Город отравленных душ

В те, революционные времена, жизнь человеческая не ценилась. Не ценится она и теперь. Крушение нравственности — это первопричина бунтов и революций.

Загадочный алый плод появился и на столе коммерсантов, которые собрались вместе, чтобы отпраздновать расстрел ревкомовцев. И они не стали есть плод, посчитав, что он отравлен теми, кого уже не было в живых.

Из числа ревкомовцев, остался в живых один Клещин. Позже он всем рассказывал, что спасло его знаменье — алый плод, который явился ему, а не кому-то другому из ревкомовцев, в куче соломы. Он помнил его легкое свечение, прозрачную кожуру и непередаваемый запах. Его рассказам не верили. Следственной комиссии, которая прибыла летом в Ново-Мариинск, чтобы расследовать расстрел ревкомовцев, Клещин, побоялся рассказать о плоде. Ни Мандриков, ни другие арестованные члены ревкома не пожелали, даже взять плод в руки. Почему? Причина, наверное, в одном, — слишком много зла они уже принесли другим людям, и природа обрекла их на гибель. Они были так подозрительны, что во всём видели происки врагов.

Мне рассказывали, что в тридцать седьмом году, в разгар сталинских репрессий, кто-то из чекистов вспомнил о расстреле ревкомовцев, написал докладную, что в домах, расположенных на берегу реки Казачки до сих пор безнаказанно живут родственники тех, кто стрелял в первых на Чукотке большевиков. Зимней ночью, работники местного НКВД, арестовали всех мужчин старше шестнадцати лет, и увезли. Больше их никто ни когда не видал. Арест был проведен через семнадцать лет после расстрела ревкомовцев. Участников тех кровавых событий давно уже не было на Чукотке.

Движение времени.

Воды лимана серо-стального цвета. Небо затянуто густыми облаками. Из каких южных миров облака занесло на холодный Север?

На противоположном высоком берегу, видны были белые вышки ветродвигателей Их десять. Новшество молодого Губернатора — ветроэлектростанция. Пока это дорогое удовольствие, но со временем, возможно, такие электростанции, работающие на бесплатном «топливе» — ветре, будут по всей Чукотке, как, скажем, в Голландии, или Исландии.

Ещё шла кета, потому то в одном, то в другом месте лимана выныривали белые туши белух. Они со свистом выдыхали воздух, и вновь ныряли на глубину, в погоне за рыбой.

Приближался полдень. К причалу подходили люди, с сумками, чемоданами. Они ожидали очередного рейса катера.

Я перешел косу, прошел мимо церкви. Она еще была закрыта. Миновал мост. Стал подниматься по лестнице в гору. Опять прошел мимо студенческого городка. Я не пошел по бывшей центральной улице, а свернул на настоящую. Она самая благоустроенная, самая нарядная и привлекательная. Проезжая часть ровная, тротуары уложены специальной, разноцветной плиткой. Современные фонари освещают ее ночью.

Мимо прошла группа девочек. Они весело щебетали, разговаривая о школе, о том, что соскучились по учебе, что теперь у них в классах новые парты, новая учительница и новые компьютеры.

Я улыбнулся и позавидовал им. В мое время компьютеры появились, когда я уже заканчивал институт.

17. Совещание

В просторном кабинете мэра Анадыря Виктора Хвуна шло экстренное совещание. Близилось начало отопительного сезона, но город был не готов к этому. Не завершена замена труб центральных тепло и водосетей, не завершена заменена системы отопления во многих жилых домах. На совещание были приглашены руководители крупных предприятий города, начальники участков коммунальной службы, руководители трех компаний, которые вели замену и ремонт теплосетей, окружной руководитель ЖКХ.

Мэр города Виктор Хвун, невысокого роста, щуплый, по национальности кореец, родился и вырос в Приморье, но большую часть жизни прожил на Чукотке, произнес вступительное слово.

