Услышанные молитвы

— Да вроде ничего. Только очень необычно, что обе дочери уехали. Совершенно не представляю, куда себя деть. Все время твержу, что пойду на работу, но я ничего не умею делать — кто же меня возьмет? Подумывала, не вернуться ли на юридический факультет, но Алекс считает, что я свихнулась. Говорит, стара я учиться и поступать в адвокатуру.

— Это в твоем-то возрасте! Многие так делают. Почему бы не попробовать и тебе?

— Он утверждает, что к тому времени, когда я стану адвокатом, меня никто не наймет.

Брэда покоробило. Впрочем, он всегда недолюбливал Алекса.

— Чушь! — возразил он. — Из тебя получится прекрасный адвокат. Фред, я думаю, тебе стоит попытаться.

Она улыбнулась в ответ и не стала объяснять, что Алекса переубедить невозможно. Такого упрямого человека еще поискать.

— Алекс считает, что мне надо сидеть дома, отдыхать, брать уроки игры в бридж и все такое.

Это ужасно, Брэд с ней согласился. Глядя на нее, он вспомнил длинные белокурые пряди Фейт, когда та была еще девчонкой, и в память прошлых времен ему вдруг захотелось вытащить заколки из ее пучка. Ему всегда нравились ее волосы.

— Тебе, наверное, до смерти скучно. А юридический факультет — это как раз то, что надо. Поступай, не раздумывай!

Именно так сказал бы и Джек, и энтузиазм Фейт вспыхнул с новой силой. В это время вошла новая группа гостей, и она направилась им навстречу. Фейт узнала несколько лиц, поблагодарила гостей за то, что они пришли, и вскоре вернулась к Брэду.

— А что поделывает Пэм? — спросила она. — Вы снова работаете вместе?

Брэд и его жена оба были адвокатами и познакомились на юридическом факультете, хотя Пэм была на курс старше будущего мужа. Джек был шафером у них на свадьбе, а Фейт видела Пэм всего один раз. Та показалась ей резкой и излишне самоуверенной. Но она была, безусловно, умна, элегантна и очень подходила Брэду.

— Да нет, — усмехнулся ее старинный приятель. — Она по-прежнему работает в конторе отца. Старик все грозится уйти, но ему семьдесят девять, а он по-прежнему сидит, так что вряд ли это вообще когда-нибудь произойдет. Она представляет стороны в суде и считает меня ненормальным из-за того, чем я занимаюсь.

— Почему?

Дело Брэда казалось Фейт интересным и благородным. В прошлый раз он рассказывал, что защищает подростков, которых обвиняют в достаточно серьезных преступлениях.

— Мало денег — это прежде всего. В большинстве случаев меня назначает суд, а в остальных — вообще ничего не платят либо, как она считает, дают совершенные крохи. Я работаю с утра до ночи плюс выходные. Пэм не может взять в толк, почему я бросил денежную работу в конторе ее отца, околачиваюсь в окружной тюрьме и вожусь с какими-то подростками, которых невозможно вытащить. Но дело в том, что многие из моих подопечных могут измениться к лучшему, если дать им передышку. Это очень интересная работа, и она мне подходит. Вот пойдешь на юридический факультет, приезжай как-нибудь летом, поработаешь у меня секретарем, — улыбнулся он. — Придется трудиться, конечно, за спасибо. Или даже приплачивать мне, это будет нормально.

Они засмеялись и направились к буфету, и там Эллисон познакомила их с супружеской парой, которую Фейт до этого ни разу не встречала. Шло время, и толпа гостей начала редеть, но Эллисон считала, что приличия требуют оставаться до пяти — вдруг кому-то придет в голову явиться попозже. Таким образом она давала Фейт возможность дольше побыть с Брэдом.

