Услышанные молитвы

Он крепко ее обнял и помахал рукой, подзывая такси. Фейт смотрела, как Брэд сел в салон и машина тронулась с места. Но прежде чем такси скрылось за поворотом, Брэд опустил стекло и помахал ей. У Фейт не было уверенности, что эта встреча не станет последней. Он уже несколько раз исчезал из ее жизни. После юридической школы и снова — после похорон Джека. Но судьба подарила ей этот день, и Фейт казалось, что она разделила его не только с Брэдом, но и с братом. Поворачивая ключ в замке и входя в дом, она продолжала улыбаться.

Судя по звукам, Алекс был наверху. Фейт повесила пальто и, думая о Брэде, стала медленно подниматься по лестнице.

— Ну как все прошло? — спросил ее муж, когда, улыбаясь, она появилась в спальне.

— Прекрасно. Все получилось очень хорошо. Эллисон сняла в «Уолдорфе» гостиную, и пришло очень много народу. Друзья Чарльза и моей мамы. И еще Брэд Паттерсон. Я его не видела с самых… ну, в общем, очень давно.

— А кто это такой? — рассеянно спросил Алекс. Перед ним работал телевизор, показывали программу новостей. Сам он, стоя в носках и боксерских шортах, застегивал белую накрахмаленную рубашку. Задавая вопрос, он взял галстук и принялся завязывать узел.

— Самый близкий друг Джека. Мы вместе росли. Ты его видел на похоронах брата. Он живет в Сан-Франциско. Ты его, наверное, не помнишь.

Алекс никогда не обращал внимания на детали или на тех, кто не мог пригодиться ему для дела. А Брэда вряд ли можно было считать потенциальным клиентом.

— Не помню. Ты успеешь собраться? — Алекс выглядел озабоченным: предстоял важный вечер — старший партнер его фирмы пригласил клиента, с которым только что подписал договор, и муж не хотел опоздать. Но Фейт его редко подводила.

— Через полчаса буду готова, — ответила она. — По-быстрому приму ванну и приведу в порядок волосы. Как слетал в Чикаго?

— Устал, зато с толком. Полезная поездка. — Он больше ничего не спросил про похороны, но Фейт это не удивило. Раз ему не потребовалось туда идти, он сразу же выбросил дело из головы.

Фейт, как и обещала, появилась через тридцать минут. На ней было черное вечернее платье и нитка жемчужных бус. Она успела сделать макияж и расчесала распущенные по плечам волосы. И от этого стала выглядеть скорее дочерью, чем женой Алекса. Обе их девочки унаследовали ее цвет волос. Муж оценивающе оглядел ее с ног до головы, кивнул, но ничего не сказал. Как бы ей хотелось, чтобы он назвал ее красивой. Но Фейт уже много лет не слышала от Алекса подобных слов.

Через пять минут они вышли из дома и поймали такси. Супруги ужинали в десяти кварталах по Парк-авеню и, пока туда добирались, Алекс не проронил ни слова. Но Фейт этого даже не заметила. Ее мысли витали далеко от него. Она думала о Брэде. Чудесно было провести с ним почти весь вечер. Фейт давно так душевно ни с кем не разговаривала. Она вдруг ощутила, что есть человек, которому интересна ее жизнь, ее заботы, страхи и все, что казалось ей важным. В Брэде Фейт нашла семью, к которой стремилась и которую в последние годы совсем потеряла. Ей снова показалось, что она кому-то нужна и любима. Эта встреча напомнила ей о том, о чем она временами начала забывать.

Глава 3

Всю следующую неделю Алекс работал в Чикаго, а когда вернулся, удивил жену тем, что на выходные выкроил для нее время. В субботу они гуляли в Центральном парке, а вечером в воскресенье поужинали в соседнем ресторанчике. Воскресный день муж провел в конторе, но потом, после возвращения Фейт из церкви, предложил вывести ее куда-нибудь в город. Это тронуло Фейт. На следующей неделе Алексу вновь предстояло работать в Чикаго.

В понедельник вечером Фейт позвонила Зое и спросила, не появилось ли у той свободное время, — она скучала по дочери и сказала, что может приехать. Зоя пришла в восторг — они всегда были с матерью очень дружны. Дочь предложила ей приехать во вторник вечером. Она планировала остановиться с матерью в гостинице, хотя ей нравились две ее соседки по комнате. Фейт улыбалась, когда опустила трубку на рычаг, а потом звонила и заказывала комнату в отеле.

