Игра Джокера

— Во-первых: я не уверен, что ты уже достаточно хорошо освоил эту премудрость, можешь упасть и разбиться. Во-вторых: ничего не получится — там стоит защита. Не переживай, это близко. У нас здесь далеко не бывает, — эта фраза показалась пирату нелепой и смешной, но от комментариев он решил отказаться.

Если бы Джок видел в этот момент выражение лица мальчика, то, скорее всего, он развернулся и пошёл бы обратно, потому что в разрисованном пигментными татуировками лице Абсо было что-то дьявольское и уж точно не детское. Но пират видел лишь его спину.

Лаборатория оказалась так же надёжно спрятана от посторонних глаз, как и их дом. Вокруг пустота и вдруг непонятно откуда возникла дверь. На мгновение Джокер замешкался, не спеша переступить порог. Он ведь Исполнитель, пусть и бывший, а Исполнители всегда остро чувствуют опасность. Вот и в этот миг сердце неприятно ёкнуло, а во рту стало сухо.

— Ну, ты идёшь? — Услышал он из-за двери голос Абсо.

'Не ходи! — кричал внутренний голос. — Остановись!'. Но, впервые Джокер не стал его слушать. Он вздохнул и вошёл в длинный серый коридор. Дверь за ним захлопнулась. Впереди маячил силуэт Абсо. Глядя на его слишком прямую спину, пират вдруг подумал: 'Абсо…лют. Имечко многообещающее, если немного подумать'. А мальчик всё шёл по бесконечному коридору и шёл, так ни разу и не оглянувшись. Джок послушно следовал за ним. Его манили многочисленные двери справа и слева, хотелось открыть хотя бы одну из них и посмотреть, что же там. Если бы он был один, то именно так он бы и поступил, но Абсо и не думал останавливаться. Вот он замер в самом конце мрачного коридора и, наконец, соизволил оглянуться.

— Ну, что же ты, — недовольно крикнул мальчик, — иди сюда!

Джок побежал. Он и сам удивился, что мальчишка успел так далеко уйти, хотя не похоже было, чтобы он бежал или ускорял шаг.

— Ты хотел знать, как мы готовим корм для эпов, — в голосе Абсо звучала издёвка, — сейчас посмотришь. Заходи. Не думаю, что тебе это понравится, но то, что не шокирует — это точно. Ты ведь Исполнитель, ты и не такое видал. Верно, Феликс?

Джокер пожал плечами. Он не собирался открещиваться от своего прошлого. Да, он был Исполнителем. Да, он убивал людей, убивал жестоко. Но это были преступники и получили они то, что заслужили. Вот только никогда за всю свою жизнь ему и в голову не приходило, что людей можно было использовать, как корм и не важно для кого. Ему попадалось несколько людоедов, но даже их он казнил, не прибегая к таким экстремальным методам… Хотя… Джокер усмехнулся, вспоминая, как он заставлял одного из этих извращенцев пожирать самого себя. Он аккуратно отрезал от тела мерзавца ровные порционные куски и запихивал ему в рот…

Дверь распахнулась и перед глазами пирата возник большой холодный зал, облитый синим светом. Джокер немного замешкался, но потом, всё же вошёл. И эта дверь тоже захлопнулась сама собой, казалось бы, какая ерунда, но почему-то мужчине показалось, что это кто-то невидимый закрыл за ним клетку, в которую он сам добровольно вошёл.

— Смотри, — сказал мальчик, — вот они — корм. Здесь они хранятся до тех пор, пока в них не возникнет необходимость. Видишь ли, корм долго не живёт. Почему-то они убивают сами себя и друг друга. Смешные создания, чего им не живётся?

Джок мог бы ответить ему на этот вопрос, но понимал, что никому этот ответ не нужен. Он всматривался в длинные ряды ледяных призм, внутри которых неподвижно застыли человеческие тела, слишком бледные, чтобы быть живыми людьми. Это напоминало какую-то сюрреалистическую картину. В помещении было слишком холодно, но пират не спешил уходить. Он поймал себя на мысли, что его завораживает это необычное зрелище, была в нём какая-то противоестественная красота и величие. Он шёл по залу, всматриваясь в лица людей, такие безмятежные и неподвижные, что не верилось, что когда-нибудь эти создания смогут ожить. Необычное состояние охватило его, как будто время замедлилось и стало настолько тягучим, что казалось, будто его можно даже потрогать. Джокер усмехнулся. 'Забавно, — подумал он, — а можно дотронуться до времени, если сильно изменить его свойства?'. Он вспомнил свои эксперименты с временем и то, насколько ему после этого было плохо.

