Волчьи ягоды

Таксисты замолкли, растерянно наблюдая за расправой, никто даже не пытался вступиться за рыжеусого. Все-таки девчонка била, а не мужик. К тому же братва уже подтягивалась к Карине, полукругом обступая ее. Пацанов было много, человек двадцать, среди них несколько внушительного вида качков. Водители еще не понимали, что это люди Карины, но чувствовали себя более чем неуютно.

Карина подпрыгнула и сверху вниз снова ударила рыжеусого — пяткой в почку. А затем, коленкой надавив ему на шею и схватив за волосы, оторвала его голову от земли.

— Ты кого шалавой конченой называл?

— Ты, дура, хоть понимаешь, что тебе конец! — простонал тот.

— Кому конец? — взбесился Панас.

Он перенял у Карины эстафету, одной рукой схватил рыжеусого за штанину, другой — за ворот куртки, оторвал его от земли с такой легкостью, словно это какое-то чучело, и со всей силы обрушил вниз. Тяжелое тело с пугающим хрустом шлепнулось о землю.

Только тогда водители зашевелились и угрожающе двинулись на братву. Их было примерно столько же, человек двадцать, но бойцы «северного братства» готовы были биться с любой, хоть втрое превосходящей толпой. И столько решимости было в их движении вперед, что таксисты дрогнули, сдали назад, а некоторые поспешно вернулись к своим машинам. Карина беглецов останавливать не стала. С трусами даже договариваться необязательно: что им скажут, то они и сделают.

— Слушай сюда, урод! — Карина двумя руками схватила за грудки пышногривого таксиста. — Я никого сегодня не тронула! Вы сегодня меня тронули! — свирепо чеканила она слова. — Вы сегодня меня обидели! Отвечать за это будете! Все за это ответите! Понятно?

— П-понятно…

— Значит, чирик до Москвы?

— Да нет, пятерка…

— Да, но с меня чирик просили. И я теперь с каждого по чирику брать буду. Понимаешь?

— Э-э… Нет.

— Тридцать чириков со всех вас. В день с вас по тридцать чириков. Понимаешь?

— Нет.

— Это наша территория. Если хотите работать здесь, будете нам платить. Если нет, работать вам не дадим. Теперь понятно?

— Э-э…

— Мы завтра подойдем, восемьсот «рябчиков» готовь. Триста — за право работать и пятьсот — за то, что никто из вас за меня не заступился… — Карина кивнула на рыжеусого, который с трудом поднимался с земли. — Если нет, пеняйте на себя. Понятно?

— Понятно.

— Ну, тогда гуд бай!

Она оттолкнула от себя пышногривого и повторила свой коронный удар. Таксист сложился пополам, а потом в нос ему врезалась коленка. Щадить Карина никого не собиралась.

Таксисты платить отказались. Вчера Карина с бойцами пришла за деньгами, но водители гуртом подошли к ним и заявили, что денег не будет. С монтировками подошли, злые, решительные.

Монтировки Карину не пугали, братву — тоже, но драка так и не состоялась. Все-таки не на Диком Западе они живут, где главное слово принадлежит господину «кольту». Железнодорожная станция «Тяжмаш» — это северная часть поселка, территория «северного братства». Кобзарь и Шах предлагали выждать время, а потом всеми силами навалиться на таксистов и смешать их с грязью. Понять их можно — кровь горячая, кулаки чешутся. Карине тоже нравился такой вариант, но все-таки она решила обойтись без крови.

Поэтому братва сегодня с утра снова была на вокзале. Работа уже началась. Какой-то мужик от кассы шел к таксистам, но на пути у него выросли Жлоб с Кашей. С угрожающими оскалами на лицах они объяснили мужику, что нельзя пользоваться частными такси. На руках у них были красные повязки, дескать, они — народные дружинники. А Славян с Керогазом уже перекрывали путь женщине с сумкой. И эти с красными повязками. Панас, Пароход и Слон присматривали за таксистами, чтобы те вдруг не полезли в драку. Это самые мощные ребята в братстве, связаться с ними мог рискнуть только самоубийца…

Таксисты злились, но молчали в тряпочку. Панас, Пароход и Слон с одной стороны страховали «народных дружинников», Нанаец, Смоль, Кряк и Пашан — с другой. Эти вчетвером смотрелись не так внушительно, но и с ними лучше не связываться.