Во вторник вечером она прилетела в Провиденс, взяла такси, приехала в гостиницу, а через полчаса с двумя пакетами появилась Зоя. Они обнялись, уютно расположились в комнате, болтали, смеялись и больше напоминали сестер, чем мать и дочь. Потом пошли поужинать, и Фейт рассказала Зое о похоронах Чарли и о том, как повстречала Брэда. Обе дочери успели наслушаться, как мать росла вместе с Джеком и Брэдом, и Зоя сразу поняла, насколько обрадовалась Фейт, встретив старинного приятеля.

— Я советовалась с ним, не вернуться ли мне на юридический факультет, — сообщила Фейт за десертом.

Они обсуждали это еще до того, как Зоя уехала в университет Брауна, и дочь решила, что идея превосходна. Но после этого мать замолкла, и теперь Зоя пришла в восторг от того, что она не отказалась от своего замысла. Матери следовало чем-то заняться в жизни.

— Потрясающе, мам, — одобрила она. Зоя понимала, насколько одинока ее мать с тех пор, как они с сестрой уехали из дома. — Ты уже что-то предприняла в этом направлении?

— Взяла несколько каталогов и посмотрела, какие нужно сдавать экзамены. Придется подготовиться к обязательному вступительному тесту для абитуриентов юридических институтов. Не знаю, выдержу ли, так что возвращение на факультет еще под вопросом. — Она явно нервничала, но вместе с тем загорелась и была на подъеме. Зоя уже несколько месяцев не видела мать такой воодушевленной. — Я могу прослушать несколько общих курсов по юриспруденции на отделении продолжающих образование в Нью-Йоркском университете и подготовиться к тесту. Я пока еще ничего не решила. Но все это очень интересно. Гораздо лучше, чем уроки бриджа, которые предлагает папа. — Фейт грустно улыбнулась дочери.

— Счастливо тебе, мамочка. — Но вдруг Зоя нахмурилась, представив, с какими трудностями предстояло столкнуться Фейт. — Ты сказала папе?

— Пока нет. Мы с ним говорили как-то давно, но он в восторг не пришел.

Зоя сразу поняла, что это было сказано слишком слабо.

— Тоже мне новость! Нашему ледяному папочке не хочется, чтобы ты стала независимой. Для него самое милое дело, чтобы ты сидела дома и всегда была готова позаботиться о нем.

— Нехорошо так говорить об отце, — возразила Фейт, но обе понимали, что Зоя права. — Он предложил мне побольше участвовать в благотворительной деятельности. Ему нравится, когда я чем-то занята.

— До тех пор, пока твоя работа ему ничем не грозит. — Дочь была удивительно проницательна. — А то ты мало занималась благотворительностью — заботилась обо всех нас! Пора обратить внимание на себя. — Зоя, как всегда, спешила поддержать мать.

Они уже давно цапались по этому поводу с Алексом. Дочь открыто говорила, что отца не интересовало ничего, кроме его работы, и винила в том, что он не занимался семьей. Детьми занималась мать. Зоя всегда жарко спорила с Элоиз. Старшая сестра горячо защищала отца, хотя тоже любила Фейт. А Зоя, не стесняясь, упрекала его в нечуткости и считала, что матери незаслуженно не повезло.

— Давай, давай, мамочка, — настаивала она. — Учти, я от тебя не отстану.

— Вот и Брэд тоже пристает, — улыбнулась Фейт. — А если я провалю тест? Тогда ни о каком поступлении не может быть и речи. Ты веришь в меня больше, чем я сама. Ну хорошо, посмотрим.

Ей предстоял еще разговор с Алексом, вот что являлось камнем преткновения.

— Все это отговорки, мамочка. Ты непременно поступишь. Думаю, из тебя получится превосходный адвокат. Только не позволяй отцу себя разубедить, ему придется смириться.

— Может, поговоришь с ним сама? — усмехнулась Фейт, но она была благодарна дочери за поддержку и ободрение.

Зоя всегда твердо стояла на ее стороне.