— А что еще, Фред? — продолжал подтрунивать над ней приятель после того, как они закончили есть сандвичи с яйцом и кресс-салатом, клубнику и птифуры. — Мелкие нарушения? Тяжкие преступления? Неправильная парковка? Супружеские измены? Колись без стеснений — я никому не расскажу. Повязан обязательством хранить тайну клиента. — Фейт рассмеялась, и, глядя на нее, Брэд понял, насколько он по ней соскучился. Их развели расстояние, время и его ужасно загруженная жизнь. Но вот они вместе — и словно ничего не изменилось. А отсутствие Джека будто даже сблизило, укрепило их связь. — Ну как, признавайся?

— Ничего подобного! — Фейт положила ногу на ногу, и они смерили друг друга взглядом. Она подумала, что Брэд до сих пор удивительно привлекательный мужчина. Все девчонки были от него без ума, хотя лучшие обычно доставались Джеку. Все-таки брат обладал неотразимым обаянием, а Брэда сковывала своеобразная застенчивость. Но это его качество всегда нравилось Фейт. — Ты будешь разочарован — никаких мелких нарушений, никаких тяжких преступлений. Я веду довольно скучную жизнь, поэтому и пришла идея вернуться в юридическую школу. После того как Зоя отправилась в университет Брауна, стало нечего делать. Алекс все время занят. Элоиз тоже далеко. Вот так. Время от времени занимаюсь благотворительной работой, ищу спонсоров, а все остальное делаю чисто механически, как робот.

— А как насчет интрижек? Ты ведь чертовски давно замужем. Только не говори, что все это время вела себя паинькой!

Вот так и в детстве он постоянно выуживал у нее секреты: по-братски выспрашивал, а потом над ней же и подсмеивался. Но на сей раз Фейт в самом деле было нечего рассказывать.

— Говорю тебе, я веду очень скучную жизнь. Никаких интрижек — полагаю, я просто трусиха, да и вообще все это очень сложно. Никого подходящего не встретила. К тому же, — как бы поправилась она, — все время занималась девочками. Звучит разочаровывающе занудно. — Фейт рассмеялась, и Брэд остановил на ней взгляд своих зеленых глаз.

— Значит, ты до сих пор безумно влюблена в Алекса, — констатировал он.

Фейт задумчиво отвернулась, но тут же снова посмотрела на него. Странно, но после стольких лет между ними по-прежнему ощущалась близость. Она верила ему такому, каким он стал и каким был для нее. Отчасти он заменял ей Джека. Иногда был даже ближе, чем брат. Фейт иногда рассказывала Брэду такие вещи, которыми никогда бы не поделилась с братом.

— Нет, — честно ответила она, — я в него не влюблена. Во всяком случае, не «безумно» как ты сказал. Просто люблю. Он хороший человек. Хороший отец, хороший мужчина. Мы добрые друзья. А больше — пожалуй, не знаю. На первом месте у него работа, и ему ничье одобрение не требуется. И никогда не требовалось. Мы живем под одной крышей, время от времени ходим на деловые обеды, иногда к друзьям. Но по большей части каждый живет своей жизнью. И нам особенно нечего сказать друг другу.

Брэд наконец понял, отчего у нее в глазах такая тоска.

— Тебе, должно быть, одиноко, — тихо прокомментировал он, хотя его собственная жизнь казалась ничуть не лучше.

Вот уже несколько лет они с Пэм жили просто как знакомые. Неурядицы между ними начались после того, как он предпочел в работе свой путь — жена никак не могла простить, что Брэд ушел из конторы отца. Она сочла это бегством, своего рода предательством. Приняла на свой счет и не желала понять, что новое дело больше ему подходило. Ведь оно никак не соответствовало тому, чего хотела и к чему стремилась Пэм: чтобы он зарабатывал деньги, и как можно больше.

— Иногда одиноко, — подтвердила Фейт. Нелегко было признаться, что ей одиноко все время. — Он очень нелюдимый человек, у нас разные потребности. Мне нравится бывать с людьми, заниматься с дочерьми, вместе проводить выходные. Но теперь ничего этого не осталось. Алекс не видит смысла ни в чем, что не связано с работой, — даже в гольф играет с клиентами или с теми, с кем стремится познакомиться, чтобы в будущем вести дела.

