Право на рок

ЦВЕТ ГЛАЗ: карие.

ЦВЕТ ВОЛОС: шатен.

ХОББИ: собирание материалов о Марке Болане и Т.Рекс.

1-е ВЫСТУПЛЕНИЕ: ей-богу, не помню.

КРУПНЕЙШЕЕ СОБЫТИЕ В КАРЬЕРЕ: пока не было.

НЕПРИЯТНЕЙШЕЕ СОБЫТИЕ В КАРЬЕРЕ: работа в ресторанном ансамбле на Кавказе.

ЛЮБИМЫЙ ЦВЕТ: очень темно-синий.

ЛЮБИМЫЙ НАПИТОК: ром, красные сухие вина.

ЛЮБИМАЯ ЕДА: не знаю.

ЛЮБИМАЯ ГРУППА (отечественная): «Аквариум», (зарубежная): «Битлз», «Т.Рекс», «Роллинг Стоунз».

ЛЮБИМЫЙ СОЛЬНЫЙ АРТИСТ: Лу Рид, Боб Дилан.

ЛЮБИМЫЕ УВЛЕЧЕНИЯ: чтение западной музыкальной прессы и отечественных детективов 40-50-х годов, сдача пустых бутылок, валяние дурака, общение с рок-музыкантами посредством сухого вина.

ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ЦЕЛЬ: играть и записывать ту музыку, которая мне нравится.

P.S. На концерте к нам пришла записка, в которой любознательные слушатели интересуются, почему мы играем песни из репертуара группы «Аквариум». Думаю, что нужно разъяснить ситуацию. Мы НЕ играем чужих композиций. Все вещи, которые мы исполняли, были написаны мной. А Гребенщикова за то, что он не объявляет автора «Пригородного Блюза», я еще затаскаю по судам!

ПРОКОП СУРОВЫЙ

ИЗ СТАТЬИ «ЗАМЕТКИ О НОВОЙ ВОЛНЕ»

«УХО» 5(9), МОСКВА, 1983

В Ленинграде из ряда вон выделяются группы «Зоопарк» и «Кино». «Зоопарк» является значительным явлением рок-музыки 80-х. Модель, которую преподносит слушателям группа со своим лидером М.Науменко, свидетельствует о том, что в Союзе понимают и тонко чувствуют современную музыку. Группа играет панк-рок, разумеется, в отечественном его варианте. Автору трудно отметить какие-либо качества этой группы, ибо он глубоко

симпатизирует обитателям Зоопарка, а умение играть просто и ясно лишь подчеркивает профессионализм и великолепное чувство стиля (!), яркую и свежую концептуальность.

ИЗ СТАТЬИ «ВЕСЕННЯЯ ОПЕРА», УХО» 4, МОСКВА 1983

Акт 2. Смена лидеров. Хит парады областных газет и наблюдения за сейшенами наводят на мысль, что «Зоопарк» выходит вперед. Все, кто присутствовал на концерте 27 февраля под Москвой, не забудет в свой смертный час этого зрелища - лучшего сейшена в истории советского рока. Он продолжался до поздней ночи, музыканты свободно общались с публикой, исполняли вещи по заказу - такое трогательное единство, как разве что в старину, на концертах Высоцкого и Северного.

Это не мода, не продукт рекламы, а человеческое понимание и близость.

То, что произошло через месяц, в конце марта, послужило лишним доказательством особого положения М.Науменко в советской рок-музыке. В районе «Белорусской» выступали ленинградские группы, в том числе должны были пригласить и «Зоо», но устроители как-то случайно забыли вовремя позвонить и передать свое приглашение, поэтому в последний момент Майку пришлось обламываться с работы и срочно собирать группу. Тщетно. С ним приехал только ударник. Попросили подыгрывать гитариста «Пепла». Казалось бы, какая это группа? Огрызок от группы. Но в итоге зал слушал Майка наполовину стоя, рев заглушал 2-х киловатный аппарат, и хотя странный полу-«Зоопарк» выступал в середине концерта, в конце их приглашали на сцену и скандировали без конца: «Майка! Майка!» Только строгий приказ администрации разогнал фанов.