Фейт спросила ее об учебе, о курсе, о друзьях. Они последними ушли из ресторана, вернулись в гостиницу и еще проговорили несколько часов. В ту ночь они спали в одной огромной кровати, и Фейт улыбалась, глядя, как засыпала дочь. Ей подумалось: как она счастлива! Дочери — самый главный подарок, который сделал ей Алекс. Она надеялась вскоре выбраться в Лондон, повидать Элоиз. Старшая дочь обещала приехать на День благодарения домой, и Фейт подумывала после этого слетать к ней на несколько дней. Что-что, а времени ей хватало. Но поездка не получится, если она в самом деле начнет изучать юриспруденцию.

На следующий день в девять утра Зоя убежала. У них хватило времени только для того, чтобы проглотить омлет, булочки и запить чаем. Дочь крепко обняла мать и упорхнула за дверь. А в десять, погруженная в собственные мысли, Фейт уже ехала в аэропорт. По дороге из аэропорта домой она попросила таксиста завернуть в Нью-Йоркский университет, поднялась на юридический факультет и набрала охапку проспектов, каталогов и требований к тесту. Потом задержалась в отделении продолжающих образование и захватила брошюры оттуда. А из дома позвонила в Колумбийский университет.

Фейт разложила все материалы на столе и принялась прилежно изучать. Одно дело — поехать взять проспекты, совсем другое — поступить в университет. К тому же Фейт не представляла, как ей убедить Алекса. Зоя предлагала сообщить как о свершившемся факте, но она считала это опрометчивым и невежливым. Алекс тоже обладал правом голоса в этом деле. Если она поступит следующей осенью в университет, то свяжет себя большими обязательствами: придется делать работу по дому и в то же время выполнять задания и ходить на занятия. Времени для семьи останется намного меньше, и Алексу придется приноравливаться. Фейт все еще размышляла об этом, когда взглянула на экран компьютера и заметила, что пришло сообщение. Она решила, что это от Зои, щелкнула по иконке почтового ящика и приятно удивилась, увидев, что о ней вспомнил Брэд.

«Привет, Фред, — писал он. — Как поживаешь? Какие новости? Взяла каталоги? Если нет, поднимай задницу и бегом за дверь! Нечего терять время. Может статься, начнешь заниматься с января. Поспеши!

Как сама? Я рад, что мы повидались на прошлой неделе. Как волосы — все такие же длинные? Если хочешь, я в любое время готов их покрасить в зеленый цвет. Давай на День святого Пэдди? Или в розовый — на День святого Валентина? Или в красный и зеленый — на Рождество? Если не изменяет память, зеленый тебе очень шел.

Приехал и ушел с головой в работу. Приходится очень много заниматься тем делом, о котором я тебе рассказывал. Парень до смерти напуган. Надо его вытащить, но задача нешуточная. Кстати, а каковы твои интересы в юриспруденции? Мне кажется, если ты не гонишься за большими деньгами, то можешь стать хорошим детским адвокатом. Но если рассчитываешь на лишний доллар, тебе лучше поговорить с Пэм. Корпоративные дела — интересная вещь, но не моя стихия. Но не исключено, что она станет твоей.

Ну ладно, надо работать. Беги в университет. Береги себя. И не забывай писать. Любящий Брэд».

Фейт улыбнулась и, не отрываясь от экрана, нажала кнопку ответа. Она была горда, что успела взять каталоги Нью-Йоркского университета и теперь может отчитаться перед Брэдом. Набирая ответное сообщение, она чувствовала себя задорной девчонкой.

«Привет, Брэд! Только что вернулась из Провиденса. Вчера вечером чудесно провела время с Зоей: ужинали, хохотали, болтали и обнимались. Она поддержала твою идею. По дороге домой заезжала в Нью-Йоркский университет и — можешь за меня порадоваться — набрала кучу всяких бумажек! Теперь у меня есть вся необходимая информация. Еще звонила в Колумбийский университет. Не уверена, что сумею охватить большее количество учебных заведений. Но все-таки кое-что делаю! На этой неделе буду изучать каталоги. Алекс в Чикаго. Я ему еще ничего не сказала. Не представляю, как он отреагирует. Хотя нет, представляю! Будет ходить по потолку, а потом спустится и топнет ногой. И что тогда? Может, лучше не начинать Третью мировую войну из-за моей карьеры адвоката? Вот так все и кончится. Ну, посмотрим.