— Холода не за горами, а город не готов к их встрече. Сделано за летнее время очень многое. Заменены проржавевшие трубы центральных систем, фактически проведена глобальная работа по изменению схемы теплоснабжения города. В 12 жилых домах завершена замена отопительной системы, в пяти еще нет. Хотелось бы услышать от руководителей организаций, которые ведут работы на теплосистеме, что им нужно и к какому сроку они завершат работы. Мы не можем допустить того, чтобы школы, больница, детские сады остались без тепла. По прогнозу сентябрь обещает быть теплым. На Севере погода не предсказуемая и всего можно от нее ожидать. Прошу высказываться.

Хвун сел в кресло. Он был за большим столом, уставленном телефонами, календарями, письменным прибором, с стопкой бумаг в углу. Двенадцать лет руководит городом Хвун, дважды его избирали мэром. Теперь, по положению на третий срок, он не может выдвигаться. Он сросся с городом, знал почти каждого жителя, и теперь мучительно переживал расставание с должностью. В белой рубашке, с золотистым галстуком, в строгом, тёмно-синем костюме, он выглядел нарядно, и официозно.

Выступать начала специалисты, приглашенные из Владивостока, Омска, для работ в городе. Рассказывая о сделанном, они обещали завершить работы к концу сентября. Материалов, техники, финансов в достатке. Не хватало некоторых специалистов, особенно сварщиков. Об этом говорили все.

— Мы из Омска привезли сюда сантехников, крановщиков, других специалистов. Сварщиков и в Омске днем с огнем не найдешь. Завоз специалистов обходится в большие деньги, — разъяснил начальник окружного управления ЖКХ Абдулов, высокий, полный лет шестидесяти мужчина. — Ищите нужных людей на местах. Что тут еще можно посоветовать. Нам повезло, что осень обещает быть теплой, но расслабляться нельзя, Нужно не забывать о качестве выполняемых работ, чтобы потом не переделывать сделанное.

Говорили еще о том, что объём работ увеличился потому, что прежняя система снабжения города теплом была сделана неверно, много путаницы и ошибок в проектировании.

— Долгие годы в городе не было архитектора. Систему проектировал самоучка. Не мудрено, что он всё напутал. — разъяснил мэр Хвун.

В разгар совещания, дверь в кабинет мэра неожиданно отворилась, и на пороге появился Губернатор. Все разом стихли. Хвун вскочил с места. От неожиданности его смуглое, плоское лицо порозовело.

— Проходите, Роман Аркадьевич! — сказал Хвун, показывая рукой на стул, стоящий рядом с ним.

Вслед за губернатором вошли еще двое. Его первый заместитель Городулов и заместитель по социальным вопросам Аносова.

Они прошли в глубь просторного кабинета и сели на свободные стулья с боку.

— Продолжайте, — миролюбиво сказал Губернатор.

— Роман Аркадьевич, мы говорим о начале отопительного сезона в городе, — пояснил Хвун. — Обсуждаем проблему нехватки специалистов.

— Хорошо, я послушаю.

Выступающие повторно стали говорить о том, что сделано, и что еще нужно сделать, и к какому сроку они выполнят оставшиеся работы.

Губернатор слушал внимательно. Он был в клетчатой рубашке, джинсах, с привычной двухнедельной щетиной на лице. Короткая стрижка, худоба, делали его молодым, вовсе не начальственным с виду.

— Что нужно вам, чтобы ускорить завершение работ? — спрашивал каждого выступающего начальник Чукотки.

Отвечали, что всё есть, но нужны и сварщики, и монтажники.

— Если такая потребность, то нужно подумать, как пригласить на время специалистов из других городов, — обратился губернатор к своему первому заместителю Городулову. — Подумайте об этом Андрей Викторович.

— Мы уже думали по этому поводу. На следующей недели пятеро сварщиков прилетает из Красноярска и три монтажника из Хабаровска.

В кабинете возбужденно и одобрительно загомонили, услышав ответ Городулова. В отсутствии Губернатора именно он руководил округом. Он отличался деловитостью, знанием экономики края, его проблем. Городулова уважали и побаивались. До Губернатора было далеко, ибо он редко наведывался на Чукотку, а Городулов, решал все неотложные задачи.

— Значит город получит тепло в конце сентября? — обращаясь ко всем спросил губернатор.