— Чёрт! — Вырвалось у него. — Зачем ты это делаешь?

Он обернулся, но Абсо исчез, лишь полуотрыкрытая тяжёлая дверь говорила о том, что мальчишка здесь действительно был. Пират выругался и рванул к двери. Почему-то ему казалось, что стоит немного помешкать, как она вновь захлопнется и тогда он никогда не сможет отсюда выбраться.

Он стоял в пустом коридоре и смотрел по сторонам. Мальчишка, как сквозь землю провалился. Джокер стал долбиться то в одну, то в другую дверь, но все они оказались надёжно запертыми. Тогда он направился к выходу. Джок и сам не мог понять, почему ему так тревожно, такое с ним бывало крайне редко, можно сказать, что ничего подобного в его жизни вообще не было. Тревога нарастала с каждым шагом, становилась почти материальной. Когда он, наконец, добрался до входной двери, сердце его непривычно гулко забилось. Он изо всех сил пнул её ногой, будучи абсолютно уверен, что и она надёжно закрыта. Какова же была его радость, когда дверь с тихим шуршанием распахнулась! Но… Выхода не было. Перед глазами Джокера возник ещё один тёмный коридор с множеством запертых дверей. Ему даже показалось, что это всего лишь зеркало, которое отражает то, что находится у него за спиной. Пират сделал шаг и услышал, как массивная дверь за ним автоматически закрылась.

— Вот малолетняя сволочь! — Выругался Джок, идя по коридору и толкая одну дверь за другой. Все они оказались заперты, впрочем, ничего другого он и не ожидал. Но надо было искать выход. Пират уже понял, что это будет нелегко. Он вспомнил своё новое жилище, находящееся одновременно сразу в двух разных местах.

— Что вам от меня надо? — Крикнул он, не очень-то рассчитывая на ответ. — Какого чёрта?! Выпустите меня отсюда!

За его спиной раздалось тихое покашливание. Джокер резко обернулся и замер. Метрах в десяти от него стояло странное существо. Оно было большим, серым и отдалённо напоминало, стоящего на четвереньках человека, очень отдалённо.

— Твою мать, — выругался пират. — Что за тварь?!

Серая кожа существа бугрилась многочисленными наростами, четырёхпалые конечности мерно скребли холодный пол, изо рта капала вязкая слюна. Но больше всего Джока поразили глаза чудовища, человеческие глаза, полные страдания и боли. Он был Исполнителем, он привык видеть это выражение на лицах своих жертв, но тот момент перед ним стоял не человек. Странное создание больше походило на животное или на жертву каких-то чудовищных экспериментов. Скорее всего, так всё и было, ведь это лаборатория. Для себя Джокер сделал вывод, что анунаков никак нельзя упрекнуть в излишнем гуманизме.

А дальше произошло то, чего он никак не ожидал. Тварь зашипела, потом припала на передние лапы и прыгнула. В два прыжка она оказалась рядом с пиратом, жуткая и неприятная до омерзения. Если бы Джок не отступил в сторону, то эта огромная туша упала бы на него и раздавила бы своим весом. Страх так и не появился. Была лишь брезгливость и непонятно откуда взявшееся сочувствие. Убивать существо ему не хотелось, но, похоже, иного выхода не было. Когда животное поднялось с пола и, цокая когтями об пол, двинулось на него, пират собрал все свои силы, сконцентрировал их в центре ладони и, выбросив руку навстречу чудовищу, послал в него мощнейший энергетический заряд.

Не было никаких огненных шаров, никаких вспышек, молний и фейерверков, лишь лёгкое шипение и бодрящий запах озона. Тварь отбросило на несколько метров, в воздухе запахло горелой плотью. В груди животного образовалась большая дыра с запёкшимися краями. Джок заметил, что мышцы у дьявольского создания не красные, как у всех теплокровных, а грязно-серые, с лёгким бурым налётом.