Мне понравилось твое предложение стать детским адвокатом. Звучит интересно, хотя не представляю, к чему это все приведет. Я всегда чувствовала, что неравнодушна к детям. Но это называется ставить телегу впереди лошади. Сначала Алекс. Затем заявления, экзамены… А если не пройду?»

В прошлом году она сполна ощутила себя приговоренной, когда переживала за Зою, а та ждала ответа из колледжей. Университет Брауна был ее предпочтением, и она была в восторге, когда поступила туда, а Алекс хотел, чтобы дочь пошла в Принстонский, Гарвардский или Йельский университет. Он был вне себя, когда узнал, что дочь отвергла все три вуза и захотела поступить в университет Брауна. Сам он кончил Принстон и мечтал, чтобы Зоя следовала по его стопам. Однако Зоя оказалась непреклонной, хотя отец называл университет Брауна «школой хиппи». Но Зоя только смеялась и говорила, что все выбирают в первую очередь именно его.

«А в остальном ничего нового, — заканчивала Фейт электронное письмо Брэду. — Элоиз о себе не сообщает, но я надеюсь, что у нее все в порядке. Ей нравится Лондон. Пока есть время, хочу поехать ее навестить. А то, если поступлю в юридическую школу, буду сильно уставать. — Поговорив с Брэдом и Зоей, Фейт поверила, что ее план может осуществиться. — Позвони, если снова соберешься в Нью-Йорк. Для меня это настоящая отдушина. Напиши еще, если будет время. Я знаю, как ты занят. Так что не беспокойся, когда сумеешь, тогда и сумеешь. Искренне любящая Фред». Написав это имя, Фейт опять улыбнулась.

Она листала один из каталогов, когда ее компьютер ожил, сообщая, что поступило новое сообщение. Сияя, она снова щелкнула по нужной иконке. Наверное, Брэд сидел за столом, когда пришло ее письмо, и поэтому сразу ответил.

«Умница! Теперь прочитай каталоги и запишись на следующий семестр в несколько классов отделения продолжающих образование. Это даст тебе нужный настрой. И фиг с ним, с Алексом. Фред, он не имеет права принимать за тебя решения. И не смеет останавливать, если ты в самом деле этого хочешь, а мне кажется, что так оно и есть. Ничего, постепенно свыкнется. Пойдешь на работу, будешь занята и связана по рукам и ногам. Нечего тебе торчать дома, бродить по комнатам и дожидаться его возвращения. Тебе нужна своя жизнь! Он ведь живет. Пора начинать и тебе. Так что давай, бегом! Ну, по-быстрому! Записывайся на учебу. Будь хорошей девочкой. Целую. Брэд».

Фейт понравилось получать от него письма и писать в ответ. Она стерла всю их корреспонденцию, прежде всего слова «Фиг с ним, с Алексом», и подумала: так бы сказал Джек. Остаток дня она посвятила чтению каталогов. Но когда вечером муж позвонил из Чикаго, ничего ему не сказала об этом. Такой деликатный разговор, как обсуждение ее возвращения к учебе, должен состояться при личной встрече. А когда Алекс вернулся в пятницу вечером, он выглядел совершенно вымотанным.

Фейт следовало до первого декабря зарегистрироваться в приемной комиссии. До первого февраля принимали заявления на юридическое отделение, а ответ приходил в апреле. Она заполнила необходимые документы для записи на два общих январских курса по юриспруденции и ускоренный курс подготовки к вступительному тесту, который должен был состояться сразу после Рождества. Но медлила и не посылала бумаги, сначала хотела поговорить с Алексом. Но когда тот вернулся домой, у него не было ни на что сил — только поесть и сразу в кровать. В субботу он отправился в контору и оставался там допоздна. И только в воскресенье Фейт показалось, что можно поговорить. Алекс читал воскресный выпуск «Таймс», а перед ним бурчал телевизор — шел футбольный матч. Фейт принесла ему тарелку супа и сандвич, но муж не оторвал от газеты глаз и ничего не сказал. Она сидела напротив и нервно теребила «Книжное обозрение» и журнал «Санди таймс».

