Шерочка с машерочкой

ВЕРА. Что-о-о?!

ТАСЯ. Ни что, а так точно! Да я никогда в жизни ни у кого вот столечко не взяла, а ты воруешь и воруешь, все тянешь и тянешь! Да вся деревня знает, что у тебя руки как на клею! Да я никогда ни у кого в жизни вот столечко не взяла, вот полстолечко, а ты воруешь! Ага, скажет, не так! Так точно! Еще и отпирается, посмотри-ка на нее! Половики, половики… Будто я не вижу, что она там такое несет! Не вижу я будто, что это валенки!

ВЕРА. Люди добрые, да что же это такое творится, а? Это что такое, по какому праву? Ведь среди бела дня ни за что, ни про что оскорбляют! Да что это такое, а?! Это ведь… это ведь черте че и морда в саже это ведь! Чего тебе надо, чего ты как собака на людей кидаешься? Ну?!

ТАСЯ. Собака! Ишь! Да ты сама, если хочешь знать, собака! Поняла?! Собака, собака и есть!

ВЕРА. Ага?

ТАСЯ. Ага!

ВЕРА. Ага?

ТАСЯ. Ага!

ВЕРА. Ясно. Ясно, что ты и есть собака.

ТАСЯ. Нет, ты собака!

ВЕРА. Ты собака!

ТАСЯ. Ты собака!

ВЕРА. Да я тебе говорю, что несу половики, половики, половики! Повезла их в Моховое, в район, сестре повезла! Половики, половики, половики!

ТАСЯ. Не ври, валенки!

ВЕРА. Половики!

ТАСЯ. Валенки!

ВЕРА. Половики, половики, половики!

ТАСЯ. Ну ладно, хорошо. Покажи давай, какие ты там половики повезла своей сестре Клаве в Моховое, в район. Показывай, ну? Ну, покажи, покажи?

ВЕРА. Нет, вы посмотрите на нее, а? Ведь чего только в бошку не ударит, то и мелет! Да кто ты такая, что я тебе буду показывать? Ты что — досмотр? Ты что — прокурор? Следователь? Адвокат? Ты что — милиция? Кто ты есть такое? Тьфу и все!

ТАСЯ. Я — совесть человеческая. Ага. Ага. Не смотри так. Нечего, нечего. Вот так. Поняла? Я вот таким врушам, как ты — проходу не даю. Ага, так точно. Всех на чистую воду вывожу! Вот так, ясно?

ВЕРА. Нет, вы посмотрите на нее, посмотрите! Посмотрите, живая совесть ходит, а? Ну, надо же такое болтануть, надо же! Одно правильно ты говоришь: ты всю жизнь проходу никому не даешь! Ходишь, на людей кидаешься, как змея какая! Бессовестная ты, больше никто! Половики, половики, половики!

ТАСЯ. Валенки!

Пауза.

ВЕРА. Ой, Господи, да кто тебя, ненормальную, придурошную не знает, кто? У тебя ведь дома тут никого нету! Заходи кто хочет — у тебя дома никого нету-у! (Стучит себя кулаком по голове.) Ага, вот так! Кто тебя не знает? Кто не знает всю твою подноготную! Нет, вы посмотрите на нее, вся в золоте ходит, вся в золоте, а? А откуда у нее золото, знаете? Да про тебя все знают, все! Все знают, что тебе армяне да грузины подарили! Вот так! Ага, будто не знает никто! Старая, а таскается! Ой-ей-ей, как не стыдно, бессовестная — позорится, таскается с «шабашниками», с армянами, да грузинами! Тьфу! Я не знаю, да? Знаю! Все знают, каким ты себе местом это золото заработала, да, знаю! Вся деревня про тебя знает, как ты таскаешься!

ТАСЯ. Да что это такое, а? Да что это такое, а? Да что же это такое в самом деле творится, а? Ой, бесстыдница, да как у тебя еще и язык твой поворачивается, как он у тебя не отсохнет за такие слова, а? Да у тебя язык, как у той собаки хвост болтается, а? Про что ты такое мелешь, тварюга? Ты, «Руки-на-клею»? А?! Про что ты мелешь, скажи ты людям про что, про что?!

ВЕРА. Что я, неправду говорю, да? Неправду? Да? Да не ты ли сама мне рассказывала, как в позапрошлом году ездила в Пицундру или в Душманбе по путевке на Кавказ? А?! Не ты ли рассказывала, как лазила там к армянам в подвал? Не ты ли, скажешь, нет? Нет?

Пауза.

ТАСЯ. (Пораженно.) В какой подвал?! В какой?!

ВЕРА. Аа-а, забыла! В какой — забыла, да? Забыла, как она лазила в подвал, да? Забыла, да? Забыла-а-а… Сама говорила, хвасталась, как в подвале вино с армянами пила! Что, не так, скажешь, было, не так? Аа-а, забыла! Память короткая стала! А я все помню, все помню! Я все знаю про тебя, как тебя армяне да грузины тягали в подвале! Ишь ты, посмотрите на нее, она все забыла! Память отшибло! Забыла, как она в подвал лазила!

ТАСЯ. Господи, да что она такое говорит, что болтает, что?! А?! Нет, вы послушайте ее люди добрые, послушайте! Что?! Да там в подвале был ресторан, мы там ели в подвале, ели, ели!!!! Понимаешь ты это или не можешь понять?! Ели мы там в подвале, ели, ели!!!!

ВЕРА. Давай, давай! Рассказывай, давай, людям рассказывай, как вы там ели, чем вы запивали, чем вы там занимались, да как ты за золото там расплачивалась! Ишь, понавесила на шею! Да все армяне да все грузины тебя там перетягали, все, кому не лень! Вот так вот, бессовестная ты, бесстыдная твоя харя!

ТАСЯ. Нет, вы только послушайте, какую она чупуху собирает, какую она чупуху говорит! Чу-пу-ху! Натуральную! Самую чупуховину! Тьфу! Да я столько лет копила на это колечко, да я ни у кого никогда в жизни и копейки чужой не взяла, не воровала шерсть, как ты, не продавала валенки, не спекулировала, как ты! Ага! Ведь валенки у тебя там, валенки, валенки! Покажи, ну, покажи, чего же ты, ну?!

ВЕРА. Не покажу! Потому что половики, половики, половики!

Пауза.

Ишь ты, в подвале она ела, в подвале она сидела! Ага, так точно: как в газете написано — на матрасе ты сидела, в подвале, вино из горлышка пила, кислыми яблоками закусывала! Ты как та проститутка в газете сидела в подвале, на матрасе на грязном! Сколько человек через себя пропустила! Почитай, почитай про себя, как там написано про тебя в подвале! Я знаю, знаю! От меня не скроешь ничего! Имей это в виду, подруга! Вот так!

ТАСЯ. Господи, Господи, Господи, люди добрые, не слушайте вы это ботало, эту лярву! Лярва ты! Что она такое говорит, вы только послушайте! Что ты мелешь, гадина ты такая?! Какими словами ты меня называешь? А?! Какими словами, а?! Чтоб тебя разорвало, что ты мелешь! Хорошо-о… Хорошо же… Раз ты такая, раз ты такую мурню собираешь, я тоже скажу что-то, пусть все про тебя знают! Все людям расскажу! Пусть знают! Ничего не скроешь от людей, гадюка такая! (Закричала.) Товарищи-и-и-и-и-и!!!!

ВЕРА. Не ори.

ТАСЯ. А?

ВЕРА. Я говорю: не ори, зайца родишь.

Пауза.

ТАСЯ. Товарищи-и-и-и!!!! Вот эта самая болтушка знаете, что сделала? А-а-а! Не знаете? Это она, товарищи, бросила пачку дрожжей тете Фае позавчера в уборную! Она это, это она, тетя Фая, она! За то, что тетя Фая ей дорогу с пустыми ведрами перешла, когда она в магазин шла, вот так вот! Что, скажешь, не так? Не ты такое устроила, что шапка аж до самого сарая поднялась, выше крыши, не ты, да? Ты, ты, не отпирайся! Не ты, да? Нет, не ты? Ну, соври, соври снова!