— Шёл бы ты к себе домой, — посоветовал пират существу. — Не хочется мне тебя убивать, тебе и так не сладко здесь. Давай же, уходи.

Тварь постаралась подняться. Несколько раз она нелепо заваливалась на бок, но не оставляла своих попыток. Наконец, существу удалось удержаться на ногах. Джокер надеялся, что оно отстанет и пойдёт своей дорогой, но животное направилось в его сторону. Теперь в глазах этого нелепого гибрида уже не было ни боли, ни страдания, ничего, кроме ненависти и желания разорвать своего врага на мелкие кусочки.

— Сам виноват, — пожал плечами бывший Исполнитель, — я этого не хотел. Ты ни в чём не виноват…

Ещё один бросок и ещё один удар. На этот раз в воздухе мелькнула голубоватая вспышка и голова чудовища слетела с плеч. Уже безголовое оно ещё сделало несколько шагов и грузно упало на пол. Лапы твари несколько раз дёрнулись и на этом поединок закончился. Зеленовато-серая жидкость хлынула из шеи поверженного монстра и тут же впиталась в пол, не оставляя после себя никаких следов. 'Кровь — не вода': — вспомнил Джок, но здесь, в этом зыбком, ненадёжном мире даже кровь превращается в воду. Переступив через серую тушу, пират отправился дальше. На душе у него было скверно. Там, дома, теперь он называет домом это замызганное вечно тёмное жилище, осталась Рита, совсем одна, без защиты и без помощи. Рита, которая ещё даже толком не разобралась в своих новых возможностях, которая с большим трудом выдерживает атаку эпов. От отчаяния Джок заскрипел зубами.

— Я должен вернуться, чего бы мне это ни стоило, иначе она погибнет, — убеждал он самого себя и вновь куда-то шёл, натыкаясь то на запертые двери, то на бесконечную паутину одинаковых тёмных ходов.

После многочасового блуждания по лабиринтам лаборатории он чувствовал себя совершенно разбитым. Никогда раньше такого с ним не было. Даже тогда, когда его пытались убить, даже после жесточайших побоев, даже умирая и возрождаясь вновь благодаря таланту своего друга Леона Карраччи, он всегда ощущал в себе бурление этой непонятной силы, которая досталась ему от отца вместе с кровью анунаков. Теперь же ему казалось, что это здание высасывает из него все соки. Такой слабости Джокер не чувствовал даже после сложнейших операций. Запутанное во времени и изломанное в пространстве здание лаборатории напоминало ему клубок переплетённых змей, где трудно разобраться, где хвост, а где голова. Он даже чувствовал, как оно, это здание, постоянно меняется в угоду какому-то невидимому извращённому существу, которого пират уже научился ненавидеть.

— Дом-вампир, — устало сказал он сам себе, — такого в моей жизни ещё не было. Что ж, попытаюсь и к этому приспособиться.

Усталость вязала его по рукам и ногам. Тяжело вздохнув, пират сел прямо на пол и упёрся спиной в запертую дверь. Она тихо щёлкнула и поддалась. Джокер едва не упал. Он был уверен, что попал в ещё один бесконечный коридор и от отчаянья уже готов был завыть. Но на этот раз перед ним появилось нечто новое. Узкая прямоугольная комната, освещённая ярким светом, источник которого находился непонятно где. Посередине стоял белый гладкий стол, а на нём… Он не сразу понял, что же такое находится на столе, лишь, подобно зверю, учуял запах крови и страха.

Исполнитель много успел повидать за свою жизнь. Он часто заставлял страдать других, но никогда не получал от этого удовольствия — работа есть работа. Совесть никогда не тревожила его крепкий сон. Но то, что предстало перед его глазами, показалось ему издевательством над человеческой природой. Теперь он понял, чем был тот гибрид, который на него напал.

На белой столешнице лежали истерзанные, но ещё живые человеческие тела. Они напоминали чудовищный конструктор, из которого кто-то пытался собрать что-то новое. Отрезанные руки и ноги, сложенные аккуратной кучкой в гладкой белой ёмкости, органы неизвестных животных, приготовленные для трансплантации.

