Газета Завтра 313 (48 1999)

В.Б. А насколько сейчас увеличилась роль техники при проведении операций?

В.Ш. Сейчас в нашем институте даже золотые руки и золотой скальпель, и ножницы без техники медицинской мало на что способны. Техника во всем. И, увы, исключительно импортная дорогущая техника, аппараты по страшной цене, как можем — покупаем. В России для наших операций аналогов таких еще не выпускают. Правда, что-то и мы сами пробуем выпускать. Скажем, клапаны для сердца сейчас у нас создаются двух видов. Как показывают все данные, они лучше тех, какие к нам с Запада поступают.

В.Б. Когда я первый раз пришел к вам в институт транспланталогии и искусственных органов, меня поразила еще и ваша домашняя церковь, храм при институте. Чья эта идея, охотно ли наша Православная Церковь согласилась на открытие этого храма. "Во имя Преподобного Серафима Саровского"?

В.Ш. Скажу честно, идея не моя, но когда мне предложили построить при институте храм, я эту идею сразу же поддержал. Я — человек православный. И я знал, что многие больные перед операцией искали поблизости храм, где бы можно было помолиться и собороваться. Так что это было сделано прежде всего ради больных.

Многие, зная наш институт и профиль наших операций, спрашивают: а как церковь относится к пересадке органов? Отношение — самое положительное. И так во всем мире. В Риме после медицинского конгресса нас принимал папа Римский. Он сказал, что люди, завещающие свои органы другим больным людям, идут по пути Христа, свершившего свой подвиг во имя всех людей. У нас в России наша Православная Церковь тоже благословляет это благое дело. Не случайно сам Патриарх Всея Руси лично благословил наш храм. И первым настоятелем в нем стал не случайный человек, а доктор медицинских наук, иеромонах Анатолий Иванович Берестов. Практически все существующие на свете религиозные конфессии положительно относятся к спасению людей с помощью пересадки органов.

В.Б. На Руси всегда врачи, хирурги в народе не только ценились, но и уважались за благородство, бескорыстие, самоотверженность. Сколько врачей, медсестер вошли в историю России не только как профессионалы, а как почти святые люди, подвижники. Тут и Даша Севастопольская, и доктор Боткин, и тюремный доктор Гааз, и Пирогов... Нет ли в наше безыдеальное, гибельное, продажное время опасности, что врачи из спасителей людских станут равнодушными бизнесменами, сначала требующими денег, а потом уже, в зависимости от суммы, лечащими больного лучше или хуже.?

В.Ш. Конечно, есть люди разные. И время часто меняет людей. Плохое время меняет людей в плохую сторону. Но в целом я скажу, что равнодушный врач-бизнесмен выдающимся целителем никогда не станет. Это уже от Бога. Или служи Богу, людям, или Мамоне, но тогда Бог отступится от тебя. Врач тогда и расцветает по-настоящему, когда помогает людям.

Изначально, уже в силу профессии своей, врачи, как правило, более гуманны, более человечны. Конечно, без денег жить тяжело. Молодой врач с семьей, если будет просто выживать, тоже все высокие помыслы потеряет. Но для настоящего врача — деньги не самоцель. Это уж точно.

В.Б. Давайте поговорим немножко о вас лично. Как дошли вы до жизни такой? Как стали хирургом? Где учились?

В.Ш. Я родился в Москве еще до войны, коренной москвич. Когда в школе еще учился, по-моему, в восьмом классе мы проходили анатомию человека. И вот одни там в классе веселились на анатомии, всякие органы у себя обнаруживали. А я всерьез заинтересовался. Не самой по себе анатомией, а человеком, его системой. Я же знал, что есть хирургия, спасающая человека. Но спасает благодаря какому-то свыше сотворенному совершенству человека. Это ведь и сегодня, несмотря на весь компьютерный мир, — самая уникальная система — человек. А заболевание разрушает этот божественный замысел, разрушает совершенство. И врач лишь восстанавливает эту волшебную человеческую уникальность.

Вот тогда уже я решил стать хирургом. Поэтому сразу после школы поступил в Первый медицинский институт имени Сеченова, не просто для того, чтобы стать врачом, а именно хирургом. Им и стал. Там же закончил аспирантуру при кафедре оперативной хирургии. Вскоре стал заниматься сердцем. Дальше всю жизнь занимаюсь одним и тем же делом. Оперирую.

