже проснулась и, наверное, хочет есть. – Не буди папу! Сейчас встану.

– Да вставай же! – тряхнула ее за плечо Лика совсем не детской рукой, выкрикивая просьбу уже каким-то не своим, а чужим плачущим голосом.

– Сейчас, маленькая, сейчас, – встревожилась Зоя, открывая глаза.

Непроглядная темнота, какая-то холодная морось сверху, скрючившаяся над лицом фигура…

– Вставай, – снова произнес рядом незнакомый женский голос, – дождь начинается. Пойдем в машину.

Возвращение в постылую реальность из мягкого ласкового сна, где лопотала маленькая родная девочка, где в уюте крошечной спальни ее нежно обнимала родная любимая рука, это возвращение было настолько несвоевременным и обидным, настолько несправедливым и неправильным, что Зоя тихо застонала.

– Вставай, – настойчивее повторила брюнетка. И потянула ее за рукав.

– Уйди, – выдавила Зоя. – Уезжай. Принесло тебя на мою голову!

– Некуда мне ехать, – горько усмехнулась незнакомка. – Надеялась тут приземлиться, да ты помешала. Вставай, пошли в машину, согреемся. У меня коньяк есть. Ты же голая совершенно и босая. Где ты живешь? Я тебя отвезу.

– Нигде, – выплюнула Зоя, отвернувшись. И тут же тихо и жалобно попросила: – Отстань от меня, а? Пожалуйста…

– Как же я тебя брошу? – снова грустно улыбнулась незнакомка. – Ты мне жизнь спасла. Только вот – зачем?.. Ладно, не будем об этом. Давай хоть до города подброшу…

– Я на машине, – сообщила Зоя, кивнув на затаившийся «форд». – Надо будет – сама доберусь. Прощай. – И она, не поднимаясь с земли, повернулась на другой бок, давая понять, что беседа окончена.

– На машине? – изумилась брюнетка. Недоверчиво встала, шагнула в сторону, указанную Зоей, изумленно и долго разглядывала работающий автомобиль. – Так ты не… А почему в таком виде? – потерянно вернулась она к лежащей на земле женщине.

– По кочану, – уведомила та, не поворачивая головы.

Брюнетка осторожно села в салон «десятки», замерла, уставившись в одну темную точку, потом быстро выскочила, кинулась к Зое.

– А ну вставай, кому сказала! – неожиданно сильно приподняла женщину с земли, рывком прислонила к «десятке».

Поменялись ролями , – отрешенно подумала Зоя, впрочем не делая ни единого движения, чтобы помочь незнакомке.

– Сядь в салон, пожалуйста, – тихонько попросила та. – У меня сил нет тебя поднять.

– У меня – тоже, – прошелестела Зоя, ощутив вдруг, что не в состоянии сделать ни единого движения, даже шевельнуть рукой…

– Как же нам быть? – недоуменно спросила брюнетка, присаживаясь на корточки рядом.

Еще раз попыталась поднять Зою и, ощутив, что все силы уже израсходовала на прошлый рывок, огорченно всхлипнула.

Зое отчего-то стало тоже колко в глазах. Она свесила голову на грудь и тихонько заплакала.

Дождь полил сильнее, крупные круглые капли тарабанили по близкой крыше «десятки», стекали холодными ручейками вниз, прямо на головы прислонившихся к машине женщин, и текли дальше по лицам, смешиваясь со слезами, сами становясь слезами, омывая измученные бледные лица, смывая с них грязь и боль, обреченность и страх.

На окраине большого сонного города, в грязном, запущенном тупике поздней ненастной ночью две не очень молодые женщины оплакивали свои судьбы. Свои разбитые жизни и несбывшиеся надежды. Свое состоявшееся прошлое и несостоявшееся будущее.

Судьба жестоко подшутила над ними напоследок, бросив навстречу друг другу и лишив возможности завершить свои жизни так, как они вознамерились. Один вариант из сотен миллионов вероятностей, что в этом забытом Богом и людьми тупике перехлестнутся две несчастливые судьбы. Два разрушенных мира. Два одиноких израненных сердца.

И этот вариант сработал. Чтобы помешать.

Или – помочь?

– Что будем делать? – спросила брюнетка хриплым от недавних рыданий голосом. – Тебя как зовут? Меня – Рита. Маргарита Распопова.

– Зоя, – через паузу откликнулась Рыбакова. И снова замолчала.

Она и в самом деле совершенно не понимала теперь, что делать. Ясность и определенность, которые управляли ее действиями еще час назад, вместе со слезами были безжалостно смыты разыгравшимся дождем.

Куда она теперь? Дома нет. Работы – тоже. Вернее, все это есть, оно вполне реально существует, но только вот к ней, Зое Рыбаковой, отныне не имеет никакого отношения.

– Понятно, – неизвестно по какому поводу высказалась брюнетка. – Давай все-таки сядем в машину. Знаешь, я – врач, поэтому точно знаю: смерть от пневмонии долгая и очень мучительная. А мы же с тобой хотели быстро…

– А у тебя еще есть таблетки? – быстро спросила Зоя.

– Увы, – качнула головой Маргарита. – Того, что я выпила, человек на пять хватило бы, точно… А потом, я – фаталистка. Случилось так, как должно было случиться. Значит, придется еще пожить. Хотя, – она горько усмехнулась, – убей меня Бог, не знаю ни как, ни зачем… Так что… Остался только коньяк.

– Я не пью.

– Я тоже. Специально купила, боялась, что струшу в последний момент, а если выпью, то… Сама про себя не знала, что такая решительная.

– Я тоже, – согласилась Зоя. – Только у меня и таблеток не было.

– А как же ты… – И Рита смолкла, видимо побоявшись до конца сформулировать вопрос.

– Выхлопной газ, – пожала плечами Зоя. – Больше ни до чего не додумалась.

– Интересно. – Брюнетка взглянула на новую знакомую с уважением. – Мне бы такое в голову не пришло. А что с тобой? Почему ты голая? Муж из дома выгнал?

– Сама ушла.

– Я тоже.

И они снова надолго замолчали.

Дождь становился все плотней, и уже непонятно было, есть ли на теле одежда или кожа просто обернута мокрой холодной тканью…

Из сомнамбулического состояния Зою вывел громкий чужеродный звук – Рита оглушительно чихнула.

– Замерзла? – равнодушно поинтересовалась Зоя.

– А ты? – шмыгнув носом и откровенно застучав зубами, спросила Рита.

– Не знаю, – ответила Зоя. – Я ничего не чувствую.

И ровно в этот момент ощутила дикий, просто сотрясающий тело озноб. И тут же, в такт Маргаритиным зубам, отчаянно и неуправляемо заклацали ее собственные челюсти.

– Пойдем в машину? – в который раз повторила Рита.

– Пойдем.

В салоне «десятки» было ненамного теплее из-за расколоченного Зоей окна, но зато вполне сухо.

– Слушай, нам с тобой надо куда-нибудь под крышу, – выстучала зубами Маргарита. – Можно было бы в гостиницу, но у меня наличных нет. Только карта, а где сейчас с нее снимешь?

– У меня тоже ноль, – сообщила Зоя. – Украли.

– Эх, сейчас бы забиться в какую-нибудь норку. – Рита, скрестив руки, с силой терла себя по мокрым плечам, пытаясь хоть как-нибудь согреться. – Отлежаться, отдышаться…

– Норку? – Зоя настороженно замерла. Что-то важное, какой-то намек мелькнул в заторможенном мозгу. Она напряглась, физически заставляя эту блудливую мысль остановиться, чтобы уловить ее суть. – Кажется, норка есть…

В ящике ее рабочего стола лежали ключи. От двухкомнатной квартиры где-то на окраине. Их вчера вечером занесла бухгалтерша, попросив передать Владимиру Георгиевичу. На недоуменный Зоин вопрос бухгалтер пояснила, что шеф спрашивал, не сдает ли кто квартиру. Для какого-то своего друга. При этом пожилая бухгалтерша ехидно поджала губы и одарила Зою жалеющим взглядом.