— Кто же тот маньяк, который здесь так развлекается? — Растерянно спросил он пустоту и осмотрелся по сторонам, надеясь увидеть хоть кого-то, кто мог бы ответить на его вопрос. Он не понял, а почувствовал, что этот безумный экспериментатор проводит свои бесчеловечные опыты не ради знаний, не наказывая провинившихся, не пытаясь усовершенствовать имеющийся в его распоряжении вид. Нет. Всё это он делал от скуки. И эти изуродованные, истерзанные человеческие тела для него лишь способ хоть как-то развлечься. И это было для него самым страшным. Теперь анунаки не казались ему высшей расой, существами почти совершенными, лишёнными пороков и недостатков.

Не желая больше оставаться в этом месте и смотреть в обезумевшие от страха и боли глаза несчастных, Джокер тихо вышел из страшной комнаты и прикрыл за собой дверь, не дожидаясь, когда она закроется сама.

И вновь путь в никуда, бессмысленный и бесконечный. В какой-то миг ему показалось, что он нашёл выход. Дверь, которая, как он полагал, вела на свободу, легко поддалась. Вслед за вздохом облегчения последовало разочарование. Да, эта дверь открылась, но не наружу. Очередное сюрреалистическое зрелище. На этот раз у его ног зияла пропасть, но над ней в воздухе парила большая платформа, похожая на остров в океане. На платформе всё те же ледяные призмы, но гораздо большего размера. В них Джокер разглядел непонятных существ — гремучую смесь из рептилий и скорпионов. Что-то настолько неприятное и угрожающее, что на этот раз пират лишь порадовался, что ледяная тюрьма лишила этих созданий не только подвижности, но и самой жизни. Он уже не задавал себе лишних вопросов. Зачем анунакам понадобились эти твари, его не интересовало. После того, что он увидел в 'операционной', любое безумие стало казаться ему нормой. Обитали ли эти существа на Нибиру, или были созданы искусственным путём, какая теперь разница?

Стоя на краю пропасти, Джокеру вдруг в голову пришла дикая мысль: 'А, что, если прыгнуть вниз? Может, именно там и находится выход их этого безумия?'. Он пытался увидеть то, что находится на дне, но ничего не получилось — всё скрывали серебристые облака. 'Что же это за здание такое? — думал пират растерянно. — Какого же оно размера?! И вообще, как можно соорудить нечто подобное?'. Способность анунаков гнуть и сворачивать пространство по своему усмотрению теперь предстала перед ним во всём своём непостижимом величии. И тут же появилась запоздалая горькая мысль, что выиграть в игре с этими существами невозможно никогда, даже, если в тебе и течёт какая-то толика их крови. И всё-таки он решился.

Падение длилось долго, как будто падал с неимоверной высоты. Он никак не мог взять под контроль свою способность к левитации, мешала необъяснимая усталость. Кое-как он смог сгустить воздух вокруг себя настолько, что он по консистенции стал походить на воду.

Когда его ноги коснулись пола, он вздохнул облегчённо. Ещё несколько минут назад Джок был уверен, что разобьётся вдребезги, даже мокрого места не останется. Немного придя в себя, осмотрелся и обречённо вздохнул. Опять всё тот же серый, пустой коридор с многочисленными дверями. Впервые за много лет пират почувствовал отчаяние. А потом на него накатила такая волна злости, что он уже ничего не соображал. Джокер попытался открыть одну из дверей, но, всё напрасно. Тогда, не соображая, что делает, он, собрав всю свою силу, ударил по ней. Дверь вместе со стеной заколебалась и пошла волнами, но устояла. Тогда последовал второй удар, но и он не принёс никаких результатов. Пират точно знал, что такого натиска не выдержала бы даже бетонная стена толщиной в метр.

Выругавшись, он вновь побрёл вперёд, преодолевая слабость и отчаянье. Теперь до него дошло, что мальчишка не просто так позвал его сюда. Абсо заманил его в ловушку, из которой нет выхода, во всяком случае, для него нет. Джокер не удивился бы, узнай, что то здание, в котором он находился, размещено сразу в нескольких временах. Его размеры поражали, оно представляло собой целый мир, непостижимый, искусственный, со своими правилами и законами. Мир, попасть в который не составляло труда, но выбраться из него могли только те, кто его создал.

