Бизнес по еврейски с нуля

Но, что еще более важно, в своей судьбе каждый еврей должен произвести Исход из Египта.

Вот Книга, каждая буква которой (а букв в ней триста пять тысяч шестьсот семь) истинна и несомненна, а все они в совокупности составляют хок, непостижимую суть мира, дающую человеку меру его дел, и смысл — его жизни. Каждая буква Книги омыта кровью тех, кто, как во времена Маккаби, пошел за нее на муки и смерть. Черным огнем по белому огню дана была она на Синае, и вот уходят поколения и приходят поколения, и для каждого приходящего, в ком есть душа живая, так же горит огонь на фоне огня. Ясны и неизменны повеления: оставить страну рабства и скотских вожделений; отринув любые сомнения, шагнуть в море, которое невозможно перейти; и затем пусть сорок лет, пусть через раскаленную пустыню, но идти в свою Страну Обетованную…

Родосская паутина[1]

Каждый обязан своевременно принять решение и перейти от слов к делу. Это свидетельствует сама Тора.

Уйдя из Египта, евреи оказались прижаты войсками фараона к берегу Чермного моря. Люди проклинали Моисея за то, что тот, по их мнению, привел их на смерть. Моисей взмолился к Богу… «И Господь сказал Моисею: «Что ты вопиешь ко мне? Скажи сынам Израилевым, чтобы они шли».

Исход, 14:15.

Рабби Элиезер (Шмот Рабба 21:8) утверждает, что Всевышний сказал Моисею: «Есть время для долгих разговоров, а есть время, когда нужно быть кратким. Мои дети в беде, море поглощает их, враг преследует их, а ты здесь молишься! Лучше скажи сынам Израилевым, чтобы они шли».

Моисей не усомнился в словах Предвечного и повелел людям, не видящим никакого выхода, идти прямо в море. И лишь когда первый из поверивших ему, Наахшон, ступил в воду, произошло самое знаменитое библейское чудо: Бог разверз воды моря. Но настоящим чудом, конечно же, была сила веры — и Моисея, и Наахшона.

С тех пор евреи знают: в самых отчаянных обстоятельствах, если есть возможность конкретных действий, пусть даже нелегких, лучше действовать. И тогда «воды моря разверзнутся», то есть обнаружатся новые возможности, которые сделают ситуацию вовсе не безнадежной.

Пока существовал Храм, Израиль искупал свою вину на храмовом алтаре. Теперь же алтарь каждого из нас — рабочий стол.

Иоханан б. Папаха.

Талмуд: Берахот, 55а

«Выход из Египта» может быть и непомерно трудным, и чарующе простым:

— Что, старик, работать приходится, а? Том круто обернулся и сказал:

— А, это ты, Бен? Я и не заметил.

— Слушай, я иду купаться. А ты не хочешь? Да нет, ты, конечно, поработаешь? Ну, само собой, работать куда интересней. Том пристально посмотрел на Бена и спросил:

— Чего ты называешь работой?

— А это, по-твоему, не работа, что ли?

Том снова принялся белить и ответил небрежно:

— Что ж, может, работа, а может, и не работа. Я знаю только одно, что Тому Сойеру она по душе.

Марк Твен. Приключения Тома Сойера

Вы, конечно, помните, что случилось потом: все знакомые мальчики в очередь белили Тому забор, да еще и платили за это. Из подневольного работника Том Сойер играючи стал менеджером, организатором производства. Вот что значит — «выйти из Египта».

Песах — это праздник Свободы. Главное, что он должен сказать человеческой душе, — что она изначально и вечно свободна, что никаких иных обязательств, кроме как перед Предвечным и своей совестью, у нее не было и нет.

Тот, у кого нет собственного лица и собственного Бога, — всегда остается рабом, даже если у него нет хозяев, стоящих у него над душой. Сокрушились лишь внешние оковы, но осталась печать раба глубоко в сердце. Назначение свободы — приобретение собственной цели и своей шкалы ценностей. Когда всего этого недостает, продолжается рабство.