В.Б. Вас называют богом в хирургии. Вы получили золотую медаль "Выдающемуся хирургу мира", вам вручили орден номер один "За искусство врачевания", но были ли у вас трагические неудачи?

В.Ш. Конечно, были. Мы все-таки не боги и не можем стопроцентно гарантировать каждому человеку, которого мы оперируем, удачу. Мы стараемся в каждом случае бороться за жизнь до самого конца, использовать все возможности. Скажем, вытащили буквально с того света Леонида Филатова. Но иногда и не получается. Природа выше наших возможностей. Спрашивают: как относится хирург к тому, когда больной умирает у него под ножом? Я уже сколько лет, где-то с середины пятидесятых годов, оперирую, более сорока лет. Когда молодой был, эмоционально очень переживал, если умирали мои пациенты по независимым от меня причинам. Это не улучшает настроения. Грубых врачебных ошибок у меня не было. Но ведь ко мне и больные шли не с гриппом и ангиной, а самые тяжелые больные. Каждый раз их спасали не от недуга, а от смерти. Естественно, не всегда это удавалось. Но я горжусь, что почти все сто пересадок сердца в России сделаны мной. И люди живут, работают, любят. Живут более десяти лет и находятся в хорошем состоянии. Дай Бог им здоровья.

В.Б. Я понимаю, что ваша жизнь — это хирургия. Но есть ли время на какие-то увлечения? Спорт? Балет? Коллекционирование?

В.Ш. Так называемого хобби у меня никогда в жизни не было. Даже если оставалось свободное время, есть семья, детей воспитывать надо было, у меня и дочь, и сын, а сейчас уже и четверо внуков. С ними тоже надо повозиться. Люблю читать хорошие книги. Люблю с друзьями посидеть, куда-нибудь на природу поехать. В политику никогда не тянуло.

В.Б. Вы сказали, что любите возиться с внуками, что у вас дружная семья. Но я знаю, что уже есть династия врачей Шумаковых. Когда я сделал запрос о возможной операции на сердце, мне позвонил ваш сын, Дмитрий Валерьевич Шумаков, заведующий отделением сердечной хирургии, и предложил лечь на обследование. Он уже опытный хирург, специалист по шунтированию, и голосом, и объемом, и манерами похож на вас.

В.Ш. Никакой династии до меня не было. У меня в роду и у моей жены никаких врачей не было. А сейчас я как бы стал основателем династии. Сын сам пожелал стать тоже хирургом. Уже и внучка Валерия растет, назвали в честь деда, так, может, тоже врачом станет. Хотелось, чтобы и внук трехлетний тоже по моим стопам пошел, но к сожалению, дед вряд ли это увидит...

В.Б. Вот надеюсь, решите вы проблемы в течение ближайших лет с искусственным сердцем, и каждый больной будет сам решать: идти ли на пересадку живого сердца или искусственного. Это, очевидно, решит кардинально и донорскую проблему. Чем тогда займетесь? Что еще с сердцем сделать можно?

В.Ш. Проблемы будут всегда. А по-настоящему переворот в трансплантологии произойдет тогда, когда мы научимся пересаживать человеку органы животных. Скорее всего, хрюшки. Никакие другие животные не подходят. А хрюшек можно специально для медицины выращивать в самых стерильных условиях, доводя до требуемых размеров.

Если сумеем убрать со стенок сосудов свиньи вещества, которых нет у человека, не будет отторжения, и проблема, надеюсь, будет решена. Над ней сегодня бьются во всем мире. В течение десятилетия, я уверен, ученые сумеют преодолеть препятствия для пересадки органов животных — сердца, печени, почек — и все, другие доноры не понадобятся. Трансплантология станет важнейшей частью мировой медицины. А уж животноводы постараются и создадут нам самые породистые сорта хрюшек, на любой вкус, по росту, по объему, по размеру. Да и моральные проблемы исчезнут.

В.Б. Вижу, что вы, Валерий Иванович, отчаянный оптимист. Это так?

В.Ш. Я считаю, что в нашей профессии хирурга пессимистам делать нечего. Надо быть только оптимистом и всегда в любой ситуации верить, что лучшее время еще впереди, что удача нас ждет.

В.Б. Вы переносите свой врачебный оптимизм и на будущее России. Вы верите в ее скорое возрождение?

