Помоги проекту - поделись книгой:
Лика подумала сначала, что ослышалась. Услышанное казалось настолько ужасным, что не могло быть правдой.
— Вы сказали — армия? — сдавленным голосом прохрипела она. — Вы отправили Мишу в армию? Значит, это не случайность? Это все вы?
Свекровь отвернулась, гордо поджав губы. Лика подошла к ней и стала трясти за плечи.
— Нет, вы не молчите! Это вы? Вы отправили его? Да?
— Отпусти меня. — с достоинством и презрением убрала ее руки Елена Павловна. — Какая теперь разница?
Лика медленно встала и отошла. Посмотрела на свои ладони, словно только что дотронулась до самого гадкого существа на свете.
— Вы чудовище. Вы страшная женщина. Бог вам судья.
Лика схватила свою сумочку и хлопнула дверью. Елена Павловна вздрогнула. Она ни на секунду не усомнилась в своей правоте.
Лика долго шла по улице, не оглядываясь. Она брела вдоль дороги, глядя прямо перед собой, не обращая внимания на зазывные сигналы проезжающих машин.
— Девушка, подвезти?
— Прокатить с ветерком?
Лика села на автобус и вышла у той самой арки, где они с Мишей встречались по выходным. Она не знала, сколько просидела там. Но на улице темнело, и пора было приводить свои мысли в порядок. Куда идти? К Любе? Далеко, да и не одна она. Лика перебирала в уме всех своих малочисленных друзей. Но никого она не знала настолько хорошо, чтобы обратиться с такой просьбой. Внезапно она вскочила и пошла быстрым шагом к остановке. Поймала такси. Вспомнить адрес оказалось не так уж и трудно.
— Привет.
— Привет… — растерянно протянул Кирилл. — Рад тебя видеть.
— Сильно помешала?
— Совсем нет. Проходи.
Кирилл распахнул шире дверь.
— Ксения Карловна не спит еще?
— Нет. Чаевничает. Чай будешь?
— Не откажусь.
Лика почувствовала спазмы в животе. Она не ела уже давно.
— У тебя что- то случилось?
Лика не ответила и прошла в зал.
— Добрый вечер, Ксения Карловна! Как поживаете?
— Лика, дорогая! — старушка приветливо улыбнулась. — Как давно тебя не было видно! Что так редко заходишь?
— Виновата, простите. Закрутилась совсем.
— От Миши есть новости?
— Служит. Пока все нормально, проходит подготовку. Вы-то сами как?
— Лика, тебе чай или кофе?
Кирилл пытливо всматривался в ее лицо. Похоже, что она вот-вот расплачется.
— Лика, постой! — воскликнул он. — До чая мне надо показать тебе кое-что. Бери ватрушку и айда за мной.
Он буквально впихнул ей в руки ватрушку и потащил за руку в свою комнату.
— Ну, что стряслось? Лика, не молчи! Ты на грани слез, что стряслось? С Мишей что-то? Уши ему оторву, если он тебя так расстроил.
Она покачала головой и закрыла лицо руками.
Кирилл дал ей время выплакаться, терпеливо подавая салфетки и холодную воду. Выслушал всю историю, помолчал с минуту.
— Вот что, Лика. Слушай и не возражай. Ты останешься здесь не на одну ночь, а до возвращения Мишки. Он мой друг, что я сделал бы для него, я сделаю и для тебя.
Голос Кирилла звучал неожиданно твердо и успокаивающе одновременно. Лика подняла глаза, покрасневшие от слез.
— Спасибо тебе Кирилл. Но надолго я остаться не смогу. Как найду квартиру, так уеду. Это не должно занять больше недели.
— И что, переедешь в какую-нибудь халупу с тараканами и протекающим потолком? Ты с ума сошла?
— Ты очень добр, Кирилл. Правда, правда! Но я не хочу вас тут затруднять. Пойми меня.
— Давай-ка сейчас ты поужинаешь, а потом отдохнешь. А завтра подумаем.
Она слабо улыбнулась и кивнула.
Прожила она у Кирилла около месяца. Чудесная Ксения Карловна ни за что не хотела ее отпускать. Они проводили удивительно теплые вечера за чашкой чая и беседами, играли в карты и делились историями. Ксения Карловна рассказывала ей о своем прошлом, Лика слушала, дивясь, как много интересных моментов пережила эта светлая женщина, как много трудностей выпало на ее долю, а они сумела не утратить оптимизма. После ее рассказов Лике казалось преступным жаловаться на жизнь. Всего то ей выпало дождаться Мишу из армии, разве это трудности?
— Вы ведь не собираетесь сидеть, сложа руки, Лика? — вопрошала Ксения Карловна. — Мой вам совет — не бездельничайте. Безделье — худший враг ожидания. Чем больше будете заняты, тем быстрее пролетит время. И не слушайте никого, делайте только так, как велит сердце.
— Я хочу поскорее получить развод.
— Не тратьте нервы понапрасну. Даже если не получите его немедленно, какое это имеет отношение к вашей любви? Любовь ведь все переживет.