И тут он услышал зов! Каждая клетка его тела мгновенно отозвалась на этот призыв. 'Услышал', как нелепо звучит, но иного слова он не мог подобрать. Не было слышно ни малейшего звука и всё же что-то необъяснимое манило его в темноту этого бесконечного коридора, как будто там находилась сказочная сирена и распевала свои убийственные песни. Его тело больше ему не принадлежало. Ноги сами несли его в нужном направлении, подчиняясь приказам невидимого кукловода.

Впереди Джокер увидел полосу света. Сердце его радостно забилось, появилась хоть какая-то надежда. Он боялся поверить, что, наконец-то, ему улыбнулась удача и через несколько минут он будет на свободе. Когда он открыл дверь, то остолбенел от неожиданности. Нет, это не был выход наружу, но…

Посреди ярко освещенной комнаты стоял настоящий великан метров четырёх ростом. От него исходил мягкий свет. Исполин стоял неподвижно, задрав голову вверх и закрыв глаза, словно молился. Он держал в руках две металлические спирали, раскалённые до бела.

Джокер не решался заговорить, чтобы не нарушить непонятный обряд. Почему-то он был уверен, что это именно обряд. Но тут анунак сам заговорил, всё еще не открывая глаз:

— Здравствуй, Феликс. Давно тебя жду.

Голос у него был нежным и певучим, но теперь, после всего, что с ним произошло, пират больше не верил этим существам, будь они хоть ангелами.

— Могли бы и позвать, если так долго ждали, — хмуро заявил Джок. — Можно подумать, что я знаю, где тут у вас что находится.

— Я звал, — рассмеялся гигант и открыл глаза. Они у него оказались удивительно выразительными, орехового цвета. — Ты и пришёл сюда только потому, что я тебя позвал.

— Может, — осторожно спросил пират, — вы будете настолько любезны, что подскажите мне, как отсюда выбраться? Кстати как ваше имя?

В глазах анунака, тёплых и лучистых, появилась насмешка.

— Разве моё имя тебе что-нибудь скажет? Ну, хорошо, меня зовут Нергал. Тебе стало легче от того, что ты узнал моё имя?

Легче Джокеру не стало. Сразу же вспомнились слова Абсо: 'Там может оказаться Нергал, а я его очень не люблю. Такая сволочь! Голос у него мягкий-мягкий, а глаза такие жёсткие-жёсткие. Его многие бояться'. Бесстыже разглядывая гиганта, Джокер пришёл к выводу, что мальчишка лгал. Глаза Нергала не были жёстким, наоборот, в них плескался тёплый покой, они обещали освобождение, они успокаивали и навевали сон.

— А, что вы здесь делаете, — зевнув, спросил Джок.

— Плету паутину, — просто ответил великан.

Сил у пирата не осталось даже на удивление, он опустился на пол, потому что ноги его больше не держали и произнёс голосом, лишённым всяких интонаций:

— Паутину, как паук? Не вижу здесь паутины.

Нергал одарил его тёплой, нежной улыбкой, от которой на душе стало легко и уютно и тихо сказал:

— Это другая паутина, не для тела, а для души.

— И для кого она предназначена, — голос Джокера утратил свою силу и стал похож на шелест сухих листьев.

— Для тебя, малыш Феликс, — теперь пират уловил в интонации Нергала угрозу и попытался освободиться от непонятного оцепенения, свалившегося на него так неожиданно, но лишь ещё больше обессилел.

— Не дёргайся, Феликс, — ласково увещевал его анунак, — вспомни, что происходит с мухой, попавшей в паутину. Чем больше она сопротивляется, тем сильнее запутывается. Тебе надо отдохнуть.

Он соединил две спирали и они приобрели вид молекулы ДНК. Яркая, до боли в глазах, вспышка озарила комнату и сразу же Джокер погрузился в белую, сияющую пустоту, где не было ни звуков, ни запахов, ни цветов. Последней мыслью, которая мелькнула в голове у пирата, было: 'Как странно, я почему-то всегда считал, что пустота должна быть обязательно тёмной и непроглядной, как сама ночь. А она, оказывается, белее снега'.