— Господи, — пробормотал Брэт, проводя пятерней по волосам и откидываясь на спинку стула.

Глаза его встревоженно смотрели на Фейт. Ему ужасно не понравилось, что подружка детства вела подобную жизнь. Эта женщина заслуживала гораздо большего. Так говорил Джек, и Брэд с ним всегда соглашался.

— Он прямо как Пэм. Та тоже только и думает, как бы заработать побольше денег. А мне, честно говоря, наплевать. — Брэд застенчиво улыбнулся. — Нет, я, конечно, не хочу, чтобы мы уморили себя голодом, но до этого и не дойдет. Пэм гребет большие гонорары в конторе отца — обзавелась очень, очень солидными клиентами. Да и отцовское заведение, когда он выйдет в отставку или умрет — уж не знаю, что последует раньше, — перейдет не к кому-нибудь, а к ней. Более чем достаточно, чтобы выкрутиться. У нас превосходный дом. Отличные дети. Чего еще желать? Сколько еще можно зарабатывать? Прелесть в том, что я могу себе позволить делать все, что мне нравится. Не надо искать всяких толстосумов и нудно заниматься их налогами. Я люблю свою работу, она очень много для меня значит. Пэм в недоумении, потому что я не получаю столько, сколько должен. Но в конце концов, кому какое дело, кроме дядюшки Сэма пятнадцатого апреля[6]? У нас хватает, чтобы оставить детям и самим жить с комфортом. Настала пора сделать что-то и для людей. Кто-то же должен этим заниматься.

— Я тебя очень понимаю, — задумчиво проговорила Фейт. Ей показалось, что Брэд принял правильное решение. Но с другой стороны, в его отношениях с женой появилась серьезная трещина.

— Видишь ли, для Пэм на первом месте положение и престиж: кто твои друзья, что о тебе думают, в какие ты ходишь клубы и на какие вечеринки тебя приглашают. Не знаю, может быть, я старею или совершенно свихнулся, но, по мне, лучше проторчать в тюремной камере с подростком, чем сидеть на чопорном обеде рядом с каким-нибудь денежным мешком, который нигде не работает и ни черта не способен сказать, — говоря об этом, Брэд разволновался, и Фейт невольно улыбнулась.

— Это все как будто про меня, — заметила она. — Лучший аргумент в пользу того, чтобы возвратиться в юридическую школу.

— Возможно, — ответил он. — Не знаю. Скажу одно: я понял, что в жизни надо делать что-то важное, а не заниматься недвижимостью или выслушивать хныканье по поводу налогов и помогать папашам и мамашам сохранять богатства для детей, которым давным-давно пора самим зарабатывать на жизнь. Если бы я не ушел, то наверняка убил бы кого-нибудь из них. — Брэд ненавидел работу в конторе тестя и всеми силами стремился вырваться оттуда.

— Мне так наскучило целыми днями ничего не делать, — призналась Фейт. — Кажется, время проходит зря. У дочерей своя жизнь. У Алекса — работа. Мне теперь не о ком заботиться, и не знаю, куда себя деть. Все, что от меня требуется, — торчать дома, по вечерам готовить ужин. Остается ходить по музеям и обедать с подругами.

— Тебе определенно надо возвращаться в университет, — твердо подытожил он, — если не хочешь поступать на работу.

— А что я умею делать? Я не работала с тех пор, как родилась Элоиз. А до этого была на побегушках: подай-принеси. Так вертеться можно в двадцать два года. А в моем возрасте — полная чушь. Беда в том, что я не знаю, что мне нужно. Уверена в одном: Алекса хватит удар, если я скажу, что возвращаюсь в юридическую школу.

