Замри и прыгни

Если бы можно было заснуть и не проснуться. Или навсегда остаться тут, в этой чужой квартире. И никогда не выходить. Никуда. Не видеть никого из знакомых. Да нет, вообще никого! Тогда, наверное, и муж, и дочь решат, что она умерла. И пожалеют о том, что поступали с ней так. Что не ценили и не любили. И, встречаясь, будут вспоминать о ней только хорошее и корить себя. И Володя поймет, что по-настоящему любил только ее, Зою. А Лика бросит своего художника, вернется в опустевший дом и будет прислушиваться к каждому шороху за дверью, ожидая ее, свою мать. Ведь она не злая, ее девочка, просто еще совсем маленькая, потому и не умеет еще оценить, что такое – мать.

А Володя? Что он, бабник? Нет. И никогда им не был. И может, он с этой Леной – просто случайно? Говорят, у всех мужиков под сорок крышу сносит. Вот и он… А теперь, скорее всего, когда понял, что Зоя пропала, и вертихвостку эту уже бросил, и места себе от беспокойства не находит. Ну конечно! Именно так! Что она, мужа своего не знает? В конце концов, с кем не бывает? Да он уже сто раз раскаялся! А она разлеглась тут! Пьянствует до посинения.

Она? Пьянствует? Боже, что же она натворила! Надо ехать домой. Срочно! Они с мужем поговорят, и все уладится! Конечно! Надо срочно ехать домой!

Зоя резко вскочила, задев локтем Риту.

– Ты чего? – недоуменно обернулась та. И Зоя, увидев ее красные от слез глаза, поняла, что и подруга тоже не спала, и тоже боялась шевельнуться, чтобы не потревожить ее, Зою. Или, так же как и она, боясь вслух разреветься от тоски и боли. – Ты чего? – повторила Рита. – Куда? Домой? К мужу?

– Откуда ты знаешь?

– Оттуда, – мрачно сообщила Рита, постучав себя по темечку.

– Тут телефон есть, не видела?

Маргарита молча пожала плечами, грустно наблюдая за подругой.

Зоя лихорадочно металась по квартире, отыскивая аппарат. Но ни в комнатах, ни на кухне, ни в коридоре не обнаружилось не только средства связи, но и соответствующей розетки.

– У подъезда, кажется, телефонная будка? – вспомнила она. – Я сбегаю! А то Рыбаков, наверное, уже с ума сошел!

Рита следила за подругой исподлобья с какой-то сумрачной подозрительностью. Так, наверное, родственники переживают за тяжело больных, когда тех настигает очередной неотвратимый приступ.

– Ты хорошо подумала? – наконец, спросила она.

– Хорошо-хорошо, – скороговоркой отмахнулась Зоя, влезая в Маргаритины туфли.

Слетела по лестнице, перескакивая через ступеньки и пару раз чуть не сверзившись вниз, потому что медленные каблуки не успевали за стремительностью ее шага, выскочила из подъезда и радостно ойкнула, обнаружив искомое сооружение. Купила в киоске рядом пару жетонов, подпрыгивая от нетерпения, выщелкала кнопками номер. Рабочий телефон молчал.

А который час?  – пришел закономерный вопрос . – Судя по зажженным фонарям – вечер. А народ гуляет – как днем. Ладно.

Пальцы легко выстучали родные цифры домашнего.

Трубку взяли с третьего гудка. Но ответил почему-то девичий голос.

Лика!  – счастливо обмерла Зоя . – Приехала! Доченька моя!

– Але! – закричала она в трубку. – Это я!

– Зоя Романовна? – удивленно и как-то презрительно переспросила Леночка. – Вовусик, твоя бывшая объявилась.

– Ну, – возник в ухе недовольно-пренебрежительный Рыбаков, – что скажешь? Нагулялась?

– Володя… я… – Зоя смешалась, не зная, что сказать. И вдруг выпалила, безотчетно и безоглядно: – А что у нас в доме делает эта?

– Эта? – спокойно переспросил супруг. – Живет. Или ты думаешь, что будешь неделями шляться, а я тебя буду ждать? Все, милочка, хватит. Заявление на развод я уже подал.

– Развод? – В голове стало жарко и шумно. – Володя… а как же… – Надо было срочно сказать ему, что он ошибается. И что она его простит! Уже простила. И чтобы он от отчаяния не делал глупостей. Ведь они – семья. И у них дочь. И работа. – А как же… работа? – спросила Зоя.

– Вспомнила! – усмехнулся супруг. – Меня из-за твоих махинаций третий день налоговая трясет. Так что можешь не беспокоиться.

– В смысле? – не поняла Зоя.

– Я тебя уволил. За прогулы.

– Володя, ты шутишь? – наконец, с облегчением сообразила женщина.

– Шутить будем в суде. Мало того что сама слиняла, так еще и всю кассу прихватила! С кем жил двадцать лет? Не зря даже дочь от тебя сбежала. Короче. – Голос Рыбакова стал деловым и бесстрастным: – Давай по-хорошему. Раз ты все сама решила, я не против.

– Я? – шепнула Зоя вдруг съехавшим на всхлип голосом. – Ты о чем?

– Слушай, не строй из себя, а? – устало попросил муж. – За вещами можешь приехать завтра, пока я на службе. Они, кстати, все собраны. Ключи не забудь оставить.

– А где я буду жить? – потрясенно выговорила Зоя.

– В Караганде, – сообщил супруг. – Не маленькая. Там же, где эту неделю жила.

– Володя, ты что, ревнуешь? – снова, кажется, сообразила Зоя.

– Тебя? – собеседник грубо расхохотался. – Ты в зеркало когда смотрелась? Ну все, – оборвал он собственный смех. – Тех денег, что ты прихватила, надолго хватит. А про квартиру и работу – забудь.

– Но ведь я, – Зоя вдруг вспомнила, о чем размышляла совсем недавно. – Я тоже хозяйка!

– Была. Если не помнишь, напоминаю. Фирма на Лике, я – генеральный со всеми правами. И квартира – тоже на ней. Все. Пока. Будут вопросы – звони. Но сразу предупреждаю: на слезы не бери. Не поможет. Удачи! – И он отключился.

Совершенно ничего не понимая, Зоя вставила второй жетон и повторила набор.

Телефон не отвечал долго, целую вечность, а потом грустные протяжные гудки сменились издевательским пиканьем. То же самое повторилось и в третий, и в десятый раз.

– Тетка, ты долго будешь место занимать? – услышала Зоя сзади и увидела двоих помятых подростков с сигаретами. – Освобождай территорию, пока мы тебе не помогли.

Когда она вползла в квартиру, цепляясь руками за косяки и стены, Рита, не сказав ни единого слова, дотащила ее до дивана, уложила, укутав как ребенка все тем же лысым пледом.

– Все будет хорошо, все будет просто отлично… – тихонько уговаривала она недвижную подругу.

Или – себя?

* * *

– Да что меня уговаривать? – журчал довольный голос. – Я и так вижу, что все хорошо! С таким-то ангелом-хранителем!

Владимир Георгиевич Рыбаков, генеральный директор страховой компании «Центурион», не глядя, подписывал отчеты, принесенные финансовым директором. Вернее, не глядел он именно на отчеты, а на своего главного финансиста – Зою Сергеевну, напротив, очень даже заглядывался. Причем не скрывая своего веселого и совершенно определенного интереса.

– Зоенька, – ставя очередную подпись, заглянул он ей в глаза, впрочем, не забыв скользнуть по тугой груди под тонким свитером и не преминув мысленно обнять стройную талию, – ну не устаю вами восхищаться. При такой потрясающей внешности – такой ум! Недаром с вашим приходом у нас клиенты прибывают и прибывают. И ведь ко мне в кабинет их волоком не затащишь! И как только вы с ними справляетесь?

– Привыкла, – легко отмахнулась Рита.

– А вот я все никак привыкнуть не могу, – делано опечалился шеф. – Может, и мне к нам в клиенты податься, чтобы вы, наконец, на меня внимание обратили? Я уже голову сломал, как мне ваше драгоценное привлечь.

– Вам-то зачем? – кокетливо спросила Рита. – Молодая жена под боком.

– Ну что вы, Зоенька, какая она мне жена? Так, чтобы на время забыться. – Рыбаков страдальчески сморщил губы. – Вы же в курсе, как меня моя бывшая подставила! Сбежала неизвестно с кем, прихватила всю наличность, документы выкрала, отчетность в компьютере, и ту стерла! Если б не вы, наверное, и «Центуриона» давно бы не было! Затаскали бы по судам, а то и мне бы срок влепили.

Рита сузила глаза, сжала кулаки, так что длинные ногти больно впились в ладони.

– Ну-ну, не переживайте так! – Шеф легонько и ласково взял в руки ее правую кисть. – Понимаю, что вам об этом слышать не хочется. Шутка ли, за полгода такие завалы разгрести! Но, увы, Зоенька, не все Зои одинаковы. Представьте, двадцать лет прожили! Все ей дал, все! Дом, достаток, любовь, уважение. Дочку-красавицу вырастили. Хочешь – фитнес, хочешь – путешествия. Пылинки сдувал. Утром собираюсь на работу, завтрак в микроволновке оставляю, чтобы выспалась и поела. И за это все она мне отплатила. Сполна.

– А вы так и не знаете, где она? Не объявлялась?

– Нет, – трагически качнул головой Владимир Георгиевич. – Да и не хочу. Она сама все решила. Живет, наверное, сейчас где-нибудь на Кипре или в Испании с очередным любовником. Она ведь и раньше в этом смысле, как это сказать, ну… не очень воздержана была. Я глаза закрывал. Думал, подуркует, да пройдет. Все же – семья. Да и любил я ее, что скрывать? Эх… Не в моде нынче верность, Зоенька. Может, посвятите мне один вечерок? – Он снова нежно сжал женские пальцы. – Поужинаем, поболтаем. Это ведь только кажется, что нам, состоявшимся мужчинам, юных моделей подавай. Нет! Мне ведь и поговорить хочется, и понятым быть необходимо. Да и потом, зрелая красота, вот как у вас, – он маслено и длинно прошелся взглядом по женщине, – это намного волнительней, чем молодое безмозглое мясо…

– Владимир Георгиевич, – Рита легонько, словно нехотя, словно борясь с собой, вытянула ладошку из вспотевших рук генерального. – Честно говоря, я всегда была противницей служебных романов.

– Помилуйте, Зоенька, ну какая у нас с вами служба? Вы ведь даже не моя подчиненная! И договор у меня не с вами, а с кадровым агентством. Могли ведь кого угодно прислать, так?

– Так, – улыбчиво согласилась Рита.

– А прислали вас. Это – судьба. Лично я это расцениваю как награду за все тяготы, которыми меня наградила жизнь. Ну так как насчет романтического ужина? – И он снова потянулся к Рите, теперь уже вполне откровенно.

– А давайте, – женщина незаметно отодвинулась от стола, – послезавтра. У нас как раз заканчивается контракт. И мы с вами ничем не будем связаны.

– Как, Зоя? – Шеф подскочил. – Разве мы не продляем наши отношения? Вы хотите меня бросить?

– Нет, что вы! – Рита одарила мужчину томным и зазывным взглядом. – Контракт с агентством, конечно, продляется. Вам представят нового финансового директора. А мои обязанности как кризисного управляющего завершены. Дела в полном порядке. Баланс превосходный. А я уже буду просто курировать вас, как и другие фирмы.

– Вас? – Рыбаков игриво хмыкнул. – Это кого?

– «Центурион».

– А меня, меня лично вы будете курировать? – Он стремительно обогнул стол, встал перед Ритой и вдруг одним резким и профессиональным движением прижал женщину к себе. – Мне очень, очень нужен такой куратор, – жарко и влажно зашептал он ей в ухо.

– Владимир Георгиевич – возник в селекторе капризный голос Леночки. – К вам клиент!