ВЕРА. Ой, рожа протокольная, ой, одна извилина у тебя в голове и та прямая, а на конце крючок! Ой, как гава, как ворона какая каркает и каркает, про всякую чупуху собирает, кричит тут! Да это ты сама и кинула дрожжи туда, ты сама и кинула! Из-за того, что тетя Фая лучше тебя живет! У нее и огород вон какой, на нем все растет, а у тебя, лентяйки, лентяюги — ничего не растет! Раньше все анонимки писала, а теперь — не выходит, ага? Да у меня дрожжей в доме никогда отродясь не было, вот уже два года! А это ты, ты, ты, ты бражку ставишь, потом хмель варишь, в бражку добавляешь и алкашам бражку торгуешь! Хапуга! Все хапаешь и хапаешь! Как не стыдно? На чужом несчастье наживаешься! А мужики пьют твое зелье да дохнут, да мрут! В Крутоярке позавчера мужик помер — твоя работа! Вот откуда у тебя золото, вот откуда! А ты на вырученные деньги от бражки себе водку покупаешь, бражку отравленную пить не хочешь, так? Покупаешь водку, да с алкашами: Толяном Егоровым, с Карабашихой, с Колей-«Капитаном» пьете, пьете, пьете, пьете, пьете, пьете, пьете, пьете, пьете! Пропойцы! Всякую шушваль по деревне собираешь, собираешь, собираешь! Самую распоследнюю шушваль! Поганому виду нету и стыду! Ишь, смотрит, глаза как вытаращила! Хамка какая! Да я плюю на тебя — слюной и дугой! Ходит, ходит, собирает по деревне кого не попало! Да кому ты нужна, кому?! Да тебя — кинь в море, жаба титьку на даст! Вот так, поняла? Не даст, не-ет! Половики, половики, половики, половики, половики!!!!

ТАСЯ. Валенки, валенки, валенки!

ВЕРА. Половики!

ТАСЯ. Валенки!

ВЕРА. Половики! Я сказала — половики!

ТАСЯ. Валенки! Я сказала — валенки, все! (Махнула руками крест накрест.)

ВЕРА. Половики!

ТАСЯ. Да не слушайте вы ее, люди добрые, не слушайте ее, не слушайте! Что она болтает такое, в голову такое не взойдет, не возьмешь такое в голову даже, придумала все! Что ей в бошку ударило? Что она мелет, товарищи? Все врет от начала до конца! Ага?! Ага?! Я бражку ставлю, продаю, я? Ага? Вот что выдумала, вот что ей в голову пустую взбрендило! Да у кого что болит, тот про то и говорит! Да кто же не знает, что ты, ты, ты, ты, ты, ты, ты, ты бражку ставишь, все знают! Дрожжей у нее нету, ага, как же! На томатной пасте ты ставишь, все знают! Все знают твой рецепт! Всем ты известная пропойца, ага! Всю жизнь катаешься то туда, то сюда! А мне это — не надо! Мне это — как зайцу стоп-сигнал! А тебя и хлебом не корми, дай только деньги мужиковы проездить! Он, дурак, зарабатывает, а ты их прокатываешь туда-сюда! От дурак, Сережка, что содержит тебя! Давно уже ему надо тебя, подругу дорогую, гнать взашей! По родственникам она ездит! Так уж она с ними родается, года без них прожить не может — летит к ним! То туда, то сюда! Бессовестная! А потом ходит по деревне и продает, что там купила! Что скажешь, не продавала? Нет? А в последний раз привезла синий шерстяной партийный костюм и полуверх мохеровый и продала учительнице! Что, думала — я не знаю, да? Да все знают! Про тебя про спекулянтку вся деревня знает, вся деревня уже говорит, что ты всем выше крыши уже надоела! Я даже знаю, сколько ты получила за них денег, вот так! Я слепая, да? Я не вижу, как учительница на физкультуру в партийном костюме ходит? Да? Никто, думаешь, не видит? Спекулянтка чертова, кто тебя не знает! Всем уже поперек горла! Да ты за трояк в церкви пернешь, вот что я тебе скажу! И не покраснеешь, вот такушки! Бесстыдница, на меня всякую всячину собирает, говорит еще! Валенки, валенки, валенки!!!!

ВЕРА. Половики, половики!

ТАСЯ. Валенки!