— Школы и детские сады раньше, — с 15 сентября. Потом постепенно будет вводится в систему отопления и жилой фонд. — пояснил за всех Хвун. Он был доволен и неожиданным появлением Губернатора, и деловым обсуждением проблемы.

Губернатор, не дожидаясь окончания совещания, поднялся и направился к выходу. Он только что прилетел из Билибинского района, побывал в национальных селах, встречался с людьми. Проблем, казалось, не становилось меньше. Большие финансовые вливания в экономику округа, строительство жилья на селе, закупку техники, топлива, продовольствия, перевооружение связи, рыбодобывающей промышленности, угольной и золотодобывающей, порождали всё новые и новые очаги, куда срочно требовалось вкладывать средства.

Как только губернатор вышел из кабинета, Хвун сказал повеселевшим голосом.

— Думаю, что не стоит далее заседать и обмусоливать всё. Если пообещали, выдали сроки окончания работ губернатору, так нужно и выполнять их. Тут не добавить и не убавить. Альтернативы нет.

Он сел в кресло.

Но люди не расходились, сидели молча и смотрели на мэра, точно ожидали от него экстренного, государственной важности сообщения.

— Совещание закончено. — улыбаясь, не понимая в чём дело, сказал мягким голосом Хвун.

Люди молчали. И тут поднялся специалист, который возглавляет бригаду ремонтников, прибывшую из Владивостока в Анадырь. Полноватый, невысокого роста, с короткой бычьей шеей, большой лысой головой.

— Мы тут обменивались мнением перед началом совещания. Что-то нужно делать на уровне, возможно городской, а возможно и окружной власти с распространением загадочного плода, — начал он громко, уставившись на мэра. — У меня серьезные, а возможно большие проблемы с рабочими. Двое, съев этот плод, ударились в религию, хотя раньше отпетыми были атеистами, возможно, состояли в партии большевиков. Ещё двое, тоже после употребления плода, перед всеми каются и рассказывают о своих неблаговидных в прошлом поступках. Просто задолбали всех этим раскаянием. Ну, как дети малые. Каждый день, простите, умоляем за прошлое простите. Работать не дают.

Загомонили, зашумели в зале.

— Тихо, тихо! — стал успокаивать всех городской голова. — Я про этот плод знаю, дал поручение разобраться с теми, кто продавал его работникам милиции.

— Да кто продавал? Наверняка турки, — крикнул кто-то из зала.

— Это еще не доказано, — парировал на выпад из зала мэр.

— Чего тут доказывать! Они, кто ж еще.! — опять раздалось из зала.

— Нужно прощупать их как следует. Может у них там целый склад этого фрукта.

Встал представитель из Омска. Чтобы успокоить всех, он поднял руку.

— Это, господа, миссия! — спокойно, пророческим тоном изрек он. — Мессия и ни чего более.

— Да хватит религиозенщину пороть! — зло раздалось из рядов.

— Нет! Это очень серьезно. Я сам на себе испытал влияние этого плода.

— Оно и видно!

Всеобщий хохот. Омич не расстроился и не растерялся, спокойно продолжал:

— Не стоит смеяться. Я в молодости работал моряком в торговом флоте, побывал во многих странах. Скажу так, что явление народу загадочного плода — это не новость и ничего в этом необычного нет. Плод подталкивает народ на духовное очищение. Я такое видел в Индии. Там, в одной из провинций, разврат, пьянство процветало. Разбои, воровство, насилие. Старейшины принялись молиться о спасении людей. Тогда и появился алый, просвечивающийся плод. И он помог людям очиститься от скверны. Видимо и Анадырь, вернее жители нашего города нуждаются в помощи высоких природных сил.

Омич сел, лицо его выражало спокойствие и достоинство.

Поднялся начальник одного из городских участков ЖКХ.

— Я не видел этого плода, но слышал о нём. Плохого о нём не говорят, наоборот все хотят попробовать его, то есть откушать. Но я вот что должен сказать, что в нём очень много витаминов и вот это, то есть наличие витаминов и делает плод нужным человеку.