Конечно. Еще одно доказательство ее беспримерной тупости! Наверняка на работе все давным-давно знали о романе Владимира и Леночки. И бухгалтерша понимала, для какого такого друга понадобилась пустая квартира…

А Зоя… Ни на взгляд бухгалтерши внимания не обратила, ни удивилась, почему ключи та передала ей, а не Владимиру. Наоборот. Позвонила мужу и сообщила, что ключи у нее в столе. Он в ответ еще как-то странно замолчал. Зоя даже подумала, что связь прервалась, а потом затараторил, что какой-то Геннадий сильно обрадуется, потому что квартира необходима ему как воздух. Вчера Владимир ключи забрать не мог, потому что они с Зоей на работе разминулись, а сегодня он вообще не приезжал. Стало быть, две блеклых железячки на белом стальном колечке так и лежат у нее в столе. И бумажка с адресом – там же.

– Надо заехать ко мне на работу, там – ключи от квартиры…

– Поехали! На чем? На твоей или на моей? Или – каждая на своей? Не бросать же тут машины?

Действительно. Не бросать же. Зоя тяжело выбралась из «десятки» и поплелась к «форду». Рита шлепала сзади.

В салоне автомобиля, несмотря на открытое окно, было дымно и остро пахло гарью. Зажав нос, Зоя открыла все окна, махнула Рите: «Садись в свою». Легонько тронула педаль. «Форд» не сдвинулся с места. Женщина газанула сильнее. Внутреннее пространство машины мгновенно заволокло удушливым синим облаком, автомобиль взревел, отчаянно и беспомощно, задрожал, как расстающееся с жизнью несчастное животное, и заглох.

– У тебя колеса ушли в глину, – сообщила Рита, поднимаясь из-под багажника. – Почти наполовину. Теперь только трактором. Зачем ты в эту кучу полезла?

– Затем, – буркнула Зоя. И Рита смолкла, мгновенно сообразив.

– Закрывай. Поедем на моей.

Подъезжая к офису, Зоя отчаянно трусила, что может столкнуться с кем-то из знакомых. Сердце бухало у самого горла, измученное холодом от мокрого плаща тело то вдруг бросало в неимоверный жар, то сковывало ледяной коркой.

– Мне пойти с тобой? – спросила Рита.

– Не надо, я сама.

– Тогда надень мои туфли, ты же босая…

Зоя бессмысленно тыкала пуговицей электронного ключа, пытаясь угодить в положенное место над дверью. Эта нехитрая операция удалась ей с десятого раза. Красный огонечек виновато мигнул, уступая место зеленому, едва слышно щелкнул замок.

Женщина вошла в коридор, знакомый до каждого пупырчатого выступа в стене, и остановилась, испугавшись своего ощущения. И закрытые двери, и едва слышно журчащее радио, и вытертая шагами дорожка на линолеуме – все вдруг показалось совершенно другим, абсолютно незнакомым, тревожным и опасным. Зое почудилось, что она не бывала тут никогда! И вот сейчас, поздней ночью, крадется, как вор, по чужому помещению, как по чужой жизни, собираясь совершить нечто такое, чему в ее тяжелой голове и названия-то подходящего нет…

Она тряхнула головой, прогоняя мучительное наваждение, быстро прошла в кабинет, отперла стол. Ключи спокойно лежали, предусмотрительно завернутые в бумажку с адресом.

Зоя опустилась в кресло, окинула прощальным взглядом комнату. Встала, погасила свет и, уже запирая входную дверь, вдруг вспомнив что-то, вернулась. Набрав код, открыла свой личный маленький сейф, уютно притулившийся под столом, не глядя, запустила внутрь руку, извлекла пухлый бумажный пакет, сунула за пазуху. Снова погасила свет и уверенно вышла. Теперь уже – навсегда. На столе в приемной вдруг зазвонил телефон. Зоя испуганно дернулась и ускорила шаги.