В.Ш. Уверен, Россия — это такая страна, которая уже долго такое безобразие, которое творится сегодня в стране, терпеть не будет. Весь вопрос в том, когда конкретно она встанет на ноги и начнется эра нового могущества. Но это обязательно будет. И зависит, конечно, от всех нас. От нашего реального дела, от строительства каждого фрагмента. Может, и тяжелее были моменты в нашей тысячелетней истории, чем сегодняшнее положение. Ничего, выкарабкивались, выбирались. И вновь становились могучими. И будем такими!

Но, конечно же, каждый должен делать свое конкретное дело. Для себя, для людей, для Родины. Скажем, из нашего института никто не перебрался в западные страны. А ведь приглашали. Но ребята чувствуют себя на своем месте. Зачем же им там начинать с нуля?

В.Б. Сейчас модно проводить рейтинги. Каков же рейтинг вашего института среди подобных центров и в России, и в мире?

В.Ш. По нашим делам — и уважение к нам. Скажу коротко: нас везде уважают. У нас есть контакты со многими подобными центрами во всем мире, и с трансплантологами, и с кардиологами.

В.Б. Что нас ждет в третьем тысячелетии? Что вы ждете от него?

В.Ш. Когда-то это был утопический вопрос. Мы дружно фантазировали на эту тему. Кто рисовал апокалипсис, кто предвидел новый рай. А сейчас у меня бухгалтер уже подписывает смету на третье тысячелетие. Это же всего лишь следующий квартал. Что может нас ждать в следующем квартале? То, что есть и сегодня. К чему пришли, от того и отталкиваться в третьем тысячелетии будем. Так что все, о чем я вам говорил, и об искусственном сердце, и о пересадке органов животных — это уже проблемы третьего тысячелетия.

В.Б. И последний вопрос, Валерий Иванович. Как врач, что вы можете пожелать нашим больным соотечественникам?

В.Ш. В первую очередь я людям желал бы здоровья и чтобы как можно меньше больных было. А больным я должен пожелать прежде всего, чтобы наша страна стала более обеспеченной и смогла бы оказывать абсолютно всем нашим соотечественникам в полном объеме квалифицированную медицинскую помощь. Чего сегодня, к сожалению, нет.

Наш институт трансплантологии и искусственных органов готов помочь всем страждущим в рамках наших возможностей.

Компания «Домика» курорты болгарии, болгария инвестиции недвижимость 7

ГОЛОСУЙ ЗА ПАТРИОТОВ!

Рокенрольщик! У тебя свежие мозги и много страсти в твоих речах о Свободе, Империи и Нации. Но, видите ли, ты разочаровался в "избирательном процессе" и не видишь смысла в "парламентских играх". Что, все ждешь пассионарного взрыва, но при этом не желаешь в день голосования оторвать свои кожаные штаны от табурета и пойти на участок поддержать патриотов? Так дело не пойдет! Надо же отвечать за слова, за мысли, за идеи. Надо подтверждать их делами. Иначе, когда тебя в очередной раз "кинут" демократы, снова погонят в свой буржуазный хлев, тебе нечего будет сказать городу и миру. Патриоты России движутся во власть тремя колоннами. Державники и империалисты идут за Зюгановым. Националисты и военные поддерживают Илюхина и Макашова. Красные радикалы и русские анархисты видят себя в когорте Анпилова.

Братцы, айда на выборы! По ходу, надерем дранку отстойным персонажам "зеленой" российской демократии...

Тогда "маятник качнется в правильную сторону". Егор Летов с нами! За Победу!

НОВАЯ ВОЛНА РУССКОГО МЕТАЛЛА

Нет, нет, это не тот металл, о котором подумало большинство прочитавших заголовок, — в этой статье речь не пойдет о достижениях российской металлургии или открытии новых сплавов. Мы будем вести разговор о целом музыкальном направлении, которое вот уже более двадцати лет упорно завоевывает все больше и больше своих почитателей по всему свету, о "металлической" музыке. Чем обусловлена её непрекращающаяся популярность? Что это вообще такое? Нашла ли она отражение в нашей многострадальной стране? Попробуем разобраться. Но для начала, вернее для непосвященных, произведем небольшой экскурс в историю.