ГЛАВА 7

Ночной визит

Джокер пропал. Рита не находила себе места. Как сквозь землю провалился. Самое страшное, что здесь, на этой сумасшедшей планете он действительно мог провалиться сквозь землю, с ним вообще могло произойти всё, что угодно. Девушка бродила вокруг дома, боясь отойти слишком далеко, чтобы не потерять его раз и навсегда. Она рискнула вылезть в окно, чтобы обследовать остров, на котором находилась вторая половина их странного жилища, но пирата и след простыл. Пошли уже четвёртые сутки с момента его исчезновения. Как ни старалась Рита держать себя в руках, но всё чаще на неё наваливалось отчаяние. Ночью ей снились кошмары. Жизнь её превратилась в одно сплошное ожидание и страх.

…Кто-то очень большой схватил её за волосы и тащил за собой куда-то по длинному, забрызганному кровью коридору. Везде валялись чудовищных размеров человеческие органы. Само это здание казалось каким-то огромным живым организмом, оно дышало, издавало чавкающие и хлюпающие звуки, как будто что-то пережёвывало и даже пыталось что-то сказать низким, гудящим голосом. От ужаса ей хотелось завыть, но из горла не вырвалось ни звука. Всё, что она могла себе позволить — это лишь беззвучные слёзы. Её мучитель изо всех сил дёрнул её за волосы и она с ужасом почувствовала, как они легко отделились от головы, словно на ней был надет парик. Рита упала на пол и только теперь смогла увидеть того, кто стоял перед ней. Это был настоящий великан, весь разукрашенный пигментными татуировками. И, кроме татуировок, на нём больше ничего не было. Взгляд её скользнул в область его паха и девушку парализовало от страха. Гигант был возбуждён не на шутку. 'О, Боже! — взмолилась она во сне. — Это никак не может быть человеческим органом, это какое-то орудие пыток!'. Она скорчилась, пытаясь стать ещё меньше, чтобы великан потерял к ней интерес и оставил в покое. Его намерения были ясны и он надвигался на Риту медленно, но неотвратимо. Рита замерла и закрыла глаза. Ей казалось, что, если не смотреть, то всё исчезнет само собой. Но даже сквозь веки она видела, как это невозможное существо наклоняется к ней и подхватывает на руки. Когда исполин стал срывать с неё одежду, Рита, наконец, смогла закричать и принялась яростно сопротивляться. Потом всё изменилось. Рита не сразу поняла, что она уже проснулась, что-то разбудило её, но она не могла разобрать, что именно. Постепенно до неё дошло, что в доме кроме неё есть ещё кто-то. Она всматривалась в темноту, дрожа от страха и от надежды. Возможно, это вернулся Джок…

Лёгкая полупрозрачная тень склонилась над ней, тень женщины. От страха Рита замерла, даже дыхание затаила.

— Кто здесь? — Спросила она почему-то шёпотом.

— Не бойся, Марго, я не сделаю тебе ничего плохого, — услышала она такой родной голос матери.

— А-а-а-а, — заскулила девушка, — этого не может быть. Кто ты?

— Я — та, кого ты видишь перед собой. Я — твоя мама. Не думаю, что ты меня забыла. Почему ты меня боишься, разве я тебя когда-нибудь обижала?

— Этого не может быть. Ты привидение? Я поняла! Ты — продолжение моего кошмара. Оставь меня в покое, не мучай.

Тёплая узкая рука коснулась её щеки. Запах. Это точно был запах её матери и никакое привидение не может так пахнуть, оно вообще не должно иметь никакого запаха. Невозможное оказалось возможным. Разум отказывался принимать этот факт, но душа уже сделала свой выбор.

— Как же так? — Растерянно спросила девушка. — Я же видела вас мёртвыми. Скажи, что это за планета? Может, мы умерли и попали на тот свет? Я ничего не могу понять.

Женщина уселась на краешек кровати и взяла её за руку. И сразу же, как в детстве, пропали все страхи и улеглись тревоги. Кошмары, мучающие Риту все эти дни, отступили.