После обеда появились менты. На желто-синей «канарейке» подъехали. Один в штатском, двое в форме, но без автоматов.

Карина, Кобзарь, Шах и Алиса сидели за столиком летнего кафе, откуда хорошо просматривалась площадь перед станцией, и смотрели, как «народные дружинники» отпугивают клиентов.

Появление ментовской машины не осталось для них незамеченным. Карина уже знала, что нужно делать. Взяв с собой Алису, она отправилась к ментам.

Мент в штатском уже успел взять за руку Кашу и пальцем тыкал ему в повязку:

— Что это такое?

— Добровольная дружина, товарищ милиционер, — ответила за Кашу Карину. — Мы — добровольная дружина. Постановления партии и правительства не читаете?

— Какие постановления? — озадаченно посмотрел на нее мент.

— Я же говорю, партии и правительства. Мы говорим «партия» — подразумеваем «народ». Мы говорим «народ» — подразумеваем «партию». Народ и партия едины. Или вы с чем-то не согласны?

— Что ты такое говоришь, девочка?

— Я не девочка, я — представитель народа. А эти, — показала Карина на таксистов, — обирают народ. Во-первых, цены дерут, а во-вторых, налоги не платят.

— Давайте расходитесь, представители народа, — хмыкнул мент.

— А вы представитель прокуратуры? — удивленно посмотрела на него Карина.

— Я — представитель закона.

— Ну, если это мне скажет представитель прокуратуры, а так, извините, не верю.

Мент полез в карман за удостоверением.

— Маша, давай звони в прокуратуру, — обращаясь к Алисе, строгим тоном проговорила Карина. — Скажи, тут из милиции подъехали, «левых» таксистов выгораживают…

— Кто таксистов выгораживает? — оторопел от такой наглости мент.

— Если хотите, мы можем обсудить это в прокуратуре, — окатила его холодным взглядом Карина.

Мент резко поднял вверх руку, будто собираясь ударить ее, но девушка даже глазом не моргнула.

— Да ну вас! — так же резко махнул он и направился к машине.

Менты уехали, а через пару часов таксисты пришли на поклон. Их представлял пышногривый. Карина уже знала, как его зовут.

К летнему кафе Боря приближался с опаской, от Карины остановился на таком расстоянии, чтобы она не смогла достать его ногой, и начал издалека:

— Это, мы наказали Костю.

Карина выразительно повела бровью. Дескать, какого Костю они наказали?

— Ну, он тебя позавчера обидел. Он больше с нами не работает… И по чирику мы не берем, по пятерке берем…

— Короче! — раздуваясь от важности, поторопил его Шах.

— Штраф мы платить не будем, — опустив голову, с опаской сказал Боря.

— Ты в этом уверен? — вспылил Кобзарь.

Карина осадила его взглядом. Дескать, все правильно, спуску мужикам давать нельзя, но пока еще рано гнать волну.

— Ну, пятьсот рублей — это слишком…

— А триста в день? — спросила она.

— Тоже много. Если по триста платить, то никто здесь работать не станет.

— Ну, давай, попробуем, посмотрим.

— Не надо пробовать… Мы по сто рублей платить можем…

— С каждого? — хлестко спросила Карина.

— Нет, со всех! — вздрогнул Боря.

— Двести в день, и никаких проблем. Иначе останетесь без машин… Сказать, в каком гараже ты машину ставишь? Гаражно-строительный кооператив номер пять, улица Розы Люксембург. Прямо в гараже машина и сгорит. Сама по себе. Контакты замкнутся, и все… Не веришь?

— Э-э… — с бледным видом промычал Боря.

— Все очень серьезно, мужик. Мы с вас не слезем, и не надейся….

— Ну, хорошо, я с мужиками поговорю.

— Это время, — покачала головой Карина. — Через время дороже будет. Давай иди с мужиками поговори.