"Мы — одно целое, мы боремся за одно дело, кожа и металл — вот наша униформа!" — строчки из ранних песен METALLICA как нельзя лучше характеризуют тот ураган, что пронесся над миром в конце 80-х годов. Это была доселе невиданная по своему размаху волна новой культуры, даже, скорее, новой религии, порожденной во многом жаждой протеста против всего и вся среди молодежи, — волна Heavy Metal. Армия его поклонников, облаченная в кожу и железо, росла со скоростью звука, извлекаемого из перегруженных гитар их кумиров. Iron Maiden, Judas Priest, Accept, Manowar — вот они, первопроходцы heavy metal, ставшие во главу угла. Впитав в себя наследие динозавров 70-х: Black Sabbath, Deep Purple, Led Zeppelin, металл преподнес миру неслыханную по агрессивности и энергетике консистенцию, поистине звериная мощь которой вкупе с помпезными текстами-призывами не могла не покорить сердца и умы урбанизированной молодежи конца XX века…

Металл постепенно трансформировался из ортодоксального кожано-металлического субъекта в некое глобальное, масштабное и крайне разностороннее движение, не имеющее уже четких границ и стилистических рамок.

Но на этом металлисты не остановились. И все чаще и чаще в их музыке стали сквозить элементы (кто бы мог подумать!) классической музыки. Аранжировки становились все богаче и ярче, техника исполнения достигает порой консерваторского уровня, далеко не второстепенные роли стали отводиться клавишным инструментам, композиции становятся все монументальнее и сложнее…

К концу 90-х годов металл окончательно превратился в одно из интереснейших явлений на музыкальной сцене, которое все чаще и чаще называют "неоклассикой". Послушайте Dream Theater и Symphony X, последние работы Tiamat и Amorphis, последние альбомы Death (для жаждущих экстремальщины) и вы поймете, о чем идет речь… Но стоп. А что же происходит в России по этому поводу? Вновь придется обратиться к специалистам из фирмы "Хобгоблин", которая является оплотом всякого рода неформальной музыки и занимается выпуском альбомов, в том числе и представителей отечественной метал-музыки, наиболее интересные из которых мы и осветим далее.

CATHARSIS. Эта московская команда сейчас находится на явном подъеме, и в ближайшее время ей прочат стать одним из лидеров отечественного металла. В каталоге "Хобгоблин" фигурирует сразу два их релиза — альбом 97/98 года "Proles Florum" и совершенно новая, только что вышедшая работа коллектива — "Febris Erotica".

Если попытаться сравнить их между собой, то однозначно напрашивается вывод — группа прогрессирует с феноменальной скоростью. "Proles Florum" — уже достаточно интересный и зрелый материал, который сразу обеспечил группе популярность на отечественной метал-сцене. Альбом выдержан в традициях doom/gothic — мрачная (но в то же время динамичная и крайне мелодичная) музыка с постоянно солирующими клавишными и гитарой + тяжелая методичная ритм-секция и хищный рычащий голос вокалиста. Весьма примечательная работа. Особенно хороша баллада "Three Roads Of Doom", повествующая о сложности выбора жизненного пути.

Но тем не менее, второй альбом CATHARSIS однозначно на несколько голов выше своего предшественника. Произошел полный отказ от рычания, которое уступило место сильному высокому голосу, что сразу делает группу более "форматной", а музыку — более доступной для широких масс. Очень много внимания уделено аранжировкам на всех без исключения инструментах, что превращает каждую отдельную вещь с альбома в насыщенную и яркую композицию, которую можно слушать не один раз и все время открывать что-то новое. Великолепное качество записи и высокий уровень владения инструментами участников группы делают "Febris Erotica" профессиональным во всех отношениях релизом. На протяжении всего альбома чувствуется сильное влияние классической музыки. Ну а учитывая факт выхода его на компакт-дисках в нескольких форматах, куда помимо музыки включены сразу 3 компьютерных видеоклипа, можно смело поздравить ребят с удачнейшим релизом и отрекомендовать его всем без исключения любителям хорошей живой музыки.

SHADOW HOST. И вновь профессионалы. У группы также уже два релиза, и оба заслуживают внимания. Первый альбом — "Twilight Legend" '97 года выдержан в традициях классического speed/power metal — яркая динамичная музыка с великолепными гитарными пассажами, хоровыми подпевками, сдвоенными, строенными и т.п. соло + сильный поставленный голос вокалиста. В сравнении с западными аналогами — материал подводит лишь не очень качественная запись, но это крайне распространенная проблема среди наших групп.

Новая работа SHADOW HOST "Downfall" в этом отношении выше на порядок. Музыка же стала еще более интересной: группа несколько отошла от стандартного speed/power — звучания. В ней появились фолковые моменты, больше внимания сконцентрировано на клавишных, и, как и в случае с CATHARSIS, однозначно веет классикой. Особенно хороша тема "Galadriel", где часть текста проговаривается девушкой на эльфийском (!) языке. Рекомендуем.