— Я виделась с Зоей на прошлой неделе, — начала она. Алекс потянулся и сделал звук громче. — Она прекрасно выглядит и ей там нравится. — Фейт изо всех сил старалась перекричать комментатора.

— Знаю, — ответил Алекс, не поднимая глаз на жену. — Ты мне говорила. Как у нее с оценками?

— Кажется, хорошие. У нее скоро зимние экзамены.

— Надеюсь, она работает, а не только развлекается.

Зоя была добросовестной ученицей, и Фейт за нее нисколько не беспокоилась. Она ждала возможности обсудить с мужем свои планы, но соревноваться с газетой и телевизором было непросто. А перед Алексом громоздился целый ворох другого чтива. Нет, сам он не обратит на нее внимания — придется действовать. Фейт выждала еще пять минут и начала:

— Я хочу с тобой кое-что обсудить.

Вступление было очень осторожным. Фейт почувствовала, что у нее вспотели ладони. Оставалось надеяться, что Алекс окажется в подходящем настроении. Случались моменты, когда с ним невозможно было говорить, и Фейт начинала подумывать, не отложить ли ей беседу на другой день. Но в этот момент Алекс повернулся к ней и сделал глоток супа.

— Вкусный.

— Спасибо. Я говорила с Зоей по поводу Нью-Йоркского университета. — Она прыгнула в омут, но, похоже, угодила на асфальт.

Вот почему дочь называла отца ледяным. Временами он даже ей казался таким. Фейт твердила себе, что это не от того, что Алексу безразлична семья, просто у него голова занята важными делами. Она постоянно повторяла это себе и девочкам. До Алекса непросто было достучаться — только Элоиз имела к отцу особый подход. Но теперь Фейт предстояло убедить его самой. Никто за нее этого не сделает.

— Она собирается переводиться? — потрясенно переспросил муж. — Ты как будто говорила, что ей там нравится. Я ведь ей советовал поступать в Принстонский или Йельский университет!

— Речь не о ней, — спокойно возразила Фейт, — а обо мне.

— А ты тут при чем? — Алекс явно не понимал.

Фейт словно бы увидела, что рядом с ней стоят Брэд и Зоя и говорят, что ей следовало сделать.

— Я хочу записаться на курсы в Нью-Йоркский университет, — она понимала, что ее слова подействовали на мужа как разорвавшаяся бомба.

— Какие курсы? — Он сразу сделался подозрительным.

— Общие курсы на отделении продолжающих образование. По-моему, очень интересные. — Фейт чувствовала, что начинает волноваться. Муж таращился на нее, и его вид свидетельствовал о чем угодно, но только не о том, что он доволен.

— Это смешно, Фейт! К чему тебе учить юриспруденцию? На кой она тебе сдалась? Запишись на занятия в музей — это куда увлекательнее.

Алекс намеревался сбить ее с толку, прежде чем жена успеет высказаться. Но Фейт понимала: необходимо опередить мужа и самой вырваться вперед. И еще — молиться, чтобы он согласился. Их брак отличался тем, что все двадцать шесть лет Алекс сохранял за собой право вето на все ее начинания. Поздно было что-либо менять. Сначала по поводу многих вещей они приходили к обоюдному соглашению, но постепенно становилось ясно, что Алекс превращался в диктатора. Последнее слово оставалось за ним, и он определял условия. А Фейт, памятуя о своем прошлом, мирилась с таким положением.

— Я прослушала много курсов в «Метрополитен». Хотелось бы что-нибудь позанимательнее. — Она только что вытащила чеку из гранаты. Теперь оставалось одно — бросать в мужа.

— И что потом? Какой в этом смысл? — Ответ Алекс знал заранее, но хотел услышать его от жены.

— Хочу подать документы на юридическое отделение, — отозвалась Фейт. У нее перехватило дыхание, но тон был отнюдь не извиняющимся.

— Абсурд! Мы говорили об этом раньше. Женщине твоего возраста ни к чему заниматься юриспруденцией. Когда ты получишь диплом, тебя никто не наймет — слишком стара.

— Все равно хочется. Очень уж интересно. И я не теряю надежды, что кто-нибудь все же примет меня на работу. — Она упорно шла к цели, которую сама же поставила перед собой, и теперь ей было не важно, что думал об этом Алекс.