СТРАННЫЕ ДНИ

Странные дни отыскали меня, Странные дни принесли с собой странные ночи и запах огня. Кто был прав, кто был виноват? Кто запер Рай и спустился в Ад? Кто, кто, кто поставил мне детский мат В эти странные дни? Странные дни пришли, как туман, Странные дни подарили мне горькую правду и сладкий обман. Кто превратил твою воду в вино? Кто вышиб двери и вышел в окно? Кто, кто, кто, а не все ли равно? Странные дни. Зачем ты считаешь, кто сколько взял, Кто сколько выиграл, кто все проиграл, Кто взял все и ничего не отдал В эти странные дни? Странные ночи и странные дни, Тусклые будни мерцают, как яростный праздник, как странные сны. Нет сил думать, нет сил, чтобы петь. Я прожил жизнь, я попался в сеть. И я уже не боюсь умереть В эти странные дни.

ГОРЬКИЙ АНГЕЛ

Ночь нежна. Свет свечей качает отражение стен. Диско грохочет у меня в ушах, но мне не грозит этот плен. Я ставлю другую пластинку и подливаю себе вино. В соседней комнате Верочка с Веней. Они ушли туда уже давно. И я печально улыбаюсь их любви, такой простой и такой земной И в который раз призрак Сладкой N встает передо мной. Когда- то мы были вместе. Я вижу это словно сквозь стекло. Мы бьши ближе многих других. Увы, это время прошло. Но все сроки исполнились в срок, и каждый сыграл свою роль. И я уже не говорю о разбитых сердцах, но я запомнил боль. Я гляжу туда, где секунду назад еще стояла стена. Мой странный гость - тень Сладкой N Смотрит сквозь огонь на меня. Я знал других, но ее лицо я видел в своем лице. Я знал все, что случится вначале, но кто мог знать, что нас ждет в конце. И я летел так высоко, что сжег свои крыла, И, падая вниз, я услышал звон. Она сказала: «Это колокола». И вот я здесь, и я еще жив, но я живу, как во сне, И лишь видение Сладкой N - это все, что осталось мне. Я видел горы, я видел моря, я был во многих городах. Мне кажется, я знаю, что такое любовь, я знаю, что такое страх. И слишком часто мне делали больно, я до сих пор не знаю за что. Наверное, счастлив может быть только тот, кому не нужен никто. Я одиноко курю, пуская кольцами дым, я уже не жду перемен. Со мной остался только горький ангел - Призрак моей Сладкой N.

КОГДА Я ЗНАЛ ТЕБЯ СОВСЕМ ДРУГОЙ

Когда-то ты жила рядом со мной, И я был вхож в твой дом. Я часто видел себя в твоих зеркалах, Я любил играть с твоим котом. Но время текло слишком быстрой рекой, Ты не стала женой, я не стал звездой. Но я часто вспоминаю те времена, Когда я знал тебя совсем другой. Ты верила в то, во что верить нельзя, Но ты знаешь, тебе это шло. Ты видела свет, ты писала стихи. Скажи, куда все это ушло? Теперь ты стала чужой, Но твое число – девять, твой цвет голубой. Я помню все это с тех самых пор, Когда я знал тебя совсем другой. Ты помнишь, мы с тобой говорили о снах? Теперь ты говоришь о деньгах. Твой рот стал жестче, руки - смелей, Но свет потух в твоих глазах. Тебе нужна передышка, нужен покой, Но на это наплевать тому, кто рядом с тобой. Он очень мил, но он не знает о том, Что когда-то ты была совсем другой. Он приносит бутылки в гитарном чехле, Он крайне доволен собой. И вы проводите день в обсуждении того, Кто стоит за чьей спиной. И вы проводите ночь в ожидании дня. День придет и уйдет, не оставив следа. Я смотрю на вас и вспоминаю о том, Что я когда-то знал тебя совсем другой. Я посижу рядом с вами, я послушаю джаз И даже поддержу разговор. И когда, наконец, я захочу курить, Ты прогонишь меня в коридор. И когда соседи застучат за стеной, Я посмотрю на часы, я пойду домой. И дома я увижу сон о тех временах, Когда я знал тебя совсем другой.

