РОЖДЕНИЕ ФИЛОСОФСКОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ РУССКОГО НАЦИОНАЛИЗМА

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ШЛЯГЕР ГЕНЕРАЛА РОХЛИНА

The oldest sins

the newest kind of ways.

W. Shakespeare, Henry IV

1.

Здравомыслящие наблюдатели политической мышиной возни в России не могут не задаваться вопросами о причинах столь неожиданного взлёта популярности генерала Льва Рохлина, его превращения в едва ли ни главного вождя воинственной противопрезидентской и противоправительственной оппозиции. Его заявления о скором свержении Президента и правительства конституционными мерами и в защиту Конституции полны такой уверенности, какой давно уже не слышалось в стане противников режима, где укоренился комплекс вечно проигрывающих.

Что же происходит? В чём дело? Действительно ли настало время коренных перемен в основаниях режима и приближается существенный поворот в деле обновления власти и её политических целей?

Ответственно и прагматично ответить на эти вопросы невозможно без понимания значения политэкономического и идеологического базиса в организации системы власти. А как раз такого понимания не видно ни у Рохлина, ни у прочих вождей оппозиции, ни у клик олигархии, являющихся подлинными хозяевами страны, осуществляющих своекорыстную диктатуру коммерческого космополитизма. Не видно такого понимания и у всего роя официозных и оппозиционных политологов, социологов и экономистов.

Так что же происходит на самом деле?

2.

Всякий разговор о Конституции и конституционности бессмысленный, если не упоминается идеологическое насилие, на которое Конституция и конституционность опираются и которое позволяет создавать политический язык для партийных организаций господствующего класса, позволяет выстраивать устойчивую власть посредством пропагандистской борьбы политических сил, допущенных к участию в узаконенной Конституцией игре в политическую борьбу. Если нет опоры на идеологическое насилие, власть господствующих сил вырождается в чиновно-полицейский тоталитаризм, не нуждающийся ни в какой Конституции и не терпящий никакую конституционность.

Поэтому заявления генерала Рохлина о намерении создаваемого под флагом с его именем нового движения защитить конституционность и только строго конституционными мерами свергнуть клику власти, сразу же подразумевают, что должна быть некая приемлемая либеральному мировосприятию идеология, на которую он собирается опереться. Говоря о приверженности конституционности, он по политическому существу дела будет вольно или невольно бороться за нынешний режим либеральных политических и имущественных отношений, но как бы освобождая его от "плохих парней", которые "случайно" оказались на вершине власти.

Так ли это? Действительно ли всё дело в проблеме замены "плохих парней" на "хороших" и стоит только добиться такой замены в верхах власти и правительства, как положение дел в стране резко изменится к лучшему?

Такой взгляд на сложнейшие вопросы политической борьбы на переживаемом Россией этапе становления нового государственного устройства и новых экономических и политических отношений крайне наивный и безответственный.

Нынешняя Конституция РФ создавалась для оправдания объективного, то есть не зависящего от чьей-либо личной воли государственного переворота 3-4 октября 1993 года и для установления объективного режима диктатуры коммерческого космополитизма. Её базовой, основополагающей идеологией, которая стала выполнять роль идеологического насилия нового политического режима, был гуманитарный либерализм. Эта Конституция, как в своё время царская Конституция Российской империи 1905 года, породила условия для появления действующих в её правовом поле устойчивых политических партий, и она же позволила за прошедшие годы сложиться господствующему классу нового режима, который навязал стране наиболее выгодные этому классу и только ему экономические и политические отношения. Верхом слабоумия в политике являются требования свержения власти и правительства без выяснения кровных интересов господствующего класса и без ответа на вопрос – возможно ли изменить положение дел в условиях господства данного господствующего класса? А ответ на этот вопрос позволит ответить и на взаимосвязанный с ним. Можно ли изменить положение дел при той Конституции, при которой сложился данный господствующий класс?

Что же представляет собой господствующий класс нынешней России?