Адин Штейнзальц

Многим людям в жизни предоставляется возможность изменить судьбу, взять ее в свои руки, завести свое дело… Но многие ли пользуются этими возможностями? Покряхтят-покряхтят, подумают и возвращаются к своим станкам, кульманам, комбайнам… Ибо с одной стороны, конечно, подневольная работа, но с другой — защищенность, социальные гарантии…

В отличие от распространенных заблуждений, рабовладельческое хозяйство — это часто одна большая патриархальная семья. Хотя формально хозяин мог и мучить, и убить раба, на практике он, наоборот, был заинтересован, чтобы тот и сыт был, и отдохнул как следует. Жизнь раба не столь уж тяжела и для людей, не собирающихся «хватать звезды с небес», не так уж и неприятна.

Вот почему не всякий имеющий на это право по происхождению на деле становится евреем. Тогда говорят: «это ассимилированный еврей».

Еврей, не умеющий стать сапожником, мечтает стать профессором.

Пословица

Во всем этом огромном мире не рождался еще герой, способный освободить человека, который сам уже позабыл о своих оковах.

Мендель из Коцка

Нельзя быть конькобежцем, по книжкам изучив, какие бывают коньки и катки. Нужно надеть коньки и стать на лед. И тогда выяснится, зачем нужны свинцовая примочка от ушибов, теплая удобная одежда, горячий сладкий чай. Это понятно всем.

А вот то, что нельзя стать нравственным человеком, только лишь вызубрив правила морали из той или иной книжки, — это почему-то вызывает недоумение.

Иудаизм на заре цивилизации нашел выход из этого затруднения. Система мицвот (заповедей) предназначена именно для того, чтобы научить быть нравственным любого и каждого, кто решится на обучение.

Еще в конце двадцатого века интеллигенцию охватила повальная мода на разного рода прикладные системы воспитания характера — различного рода йоги и тарикаты. Умные, вроде бы, во всех отношениях люди часами могли сидеть в «позе лотоса», сложив пальцы в какую-нибудь «мудра», «нормализуя прану» и медитируя: «Ом мани падме хум». Зачем? Они и сами не знали. Главное — что это было оригинально, необычно и… необязательно.

А вот отшлифованная веками система воспитания характера, именуемая «Галаха», — в моду так и не вошла.

Почему? Именно потому, что она — обязательна. С Предвечным нельзя шутить.

Страшно впасть в руки Бога Живаго.

Евр., 10: 31

Отыскание причин, почему нужно соблюдать ту или иную мицву, прямо и просто запрещено евреям. Почему нельзя есть свинину? Да нипочему. Существует масса объяснений этому, но все они неверны, какими бы понятными и рациональными ни казались. Настоящая причина одна: Всевышний не велел. Велел бы, так евреи ели бы ее и вареной, и жареной. Вот и все.

И до дарования Торы существовали законы. В кодексе Хаммурапи, скажем, караются и убийство, и воровство. Что же принципиально нового пришло к человечеству на Синае? Да вот именно это: «Всевышний не велел». Еврей сознательно подчиняет свою волю воле Всевышнего, даже если она ему непонятна.

«Наасе ве нишма» («сделаем и поймем»: именно в таком порядке: сначала «сделаем»), — обещали люди у горы Синай при даровании им Торы.

Государственные законы человек исполняет либо потому, что понимает их необходимость, либо потому, что боится наказания. Но «если повезет чуть-чуть», то можно и обмануть государственное недремлющее око. А уж если само государство в угоду сиюминутным национальным, классовым, корпоративным и просто личным интересам позволяет убивать, лгать, насиловать… Скажете, невозможно? Но мы видели это в XX веке и в Германии, и в России.

Тысячелетиями мыслители (Платон, Томас Мор, Кампанелла, Спиноза, Кант, Маркс — перечислять можно до бесконечности) предлагали системы «общественного переустройства на разумных началах». О том, к чему привели попытки их воплощения в жизнь, распространяться не стоит. Все прожекты построения рая без Бога привели к тому, что неизменно получался Ад, именовался ли он Колымой в России, концентрационным лагерем в Германии, «народной коммуной» в Китае или «лагерем перевоспитания» в Кампучии. Только теперь, задним числом, получив соответствующий опыт, мы с ужасом перечитываем страницы «Города Солнца» Томмазо Кампанеллы или «Утопии» Томаса Мора. Не все, однако, еще увидели, что и Маркс в «положительной», «конструктивной», а не критической части своего труда предлагает нечто подобное.