ПРИГОРОДНЫЙ БЛЮЗ N2

В который раз пьем с утра. Что делать на даче, коли такая жара? Минуты текут, как года, И водка со льда льется, как вода. И мы могли бы пойти купаться на речку, Но идти далеко, да к тому же и в лом, А у меня есть червонец, и у Веры - трюндель, И Венечка, одевшись, пошел в гастроном. В который раз пьем целый день, Сидя на веранде, спрятавшись в тень. Я подливаю пепси-колу в ром, И всем наплевать на то, что будет потом. И в пятисотый раз мы слушаем Дэвида Боуи, Хотя Дэвид Боуи всем давно надоел. И мы играем в дурака, и мы валяем дурака, Ведь сегодня лето и нет других дел. Вот уже вечер, а мы все пьем. Венечка прилег, мы пьем с Верой вдвоем. Странно, но не хочется спать. Мы взяли с ней бутылку и пошли гулять, И я сказал ей: «Вера, стало прохладно - Давай пойдем к стогу». Она сказала: «Не надо». Но пошла. Она спросила меня: «А как же Сладкая N?» Запечатлев на моем плече финальный укус. И я ответил пространно: «Я влюблен в вас обеих, И меня так сейчас достал все тот же пригородный блюз». Она спросила меня как бы невзначай: «А как же Венечка, он будет сердит?» Я сказал ей: «Ах, какая ерунда, пойдем, заварим чай. Знать ему зачем? Ведь он еще спит». В который раз пьем всю ночь. День и ночь, день и ночь, еще одни сутки - прочь. Венечка проснулся и киряет опять. Он спросил меня: «Тебе наливать?» Я сказал: «Оставь назавтра, завтра будет новый день, завтра все это будет важнее, А теперь - я пошел спать».

Интервью с Пашей Краевым.

Паша: Сначала я с Майком познакомился, не с его творчеством. Вообще, я не знал, кто он такой, мне сказали, что есть такая группа - «Зоопарк», говорят, что очень хорошая группа

Корр.: Ты тогда учился во ВТУЗе?

П: Я уже закончил ВТУЗ, когда услышал об этой группе. Вот когда он у меня на улице Композиторов появился, вот тогда и у слышал. У соседки Ольги и услышал. Она сказала, что ей кто- то сказал, что есть такая группа «Зоопарк» - хорошая, прямо вообще, полный атас и все. А кто и что, я даже и не знал, имени «Майк» даже не слышал тогда Это был конец 82-го года.

К: Так значит, это Шебашов Майка привел?

П: Да, так же, как и нас.

К: А какое впечатление на тебя Майк произвел?

П: Отличное просто: очень мне понравился, как человек, ну фазу же просто. К: А чем понравился-вот он пришел с Шебашовым..

П: Его сразу же ко мне на кухню привели, как водится, ну и давай выпивать. Шебашов ему лекцию прочел - вот здесь, мол, туалет, здесь -ванная, это - Оля, это - Паша, здесь у них, мол, нечто вроде коммуны… Майк с солидным видом кивал, осматривал все, а Шебашов рядом, как экскурсовод какой, хи-хи. Ну, налили, выпили, все отлично. Нет, ну у Майка вид такой был., действительно, солидный, серьезный такой

К. А как это все оплачивалось?

П: Юраня всем распоряжался. Вообще, интересно было все устроено - были два брата больших, забыл фамилию, у меня где-то записано. Ходили они с повязками - то ли дружинники, то ли что-то вроде этого. Вот. На дверь комнаты, где Майк играл, повесили табличку - «Закрыто. Вечер», а Юраня всех обходил и теребил, чтобы ему сдавали все по два рубля, даже с меня снял. Ну, я думаю - ладно, дал ему два рубля… Что там склоку устраивать.

К: А разговоры были о дальнейшем вашей сотрудничестве?

П: Нет. Я уже потом стал звонить Юране, Шебашову, узнавать майковский телефон, потом позвонил Майку, напомнил ему, кто я…

К: А как ты считаешь - он ответственно подходил к квартирникам?

П: Очень ответственно подходил. Всегда строго приезжал во время и без всякой халявы играл. Наиля готовил, чтобы тот нормально подыгрывал. Один раз только он переусердствовал с алкоголем и позабыл все тексты напрочь. Потом долго извинялся.