— Наверное, это его пугает, — согласился Брэд. — Ему приятно сознавать, что тебе нечего делать и ты от него зависишь. С Пэм примерно то же. Ей нравилось, что я на них работал. А у меня от этого развивалась ужасная клаустрофобия. Уж лучше я наломаю дров и утону, но сам.

— Ну, до этого не дойдет, — успокоила его Фейт. — Судя по всему, ты прекрасно справляешься и делаешь нужные вещи. Не может быть, чтобы деньги так много для вас значили.

— Для Пэм — да. Она оценивает себя по своему успеху и по тому, какой он принес ей доход. А я думаю, что в конечном счете это не важно. Умирая, я хочу сознавать, что кого-то переделал, что сумел изменить пару жизней и спас подростка — не позволил совершить рокового шага. Но ничего подобного не произойдет, если я буду продолжать избавлять от налогов людей, у которых и без того слишком много долларов.

— Такое впечатление, что Алекс и Пэм — просто близнецы, — улыбнулась Фейт.

Она еще в детстве ценила достоинства и взгляды Брэда. Фейт расстроилась, когда Эллисон ей напомнила, что к пяти надо освободить комнату, а в шесть часов она с мужем уезжает в аэропорт.

— По-моему, все прошло достаточно хорошо, — заметила Эллисон.

Обе женщины выглядели уставшими, но зато на похороны пришло много друзей Чарльза — получился день любви и уважения.

— Ты все прекрасно устроила, — похвалила ее Фейт, а сама подумала: свидятся ли они когда-нибудь еще? И хотя они никогда не дружили, эта мысль навеяла грусть. — Чарльз был бы доволен.

— Да, наверное, — согласилась Эллисон.

Женщины взяли пальто, и Бертран подписал чек — настоял, что будут платить они. А Фейт заплатила за цветы и церковь, что обошлось почти в такую же сумму.

Брэд вышел вместе с ними к лифту. Эллисон и Бертран собирались наверх забрать вещи, а Фейт хотела спуститься в вестибюль и взять такси.

— Когда ты уезжаешь? — спросила она Брэда, пока они ожидали кабину.

— Завтра утром, — ответил он.

В это время прибыл поднимающийся лифт. Фейт обнялась с Эллисон, а Бертран придержал двери.

— Береги себя, Фейт, — проговорила Эллисон. Она оценила все, что в последние два дня сделала ее сводная сестра. У нее тоже было ощущение, что их пути больше не пересекутся.

— Обязательно. И ты тоже. Позванивай. — Они говорили как люди, которым нечего друг другу сказать, но которые хранили общую крупицу прошлого.

Супруги вошли в лифт, Фейт помахала рукой и, когда кабина ушла, со слезами на глазах повернулась к Брэду:

— Я так устала терять людей… говорить им «прощай»… они исчезают из моей жизни, и остается только пустота.

Кивнув, он взял ее за руку, завел в лифт, и они молча поехали вниз.

— Сильно спешишь домой? — спросил Брэд, когда они пересекали вестибюль, направляясь к выходу.

— Не особенно. Вечером мы приглашены, но не раньше восьми. Так что время есть.

— Хочешь что-нибудь выпить? — спросил Брэд, хотя последние несколько часов они только и делали, что ели и пили в комнате наверху.

— А как насчет того, чтобы проводить меня домой?

Двадцать четыре квартала — вполне приличная прогулка, а Фейт хотелось побыть на свежем воздухе. Они вышли через вращающиеся двери и зашагали вперед.

Сначала оба молчали, а потом заговорили одновременно:

— Так что ты собираешься теперь делать, Фред?

— Над чем ты будешь работать, когда вернешься к себе?

Они рассмеялись, и первым ответил Брэд:

— Попытаюсь добиться оправдательного приговора подростку, который случайно выстрелил в своего друга. Хотя, может быть, и не случайно. Они оба влюблены в одну и ту же девчонку. Ему шестнадцать, и его обвиняют в преднамеренном убийстве. Трудный случай, а он — приятный парень. — Такие дела были для Брэда обычным занятием.