ВЕРА. Половики!

ТАСЯ. Валенки!

ВЕРА. Нет, вы только послушайте, послушайте, всякую ведь ехиндею собирает, несет! До чего ехидная женщина! А? Все собирает, бессовестная! А ведь еще бухгалтером работает в совхозе, бухгалтером! Да бухгалтера все интеллигентные люди, а ты — кто? Кто ты, я тебя спрашиваю, кто? Конь в кожаном пальто, вот ты кто! Какой ты бухгалтер, какой? Ты всю жизнь по математике на двойки училась, я что — не помню? Дважды два — девять! А туда же, куда добрые люди, ага, как же, здрасьте вам! Бессовестная! А сейчас — бухгалтером! Ой, Боже ж ты мой! Училась в Моховом когда на бухгалтера, так вёдрами, вёдрами, вёдрами учителям таскала яйца, картошку, огурцы, масло, мясо, сало, чтоб только тебе тройки ставили, чтоб только ты переползала из класса в класс! Чтоб взашей тебя не погнали из бухгалтеров! Ни бэ, ни мэ, ни кукареку в счетах-то, а? Ничего ведь не тянешь, не просекаешь ничего ведь, а туда же, куда добрые люди! Ведь залезла, залезла наглая такая, сидит в конторе, на счетах постукивает! А ведь на тебе пахать можно! А мы, работяги, клочка шерсти уже не можем взять с работы, да, да? Не можем? Из-за того, что с утра до ночи работаем, не разгибаемся — не можем, да?

ТАСЯ. (Радостно.) Ну вот, призналась, слава тебе, Господи, что там у тебя в мешке — валенки, валенки, валенки!

ВЕРА. Половики, половики, половики, чтоб мне провалиться — половики! А ходишь, ходишь ты в чем — Господи! Боже ж ты мой, интеллигенция, а? Ты посмотри на себя, посмотри! «Пятница из-под субботы» выглядывает, воротник себе сделала на платье, как у клоуна! Все засаленное, черное, аж блестит, будто сроду-роду не стиранное! Тьфу, аж противно мне! Да как с тобой мужик ложится в постель, а? Да еще с армянами, с грузинами тягается, да как им-то не погано, а?

ТАСЯ. А ты иди у них спроси, раз ты такая грамотная, иди, раз ты все знаешь! Иди, спроси, спроси! Замолчи!!!! Заткнись!!!!!

ВЕРА. А в хате что у этой хозяйки, что творится, а? Федорино горе! Бардак такой, что хоть «Алла» кричи! Жандарм на коне ногу сломает! Сама маленькая, а как волкодав какой злая! Да какой ты волкодав, ты — моська, самая натуральная моська! Маленькая собачка до старости щенок! Так и ты, прости Господи! Так и ты! Связалась я еще с тобой, бессовестной! Самая ты натуральная бессовестная!

Пауза.

Что, снова скажешь: валенки?

ТАСЯ. Половики!

ВЕРА. Ну вот, слава Богу, половики. Мои личные. Сама соткала и сестре повезу. Вот и все на этом. Кончен разговор. Сама сказала — половики.

ТАСЯ. Тьфу, валенки! Валенки, валенки, валенки! Разорвало бы тебя, совсем ты меня уже запутала!

ВЕРА. Ты меня словами не позорь! Разорвало… Тебя раньше разорвет… Ишь, что говорит, а?

Пауза.

ТАСЯ. Иди отсюда. Иди отсюда. Иди, говорю. А то пенделя получишь сейчас под задницу.

ВЕРА. Сама иди. Сама пенделя получишь. Твоя улица? Ну, скажи, твоя?

ТАСЯ. Моя!

ВЕРА. Давно ли?

ТАСЯ. Давно.

ВЕРА. Во-от. Кулацкий недобиток ты, больше никто. Вот она, кровь-то в тебе заговорила! Всю жизнь ваша породушка за чужой счет жила! Батраков твои родители содержали! Что, думаешь, не знаю? Знаю! Кулацкий недобиток ты! Враг народа ты!