К: Ты считаешь, ему очень мешали напитки, или это, так сказать, входило в его имидж? Питие я имею в виду.

П: Ну, питие… Не он же один. А кто тогда не выпивал?..

К: Нет, ну мне, например, это мешает - я не могу совмещать работу с выпивкой - либо одно, либо другое.

П: Нет, ему это не мешало. Ну, можно, конечно, упиться совсем - тогда это любому помешает…

К: Ну, а меру свою он, как это называется, знал?

П: Да, пожалуй что, знал. Ну, а дальнейшее знакомство… Я позвонил ему, он сказал - подъезжай, мол, ну, я приехал, поговорили, потом я ему еще концерт сделал, к Наилю вместе на день рождения ходили, ну, так все ближе и ближе общались. После третьего концерта он сказал, что ему у меня очень нравится, что это идеальное место для квартирников, и вообще все в кайф. И вообще, говорит, я к тебе очень хорошо отношусь… Это его слова были.

К: А какие у вас с ним были точки соприкосновения - вот, к примеру, музыку ведь вы несколько разную слушали - ты - Цеппелин и проч., а он совсем другое…

П: Да, у него вкусы по-рок-н-ролльнее… Но для нас-то он всегда был учителем, учителем рок-н-ролла…

К: Учителем в музыке или учителем вообще?

П: Сначала, конечно, в музыке, а потом… Он же - хранитель традиции, понимаешь? Я у него даже манеру говорить на какое-то время перенял, да и не только я. Все мы у него учились.

К: Ты работал на заводе каждый день по восемь часов. Ты не завидовал образу жизни Майка?

П: Я всегда завидовал. Ну, то есть, как, понимаешь, дело-то не в этом. Я мог такой вариант провернуть - уйти с работы да и все, тоже - сторожем, или, там, в кочегарку… И Майк мне, кстати, говорил, и Цой - чего ты, мол, давай в Камчатку… Я даже и с начальником один раз договорился. Но у Майка ведь было свое дело - музыка, а у меня такого дела не было, я бы, конечно, развлечение себе нашел, но ведь это не то…

К: А как ты считаешь, Майк освобождал себе время для творчества, или… Или просто лень ему было каждый день работать, или еще что-то?

П: Вообще-то творчеством можно заниматься, и работая на заводе - это же все в голове происходит. Он просто не мог быть в этой системе. Она же гробит человека.

К: А на твой взгляд, например, в Америке или какой-нибудь другой стране, смог бы он ходить на работу каждый день - от звонка до звонка?

П: Мне кажется, нет, не смог бы. У него другое отношение к жизни было. Его бы там тоже в конце концов задолбало.

К: Ты ездил с «Зоопарком» на гастроли, скажи - они много репетировали, готовились?

П: Я ездил с Майком в Челябинск в составе фестиваля «Рок-акустика» (1990) и могу повторить его любимую фразу: «Пусть репетируют те, кто не умеет играть». Все именно так и было. И Наиль даже это здоровое раздолбайство у «Зоопарка» перенял.

К: А сверхзадачей его гастролей что было - деньги, реклама, удовольствие или что-то еще?

П: Ну, деньги, конечно, это была насущная проблема - Майк ведь, ты знаешь, человек был очень небогатый. И квартирнички тоже - подспорье для него… Правда, он мне ни разу не звонил и не говорил - давай, мол, квартирник сделаем, а то денег нет. В отличие, кстати, от Цоя и даже Башлачева - те частенько просили подработать. А у Майка какой-то чистый интерес был. Он мог отказаться от выгодных концертов, если ему что-то не нравилось - город, устроители или еще что…

К: А как тебе его квартира?

П: Ну, квартира-то - полный кайф, конечно. Отъявленная коммуналка.

К: А он не прилагал усилий для того, чтобы переменить обстановку?

П: У него, по-моему, были кое-какие возможности для этого, то ли к родителям переехать, не знаю… А в эту коммуналку к нему все любили ходить, кто только мог. И на работе у него хорошо было - туда тоже все ходили. Я раз даже заночевал там на полу…

К: Как ты считаешь, Майк мог бы в этой стране стать звездой -раскрученной, хорошо оплачиваемой?