Брачный союз между атеизмом и человеколюбием оказался преходящим увлечением.

Аш. Во что верую

Никто не гарантирован от того, чтобы произнести глупость. Несчастье заключается в том, когда ее произносят торжественно.

Монтенъ. Опыты

А вот иудеи не переустраивают общество. За две тысячи лет они научились выживать в любом. Они просто применяют этические заповеди Торы в любой сфере своей деятельности, в том числе и в коммерции, и в промышленности, и в финансах. И к ним приходит успех. Это факт. И потому иудаизм — на сегодняшний день, пожалуй, единственная альтернатива всем иным способам «общественного переустройства».

Глава 1

Иосиф Зюсс Оппенгеймер:

в лучах восходящей звезды. XVIII век

Был и я когда-то юн и безус.

Да не помнится теперь ничего.

В этом городе повешен был Зюсс,

Эта площадь носит имя его.

Был у герцога он правой рукой.

Всех правителей окрестных мудрей,

В стороне германской власти такой

Ни один не добивался еврей

А.М.Городницкий. Штутгарт

Зюсс Оппенгеймер (Joseph Ben Issachar Suesskind Oppenheimer; 1692, Гейдельберг — 1738, Штутгарт) — известный финансист.

Он был щедро одарен природой: финансовый гений, изумительной остроты деловое чутье, хладнокровие в сочетании с отвагой, способности к языкам и наукам, аристократизм, манеры, изящество… Но, — боже мой! — всем этим обладал еврей! А разве мог германский еврей в XVIII веке рассчитывать на признание своих заслуг и талантов, на объективную оценку своей деятельности? Нет, и еще раз нет. Вспомним историю: в те времена евреям запрещалось не только занимать государственные должности, но и даже жить там, где им хочется. В пределах некоторых европейских государств, княжеств и городов евреев обязывали селиться в собственных кварталах — гетто, — ворота которых на ночь запирались. Они были также обязаны носить на одежде особый знак.

Впрочем, была сфера, в которой без евреев не могли обойтись во все времена: торговля, откупы, денежное обращение, финансы… Евреев-финансистов было немало и в те времена. В их услугах нуждались, их призывали, — но часто только для того, чтобы, провернув сделку, сделать «козлом отпущения» и изгнать… Или отдать под суд. Талантливый купец Зюсс долго, что называется, плавал в мелкой воде. Непривычный к праздности, брался он за любое дело, умел провернуть любую безнадежную аферу. Например, ему приписывается чеканка на 11 миллионов неполноценной монеты (этот сомнительный бизнес он успел передать в другие руки незадолго до встречи с принцем Карлом-Александром).

Зюсс был очень моложав на вид и гордился тем, что обычно ему давали около тридцати лет, почти на десять меньше его настоящего возраста. Ему необходимо было чувствовать, что его провожают женские взгляды, что головы поворачиваются ему вслед, когда он едет верхом по аллее. Он употреблял множество притираний, чтобы сохранить унаследованный от матери матово-белый цвет лица, любил, когда говорили, что у него греческий нос, и куафер ежедневно завивал его густые темно-каштановые волосы, чтобы они и под париком лежали волнами; часто он даже ходил без парика, хотя это не подобало господину его звания. Он боялся испортить смехом свой маленький рот с полными пунцовыми губами и заботливо следил в зеркале, чтобы его гладкий лоб не утратил беспечной ясности, которая казалась ему признаком аристократизма. Он знал, что нравится дамам, но искал этому все новых подтверждений, и та, с которой он провел одну ночь, осталась ему мила на всю жизнь, потому что назвала его темно-карие, сверкающие под нависшими дугами бровей живые глаза — крылатыми глазами[2].

Предприимчивость и жадность к жизни

Тип динамичного, жадно впитывающего все новое предпринимателя складывался с самого детства.