ТАСЯ. Господи, Господи, что говорит?! Что она говорит, что, что?! Ну, всякую-превсякую мурню собирает! Ну, всякую! Господи, ну что она говорит, а? Ну, погоди, погоди, я вот напишу на тебя анонимку, напишу, напишу, поплачешь ты у меня! Поплачешь! Погоди, вот напишу! Поплачешь, поплачешь еще! Погоди вот!

ВЕРА. Грамотная стала! Писать научилась, да? Пиши, пиши! Бумага стерпит! Но я тебе тоже отплачу, тоже! Ой, как я тебе отплачу за сегодня! Ой, как отплачу! За все вот за это вот, что ты меня сегодня так опозорила перед людьми, всяко по-всякому выставила — ой, отплачу я тебе, враг народа! Ой, отплачу! Все. Все. Не знала я тебя и знать не хочу. Прощай. Иди. Иди, иди. Иди. Иди, куда шла. Иди, иди и не просто иди, а — иди! Иди!

Заплакала.

Господи, как в прошлом году у нее утята подыхали один за другим и все бы подохли, если бы я не сказала, что делать! Я ей достала лекарства, пенициллину, сказала, чтоб им поила!! Так ведь у нее утята все в рост пошли, все, как один, выжили, всю зиму потом утятину ели! Вот тогда Вера была хорошая, вот тогда Вера была нужна, а сейчас — какие только слова от нее не слышу! И так, и распротак, и так Веру, и всяко по-разному Веру! Господи, да меня никто никогда в жизни такими словами не называл, как она, а она взяла меня и выставила вот как, а?! И шушваль я, и кто только не я… Говорила мне мама, ой, говорила мне мама, не делай, доченька, людям добра, не делай, доченька, добра, все злом к тебе вернется, все злом! И вот, пожалуйста, так оно и есть! Да чтоб я когда в жизни, хоть кому-нибудь сделала бы доброе бы дело еще — да никогда, никогда в жизни! Вот клянусь, клянусь, клянусь землей!

Ест землю, плюется.

Тьфу, тьфу, зараза, какой дурак курей на улицу выпускает! Тьфу, тьфу, тьфу!..

ТАСЯ. Горстями, горстями давай, чего ты так по малу ешь? Утятина, утятина… А я что — не делала тебе добра, да? Так, скажешь? Каждый день иду из магазина, булку хлеба ей несу! Сама в магазин не ходишь, не ходишь ведь! Нет, лень-матушка заела! А я с утра пораньше иду, очередь занимаю, на меня орут там, что много хлеба беру, а я к ней несу! К ней! К ней! И вот — спасибо! — получила я за свой хлеб! За все добро — на тебе, Тася, получи! Правильно! Так тебе, Тася, и надо! Не будешь делать людям добра, так и надо! Правильно!

ВЕРА. Свой хлеб, свой хлеб! Оторвалились у тебя руки, оторвалились, да? Что булку хлеба занесла — оторвалились?! Ага? Свой хлеб, ишь! Да если бы ты его пекла, опару ставила, а то зашла в магазин, купила булку — вот работа! Теперь выговаривает!

МОЛЧАНИЕ.

(Тихо.) Не себе берешь и не мне, а сыну, сыну с невесткой! Могла бы и подарить просто так! А ведь я тебе за каждую булку деньги отдаю!

ТАСЯ. А у меня дома нет такого станка, чтобы он сам деньги печатал, понятно?

Заплакала.

Сыну с невесткой! Ишь, вспомнила! Да вы со своей дочкой — два сапога пара! Ага! Именно! Что ты, что она — только и можете, что кричать во всю глотку, вопить всякую-превсякую чупуху, всячину всякую про меня собирать! Что она придумала, твоя дочка, а? Не знаешь, что? Все знаешь про дочку про свою любимую или нет? Знаешь?

ВЕРА. (Сидит на мешке, плачет.) Не тронь, не тронь мою дочку! Не тронь! Не касайся! Вот какая ни на есть, вот такая она моя и дочка! Вся в меня моя дочка! Да! Правильно ты говоришь — в меня! Моя дочка! Все мы такие! А не нравится — до свидания! Да, такие! Какие сами, такие и сани! И хватит! И нечего мою дочку трогать тут! Ой, Господи, Боженька, да что же это такое тут, что такое, кто мне скажет?!