П: Мог бы.

К: Ой, ну этим же надо специально заниматься, а эти занятия от души-то кусок оторвут. Если бы он стал таким, он уже не был бы тем Майком.

К: А ты можешь назвать музыкантов, которые бы никогда не шли на компромисс с шоу-бизнесом?

П: Нет, только Майк. Он и не стал существовать в этом качестве. Его жизнь как раз и показывает это.

К: А по какому принципу он подбирал себе музыкантов?

П: О-о-о! У него были сложные периоды в группе - то барабанщика не было, то басиста… А у Майка были жесткие требования: во-первых, чтобы человек не был наркоманом - это принципиально. С этим у Майка было очень строго. Но, это, наверное, два. А раз - чтобы просто человек был хороший. Пускай он не так круто играет, но чтобы это был наш, кайфовый человек. И по этому принципу, насколько я знаю, вся группа и создавалась. Он бы не потерпел прекрасного музыканта, но как человека не устраивающего его и его коллектив.

К: А какими общими качествами обладают члены группы «Зоопарк»?

П: Ну, как это… Ну, образ жизни. Не оттяг даже, а близость духовная - вот, они все близки..

К: Но «хороший человек» - это, в принципе, нормальное состояние, а не достоинство.

П: Верно, но, к сожалению, это не на каждом шагу встречается.

К: То есть, ты считаешь, что хороших людей мало, и их приходится искать?

П: Да Майк, в принципе, и не искал никого - Кирилов, вот, сам появился. Вполне достойный член группы, хи-хи.

К: На твой взгляд Майк стремился играть, выступать почаще или ему это было безразлично? Главное для него - оставаться поэтом внутри себя или демонстрировать это?

П: Нет, главное, по-моему, для него было оставаться художником внутри себя. Мне так кажется. Ему в кайф было играть, но чтобы он специально куда-то стремился - нет. Вот. Если хорошие люди пригласят, и условия хорошие, не денежные, а вообще, если люди интересные, город, тогда - пожалуйста. А гоняться за деньгами, за популярностью - нет.

К: А он любил гулять по новым местам, смотреть, или на гастролях он основное время проводил в гостинице?

П: По рассказам знаю, что все-таки ходил, смотрел. По городу, по книжным магазинам… Другое дело, что денек походишь, а там уже и не до этого, ха-ха… То есть, даже если и не удавалось погулять, то в душе-то он это делал, ходил, скажем так. От Горького вот у него были большие впечатления, от Волгограда. От российских таких городов.

К: А как ты думаешь, он удовлетворен был таким вот своим образом жизни?

П: По-моему, да. Он старался не зависеть от внешней среды, весь мир был в нем, как у йогов.

К: А он больше был веселым человеком или грустным?

П: Я не знаю, какие мысли были у него, когда он улыбался - веселые или грустные. На мой взгляд, он был веселый человек. И все любили приходить к нему - всегда было весело и хорошо.

К: Но песни-то у него, прямо скажем, в основном, довольно трагичные.

П: Ну, веселых тоже хватает. Может быть, когда он оставался один, тогда там мысли всякие… А так чего, когда друзья пришли - праздник. Чего грустить - надо веселиться. Вокруг друзья, на столе вино - чего же тут грустить?

К: А от вина он мог отказаться?

П: Конечно мог, но зачем? Чтобы заняться шоу-бизнесом? Так ему это было не нужно. Вот. У него никогда и вопроса такого не стояло. Человек он был не запойный.

К: А что тебе сейчас первое приходит в голову, когда ты начинаешь думать о Майке?

П: Первое? Его комната, мы все там сидим, тепло и хорошо, душевно так. Это первое, что приходит в голову.

К: Майк был обидчивый человек, ранимый?

П: Думаю, что да. обидчивый и ранимый. Но он умел прощать. Не все, правда.

К: А он завидовал кому-нибудь из своих коллег?

П: Думаю, что не завидовал, тем более, что половину этих коллег он сам воспитал - и Цоя, и «Секрет»… и еще целую кучу.

К: А чем он отличается от основной массы наших рокеров?