— Бред! Ты представляешь, сколько придется трудиться? Три года, не вылезая из дома, корпеть над книгами. И что потом? Вкалывать по четырнадцать часов в день — никуда не поедешь, никуда не пойдешь. Каждый раз будешь мне заявлять, что тебе надо остаться дома, потому что у тебя экзамены. Если ты этого хотела, надо было подумать до того, как родились девочки. Ты могла тогда закончить юридическую школу, но ты этого не сделала. А теперь слишком поздно! Надо смотреть правде в глаза.

— Ничего не поздно. Девочки разъехались. Мне нечего делать, Алекс. А свое расписание я буду подгонять таким образом, чтобы мы могли, как и раньше, выходить по вечерам. Мы с тобой давным-давно не путешествуем вместе, за исключением нескольких недель летом. А это я как-нибудь осилю. И обещаю: сделаю все возможное, чтобы тебе никак не помешать. — Фейт испытующе посмотрела на мужа, но совершенно напрасно.

— Это невозможно! — наконец взорвался он. — Какой смысл в браке, если следующие три года ты собираешься погрязнуть в книгах. С тем же успехом можно заточить себя в тюрьму или поступить на медицинский факультет! Никогда бы не поверил, что ты настолько неразумна. Надо же додуматься до такого! Что с тобой приключилось?

— Мне до смерти скучно, — тихо ответила Фейт. — У тебя своя работа и своя жизнь. — И процитировала Брэда: — Я хочу, чтобы у меня тоже была своя жизнь. Мои приятельницы либо работают, либо у них все еще дома дети. Все при деле. И мне совершенно не хочется учиться играть в бридж, заниматься благотворительностью или ходить на занятия в музей «Метрополитен». Я хочу делать что-нибудь стоящее. Не забывай — я год проучилась юриспруденции. Если мне его засчитают, долой целый год.

— Слишком поздно! — зарычал Алекс и стукнул по столу кулаком. Его явно перепугало то, что он только что услышал. Может быть, решил: если у жены будет собственная жизнь, его власть окажется не столь всеобъемлющей.

— Совсем не поздно, мне сорок семь, а когда получу диплом, исполнится пятьдесят.

— Если получишь, — отозвался Алекс. — Видишь ли, получить диплом не так-то легко.

Муж намекал, что Фейт на это не способна — еще одна форма проявления власти. Намек не ускользнул от нее, и Фейт сделала усилие, чтобы сохранить хладнокровие. Она понимала, что это единственный способ одержать верх.

— Алекс, это очень для меня важно. — То, как она это произнесла, заставило мужа замолчать, однако ненадолго.

— Хорошо, я подумаю, — буркнул он. — Но все это сплошной бред.

Алекс пришел в такое раздражение, что резко прибавил звук, и Фейт не могла с ним больше разговаривать, но по крайней мере она сумела сообщить ему то, что собиралась. А что решит муж — другое дело. Еще будет время с ним поспорить. Да и Зоя тоже обещала повлиять на отца. Протянуть руку помощи и попытаться убедить Алекса, раз матери так важно получить его согласие. Ей действительно требовалось его одобрение, прежде чем начать действовать.

Фейт тихонько ретировалась к себе в кабинет и включила электронную почту.

«Бюллетень из Хиросимы, — начала она свое сообщение Брэду. — Я сбросила бомбу, — сказала Алексу. Он был вне себя. Думает, что я не попаду в школу. А если попаду, то не сдам экзамены и не получу диплома. Считает, что это пустая трата времени и большое неудобство его персоне. Я не завоевала никаких призов на конкурсах популярности. И не думаю, что он согласится. Я по-прежнему намерена совершить задуманное, но не хочу действовать против его воли — это было бы нечестно по отношению к нему. В конце концов, я же замужем, и он вправе чего-то ждать от меня. Алекс заявил, что у меня не хватит времени выходить с ним по вечерам или куда-то ездить, особенно после того, как начнутся занятия, — серьезный аргумент. Ну ничего, посмотрим. На худой конец запишусь на курсы игры в бридж! До скорого. Надеюсь, у тебя все хорошо. С любовью, Фред».

Позже Фейт проверила свой компьютер, но ответ появился только поздно вечером. Алекс в тот день с ней не разговаривал, и они ужинали в ледяном молчании. А вскоре, не говоря ни слова, муж отправился в постель. Он уходил из дома в четыре утра, чтобы лететь в Майами, где собирался провести три-четыре дня. Фейт понимала, что перешла Рубикон и теперь он явно разозлился. И мстил ей.