ТАСЯ. (Плачет.) Правильно, выгораживай ее, свою дочку, выгораживай, выгораживай! Хорошая она у тебя дочка, хорошая! Молись на нее, радуйся на нее! Придти мне в дом не дает! Мне! Мне! Матери на дает порог переступить! Матери сына! А только-только два месяца, как свадьба прошла! А что дальше будет? Я на сына и посмотреть не смогу? Не имею права? Так, по-вашему, да? Правильно! Ну, что делать: ночная кукушка дневную перекукует! Все равно! Я не имею права посмотреть на сына? Да? Не имею? Или я имею такое право?

ВЕРА. Кто, кто, кто тебя выгонял, кто? Чего ты опять молоть начинаешь? Что ты, Тася, обманываешь? А? Как тебе не стыдно? Кто тебя выгонял, когда, ну?

ТАСЯ. (Рыдает.) А то не выгоняет, по-твоему, да? Не выгоняет, по-твоему, да? Да? По-твоему, не так выгоняют, да? Не выгоняет она меня, да, да?

ВЕРА. Кто тебя выгонял, кто? Кто, если ты уже три дня дуешься, дом наш стороной обходишь, морду воротишь, кто? Ну, что такое случилось, можешь ты мне по-человечески сказать, ну?

ТАСЯ. (Захлебывается от рыданий.) Она-а мне-е говори-ит: «У меня аллергия на люде-ей… Аллергия-а-а… Как в гости к нам кто приходит, так я сразу кашлять начинаю-у-у»… У-у-у-у… Это, по-твоему, так в гости зазывают, да? Аллергия у нее… ишь ты, аллергия… Тебе бы так сказали, так ты бы в какую сторону морду-то воротила бы, а? Ну, скажи?!

ВЕРА. Тася, ну что ты сразу выдумываешь, ну? Если она так сказала тебе, так тебе-то что? Что ты внимание на все обращаешь и так близко к сердцу принимаешь всякие слова разные, скажи? Может, оно и вправду аллергия, всякое бывает ведь! Надо ведь понять, Тася! Ты вот газетки почитай, там написано, что у матери у одной в Гондурасе — на сына аллергия, тоже. Не выносит она его на дух, не выносит, понимаешь? Тоже — на выносит. Всякое в жизни бывает.

ТАСЯ. Ой, ой, ой. Грамотные какие-и-и… Газетки они про Гондурасы почитывают. Ишь ты… Аллергетики. Да птфу в глаза той твоей матери, ясно? Придумали — на сына аллергия! Может, и мне предложишь с сыном не видаться, ага? Скажешь так, да? У меня кроме сына никого нету! А вы вечно болеете, вечно: не понос, так золотуха! Да еще одна болезнь у твоей дочки: как поест, так спать ее клонит!

ВЕРА. Ну как тебе, Тася, не стыдно, что ты такое наговариваешь попусту, скажи? Ведь девка у меня работящая, вся деревня это знает, а ты такое говоришь… Как тебе не совестно-то, Тася, зачем вот такими словами-то кидаться, а?

ТАСЯ. Да, работящая она у тебя! Как придет с работы, так свою Ару Пугачеву включит и орет на всю улицу! Уж без этой Ары жить не может…

ВЕРА. Аллы.

ТАСЯ. Чего?

ВЕРА. Алла ее зовут.

ТАСЯ. А я говорю: Ара, Ара, Ара! Я знаю, что сказала!

ВЕРА. Дак после работы-то, Тася, после дойки-то, намантулилась, накожилилась там, ей ведь отдохнуть надо, вот и включает она свою… Ару Пугачеву. Детей пока нету, молодая, пусть играет…

ТАСЯ. Ай, не рабливала я дояркой, что ли? Кожилится она там, как же! Мы с тобой работали по молодости когда, дак не машиной, а руками, руками доили, ты вспомни — и ничего! Пришла с работы — вари мужу! Вот чем надо заниматься, а не Арой своей! А она что — варит? Ага. Как же. Держи карман шире. Варит она. Борщ с рогами. У бедного сыночка те рёбра, рёбра, рёбра как в мешок складены будто, совсем уже дошел, бедный мой…