— А что на этот счет говорят медики? — спросили из рядов сидящих в кабинете мэра.

— Ничего не говорят, — ответил Хвун. Он внимательно слушал, пристально всматривался в людей. Вроде все нормальные, но чего же так возбуждены. С расспросами о загадочном плоде к нему подходили и некоторые сотрудники его аппарата.

— Я повторюсь, — постучав карандашом о стол, встав с кресла, сказал мэр. — Давайте не усугублять и не распаляться. Пока в городе всё спокойно, ни каких психических проявлений нет. Да, слухи всякие ходят. Но разве это новость? У нас в народе всегда какая-то утка летает.

— Нужно подключить к решению этого вопроса сотрудники местного отделения госбезопасности, — посоветовали из зала.

— Я опять повторюсь: не нагнетайте, не паникуйте, разберемся. У нас достаточно сил и запретить и разрешить продажу этого плода. С самопальной водкой посложнее было, но пресекли, и я скажу, что уверенно пресекли. Троих коммерсантов, даже под суд отдали. Разберёмся и с этим загадочным явлением. Давайте работать! Все свободны.

Участники совещания, негромко переговариваясь, заторопились к выходу из кабинета.

Уже через некоторое время по городу расползлись слухи, что на совещании в городской администрации решался вопрос о привлечении к ответственности тех, кто распространяет странный, неведомо где выращенный плод, что якобы создана специальная комиссия по борьбе с этим плодом. В то же время создана и другая комиссия, которая якобы призвана именно распространять не только сам плод, но и его великие, идеи духовного очищения человека.

Ни кого в суете не удивляла противоречивость и анонимность слухов. Более того, город не делился на противников и сторонников плода. Слухи подогревали желание людей непременно откушать этот плод, чтобы ощутить его целебное и очищающее воздействие. На местном небольшом базаре, расположенном в центре города, называемом в народе «Полем Чудес», ловкие коммерсанты, под видом столь популярного, загадочного светящегося плода продавали большие помидоры и маленькие дыньки, привезенные из Казахстана. Таким образом, идеи и фрукты Востока всё больше и больше внедрялись в городе.

18 Тайный совет

Тамара Николаевна Столбова заслуженно считала себя человеком аналитического склада ума. Спустя две недели после торжественного банкета по случаю проводов одной из сотрудниц на материк, она, как и предполагала по просьбе высшего окружного руководства, вынуждена была подать в отставку. Она написала заявление, в котором не преминула отметить свое большое значение в развитии культуры и библиотечной системы в округе (это было, возможно, и не совсем так), намекнула, что на поприще этой деятельности, потеряла не мало здоровья сил и душевного тепла (слова «душевное тепло» специально выделила, чтобы начальство прочувствовало), что по первому же зову готова преданно служить новой молодой команде Губернатора.

Заявление Столбовой в верхах понравилось, но отставка ее была принята. Правда, видимо за «душевное тепло», Столбовой была выдана крупная (говорили 250 тысяч рублей) премия, вернее лечебное пособие.

После вечеринки в музее, Тамара Николаевна почувствовала, что ее не в пример прежним временам, стали посещать раздумья о смысле жизни, человеческой душе, бренности бытия, и человеческой озлобленности. В былые времена подобные мысли не навещали ее, пролетали мимо, ибо голова ее, в том числе мозг и душа всё цело были поглощены работой, желанием, как лучше провести то или иное мероприятие, чтобы угодить высокому начальству. Раздумья о душе и собственной честности, привели к тому, что родилось в душе желание непременно перед кем-то исповедоваться. Грехов, как считала сама Тамара Николаевна, у нее не очень много. Мужчин любила — это плотский грех, за него не перед прокуратурой отвечать и светским законом, а перед всевышним — Богом. Грех этот, как бы консервировался и в запечатанном виде оставался до последних дней, до судного часа. Тратила безалаберно государственные деньги. Но во времена бывшего губернатора Чукотки все так тратили, и начальство к этому подталкивало, вернее, настаивало на этом. Выходит и тут грех ее вовсе не грех, а ревностное выполнение указаний руководства. Вот пусть руководство за это перед Законом и отвечает. Конечно, и себя она не обижала. Назначала себе большие премии, часто разъезжала за государственный счет по городам России. Квартиру в большом городе за счет государства купила. Но так поступали все начальники других управлений и ведомств администрации округа. И тут она, как бы не инициатор, а всего-навсего рядовой последователь. скорее подражатель. Людям она большого зла не делала, не оскорбляла подчиненных, не глумилась над ними, как это делают некоторые начальники.