… герцогиня без ума была от миловидного, пылкого, не по летам смышленого, кокетливого мальчугана. Ах, какая разница была между ним и белобрысыми флегматиками — детьми при волъфенбюттелъском дворе. Оттуда пошло его страстное тяготение к обществу власть имущих. Он нуждался в смене впечатлений, в новых лицах, у него была жажда общаться с людьми, алчное желание втиснуть в свою жизнь как можно больше людей, и они навсегда оставались у него в памяти. Он считал потерянным тот день, когда ему не удалось свести хоть четыре новых знакомства, и хвастал тем, что знал в лицо треть всех немецких владетельных князей и по меньшей мере половину знатных дам[3].

Урок. Лишних минут нет

Заповедь «отсчета Омера» заключается в отсчете дней между Песахом и праздником Шавуот. Счет дней Омера предваряется каждый вечер благословением, и при этом произносятся святые имена Б-га, хоть иудаизм относится к их произнесению крайне осторожно. Глубинный, философский н'пект этой заповеди в том, что лишнего времени не бывает, каждая секунда важна…

Мудрецы говорят: «Человек заботится о потере денег, но не заботится о потере своих дней. Деньги не помогают ему, а дни не возвращаются…» Люди, бережно относящиеся к своему имуществу, зачастую совсем не берегут свое время. Однако каждый человек получает в свое распоряжение ровно такое количество дней, недель и лет, сколько необходимо для выполнения его миссии в этом мире. Нет ни лишних дней, ни запасных. В книге Зоар сказано, что каждый данный нам день — это подарок Всевышнего, и мы обязаны показать, что хорошего мы в этот день сделали. То же самое касается каждого часа, скрывающего в себе огромный потенциал возможностей[4].

Еврей Зюсс вознесся головокружительно высоко. Его счастливым случаем (и роковой звездой) стал вюртембергский герцог Карл-Александр. Зюсс Оппенгеймер начал оказывать Карлу-Александру всевозможные услуги еще тогда, когда тот не мог и мечтать о княжеской короне, а был лишь бравым воякой, народным героем и принцем княжеской крови, вечно без гроша в кармане.

«Чтобы стать женой генерала, нужно выходить замуж за лейтенанта», — шутят женщины в наши дни. Но мудрость эта верна для всех времен. Найти перспективного (в карьерном смысле) человека и сделать на него ставку — это один из способов начать свой бизнес. Риск? Да! Из вашего ставленника в конце концов может ничего не выйти. Но в случае успеха… О!

«Нет легче управлять тем человеком, который много о себе возмечтал, ибо высокие цели и расходов требуют соразмерных. Споспешествуй человеку в расходах сих — и он станет должником твоим, а коль цели своей достигнет, то и твои расходы сторицей возместятся»,[5] — говаривал граф Панин наследнику престола Павлу I.

А как обеспечить завтрашний успех нужному человеку? Здесь нужно то, что иному покажется рокировкой понятий, игрой словами: не просто сделать ставку на человека, но сделать этого человека своим ставленником. Вот так. И в этом — смысл «прорицания» рабби Габриеля о княжеской короне. Это не прорицание — это подсказка Карлу-Александру, что отныне он избран, что все явные и тайные рычаги будут приведены в движение ради этой короны… И что Зюсс — это тоже один из рычагов, его опора, Мефистофель при Фаусте… И Зюсс, и Карл-Александр отныне попадают в одну мельницу, но не под жернова, а в качестве жерновов. На размол же предназначено герцогство Вюртемберг.

Зюсс очень скоро оказался незаменимым для Карла-Александра, вошел в его доверие и позже стал единственным распорядителем финансовых дел герцога. Доверенное лицо герцога, он умело раздувает честолюбие своего повелителя, потакает его прихотям. Да как! Вот очаровательная Магдален-Сибилла, дочь прелата. Девушка без памяти влюблена в него, Зюсса, но он… с готовностью «уступает» ее сластолюбцу-герцогу.

Не занимая официально никакой должности (хотя его и называли иногда министром финансов), Оппенгеймер сумел все административные посты раздать своим креатурам, учредил соляную, винную и табачную монополии, продавал за деньги привилегии и должности и обременительными налогами вызвал ненависть в народе.