— Мне до тебя далеко, — призналась Фейт, шагая бок о бок с ним, несмотря на его длинные ноги. Он все еще помнил, как приноравливаться к ее походке. Ведь столько было пройдено вместе в былые времена. — Честно говоря, мне вообще нечего делать.

— Как это нечего? — тут же отозвался Брэд. — Ты собираешься обзвонить Колумбийский, Нью-Йоркский и все остальные университеты, какие тебе только понравятся, и взять каталоги и регистрационные формуляры для поступления на юридический факультет. Надо выяснить, какие придется сдавать экзамены. Работы навалом.

— Уже планируешь для меня занятия? — хмыкнула Фейт. Вид у нее был довольно изумленный, но в душе она призналась, что идея ей понравилась. И, судя по всему, Брэду тоже.

— Позвоню тебе на следующей неделе и выясню, как далеко ты продвинулась. И только посмей сачковать, я с тобой быстренько разберусь. Хватит сидеть без дела, Фред! Пора шевелиться!

Он опять входил в ее жизнь как дублер старшего брата. Прямо как в прежние времена. Фейт не возражала против того, что он говорил, но не представляла, как убедить Алекса в своей правоте и возможно ли это вообще. Она не знала, хватит ли у нее смелости бросить вызов мужу. Мысль не казалась ей такой уж привлекательной — Фейт всегда боялась ему перечить. Память об отцовской ругани и предательстве заставляла осторожничать и не слишком противоречить мужчинам. В глубине души Фейт знала, что откровенно трусила. Из мужчин ее никогда не пугали только Джек и, конечно, Брэд.

— Кстати, у тебя есть электронная почта? — спросил он деловым тоном, когда они вышли на Шестидесятую улицу.

Вечерело, на Парк-авеню зажигались огни. Люди спешили с работы домой.

— Да. Я как раз недавно купила портативный компьютер, чтобы переписываться с Зоей.

— Скажи адрес.

— [e-mail].

— Надо переделать на Фред, — улыбнулся он. — Напишу, как только вернусь в Сан-Франциско.

— Буду ждать, — обрадовалась Фейт. Как хорошо, что не придется терять с ним связь! Она надеялась, что они оба приложат к тому необходимые усилия. — Спасибо, что сегодня пришел, с тобой все было намного легче.

— Когда-то давно я хорошо проводил время со стариной Чарльзом. И полагаю, кое-чем ему обязан. — Чарльз явно отдавал предпочтение Джеку и Брэду, а не ей и Эллисон. — И еще захотелось повидаться с тобой. — Его голос сделался мягче, а они тем временем прошли полпути к ее дому. — Как ты обходишься без него? — Оба поняли, кого он имел в виду — Брэд говорил о Джеке.

— Иногда с трудом, — проговорила Фейт, потупя взгляд и представляя брата. Он был необычайным человеком. Других таких она не встречала и никогда не встретит. — Иногда ничего, — продолжала она, — а иногда очень странно, что его нет. Бывает так: все идет вроде бы нормально, а потом накатит и становится нестерпимо больно. Видимо, так будет всю оставшуюся жизнь.

С тех пор как погиб Джек, Фейт много времени проводила в одиночестве, наедине со своим горем. Горе — личное чувство, и она часто ходила в церковь одна молиться о Джеке. Это тоже отдаляло ее от подруг, зато приносило утешение. Она пыталась заговаривать о брате с Алексом, но тема смущала мужа, и беседы не получалось. Он не хотел слушать. Как-то Фейт забрела к экстрасенсу, который «связался» с Джеком, но когда муж об этом узнал, он пришел в ярость и категорически запретил ей заниматься подобными вещами и обсуждать их с ним. Полная дурость, заявил он, а экстрасенс воспользовался ее наивностью. Но Фейт визит понравился, и она еще дважды ходила к тому же медиуму, но мужу больше не рассказывала. А вот теперь рассказала Брэду. Он тоже усомнился в безукоризненности эксперимента, но не нашел в ее поступке ничего ужасного — раз так ей легче, пускай ходит.