Поразмыслив обо всём, Столбова пришла к выводу, что в прокуратуру ей идти и каяться не зачем, а вот в церковь, к епископу, сходить надо.

Владыку Диомида она хорошо знала, как и он ее. Не раз от имени Управления культуры делала пожертвования на строительство нового Храма, и ремонт действующего.

Епископ встретил ее приветливо. Там, в местном Храме, и принял исповедь и отпустил ей все грехи.

Теперь духовно обновленная, Тамара Николаевна, перед отъездом на материк, решила не устраивать прощального банкета, а пригласить нескольких верных друзей и передать им свое духовное наставление.

Среди ее верных друзей оказались четверо: директор городской детской библиотеки Любовь Николаевна Лазатина, которую она знала давно, когда та еще работала учителем биологии в школе. И в ту пору она была активной участницей художественной самодеятельности. Ходила на занятия в танцевальную студию, участвовала в работе драмкружка. Хотела переманить ее из школы работать в учреждениях культуры. Но та не согласилась, позже окончила заочно библиотечный институт, и возглавила городскую библиотеку. У Лазатиной приятная, обращающая внимание мужчин, внешность, неплохой голос (она поет и читает стихи), но уж больно высокое самомнение. Хотя этот недостаток сам по себе исчезает у женщин после сорокалетнего возраста.

Именно Лазатину она решила пригласить на тайный (шутка, конечно) совет, одной из первых.

Пригласила она еще заведующую самым крупным в городе детским учреждением Вершкову, молодую, красивую особу, с которой тоже поддерживала хорошие отношения, и известного в городе художника Мерунова, мужчину семидесяти лет, с львиной гривой седых волос. Она считала его опытным человеком, представителем творческих сил города. Была приглашена и сотрудница литературного музея Тотке. Верующая, обходительная, ранее окончившая высшую партшколу в Хабаровске. Собрались на квартире Столбовой. Вещи уже были собраны, уложены в контейнер. В квартире оставалось немного старой мебели, которую не было смысла тащить на материк за тысячи километров. По дороге всё равно рассыплется.

В абсолютно пустой большой комнате стоял круглый, еще времен сталинских стол, несколько стульев. Вот за этим столом все и собрались.

Гости были удивлены и неожиданным приглашением, и таинственностью, непонятностью цели этого сборища. Хотя каждый из них друг друга хорошо знал, но не считал другом, верным соратником, в том числе и хозяйку опустевшей двухкомнатной квартиры.

Пили чай с вареньем и медом, с пирогами, испеченными Столбовой (хорошо готовила), говорили о погоде, о трудностях жизни. Гости чувствовали, что за «светским» разговором скрывалось иное, что именно понять не могли, напряженно ждали разгадки. И час настал. Столбова отставила кружку с чаем, лицо ее стало серьезным, даже властным. Все затихли, насторожились.

— Я пригласила вас, чтобы сообщить важное дело, — сказала Тамара Николаевна.

— Приехал ревизор! — хохотнув, добавил гривастый художник.

— Я об очень серьезном Михаил Евсеевич! Добавлю, даже жизненно важно.

— Извините, Тамара Николаевна! Теперь — я весь внимание, — сказал Мерунов и в самом деле посерьезнел.