В Нью-Йорке наступила полночь, когда пришло электронное послание Брэда.

«Дорогая Фред! Какая разница, что честно по отношению к нему? Важно то, что честно по отношению к тебе! Теперь не средние века… или все-таки они? Он очень напоминает мне Пэм и все ее аргументы того времени, когда я решил пойти своей дорогой. У тебя есть право следовать своей мечте, и с его стороны нечестно вставать на твоем пути. Я понимаю его тревоги, однако уверен, что ты прекрасно со всем справишься. И не только ты, но и он, хотя никогда в этом не признается. Вот что его пугает. Так что не сдавайся. Назначаю себя твоим старшим братом и в качестве такового запрещаю брать уроки бриджа!!! Будь паинькой — поступай на юридический факультет. И держись!

Я в своей конторе засиделся допоздна. Завтра слушание нового дела — пятнадцатилетний подросток изнасиловал восьмилетнюю девочку. Ненавижу подобные процессы. Назначение суда. На первый взгляд приличный парень, но явно с серьезными проблемами. Жестокие издевательства дома. Дети учатся поступать с другими так же, как обращаются с ними самими. Позвоню тебе на неделе и поболтаем, что и как. До скорого. Любящий тебя Брэд».

Он был, конечно, прав. Фейт это понимала. Но ему легко говорить — ей гораздо труднее со всем этим жить. В конце концов, она замужем за Алексом. Поднимаясь в три утра, он не скрывал своего раздражения. Фейт тоже встала: она поступала так всегда, когда муж уезжал в другой город, — варила кофе и делала тосты. Но сегодня, учитывая ранний час и вчерашний разговор, он только смерил ее злым взглядом. И в четыре ушел. Времени обсуждать ее академические планы не было, но Алекс ясно дал ей понять, что расценил вчерашний разговор как акт объявления войны. Все утро Фейт переживала по этому поводу, а после обеда позвонила в контору Брэду. Он только что вернулся из суда.

— Рад тебя слышать. — Он старался скрыть нетерпение. Накопилось множество всяких дел, но он чувствовал ответственность за Фейт и стремился ей помочь. — Весь день за тебя тревожился.

— Я понимаю, ты загружен по горло, и мне было просто стыдно тебе звонить, — извинилась Фейт, но почувствовала необыкновенную радость от того, что Брэд снова появился в ее жизни. В былые времена такой звонок она могла бы сделать Джеку. Вывалить на него свои чувства и мысли и послушать, что он на это скажет.

— С его стороны это было просто неразумно, и ты это прекрасно понимаешь, Фред. Не могу взять в толк, почему ты все эти годы позволяла ему так обращаться с собой? Господи, ты же не его рабыня, не его собственность. Ты просто за ним замужем, и он обязан прислушиваться к твоим желаниям.

— Ему забыли об этом сказать, — грустно улыбнулась Фейт.

— Скажи сама, я не знаю ни одной другой женщины, которая терпела бы подобное обращение. Позволь я себе что-нибудь подобное, Пэм меня просто бы убила. Случается, мы ругаемся, месяцами цапались, когда я оставил контору ее отца, но она все же уважает мое право делать то, что мне нужно. Ей это не нравится, но она понимает, что в конце концов придется смириться. Не позволяй ему указывать, как тебе поступать.

— Но он всегда это делал и считает своим правом. — Фейт явно озадачило предложение Брэда.

— Тогда открой ему глаза. Может быть, новость покажется ему плохой, но ты все же должна ему сообщить, что в нашем столетии рабства больше не существует.

— Для кого угодно, но только не для него. — Фейт внезапно стало стыдно за то, что она сказала. — Он привык командовать на работе и хочет, чтобы также продолжалось и дома.

— А я хотел бы стать королем Калифорнии или даже президентом США, хотя служба поганая. Но этого не произойдет. Мы все, если представится случай, хотели бы править миром. Но нельзя распоряжаться друг другом. Подумай, какая тогда получится жизнь? Подумай, чем ты станешь заниматься следующие сорок лет? Сидеть дома и смотреть телевизор?