— Успокойся, Марго, вы не умерли и мы с отцом тоже никогда не умирали. Все эти годы мы жили здесь, на Нибиру, в этом самом доме. И это всё ещё этот свет, а вовсе не рай и не ад. Сейчас я тебе всё объясню. Нас забрали за несколько минут до аварии. Это произошло недалеко от Нибиру. Сопротивляться мы не могли, на нас напало непонятное оцепенение и всё, что с нами происходило, мы воспринимали, как нечто, нас не касающееся. Те, кого вы похоронили на Земле, это были всего лишь наши клоны, никогда не жившие тела. Их вырастили здесь, в лаборатории и доставили на наш корабль. Они так и не успели очнуться от своего сна. Клоны, Рита, пустые, безмозглые тела, ничего не содержащие оболочки.

Надо же, как всё просто! Рита облегчённо рассмеялась. Все эти десять лет она никак не могла смириться со своей потерей. Ей хотелось, чтобы произошло чудо и родители оказались живы и вот это чудо произошло.

— А папа, — спохватилась она, — он тоже всё ещё жив? Я хочу его увидеть. Почему он не пришёл?

— Видишь ли, доча, папа самый обычный человек и его век короток, поэтому значительную часть своей жизни он проводит в паутине…

Девушка сморщилась. Смысл сказанного матерью она постичь не могла. Что значит 'в паутине' и почему папа должен там находиться? Увидев на её лице удивление, Алиса поспешила объяснить:

— Нет, конечно, это не та паутина, о которой ты подумала и паук тут не при чём. Паутина — это серия импульсов, которые пронизывают каждую клетку и приводят организм в состояние, сходное с анабиозом, ну, или что-то похожее. Тело, как будто отделяется от души, чувства и желания исчезают. Паутина опутывает душу, превращая её в своеобразную куколку. Все биологические процессы в организме замедляются настолько, что человека можно спутать с трупом. Таким образом можно значительно продлить жизнь.

Рита шмыгнула носом, пытаясь сдержать слёзы. Её раздирали на части противоречивые чувства. Хотелось плакать и смеяться и в то же время её всё ещё продолжали мучить сомнения, слишком уж всё было хорошо, чтобы оказаться правдой. Она включила своё ночное зрение и стала внимательно рассматривать гостью. Оказалось, что за десять лет мать нисколько не изменилась, как будто она никуда и не исчезала. Память старательно восстанавливала прежний образ, чтобы девушка смогла убедиться в том, что её не обманывают.

— Почему же вы не вернулись? — Спросила она с горечью. — Мне без вас было так плохо! — Слезинка медленно сползла с её носа и упала на руку матери. — Ну, хотя бы дали мне хоть какую-нибудь весть о себе.

Алиса грустно улыбнулась. Её повзрослевшая дочь имеет право задавать свои вопросы, вот только ответить на них будет трудно. И дело даже не в том, что для многого, что происходит на Нибиру, она так и не смогла найти хоть сколько-нибудь достойного объяснения, а в том, что теперь они почти перестали быть родными людьми. Чувства остались, но к ним примешалось что-то чужое, инородное. Жизнь среди анунаков изменила Алису, на многие вещи она стала смотреть по-другому.

— Мы не могли, потому что нас не отпускали, — ответила мать просто. — Отсюда невозможно сбежать. — Она отвернулась, пряча от дочери глаза, чтобы та не увидела в них слёзы. — Но мы всегда знали, что однажды ты здесь появишься.

— Откуда вы могли это знать, если даже я до самого последнего момента этого не знала? — Горько усмехнулась Рита.

— Нам сказали. Видишь ли, нас забрали только для того, чтобы хоть немного уравнять шансы в этой игре, — Алиса заметила, как скривилась девушка при этих словах. — Да, малышка, для них это игра и они хотели бы играть с достойным соперником, но вы пока ещё слишком слабы и кто-то должен вам помогать и подсказывать, что и как…

— И анунаки для этого выбрали вас, — продолжила девушка. — Всё верно просчитано. Кому же ещё, как не своим родителям, я смогу так доверять?! Но, мама, у меня к тебе вопрос и ты постарайся ответить на него честно, — взгляд Риты стал жёстким и колючим. — Скажи, а я, действительно, могу тебе доверять? Здесь, на этой сумасшедшей планете за столько лет вы ведь могли сильно измениться.