— Да, всего лишь штампик в паспорте, а все равно хотелось бы, чтобы его аннулировали.
— Мне понятны ваши чувства, но, Лика, милая, сейчас вам надо решать другие насущные проблемы, не переживайте по пустякам, послушайте старушку Ксению.
Беседы с Ксенией Карловной наполняли Лику уверенностью, что все будет хорошо. Непоколебимой уверенностью.
Пока Кирилл не убедился, что нашел для Лики приличную квартиру, он не давала ей переехать. Даже Мишу привлек для того, чтобы воздействовать на нее. Самолично объездил с ней несколько мест, договаривался о ценах, все рвался помочь с деньгами, но тут Лика твердо отказала. Кирилл ни за что не соглашался с вариантами «дешево и сердито», а Лика не хотела брать на себя финансовые обязательства, которые могли оказаться ей не по силам. В конце концов они сошлись во мнениях, выбрали, и Лика переехала.
Она сняла квартиру на окраине, но очень милую и чистенькую. Какое время она приводила ее в порядок, потом дала объявление о частных уроках английского. Один, второй, сарафанное радио сработало и у нее набралось несколько учеников. Почти все свободное время уходило на уроки, на зато это помогало ей коротать время и зарабатывать себе на жизнь. По выходным она часто навещала Ксению Карловну. Иногда к ней приезжала мама и сестренки. Мама проявила немало мудрости в отношении разрыва Лики с мужем, поддержала дочь и неустанно повторяла, что при любом раскладе они всегда готовы ей помочь. Лиза вышла замуж и часто навещать Лику не могла, зато Маринка прожила с ней почти весь свой отпуск, совмещая покорение большого города с моральной поддержкой сестре. Маринка умела проводить время весело и беззаботно, и умудрялась и Лику иногда вытаскивать с собой по вечерам. Но происходило это редко, Лика так уставала, что не просто физически не имела сил на кино, кафе и ночные клубы.
Шли недели, месяцы. Развод она так и не оформила. Документы на развод находились в суде, было несколько слушаний, но суд так и не вынес решения, скорее всего, не без помощи ее свекрови. Лика надеялась, что Толик решит жениться на другой, и это было бы самым лучшим выходом — тогда и развод бы оформили моментально и всем стало бы легче. Но Толик так и жил один, а решение о разводе так и затормозилось где-то в недрах судебных инстанций. Лика не встречалась ни с Анатолием, ни с членами его семьи. Шелестели листья календаря, росла стопка писем от Миши в резной шкатулке на трюмо. Наступил сентябрь 1999. Лика получила письмо о том, что Мишу, ее Малыша, ее самого дорогого человека на свете отправляют в Дагестан.
Ее сердце оборвалось. Она охнула, села на краешек стула и молча перечитывала его строки. Что делать? Куда бежать? Кто может помочь, остановить, отменить направление? Это было безумием. Кошмаром, которого она больше всего боялась. Горячая точка. Что может быть хуже? В голове пульсировала только одна мысль: «Мишу надо спасать!». Но как? Лика беспомощно смотрела на телефон и в голову не приходил ни один номер, набрав который она могла бы попросить решить проблему.
Она бросилась к Кириллу. Он, как всегда спокойный и рассудительный, дал ей сначала выговориться.
— И что ты предлагаешь? — спросил он ее, приняв шквал слез и возмущения.
— Я не знаю. Я знаю только одного человека, имеющего связи в военных сферах.
— И кто же это?
Лика помолчала, нахмурилась.
— Моя свекровь. Она сумела его туда услать, должна суметь и изменить его направление.
— И почему, интересно, ты думаешь, она пойдет на это?
Лика беспомощно развела руками.
— Я не знаю. Я сделаю все, чтобы ее уговорить.
— А если она поставит ценой сделки твое возвращение к мужу?
Кириллу стало больно от того, как сжалась Лика. Как опустились ее плечи.
— Но что же делать, Кирюш? Ведь надо же что-то делать?
— А теперь послушай меня.
Кирилл усадил ее на кресло, дал салфетку и воды.
— Выслушай меня внимательно. Я прекрасно тебя понимаю. И тоже переживаю за него, он мне ближе, чем брат. Но подумай, согласится ли он на то, что бы его вдруг решили не направлять с остальными в Дагестан? А? Ты думаешь, Мишка хотел бы выглядеть трусом?
— Да при чем трусость, Кирилл? Это же просто безумие, рисковать жизнью за интересы далеких от нас политиков, кому это надо?
— Ему надо. Он служит в армии, он не трус, он солдат. Пойми это. Он не простит тебе, если ты сейчас сделаешь хоть что-нибудь, что изменит приказ. Ты ведь и сама это понимаешь, правда?
Лика оцепенела. Кирилл был прав. И это еще больше усугубляло ситуацию. Миша поедет туда во что бы то ни стало. И ничего не сделаешь. Она подняла на него глаза.
— Нам остается только молиться за него, да?
Он кивнул.