Установление режима нынешней власти в России в октябре 1993 года стало возможным вследствие того конкретно-исторического обстоятельства, что в результате русской буржуазно-демократической революции, начавшейся в 89-91 годах, спекулянты, ростовщики, казнокрады, коррупционеры, бандиты – и, практически только они, – оказались первыми многочисленными частными собственниками, изменяющими отношения собственности в стране. Сначала смутно, потом всё определённее они стали осознавать себя особым слоем среди населения России. Главным объединяющим их материальным интересом стал коммерческий интерес получения наивысшей спекулятивной прибыли, интерес отмывания через коммерцию преступных доходов и преступно добытой собственности. А идеология либерализма, в том или ином её виде, позволила создавать им свои политические партии и свой язык пропаганды для контроля над зарождающимся общественно-демократическим сознанием остального населения страны. Им-то и понадобился политический переворот для утверждения своих экономических и политических интересов в качестве главных интересов исполнительной власти вообще и принимающего экономические решения правительства в частности. Либеральная Конституция писалась выразителями их интересов и в их интересах, и она позволила им с помощью своих либеральных политических партий превращаться в господствующий класс России, укрепляющий свою политическую диктатуру коммерческого космополитизма.

Политические проблемы режима начались с того, что молодой господствующий класс не имел ни опыта, ни сил заняться коммерческой эксплуатацией внешних рынков, а потому принялся за корыстно хищническую эксплуатацию внутреннего рынка. Однако, при всех огромных сырьевых и материальных ресурсах, Россия не в состоянии жить только продажей этих ресурсов, только коммерцией, – хотя режим вначале делал всё, чтобы заставить её жить именно коммерцией и, тем самым, обеспечить расширение политической базы своей поддержки в борьбе с коммунистами. Поскольку Россия не достигла высшей эффективности капиталистического способа хозяйствования, не достигла самой успешной конкурентоспособности экономики на мировых рынках и не является центром обслуживания мировой торговли, постольку коммерцией в ней могут жить лишь несколько процентов её населения. Тогда как остальные, то есть подавляющее большинство, для приобретения средств жизнеобеспечения посредством рыночного товарообмена должны заниматься производительным трудом, товарным производством.

3.

Сейчас подступил очень важный политический момент. С одной стороны, нарастающее с зимы 1997 года массовое осознание необратимости происходящих буржуазно-демократических преобразований похоронило коммунистов, как серьёзного политического врага режима. А с другой стороны, хищническая коммерческая сверхэксплуатация России разрушила производительные силы регионов, резко сократила товарную массу для коммерческих сделок и привела к резкому падению покупательской способности населения.

Последнее время происходит устойчивое ухудшение положения дел у тех, кто занимался мелкой и средней по объёму сделок коммерцией, в их среде ширится финансовая несостоятельность, – что ведёт к сокращению политической базы режима как такового и к одновременному росту социальной неустойчивости и неустойчивости исполнительной власти. Господствующий класс встревожен вызревающим острым политическим кризисом. Встревожен он, в частности, тем обстоятельством, что повсеместное ухудшение состояния экономики страны продолжается при откровенном росте накопления капиталов у узкой группы самых аморальных и коррумпированных дельцов, превращающихся в олигархию наверху власти и использующих тесную связь с властью для собственного обогащения.

Олигархия организуется не идеологически, а личными связями между кланами и внутри кланов. Потому она отчуждается в своих интересах от интересов породившего её класса, от идеологии этого класса. Она вырождается в циничную силу, которая вынуждена всё шире опираться на полицейские средства утверждения своей власти, направляемые уже и против мелкобуржуазной среды класса представителей коммерческого интереса, среды энергичной и решительной, приспособившейся за несколько лет к любым способам борьбы за получение корыстных доходов.

Ожесточающееся противостояние этой среды, требующей восстановления власти класса, среды, которая утвердилась в регионах, в Государственной Думе, с одной стороны, и циничной и беспринципной олигархии – с другой, есть главная причина краткосрочного успеха в политике Лебедя и, после его провала, Рохлина. Их политический взлёт обусловлен именно стремлением господствующего класса выразителей коммерческого политического интереса установить контроль над олигархией, заявлениями о готовности бороться за политические задачи сложившегося за годы революции господствующего класса как такового. Именно господствующий класс требует жёсткой конституционности, господства идеологического либерализма, тогда как олигархия чаще и чаще доказывает готовность насиловать конституцию и гуманитарный либерализм ради только собственных, узко корыстных интересов.

То, что вождями класса новых собственников становятся генералы, отнюдь не случайно. Олигархия высказываниями Президента откровенно намекает о намерении применять военную силу силовых ведомств для подавления выступлений класса против её положения у власти. Но интересы офицерского корпуса силовых структур по политэкономическому положению этого корпуса – городские мелкобуржуазные интересы. И политически активные, оказавшиеся отставными генералы способствуют политизации офицерского корпуса внутри армии, во внутренних войсках, помогают им осознать свои мелкобуржуазные интересы, как чуждые интересам олигархии.

Как раз по этим причинам, чтобы ослабить влияние класса выразителей коммерческого политического интереса на офицеров, космополитическая и насквозь аморальная олигархия последнее время вдруг стала уступать патриотическим государственническим настроениям, традиционным для вооружённых сил, а частью даже стала суетливо напяливать на себя русские патриотические и народнические «одежды».

Подобное положение дел не ново в мировой истории, – оно, в частности, наблюдалось в последний год правления одиозной Директории в эпоху классической Великой французской революции. Как и сейчас в России, Директория тогда во Франции за пять лет выродилась из системы обслуживания диктатуры класса коммерческого космополитизма в диктатуру олигархической клики самых богатых спекулянтов и ростовщиков, не брезговавших ничем для обогащения в первые годы революции, и тесно связанных с ними бюрократов исполнительной власти режима.

Раздражение класса коммерческих спекулянтов Директорией за её неспособность продолжать углубление развития буржуазно-капиталистических форм хозяйствования достигло такого накала, что в законодательном Совете Пятисот, аналогичном нашей Государственной Думе, большинство вдруг стали громко утверждать, что продолжаться так дольше не может, что чаша терпения страны переполнена. Лидерами этих новых настроений стали военный министр генерал Бернадотт, а так же уволенный в отставку и избранный депутатом Совета Пятисот, завоевавший славу первыми победами над контрреволюционными силами интервентов генерал Журдан. Большое влияние на политическую консолидацию противников Директории имел знаменитый генерал Лафайетт, который плёл заговор из-за границы с помощью своих эмиссаров. Все они говорили о том, что пришло время любыми мерами спасать страну от клики бездарной олигархии, окопавшейся у исполнительной власти и захватившей власть, приведшей страну к глубочайшему общегосударственному кризису.

В борьбе с олигархией они даже шли на союз с многочисленными депутатами-якобинцами, которые отражали тот же спектр политических настроений, какой в современной России представляют коммунисты, социал-демократы и народные патриоты.

4.

Может ли движение Рохлина изменить положение дел?

Нет.

Потому что, во-первых. Общегосударственный кризис набирает силу объективно, ибо это есть кризис господствующего класса и его идеологии либерализма, защищающей интересы лишь нескольких процентов населения России. Чтобы контролировать остальное огромное большинство, нынешняя Конституция режима должна оправдывать циничную и асоциальную классовую диктатуру, и защита нынешней конституционности есть защита этой циничной и направленной против абсолютного большинства асоциальной диктатуры класса коммерческих спекулянтов.

Во-вторых. Характерной особенностью вызревающей новой политической ситуации в России является осознание подавляющим большинством живущих в производительных регионах, что они оказались в результате "реформ" экономически и политически проигравшими, и политические отношения, либеральная Конституция, господствующий класс как таковой не способны выражать их коренные материальные и моральные интересы. В ближайшее время им понадобится идеология политической самоорганизации, враждебной либерализму и коммерческому космополитизму, идеология более широкой демократии, нежели либеральная.

Исторический опыт других, переживавших буржуазно-демократическую революцию стран, свидетельствует однозначно: такой идеологией может быть только и только государственнический национализм, нацеленный на утверждение диктатуры спасения производительных сил, на установление диктатуры промышленного политического интереса. Ни нынешний господствующий класс, ни нынешняя Конституция России не в состоянии отражать эту жизненную потребность подавляющего большинства населения страны. Наоборот, господствующий класс становится политически враждебными этому большинству, через свою Конституцию навязывает ему свою волю, свои интересы, свою политику. И когда большинство политически осознает, что меньшинство навязывает ему свои классовые интересы, оно при необратимых процессах углубления демократизации найдёт идеологию и формы самоорганизации, неизбежно раздавит это меньшинство. Падение политической активности населения страны в условиях действующей Конституции, когда на выборы всех уровней трудно собрать даже 25% избирателей, яснее ясного отражает повсеместный рост недоверия к нынешней Конституции и конституционности, оно свидетельствует о кризисе этой Конституции и конституционности.

Правящая в России олигархия, теряя связь с классовой идеологией либерализма, освободившись от её дурмана, сейчас стала гораздо трезвее Государственной Думы. Она принялась инстинктивно и лихорадочно искать опору в набирающем силу русском государственническом самосознании. Ею началась широкая спекулятивная эксплуатация слова русский. Однако можно сколько угодно говорить о русской армии, о русском маршале Жукове, о русском патриотизме, о русском государстве, но пока экономическим базисом режима остаётся исключительно спекулятивный и ростовщический капитализм, пока олигархия остаётся в нынешнем её виде, до тех пор ничто коренным образом не изменится.

Вырваться из удушающих объятий общегосударственного кризиса возможно только и только через революционную смену базовой идеологии власти и Конституции, через социальную революцию в форме революции Национальной. Лишь политическая партия борьбы за такую революцию решительно обопрётся на кровные интересы подавляющего большинства городского населения России, связанные с промышленным рыночным производством. Опираясь на выражающую интересы промышленного развития идеологию русского городского национализма, она поставит задачу создания принципиально нового правящего класса, как класса общественных взглядов и интересов.

Почему эта идеология не может быть идеологией некоего евразийского российского национализма, а будет выступать именно в качестве идеологии революционного русского национализма?

Потому что русское общественно-государственническое самосознание, русская общественно-государственническая культура на сотни лет опережают в своём социологизирующем этику корпоративного труда развитии прочие культуры народов и народностей России. В силу этого обстоятельства, только русские, – не все, а самые здоровые, самые социально развитые, прогрессивно авангардные слои среди русских, – созрели до самых передовых, конкурентоспособных социально-корпоративных производственных отношений, до прибыльной эксплуатации самых передовых производительных сил, самого современного промышленного производства. А никакое иное производство при осуществившейся в последние годы интеграции России в мировую экономику не может стать рентабельным и конкурентоспособно-прибыльным в сравнении с зарубежным. То есть никакое иное производство, кроме самого передового и высокопроизводительного, не обеспечит материальное и моральное благополучие большинству занятых в нём, не породит хозяйственную предприимчивость самых образованных русских горожан и селян.

Задачу такого тяжелейшего дела по революционному переустройству хозяйственных, юридических, политических отношений, смене правящего класса государства в силах решать только и только политическая организация, вооружённая самой передовой националистической идеологией, рассчитанной на широчайшее участие лучшей молодёжи и революционно дисциплинирующей её своими великими целями. Никакая иная политическая организация не сможет стать прогрессивной, но наоборот, обязательно окажется реакционной, отвлекающей от подлинного пути выхода из общегосударственного кризиса, а потому неизбежно обречённой на политический провал.

Как с позорным треском провалился не понимавший этого генерал Лебедь, так же провалится и генерал Рохлин. Они подобны певцам однодневных шлягеров. Их время проходит, едва наступив. Они не способны понять, что метла Национальной революции уже независимо от чьей-либо субъективной воли делает исторический замах, чтобы к началу следующего тысячелетия вымести прочь нынешнее поколение официозных политиков и дать дорогу новому поколению, молодому поколению политиков, готовому к осуществлению национализации экономических, юридических и политических отношений, к наивысшей социологизации этих отношений. Они не способны понять, что метла Национальной революции подготовит дорогу такому поколению, которое видит в повороте к становлению русской национальной общественной власти необходимое условие для прорыва государства к лидерству в мировом промышленном развитии, достичь которого русская национальная Россия может и должна к середине ХХI века.

                                                                        15 сент.1997г.

О ПРЕЗИДЕНТЕ ЕЛЬЦИНЕ

1.

Ельцин часто говорит о том, что любит умных людей и стремится окружать себя ими. Однако оценка ума – занятие крайне субъективное и связанные с ней выводы относительны, зависят от умственных способностей оценивающего.

Приведём пример.

Ещё сотню лет назад для подавляющего большинства населения России, бывшего неграмотным, писарь представлялся чрезвычайно умным человеком. Умным именно потому, что, обращаясь к нему за помощью написать личное письмо или обращение к местному чиновнику, эта безграмотная масса людей имела возможность оценивать его способность выразить их жизненно важную нужду. Одна лишь способность писать казалась им изумительной.

Но могла ли эта масса безграмотных людей оценить ум писателя, учёного, философа, выдающегося государственного деятеля?

Нет. Потому что умственные способности таких людей выходили за рамки знаний и представлений подавляющего большинства населения страны.

Разумеется, этот пример очень обобщающий. Однако он передаёт суть вопроса.

Когда кто-то говорит о чужом уме, надо обязательно сделать для себя вывод:

во-первых, – каков уровень развития, образования, жизненного и интеллектуального опыта говорящего, уровень его общей культуры;

а во-вторых, – в каких пределах он способен оценивать чужой ум.

Опираясь на такую прочную исходную позицию, можно делать заключение, что верхний потолок возможностей нынешнего Президента России оценивать чужой ум достаточно низок. Нельзя же не видеть, что его окружение из бывших либеральных демократов, которых он восхваляет за ум, в действительности, интеллектуально бесплодно, несамостоятельно, не представляет интереса ни для одного творческого и думающего политолога, политэкономиста, историка, художника, – то есть они интеллектуально блеклы и неинтересны лучшим представителям среднего слоя образованных горожан. А как раз этот средний слой образованных горожан всего через десять-двадцать лет будет определять общественное сознание и общественное мнение России.

Даже сейчас, с уже имеющимся опытом политической культуры, который набрало зарождающееся русское городское общественное сознание, нельзя не удивляться мыслительной пустоте, отсутствию сколько-нибудь малого проявления аналитических способностей у таких главных идеологов российского либерализма, как Г.Попов и прочих, о которых страна уже совсем забыла, отринув их в небытие. А ведь эти люди были учителями и ближайшим окружением Президента и не только его. Поэтому оценки людей и событий Ельциным и всеми первыми деятелями нынешней официозной политики уже следующему поколению будут представляться наивными, если не смешными, а вернее всего скучными и не вызывающими никакого любопытства.

Кто сейчас, кроме профессиональных историков, помнит фамилии первых политических деятелей во Франции времён Директории, в дофашистской Италии, в Веймарской Германии? Кто помнит американского Президента, предшественника А.Линкольна? Они забыты подавляющим большинством населения даже собственных стран. Точно так же вскоре забудут и главных деятелей имеющего место быть режима диктатуры коммерческого космополитизма в России, потому что они вопиюще бездарны и интеллектуально бесплодны.

2.

В годы Перестройки на поверхность политики выплыли "разрушители" прежней системы коммунистической государственной власти и достигнутых при ней социальных отношений, на которых она, эта система власти держалась, – говоря проще, самые асоциальные элементы. Президент нынешней России не мог ни быть одним из самых ярких представителей таких асоциальных типов, иначе он не стал бы их лидером.

Парадокс или шутка природы, но разрушение коммунистической системы государственных отношений, которая полностью исчерпала исторические возможности социологизировать общественные и производственные отношения, оказались в состоянии самые чуждые социальной культуре, социальной ответственности идеологи и популистские вожди гуманитарного, антиинтеллектуального, чуждого реальной современной цивилизованности либерализма.

Ни один сколько-нибудь затронутый социальной культурой человек просто не в силах был бы разрушать прежние социально-производственные отношения до основания, то есть не в силах был бы разрушать прежнее устройство государственной власти революционно! Он бы в какой-то момент обязательно содрогнулся от размаха совершаемого разрушения и ослабел духом. Но совершающий революцию наполовину сам себе роет могилу, в том числе и политическую. До победного конца буржуазно-демократической революции, которая на завершающей ступени утвердилась в виде диктатуры коммерческого космополитизма, дошли лишь самые социально безответственные либералы, самая мутная пена общественного бытия.

Ни на какое созидание социального прогресса они не способны по своей сути, по сути того гуманитарно-либерального, то есть начального этапа буржуазно-демократического революции, который пережила Россия. Их низкая социальная, а потому низкая интеллектуальная культура, их циничное равнодушие к социуму, готовят ответную реакцию социума к ним, реакцию забвения.

Политическая польза от них только в одном.

Как Перестройка позволила раскрепоститься гуманитарному либерализму, позволила выявиться его идеологам и политическим вождям, так же точно режим диктатуры коммерческого космополитизма невольно раскрепощает идеи русского государственнического национализма, вопреки себе позволяет сейчас выявляться его идеологам и политикам, готовя тем самым своего могильщика. Гуманитарный либерализм революционно взорвал коммунистический режим и политически раздавил его сторонников. Но таким же образом русский государственнический национализм революционно свергнет нынешний режим власти, политическую псевдоэлиту и весь господствующий класс коммерческих спекулянтов, чтобы созидать совершенно новое устройство общественно-политических отношений, нацеленных на раскрытие глубинной и всеохватной творческой деятельности одарённых производителей цивилизационных благ.

Чем дольше происходит размах маятника в сторону асоциального деинтеллектуализма в нынешней либеральной России, – тем большим будет обратный отмах маятника в сторону интеллектуализации и социологизации сознания и этики поведения политической элиты режима диктатуры промышленного политического интереса завтрашнего Русского национального государства. Умственный кругозор, таланты этой новой, собственно национальной элиты, подобно взошедшему после мрачной ночи солнцу, затмят умственное убожество нынешней жалкой псевдоэлиты, чтобы следующие поколения не имели поводов стыдиться истории своего государства, в котором такой, как у нас сейчас, Президент делал оценки чужому уму.

 7окт.1997г.

РОССИЯ НАКАНУНЕ ПОЯВЛЕНИЯ НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКОГО ФИЛОСОФСКОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ

1.

Государство — это не устройство власти, как пытается представить дело нынешний господствующий класс российского режима диктатуры коммерческого космополитизма, состоящий из учившихся чему-нибудь и как-нибудь бездарных дельцов с низким уровнем социальной и общей культуры.

Государство есть система организуемых с помощью власти общественно-производственных отношений, которые воздействуют на развитие производительных сил в задаче обеспечения общества средствами жизнеобеспечения.

Если система общественно-производственных отношений не отвечает требованию соответствия конкретно-государственным, конкретно-историческим производительным силам, образующее государство общество теряет способность прокормить значительную часть своих членов, удовлетворить их иные насущные потребности, и тогда исчезают обеспечивающие устойчивость государственной власти балансы материальных интересов разных слоёв населения. В стране начинается общегосударственный кризис, который перерастает в Великую Смуту отрицающего государство противостояния одних против других, голодных против сытых, изгоев против захвативших привилегии, донельзя обделённых против безмерно корыстных.

Именно такое состояние экономического и социального распада наблюдается сейчас в России, и наблюдается повсеместно. Вызвано оно, как вопиющей неспособностью, так и циничным нежеланием сложившегося господствующего класса заниматься труднейшим делом организации производительных сил страны в новых условиях экономических отношений, а именно в условиях рыночных капиталистических отношений. Вся подогреваемая кликой власти шумиха о некоем ожидающемся вот-вот начале движимого одними рыночными свободами подъёме производства, освобождённого либералами от всякого вмешательства государственной власти, отдаёт либо глупостью и невежеством, либо наглой ложью.

Почему?

Наипервейшим условием подъёма производительных сил является предварительное развитие инфраструктуры производства и социологизации общественного сознания на основе высокой этики ответственности каждого перед остальными участниками разделения труда. Создание условий такому развитию инфраструктуры производства и социологизации общественного сознания и есть главная задача стремящейся быть современной страны. И оно осуществляется опирающейся на общественное сознание государственной властью.

Где же в России видно развитие инфраструктуры рыночного производства и воспитание социальной культуры участников рыночных производственных отношений, необходимых подъёму рыночного производства и притоку в него инвестиционных капиталовложений?

Никакого развития инфраструктуры производства нет. Наоборот, идёт гибельный упадок той производственной инфраструктуры, которая была создана советским коммунистическим режимом. В России уже с начала 90-х годов не строятся электростанции, а те, что были построены в советскую эпоху, не совершенствуются, изнашиваются, приближая резкий спад выработки электроэнергии и её непомерное удорожание. Железные дороги, автомобильные дороги, морские и речные порты находятся не в лучшем состоянии. Парк транспортных и пассажирских самолётов стареет, ветшает, доходит до состояния, когда самолёты начинают разваливаться в воздухе. Отечественное метростроение скатилось к кризису, какого не знало никогда за шесть десятилетий своей истории. Недавний пример обвала на участке линии метро в Санкт-Петербурге, для устранения которого не оказалось ни материальных, ни финансовых средств, яркое тому подтверждение.

А ведь только для восстановления прежней, созданной советской системой государственной власти инфраструктуры, заводов по производству средств её строительства и эксплуатации требуются огромные, абсолютно непосильные для бюджета средства, о которых правительство боится даже заикнуться. Частный же капитал этим заниматься не будет, потому что окупаемость очень больших капиталовложений в инфраструктуру требует долгосрочных гарантий устойчивости власти и планируемой преемственности политики, — а наивных предпринимателей, способных поверить в долгую жизнь российского режима диктатуры коммерческого космополитизма, не осталось даже в среде его самых горячих приверженцев.

Так где же инфраструктура обслуживания современного капиталистического производства, которая должна обеспечить якобы приближающийся подъём производительных сил в России? Её нет!

Поэтому очередные обещания близкого поворота к экономическому подъёму есть очередная ложь! Ложь политически преступная, поскольку она свидетельствует о полнейшем, абсолютно безответственном авантюризме клики власти режима диктатуры ростовщиков и спекулянтов. Страна неудержимо погружается в болото общегосударственного кризиса, Великой Смуты, преддверия гражданской войны, и господствующий режим несёт за это всю полноту ответственности перед историей, перед нынешними и последующими поколениями.

2.

Спасти производительные силы и государство от катастрофы на объективно подступающем этапе исторического развития может только и только воссоздание идеологических, политических нитей общественных связей, способных укреплять общественно-производственные отношения, но уже соответствующих новой эпохе исторического становления государства, как государства с рыночными капиталистическими отношениями. Пока что в России рыночные товарно-денежные отношения способствуют только обогащению за счёт всевозможной спекуляции, они  рационализировали массовое городское сознание, раскрепостили массовый рациональный индивидуализм, асоциальный паразитизм коммерческого посредничества в купле-перепродаже товарной продукции. Мировой опыт свидетельствует однозначно, что возрождение производительной этики труда общества в таких обстоятельствах невозможно. Необходима революционная замена нынешнего режима таким режимом, который будет способным осуществлять высвобождение самоидентификации этнического расового Архетипа государствообразующего этноса, его архетипическую память о догосударственных бессознательных формах родоплеменных общественных отношениях. Раскрепощение Архетипа государствообразующего этноса должно взломать и разрушить восстанием бессознательной памяти о родоплеменных общественных отношениях все культурные наслоения идеологических социальных мифов о феодальной государственной власти и феодальных производственных отношениях, в том числе и о советской социал-феодальной государственной власти и советских коммунистических производственных отношениях. Лишь после этого появятся условия для созидания новой общественно-государственной властью, выстраивающейся на новом национально-общественном идеологическом насилии, совершенно новых общественно-производственных отношений, соответствующих развитию промышленного производства при рыночном капитализме.

Революционно раскрепощаемый древний родоплеменной Архетип государствообразующего этноса, образно говоря, не хочет и не может знать, каким было созданное за многие столетия на его основе феодальное государство, державным или порабощённым, великим или малым. Он как бы должен творить историю нового национального государства с нуля, с первоначального создания этнической и этнократической государственной власти на традициях родоплеменных общественных отношений, являющихся не только основной зарождения государственной власти, но и единственной скрепляющей новые национально-общественные отношения природной, инстинктивной силой. Без обращения к древним архетипическим инстинктам, без политического призыва к временному пробуждению варварского сознания в его сущности, но при цивилизующем его образе городской жизни, осуществить переход от одного, старого состояния общественно-производственных отношений к другому, новому, нельзя.

Задачу создания новых нитей общественных связей через обращение к Архетипу государствообразующего этноса для умерщвления этно-варварской природной духовной силой появившегося при феодальных общественно-производственных отношениях народа и выполняет социальная революция в виде революции Национальной. Важнейшая из её политических задач — пробудить в умерщвляемом ею государствообразующем народе видение своего этнического спасения только в выстраивании совершенно новых общественных отношений, отношений городского гражданства, общественно-национальных отношений, призванных обслуживать самые современные промышленные производительные силы; а так же осуществить поворот государственной власти к организации и воспитанию таких отношений, обеспечить становление соответствующего такому целеполаганию правящего класса.

Каковы же характерные особенности необходимых для дальнейшего цивилизационного развития национальных общественно-производственных отношений?

Во-первых. Высокий уровень социально-корпоративной культуры поведения горожан, без которой нельзя добиться поддержания устойчивого производства в сложных крупных предприятиях и изготовления конкурентоспособных на мировых рынках товаров. Во-вторых. Самодовлеющая этика корпоративного труда и высокая социальная ответственность всех горожан, проявляющаяся в высокой упорядоченности поведения на производстве и в быту, в высокой культуре морального и нравственного здоровья. 

Чтобы ставящая цели достижения самых передовых национально-производственных отношений Национальная революция оказалась возможной, она должна опереться на соответствующее таким целям идеологическое насилие государственнического национализма. Отличительной особенностью идеологического насилия для осуществления социальной революции от политической идеологии партии является её обоснование философским мировоззрением. Без расширения революционной политической идеи до философского мировоззрения идеология, которая создаётся на её основе, не в состоянии быть идеологическим насилием государственной власти, а потому она не может привести к победе в борьбе за власть и осуществлять революционный переворот в развитии государства.

Для пояснения того, что такое идеологическое насилие, полезно разобраться в причинах, которые заставили Ф.Энгельса написать теоретические работы: "Антидюринг" и "Диалектика природы", — важнейшие для преобразования марксизма из политической теории общественно-экономического развития в философию борьбы за политическую власть, основу идеологий социалистов, социал-демократов и, в особенности, большевиков-коммунистов. Первоначально политические идеологии социалистических партий социалистов во Франции разрабатывались на основе политэкономических учений Сен-Симона и его последователей, а социал-демократической партии в Германии на основе политэкономического учения Маркса и мелкобуржуазных идей Лассаля. В последней четверти XIX века рост численности во Франции социалистической партии, а в Германии социал-демократической партии приобрёл такой размах, что этим партиям потребовались новые программы, как программы участия во власти в условиях буржуазного парламентаризма. В кругах руководства этих партий, в кругах практических политиков назревало понимание явной недостаточности политэкономического сенсимонизма и марксизма для использования их в выработке политической программы управления государственной властью, иначе говоря, в выработке идеологического насилия государственной власти. Философия Канта и вышеуказанные работы Энгельса, которые писались наспех, так как были попыткой противостоять проникновению философского кантианства в программы социал-демократической партии Германии, и сделали марксизм философским мировоззрением.

Приходящая к политической власти политическая партия обязана опираться на идеологическое насилие, иначе государственная власть выродится в полицейский тоталитаризм, который раздавит политические партии как таковые. Но политическая идеология становится идеологическим насилием, когда она в состоянии обосновать с позиции своего понимания логики исторического развития человеческой цивилизации логику развития всей совокупности знаний об окружающем человечество мире, то есть, когда она отталкивается от философского мировоззрения. Ибо философия является научным знанием, изучающим наиболее общие законы природы, мышления и общественного развития. Политэкономическое учение Маркса, исторический материализм, могло быть используемо только для построения политической идеологии, потому что оно теоретически занималось изучением только логики общественно-экономического развития человечества. Оно только подтолкнуло появление и рост влияния социалистических и социал-демократических партий. На когда эти партии превращались в парламентские партии, для борьбы за участие в правительстве и в выработке внутренней и внешней политики государственной власти, им понадобилось философское обоснование своего права на такое участие в борьбе с либеральным материализмом и христианской схоластикой. Такое философское обоснование они нашли в авторитетном философском учении Канта. Их социалистический и социал-демократический марксизм стал кантианским марксизмом, смиряющимся с парламентаризмом, с многопартийной борьбой за власть. Философское же учение Энгельса, диалектический материализм, подняло марксизм до уровня совершенно самостоятельного философского мировоззрения, до уровня, когда стало возможным выстраивать на нём всеохватное идеологическое насилие однопартийной государственной власти, как власти коммунистической диктатуры пролетариата. Окончательное выстраивание коммунистического мировоззрения совершил Ленин, создавший в России большевистскую коммунистическую партию.