— Э-э, ну, хорошо, пусть будет двести…

— Давай.

— Что давай? — не понял Боря.

— За вчера двести, за сегодня двести. Итого четыреста… Десять минут у тебя. Пошел!

— Ты что, не понял? — вскочил со своего места Кобзарь.

Пышногривый пугливо кивнул и направился к своим — собирать дань. Уже через час братва уносила с собой четыреста рублей. Это были не просто деньги. Это было событие, которое ставило крест на беспричинных драках с «южанами» за место на дискотеке. Драки будут, но за место «под большим солнцем».

Глава 3

Перестройка, гласность, ускорение… Оказывается, это далеко не пустые слова. Перестраиваются люди, кооперативы открывают, джинсу шьют, в открытую ею торгуют, никого не стесняясь. Раньше за фарцу сажали, а сейчас это называется предпринимательством. Вот тебе и гласность. Темпы продаж растут, а вместе с ними расширяются и барахолки. Вот тебе и ускорение…

Так называемый «черный рынок» из парка перекочевал вдруг на пустырь между домами на Пролетарской улице. Сеткой участок огородили, длинные столы поставили, и теперь по выходным здесь шла бойкая торговля. Да и в будние дни на этой точке можно было прибарахлиться. Раньше народ в Москву на Рижский рынок ломился, а сейчас те же джинсы, кроссовки, футболки и прочий фильдеперс можно было купить в самом поселке. Люди в Тяжмаше жили небедные, потому деньги на «Пролетарке» крутились немалые. И кооператоры себя неплохо чувствуют. А почему? Да потому, что некому здесь дичь отстреливать. Воры по карманам шарят, им большего не надо. «Южане» рады тому, что подмяли под себя поселковую дискотеку. Они там себя королями чувствуют, и это для них вершина счастья. Зато «северяне» уже вошли во вкус легких денег. Железнодорожная станция уже под ними — со всем частным таксопарком и кооперативными кафешками. На очереди — барахолка на Пролетарской.

— Почем? — развесив на руках джинсовую куртку, спросила Карина.

Неплохая куртка, модная, пошита хорошо, строчки крепкие. Ярлык заморский на ней, но видно, что не фирма. «Made in USSR» в самопальном исполнении.

— Сто пятьдесят, — сквозь губу процедил широколобый мужик с нездоровым красным цветом лица.

— Я для брата, — кивком показала на Панаса Карина.

Задача у Эдика простая — стоять рядом с ней и делать глупый вид. Что называется, человек на своем месте.

— Да мне какая разница? — скривился кооператор.

— Эдик у меня в горячем цеху работает. Сто пятьдесят рэ в месяц получает.

— Это не мои проблемы, — начал раздражаться мужик.

— А ты такую куртку за день шьешь. Или даже за полдня.

— Девушка, проходите, не мешайте работать.

— А чего так грубо? — возмутилась Карина. — Люди в горячих цехах на страну работают, а ты с них месячную зарплату за какую-то говенную куртку дерешь! Не стыдно?

— Девушка, я сейчас милицию позову!

Пароход и Слон только этого и ждали:

— Что такое, гражданин?

С красной повязкой на руке Пароход карикатурно напоминал Моргунова из «Операции „Ы“».

— Да вот, работать мешают, — повелся продавец.

— А разрешение на работу есть? — насел на него Слон. — А лицензия? А справка из налоговой?..

Ничего такого у кооператора не было.

— Нет у меня справки. Но налоги я плачу! В налоговой инспекции можете узнать!

— С чего ты платишь? С одной куртки? А продаешь сколько? Мы за тобой давно уже наблюдаем, мужик. Знаем, сколько и чего ты продаешь. Поверь, в налоговой тебя за яйца подвесят! — оскалился Слон.

— В переносном смысле подвесят, — улыбнулась Карина. — А мы в прямом смысле это сделаем… Не веришь?

Наконец-то до мужика дошло, что это наезд.

— Э-э… Ну-у… Ну, хотите, я за так отдам вам эту куртку?

— А чего ты заколотился? — хищно сощурилась Карина. — Куртку нам сдаешь… Что, с налогами не чисто, да?