— Вот и хорошо. Вначале скажу, что недавно я была у Епископа и исповедовалась. У меня состоялся с ним большой разговор. О том, что сейчас вам расскажу, он знает и им одобрена встреча с вами. Скажу, что имен ваших я ему не называла, ибо в ту пору, сама не обдумала, кого пригашу. Я расскажу вам о той важной мессии, которая стоит перед вами, а каждый из вас в праве работать истово на этом поприще или нет, но тайну следует соблюдать неукоснительно. — Столбова замолчала, каждому из собравшихся внимательно, долго посмотрела в глаза. Она будто заглядывала в душу каждого, ища в ней ответ на свой вопрос. Будет каждый из них истово работать или нет. Затем Столбова продолжила: — В городе происходят различные чудеса. Возможно, кто-то из вас это заметил. Появился в продаже, вообще странным образом, загадочный удивительной красоты, алый, светящийся плод.

— Да, ну! — поразился Мерунов. — Я говорю да ну, в высоком смысле слова, как бы его изобразить. Это для искусства важно.

— Думаю, что изобразите, Михаил Евсеевич, — усмехнувшись, сказала Столбова. На лице ее сама решительность и одновременно умиротворенность. И продолжала: — Этот плод чудесным образом воздействует на человека. Загадка, ибо воздействие всеобщее. — человек начинает исповедоваться и коренным образом, на духовной основе перерождаться.

— Вот почему у меня в детском садике, детки стали всё рассказывать без утайки о себе и о своих родителях. Воспитатели диву даются — никогда такого не было. — вступила в разговор Вершкова. — Вон оно в чём зарыто непонятное.

— Владыко сказал, что через этот плод, возможно, передается новое, гуманное, духовное начало, которое очистит человека от злобы, завести. Заставит его исполнять семь заповедей Христа.

— Господи, слышала о таком, но не могла поверить в эту миссию, — перекрестившись, тоном молящейся, пропела верующая Тотке.

— Именно, как мессию и нужно рассматривать это, — добавила Столбова. — Воздействие этого плода я на себе почувствовала. Перестала выпивать, не боюсь креститься, перестали болеть почки, и многое другое. Об этом я могу долго говорить. Надеюсь, что вы верите мне?

Присутствующие закивали головами.

Столбова уже более спокойно, уверенно продолжала.

— Необходимо всячески пропагандировать употребление этого плода жителями не только Анадыря, но и других населенных пунктов Чукотки. А начать необходимо с людей, которых хорошо знаете, с родственников, знакомых и так далее.

— Я очень слабо понимаю, нужно им подсовывать в пищу этот плод? А если человек не хочет его есть, значит заталкивать плод насильно в рот? Я как бывший биолог не могу понять этого. И еще, если это проявление новой формации человека, то лучше было бы обратиться к людям с письменным разъяснением и посланием? А так плод — съел и всё. Как всякие плоды он, наверное, портится? — спокойным, учительским тоном произнесла Лазатина, глаза ее при этом кокетливо засветились.

— Мы знаем, что вы биолог, скорее всего атеист, вот вам все карты в руки, займитесь изучением плода. Исследуйте это явление с научной точки зрения. Другие будут исследовать влияние плода на духовность человека, его здоровье и так далее. Третьи будут заниматься распространением плода. И очень важно накапливать данные о плоде и его влиянии в целом на человечество. Разве это не важно? Не кроется ли тут мирового уровня загадка? Епископ мне говорил, что в истории такие случаи наблюдались, в смысле появления загадочного плода, но тайна осталась не разгаданной. Если и мы не разгадаем этой тайны, в смысле каким образом плод влияет на формирование человека новой формации, то накопим факты о его воздействии и это очень важно для будущих исследователей. Согласитесь со мной.

Сидящие за столом закивали головами. И хотя они соглашались с бывшей начальницей Управления культуры, которая после ухода со своего поста неожиданно стала верующей, но в душе сопротивлялись ее рассказу. Лишь верующая Тотке сразу поверила бывшей своей начальнице. Ссылки на Епископа для нее были важнее, чем даже ссылки на Толстого, Ленина, нынешних правителей государства вместе взятых. Художник ничего не понимал, думал лишь об одном, как написать натюрморт с этим загадочным светящимся плодом. Ему представлялось, что эта работа очень сложная, но попытаться выполнить ее на высоком уровне стоит. Его может ожидать грандиозный успех не только в стольном граде Анадыре, но и в Москве.