— Мне его тоже не хватает, Фред, — мягко произнес Брэд, который всегда отличался отзывчивостью. — Не могу поверить, что его нет. Бывает, собираюсь позвонить. Так и тянусь к телефону, если происходит что-то забавное или мне грустно, или я о чем-то беспокоюсь, или нужен совет… а потом вспоминаю. Невероятно! Как может уйти такой человек, как Джек? Люди вроде него должны жить вечно. Ты общаешься с Дебби?

По каким-то своим причинам Дебби совершенно исчезла из виду и не поддерживала никаких отношений с родными Джека. Фейт даже не знала, где она находится, — только слышала, что где-то в окрестностях Палм-Бич. По крайней мере она уехала туда после похорон.

— Ничего о ней не знаю и вряд ли когда-нибудь узнаю. Дебби чувствовала, что я ее недолюбливала, хотя ради Джека старалась себя сдерживать. Но я видела, как она им помыкала, — все время грозила разрывом, то и дело уходила и не понимала, какой он потрясающий мужчина. — Это уязвляло Фейт, но брат все годы своего брака решительно защищал жену. — Мне всегда казалось, что у них какие-то болезненные отношения, и я не понимала, почему он со всем мирился. На похоронах она мне двух слов не сказала, а через две недели, не попрощавшись, уехала из города. Адвокат Джека сказал, что она снова вышла замуж. Купила на страховку дом и выскочила за какого-то парня. Не сомневаюсь, Джек от нее натерпелся.

— Мне тоже всегда так казалось. Очень плохо, что у них не было детей.

— Все равно она бы не позволила с ними видеться, — расстроено возразила Фейт и подняла на Брэда глаза. Как хорошо с ним говорить о Джеке, о прошлом, о былых временах. — Ты в самом деле пошлешь мне сообщение по электронной почте? — спросила она.

А Брэду захотелось попросить ее распустить волосы, чтобы она стала похожа на прежнюю Фред, которая так ему нравилась. Она заменила ему младшую сестренку, которой у него никогда не было, и во многом до сих пор казалась маленькой. И Брэд чувствовал, что обязан ее защищать.

— Сказал — значит, сделаю, — отрезал он, обнял ее за плечи и прижал к себе.

Дом Фейт был совсем рядом.

— Не исчезай, ладно? Мне тебя не хватает. Кроме тебя, у меня больше никого не осталось из детства.

— Обещаю, что напишу, Фред. Но я хочу, чтобы ты поступила в школу. Миру нужны такие юристы, как ты.

Они оба рассмеялись и через несколько минут оказались возле ее дома. Кирпичная отделка была недавно покрашена в черный цвет, перед фасадом — аккуратно подстриженная живая изгородь. Особняк выглядел изящным и респектабельным.

— Спасибо, что появился, Брэд. Как бы это странно ни звучало, но день в итоге получился хорошим. Забавно так говорить о похоронах.

Для Фейт в самом деле очень много значило общение с Брэдом. Она давно не чувствовала себя такой счастливой. Ей было спокойно, почти как в детстве, когда она была еще маленькой девочкой и выходила погулять с Джеком и Брэдом. Эти прогулки — единственное, что ей нравилось в то далекое время.

— Чарли сам бы порадовался, если бы был с нами. Я доволен, что приехал. Мы с тобой очень давно не говорили. Береги себя. Я за тебя тревожусь.

Брэд с высоты своего роста посмотрел на нее озабоченным взглядом, Фейт вскинула голову и отважно улыбнулась:

— Со мной все будет хорошо, счастливо добраться до Калифорнии. И не перенапрягайся на работе.

— Но ее-то я как раз больше всего и люблю, — признался Брэд. Работа была для него единственным, что имело значение в жизни. С Пэм у него осталось мало общего, и Брэд не надеялся наладить взаимоотношения.