– У-у-у! – рыкнул Рыбаков, отрываясь от Риты. – Скажи, занят. Пусть в отдел обратится!

– Он требует вас! – отозвалась Леночка. – Милицией угрожает!

– Я пойду, Владимир Георгиевич. – Рита уже от двери послала шефу воздушный поцелуй. – Послезавтра? Не передумаете?

– Нет! – рванулся к ней Рыбаков.

Но в дверь уже вламывался разъяренный, взъерошенный мужик.

Первый пошел , – сама себе сказала Рита, протискиваясь мимо визитера в приемную. Настенные часы над головой секретарши показывали ровно семнадцать.

– Зойчик, – набрала она номер подруги. – У меня началось. А у тебя как?

– У меня еще пятнадцать минут в запасе. Первому понесли анализы.

– Тогда я в салон? Ты тоже давай не задерживайся. Международная встреча должна пройти на высшем уровне!

– Не волнуйся. Ты же все равно первая на массаж. А у меня вначале маникюр. Все, пока. Мне еще к Андрею Андреевичу зайти надо.

– Смотри, не опаздывай! – строго сказала подруга. – А то увлечешься своими цифрами и про все забудешь.

– Ритуль, ну что ты меня как маленькую пасешь, – рассмеялась Зоя. – Все, уже выключаю компьютер.

– Конечно, пасу, – миролюбиво пробурчала Рита, пряча телефон в сумку. – Именно как маленькую…

Вряд ли и самой себе она могла бы объяснить, почему относилась к подруге так. Не из-за разницы же в возрасте! Что там той разницы – три года, смех! Просто с того самого момента, когда Зоя после телефонного разговора с мужем вползла в квартиру, цепляясь за стены и шепча что-то невнятное, серыми, как побелка в коридоре, и такими же сухими губами, Рита почувствовала такое щемящее чувство жалости и такое сильное желание отомстить, что не смогла расстаться с этими ощущениями и по сей день. И с той же самой минуты поняла, что отныне, что бы ни случилось с нею самой, она должна, обязана помочь этой неухоженной, несчастной и очень слабой женщине победить. Не тяжкие обстоятельства и не личное горе, не неудавшуюся жизнь и не предательство мужа, а – саму себя. Раздавленную, униженную, обреченную.

* * *

Она лежала на диване бледная, тихая, словно неживая, и Рита, укрыв подругу всем обнаруженным в квартире тряпьем, ласково, едва касаясь, поглаживала кончиками пальцев клочковатый неопрятный рыжий ежик.

– Он меня уволил, – вдруг всхлипнула Зоя.

– Ему же хуже, – убежденно выдала подруга.

– И сказал, что я шляюсь неделю…

– Неделю? – Маргарита задумалась. – Неужели прошла неделя? Не может быть… Знаешь что, ты лежи, не вставай, а я сгоняю вниз, куплю еды, заодно и узнаю, какой сегодня день.

Вернулась она быстро, Зоя даже не успела додумать, о каких таких махинациях в документах говорил ей муж.

– Вторник сегодня, Зойчик, – сообщила Рита. – Ровно неделя.

– Не может быть, – выдохнула Зоя. – Значит, он все правильно говорил…

– Что правильно?

– Ну что я…

– Значит, так. – Маргарита уселась на диван, плюхнула рядом тяжелый пакет с продуктами. – Давай договоримся. С этой минуты начинаем новую жизнь. В которой нет ни твоего бывшего, ни моего.

– Как это? – не поняла Зоя. – А куда они делись?

– Нету! – зло ответила подруга. – На Марсе. На Луне. У черта на рогах. Где угодно. Но для нас их нету!

– Я так не смогу, – качнула головой Зоя.

– Сможешь! Я подключила новый мобильник, пришлось на телефон и зарядник разориться, но ведь связь нам нужна?

– Зачем?

– Во-первых, ты сейчас позвонишь своей бухгалтерше и скажешь, что сняла квартиру для себя. Она у тебя как, к директору с докладом не побежит?

– К какому директору?