Чаровница для мужа

На конферансье грустно было глядеть. Понурый ушел он со сцены, и все постепенно опять вернулись к еде.

– Слушай, как он ее назвал? — теребил Венька приятеля. — Почему она эта… как ее… цэцудзе?

– Цзунцзиндэ — уважаемая, — ухмыляясь, перевел Герка.

– А Сяо тут при чем? Она же мадам Вторушина?

– Сяо очень даже при чем. Я так понимаю, это китайский вариант ее фамилии. В переводе означает — вторая. Когда я был пацанчиком, у меня была книжка «Уточка Сяо Лю». Я ее ужасно любил, миленькая такая сказочка.

– Значит, ее фамилия Сяо? — озадачился Венька. — А я думал, Сунь…

– Да какая тебе разница? Ешь, пельмени остынут! — подтолкнул его Герка, и друзья вновь принялись за еду, благо, после такого хохота аппетит усилился. Они больше не вспоминали ни об анекдотах, ни о конкурсе, ни о Сунь Банань, ни о том, какая у нее фамилия… да какая разница, в самом деле?!

А между тем именно в то самое время был убит Евгений Вторушин. Но об этом им еще предстояло узнать.

* * *

– Мамочка, ну давай еще подождем… давай еще постучим туда, это тот самый коричневый дядька был, я тебе точно говорю!

Девочка захлебывалась слезами.

– Верочка, уже поздно, — отвечал измученный женский голос. — Может, завтра? Утром папа из командировки вернется, мы с ним сходим и…

– Завтра? — испуганно воскликнула девочка. — Да он до утра Тишу сожрет!

– Господи, Верочка, что ты такое говоришь? С чего ты это взяла?!

– Ага, говорят, что китайцы кошек и собак едят!

– Ну мало ли, что говорят. Верочка, ну прошу тебя, пойдем домой!

– Мамочка, я без Тиши не уйду!

– Верка, да ты пойми, я просто боюсь туда идти, к этому китайцу, одна, без помощи!

Теперь Алена их увидела. Невысокая молодая женщина зябко куталась в пальто, рядом топталась девочка лет десяти в куртке нараспашку — видимо, от горя она не замечала, как стало вечером прохладно. Девочка рыдала уже в голос, мать пыталась ее утешить, но видно было, что она и сама едва сдерживает слезы.

– Извините, — смущенно сказала Алена. — Что-то случилось? Не могу ли я чем-то помочь?

– Не можем ли мы чем-то вам помочь? — деликатно откорректировал ее Терехов, и в голосе его Алене послышался упрек за то, что она его проигнорировала.

– Да нет, спасибо, мы сами как-нибудь… — начала было отнекиваться женщина, но девочка схватила Терехова за рукав:

– Пойдемте с нами! Мама боится, а я знаю, что он Тишу сожрет, этот коричневый! А вы не боитесь?

– Да вроде нет, — усмехнулся Терехов. — А кого я должен бояться?

– Да вы вообще расскажите, что случилось? — спросила Алена, вглядываясь в заплаканные лица матери и дочери. — Вас как зовут? Меня — Алена.

– А меня Света, — слабо улыбнулась женщина. — Ой, хорошо, что вы к нам подошли, как-то чуть легче стало.

– У вас щеночек пропал, что ли? — сочувственно спросила Алена, вспомнив, как едва не рыдала позавчера Александрина, рассказывая о своем пропавшем Собакевиче.

– Котенок, — грустно сказала Света. — Верочка пошла с ним гулять, посадила на травку, вон там, около канализационного колодца, земля оттаяла, а сама на качелях качалась. И прошел какой-то человек…

– Коричневый дядька! — воскликнула девочка. — Такой большой, как медведь, толстый.

– На самом деле не такой уж он большой, — пояснила ее мама. — Толстый, это верно, но низкорослый. Китаец, мы его нашли. Вера вроде бы заметила, что он вошел вон в тот дом, — она махнула в сторону серой «хрущевки», — мы туда пошли спрашивать, не знает ли кто-то такого человека. И сразу, в первой же квартире, нам сказали, что это может быть Ли Бо…

– Либо? — хмыкнул Терехов. — Либо то, либо другое?

– Ли Бо?! — изумилась Алена. — Свинство какое!

Света, Терехов и Верочка посмотрели на нее недоумевающе, и она отогнала подальше внезапное воспоминание о красивейших строках:

За сизой дымкою вдали

Горит закат,

Гляжу на горные хребты,

На водопад.

Летит он с облачных высот

Сквозь горный лес —

И кажется, то Млечный Путь

Упал с небес.

Называлось стихотворение «Смотрю на водопад в горах Лушань», и автором его был китайский поэт Ли Бо. Восхитительные стихи, восхитительный поэт! И вот какой-то похититель котят самым наглым образом носит его имя… конечно, свинство, еще бы не свинство! —  Так что там с Ли Бо? — вернулась Алена к теме разговора.

– Ну, соседи сказали, что иногда из его квартиры слышны лай и мяуканье, а потом несколько дней тихо, потом опять, и так жалобно… — дрожащим голосом рассказывала Света. — И вроде бы видели, как он то собаку тащит за собой, то кошку несет. Но он такой мрачный человек, с ним даже говорить никто не хочет. Может, он их просто подбирает и ухаживает за ними, мы так подумали. Наверное, он решил, будто Тиша бездомный, он же один там, на травке сидел… Мы пошли к той квартире и долго в дверь звонили и стучали. Нам наконец открыли… и правда, там оказался китаец, и Верочка говорит, что тот самый.

– Да, да! — вскрикнула Верочка. — Это он, я сразу узнала. Он так ходит, враскоряку, переваливается, как медведь. И коричневый.

– И что вам сказал этот… Либо? — спросила Алена, нарочно произнося имя китайца так, как Терехов. Ну не могла она отдать на поругание автора строк про Млечный Путь, упавший с небес!

– А ничего он нам не сказал, — махнула рукой Света. — Посмотрел на меня, на Веру, хмыкнул — и захлопнул дверь перед нашим носом. Только сначала кулачищем своим погрозил. Ну и… сами понимаете… мне страшно стало. Что мы с Верунчиком можем поделать против него?! Вот завтра муж из командировки вернется… он боксер, даже мастер спорта!..

– А тем временем коричневый Тишу сожрет! — снова зарыдала Верочка, и Алене стало ясно, что сказку про белого бычка, вернее, про коричневого китайца можно продолжать до бесконечности.

– Слушайте, я вообще-то не мастер спорта по боксу, — сказала она нерешительно, — и Никита Дмитриевич, насколько мне известно, тоже, но, может быть, если мы все вместе туда завалимся, он испугается.

– Да нет, неудобно, — нерешительно начала было Света.

Но Верочка с надеждой закричала:

– Завалимся, завалимся! — и стало ясно, что заваливаться-таки придется.

– Пошли, — решительно сказал Терехов, беря девочку за руку, — покажешь дорогу.

– Пошли, пошли, — Алена подхватила Свету под руку. — В конце концов, можно милицию вызвать. И пусть попробует не открыть. У меня лучшая подруга — зам редактора «Губернской молодежной газеты», я ей позвоню, она из этой истории такое раздует…

– Сомневаюсь я, что китаеза читает «молодежку», вряд ли он вообще читать умеет, да еще и по-русски, — хмыкнул Терехов. — Надеюсь, без привлечении прессы обойдемся.

– Вот сюда, — показала Верочка. — Вон в ту дверь.

Они вошли в подъезд. Запашок там стоял — мама дорогая!

– Впечатляет, — пробормотала Алена. — Особенно если учесть, что в этом доме молочный магазин.

Терехов только хмыкнул.

Спустя несколько шагов стало понятно, что вонища исходит от двери с цифрой 22. Над ней горела тусклая лампочка, и видно было, что дверь эту в последний раз красили как раз накануне сдачи дома в эксплуатацию. Году, скажем, в 1964-м. А то и в 61-м. Насколько Алена знала, именно в ту пору город Ха начал застраиваться «хрущобами».

– Это здесь, — показала на дверь Света.

– Такое впечатление, — сморщив нос, выговорила Алена, — что ваш китаеза — реинкарнация старухи Ахавзи. Думаю, в ее доме стоял такой же вонизм.

Никто не отреагировал, и Алена снова решила придержать свою неумеренную эрудицию. Она любила Гауфа, конечно, но это не значило, что его должен так же любить каждый.

Терехов подошел к двери и позвонил.

В квартире раздался истошный собачий визг, а больше ничего. Никто не собирался открывать.

Верочка тоже взвизгнула, а потом громко заплакала. Света прижала ее к себе, и на ее лице выразилось истинное горе оттого, что пришлось снова вернуться, стучать, не получать ответа, слышать рыдания дочки, а главное, уходить ни с чем…

– Откройте немедленно! — зло крикнула Алена. — Мы ищем котенка. Отдайте его, и мы уйдем.

– Там собачки плачут, — всхлипнула Верочка. — Он их украл! Если бы это были его собачки, они бы так не плакали!

Устами младенца, так сказать…

– А ну, открывай! — громыхнул кулачищем в дверь Терехов. — Быстро! Эту фанерку я с полпинка выбью, а потом милицию вызову. У тебя регистрация есть, ты, узкопленочный?

Ишь ты, а он, оказывается, знал, как нужно обращаться с китайским переизбыточным населением, которое ринулось из Поднебесной на заработки в город Ха!

– Чиво нада? — немедленно послышался испуганный гнусавый голос. — Регистрася еси. Милися ни нада! Нехоросо милися!

– Капитана, твоя моя не понимай, мало-мало домой ходи, — пробормотала Алена, кажется, из «Дерсу Узала», а может быть, и нет, и снова крикнула: — Эй, откройте, отдайте нашего котенка!

– Нету кота, нету кота, — забухтел китаец за дверью. — Собаськи нету, кота нету!

– Он его уже съел! — взвизгнула Верочка на таком пределе пронзительности, что нервы у Терехова не выдержали. Он снова бабахнул в дверь кулаком и одновременно с размаху шибанул ногой.

Раздался треск. Китаец заверещал чуть ли не громче Верочки.

– Что здесь происходит?! — раздался за спиной возмущенный громкий голос.

Алена обернулась.

Высокая плотная женщина появилась на пороге подъезда. Она вошла — и, словно споткнувшись, замерла в тени около двери.

– Беля, спасай меня! — заблажил китаеза, услышавший знакомый голос. И Алене показалось, что она уже видела эти широкие плечи, эту манеру стоять чуть набычась… — Беля, помогай!

В голосе его звучала отчаянная надежда, однако незнакомка со странным именем «Беля» его надежды обманула. Она мгновение помедлила, грозно нагнув голову и вглядываясь в людей, стоявших под лампочкой, а потом вдруг, тихо ахнув, развернулась и выскочила вон.

– Что такое? — угрожающе обернулся Терехов. — Кто там?

Бели и след простыл.

– Ага! — радостно вскричала Алена. — Сообщница твоя сбежала. Немедленно открывай!

– Лана, лана, — заверещал китаец. — Только милися ни нада, ни нада…

Заворочался ключ в замке, стукнул засов.

– Ишь ты, — зло проворчал Терехов, — забаррикадировался-то как!

Дверь начала нерешительно приоткрываться, но он схватился за ручку и рванул ее так, что незадачливый хозяин не смог удержаться и вылетел на площадку. Наткнулся на Терехова, взвизгнул испуганно — и ринулся из подъезда. А вслед за ним…

А вслед за ним ринулись вон несколько собак и кошек. Вид у них был дикий, обезумевший, оголодавший. Собаки лаяли, кошки мяукали. Все умчались прочь быстрее ветра, однако Алена успела разглядеть, что это не дворняжки или помойные кошки. Доберман, мопс, кокер-спаниель, такса, парочка сиамских кошек и два или три «перса» разного колера, еще какой-то черно-белый пятнистый пес и серенький котенок.

– Тиша! — закричала Верочка. — Тишенька мой!

Серенький котенок кинулся к ней, повис на рукаве, мигом вскарабкался на плечо, переполз под распахнутую куртку и прижался к девочке, спрятавшись под полу.

Алена даже всхлипнула, честное слово!

Света с Верочкой вообще рыдали.

– Н-да, — сказал Терехов, глядя вслед китайцу. — Ну и делищи, а? Оставайтесь здесь, — скомандовал он, повернувшись к плачущим женщинам. — Я посмотрю, что там и как, в квартире. За мной не ходите, мало ли что…

Впрочем, никто и не изъявлял такого желания. Света и Верочка целовали своего ненаглядного Тишу, а Алена удивленно разглядывала черно-белого пса, который сбежал было в числе прочих, но внезапно бочком-бочком снова заполз в подъезд и уставился на нее.

Вообще-то, хоть он и был ужасно грязен, его правильней следовало бы назвать бело-черным. Алена слабо разбиралась в породах собак, но это, кажется, был далматинец. На его красивой морде застыло странное выражение… ну вот честное слово, такое выражение можно было определить как растерянность и надежду.

– Привет, — сказала Алена хрипло, потому что у нее снова запершило в горле и слезы подкатили к глазам. Собаки… ну до чего они трогательные со своим беззащитным, доверчивым взглядом! — Мы знакомы?

На самом деле у нее не было в городе Ха ни единого знакомого далматинца. Вне города Ха тоже не было. Строго говоря, общение ее с этой породой собак ограничивалось просмотром классного мультика «101 далматинец».