Алиса тяжело вздохнула. Она признала право дочери на сомнения — слишком уж много воды утекло с тех пор. Когда они с Алексом покидали Землю, она уже знала, что им не суждено вернуться обратно. Больше всего на свете ей хотелось забрать с собой Риту, но это было бы нарушением всех договорённостей.

— Можешь, Марго, — грустно произнесла Алиса, — именно для этого нас здесь и держат. Сейчас я тебе кое-что объясню, чтобы для тебя не оставалось в этой истории белых пятен. Когда я встретила Алекса, то поняла, что это моя судьба, единственный мужчина, созданный для меня и только для меня. Это было похоже на болезнь. Но я не могла согласиться выйти за него замуж, потому что, как ты теперь уже знаешь, я — Исполнитель, а нас создают стерильными. Тогда я решила рискнуть и полетела к Кортесу. Веришь, я готова была принять любые его условия, но, когда он мне рассказал, чем придётся заплатить за такое простое женское желание, я не сразу согласилась. Он мне рассказал всё, что должно случиться в будущем и объяснил, какую роль мы с твоим отцом должны сыграть во всём этом деле. Я заранее знала и про аварию, и про то, что нас заберут на Нибиру, и даже про то, что спустя десять лет ты явишься сюда со своим избранником.

— Этого не знала даже я! — Недоверчиво воскликнула Рита.

— А они знали, они всё рассчитали. Они игроки, дочь, серьёзные игроки.

— А папа знал?

— Теперь знает, — Рита видела, что матери трудно говорить на эту тему. — Но тогда, тогда он ни о чём не догадывался — это было частью нашего договора с Кортесом. Если бы я хотя бы словом обмолвилась Алексу об этом, то ни ты, ни он не спаслись бы. Они способны на всё. Если бы ты только знала, как я хотела, чтобы этот полёт не состоялся! Годы шли и постепенно с немного успокоилась. Но, когда пришло назначенное время, то отступать было уже поздно.

Рита отстранилась от матери.

— И отец, когда всё узнал, тебя простил?

— Марго, — голос женщины стал тихим и печальным, — Алекс очень тебя любит и он сказал, что это не большая плата за то, чтобы ты появилась на свет. Наверное, я тебе кажусь сейчас чудовищем, ведь я обманула своего мужа, позволила себе самостоятельно выбирать его судьбу, но это не так. Пойми, иначе тебя бы просто не было.

Маргарита никак не могла разобраться в своих чувствах. Мать, конечно же, права и нельзя упрекать её за то, что произошло десять лет назад, но до чего же это всё несправедливо по отношению к отцу! Он ведь ничего не знал и не мог хоть как-то влиять на ситуацию, он стал разменной монетой в этой дикой игре могущественных существ.

Она вспомнила, как в детстве отец брал её в путешествия, учил управлять кораблём. А ещё он всегда привозил из дальних странствий для неё разных забавных зверюшек, смешных и безобразных. Таких домашних питомцев вскоре набралось на небольшой зверинец. Он обращался к дочери не иначе как 'моя королева' и рассказывал ей истории про королеву Марго, иногда в шутку называя 'Маргаритой Валуа'. И девочка искренне верила, что, когда она вырастет, то станет настоящей королевой и все будут обращаться к ней: ' Ваше величество'. Часто, когда её никто не видел, она стояла перед зеркалом и изображала, как ей тогда казалось, царственный взгляд. И этот самый взгляд так и остался с ней на всю жизнь, вошёл в привычку. Уже потом из-за него её все стали считать зазнайкой, но девушку этот факт нисколько не огорчал.

— Я хочу увидеть отца, — угрюмо сказала она, так и не решив для себя, прощать мать за то, что она натворила или нет. И Алиса почувствовала в её интонациях, что прощение откладывается на неопределённое время. Вздохнув, женщина обняла Риту и прижала к себе. Первым порывом у Риты было отстраниться, но от матери шло такое тепло и такое спокойствие, что она не стала этого делать. Окончательно измотавшись за эти четыре дня, девушка больше не желала оставаться в полном одиночестве.

— Ты, конечно же, его увидишь, — ласково произнесла Алиса, но чуть попозже. А сейчас я вынуждена сказать тебе кое-что неприятное, — она осеклась и замолчала.

— Что такое? — Напряглась Маргарита. — Случилось что-то плохое? С папой? Говори же!