— Я хочу увидеть его. Перед… перед тем, как он уедет. Это возможно?
— Я узнаю. Посиди пока тут, а я сбегаю к одним знакомым, которые могут помочь устроить тебе свидание.
Кирилл ушел, а Лика осталась сидеть в его комнате, не имея сил даже двинуться с места. В комнату неслышно вошла Ксения Карловна. Она постояла несколько секунд, наблюдая за Ликой. Потом тихонько дотронулась до ее руки.
— Кирилл рассказал мне, — мягко произнесла она. — Все образуется, деточка. Поверь мне, все будет хорошо.
Лика прижалась к ней, зажмурившись, чтобы не расплакаться.
Чрез три часа вернулся Кирилл. С охапкой алых и желтых гвоздик.
— Так, — деловито произнес он. — Цветы тебе в качестве награды за мужественной принятие новости, а здесь «бронь» на поезд. Возьмешь паспорт и можешь выкупать. Едешь завтра. Сказали, что свидание разрешают всем, правда, на месте уже договоришься, как и что, если ты не близкая родственница, могут ограничить время. Но в принципе вопрос решаемый.
— Кирилл, ты самый лучший!
Лика бросилась к нему на шею и поцеловала в щеку.
— А цветы лучше давай Ксении Карловне дадим, она у тебя самая замечательная бабушка на свете!
Лика помчалась на всех парусах домой за паспортом. Всего один день — и она увидит Мишу! Это казалось слишком чудесным, чтобы в это поверить. Даже трагичность новости о его направлении сгладилась перед ожиданием встречи.
Ксения Карловна посмотрела ей вслед из окна. Любовь переполняла эту девочку так ощутимо, что это передавалось всем окружающим. Она взяла гвоздики и принялась подрезать их стебли. Красно-желтая мозаика цветов всколыхнула в памяти события давно минувших дней. Она улыбнулась своим мыслям и замурлыкала себе под нос песню о ландышах. Просветленное лицо Лики создало в их доме атмосферу весны, несмотря на желто-красный листопад за окном.
Глава 28
Письма моему правнуку
Еще об одном эпизоде из своей жизни хочу я рассказать тебе. О Дне Победы. Тогда, весной 1945 года все следили за сводками Информбюро, война подходила к концу, и все до единого с нетерпением ждали долгожданного события. И даже я, зная уже о гибели Коли, ждала с замиранием сердца. Коля погиб, и я даже не знала, успел ли он получить мои письма, где я писала ему о нашем ребенке. Весть о его смерти передал мне его друг, ведь повестка пришла не к нам, а к его родителям. Я носила его ребенка, как самое ценное, самое важное в своей жизни. Я берегла его, как зеницу ока. Я старалась меньше работать, меньше бегать, я ни за что на свете не простила бы себе, потеряй я малыша. Я знала, что этот ребенок — единственное, что осталось у меня от моей любви. Надо сказать, родители поддержали меня. Несмотря на молодость, на мой незамужний статус, на разруху вокруг. Мама никогда не сказала ни слова укора, а папа, когда узнал, произнес лишь одну фразу: «Надеюсь, родишь мальчика! А то у нас одни девки в семье!»
Так я и жила, каждое утро, прислушиваясь к голосу Левитана по радио, вот-вот, еще немного — и объявит о Победе! И все же как-то оно внезапно ворвалось в жизнь людей. Как сейчас помню, отец разбудил меня рано утром с возгласом: «Дочка! Вставай! Кончилась война!»
Я вскочила с кровати, сон мгновенно улетучился, я не верила ушам. Наконец-то! Победа! Каждая семья радовалась победе сквозь слезу — у каждого были свои утраты. Я смеялась, глотая слезы. Слушала о том, что солдаты возвращаются домой, и знала, что мой самый дорогой человек на свете не вернется. Но я не могла не радоваться за общее счастье, за победу, не могла не гордится нашей страной, нашим народом.
Соседские ребята уговорили какого-то шофера, и мы на грузовой машине поехали в степь за тюльпанами. С утра светило доброе ясное солнце, обещая настоящий праздничный день, но, когда мы оказались уже за городом, небо нахмурилось, поднялся ветерок, похолодало и набежали тучи. В поле, куда мы приехали, было разноцветье цветов — красные, желтые, белые, полосатые, как будто ждали, чтобы их сорвали и кому-то подарили. Цветастый ковер простирался до самого горизонта. Мы бросились врассыпную, как будто соревнуясь, каждый старался нарвать цветов как можно больше. Шофер подгонял нас, боялся, что гроза застанет нас, и мы торопились. Когда начал моросить дождь, мы уже сидели в кузове с огромными букетами тюльпанов. Мальчишки поснимали куртки, пиджаки, отдав нам, девчонкам, чтобы мы накрылись. Когда въехали в город, на радость всем дождь перестал, а перед нами открылась неописуемая просто картина. Будто все население города вышло на улицы, кто-то пел, кто-то плакал — от радости и от тяжелых потерь, затронувшие каждую семью…
Поделиться книгой: