Помоги проекту - поделись книгой:
— Ну, он думает, в нем будет четыре с половиной килограмма, к тому же… — новый приступ боли обрушился на Ян, словно удар грома.
Я поблагодарил Бога за то, что она сидит в кресле.
— Четыре с половиной килограмма? Таких огромных младенцев не бывает! Может быть, стоит подумать о кесаревом сечении?
— Не придумывайте, никакого кесарева сечения. Я рожу его сама.
Хорошо, что я не знал об этом раньше, не то разволновался бы не на шутку. В дверях появился доктор Пол, попыхивавший своим любимым «Честерфилдом» с некоторой нервозностью.
— Везите ее в смотровую, взглянем, как продвигается дело, — распорядился он. — Сестра, мне понадобится помощь. Соберите всю смену.
Неудивительно, что доктор так легко нашел с моей женой общий язык, — оба они любили покомандовать. Наконец его голос смолк, Ян и вместе с ней половина ночной смены скрылись в лабиринте дверей и коридоров. В последний момент я заметил руку своей жены, поднятую в прощальном приветствии. Сестра, замыкавшая процессию, распорядилась:
— Сидите здесь, молодой человек.
Мне кажется правильным, что теперь будущие отцы принимают более деятельное участие в процессе рождения ребенка, чем мы в пятидесятые и шестидесятые годы. Тогда больничный персонал видел в нас совершенно никчемных людей и гонял, словно ленивых мулов на хлопковом поле. Трижды испытав такое отношение на собственной шкуре, я не могу избавиться от подозрения, что в школе медсестер преподают специальный курс запугивания будущих отцов.
Минут через десять вернулся доктор Пол и, закурив очередную сигарету, жестом пригласил меня выйти на улицу.
— Сейчас там три-четыре сантиметра, — сообщил он, выпуская дым из ноздрей. — Думаю, в запасе у нас еще часа три, но мы все равно положим ее в родовую палату. В общем, устраивайтесь со всем комфортом, какой возможен в наших условиях, теперь от вас ничего не зависит, остается только ждать, когда все завершится. Младенец довольно крупный, так что повозиться придется.
— Да, я уже в курсе благодаря вашему помощнику. Как вы думаете, ей может понадобиться кесарево сечение? — с тревогой спросил я.
— Не исключено, хотя она настроена рожать. Но вы же понимаете, что в нужный момент я сделаю все необходимое.
И он щелчком отправил недокуренную сигарету во мрак влажной августовской ночи. Ударившись о тротуар, окурок рассыпал сотни искр, разлетевшихся, словно крошечные метеориты. Несмотря на все свое уважение и симпатию к доктору, я никогда не мог понять, зачем он так много курит да еще и разбрасывает окурки.
— Я приготовил для вас кофе в комнате отдыха. Раз уж вы здесь, можете принять душ и взять форму доктора Невилла, у вас почти одинаковые фигуры. И он снова скрылся в недрах больницы.
Оглядев себя, я понял, что в суматохе забыл снять грязный комбинезон, в котором работал на ярмарке. Сотрудникам больницы мог не понравиться мой вид, а главное, запах, потому-то доктор Пол предложил мне принять душ и переодеться. Войдя в пустую комнату отдыха, предназначенную для полудюжины врачей, и оценив ее удобство, я почувствовал себя большой шишкой. Пришлось напомнить себе, какая величайшая ответственность возложена на всех этих тружеников медицины, даже если не брать в расчет требования, часто непомерные, которые предъявляют им пациенты. Тут я в очередной раз подумал, что не ошибся с выбором профессии.
Решив насладиться кофе, который якобы сварил мне доктор Пол, я обнаружил в кофеварке чуть теплую жидкость, более всего напоминающую обыкновенную воду. Штепсель аппарата был всунут в розетку, в фильтре был кофе, но поскольку он не заварился, я решил, что кофеварка не работает. Мне оставалось лишь принять душ и натянуть хирургическую робу доктора Невилла, Бог даст, нас не перепутают, и меня не попросят вместо него наложить швы на рану или помочь при сердечном приступе.
Выбравшись украдкой за дверь, я заметил знакомую медсестру, регулярно посещавшую нашу ветклинику. Она оказалась настолько любезна, что последующие два часа неутомимо подбадривала меня крепким кофе и рассказами о своих пуделях. Мы обнаружили, что доктор Пол пытался сварить кофе, налив в кофеварку кипяток вместо холодной воды.
— Все его мысли там, с роженицами. За сегодняшнюю ночь ваша уже третья, — медсестра доложила последние новости из родовой палаты и вернулась к рассказу о здоровье своих собак.
Около трех часов ночи она удалилась и вернулась с сообщением, что роды начались. Благодаря крепкому кофе я не уснул и нервничал, сидя на полу под дверью. Наконец, в комнату вошел доктор Пол, на шее у него болталась маска.
— Поздравляю, молодой человек! У вас крупный здоровый мальчик, четыре килограмма триста граммов, — объявил он.
— Как там Ян?
— Все в порядке, однако нам пришлось попотеть, пока мы вытащили младенца наружу, и под конец я решил дать ей наркоз. Можете спуститься в детскую и взглянуть на него, пока он никуда не убежал.
Через минуту я уже во все глаза разглядывал самого крупного из всех младенцев, каких мне доводилось видеть, а медицинские сестры, устроившие настоящий военный совет, охали и ахали над ним, восхищаясь нашим сходством и забрасывая меня вопросами, что ела Ян, выносившая такого крупного ребенка. Из-за лишнего килограмма он выглядел настоящим гигантом на фоне остальных младенцев, и я невольно представил себе крупного мясистого бычка, окруженного мелкими телочками джерсийской породы. Меня чуть не разорвало от гордости. Тут у меня за спиной послышалось поскрипывание колесиков каталки.
— А вот и ваша жена, — сказала одна из медсестер.
Ян лежала под грудой одеял, укутанная до самого носа. Ее волосы были растрепаны, а подбородок заметно дрожал, видно было, как тяжело дались ей роды. Мне показалось, что ее знобит.
— Как ты? — вырвалось у меня.
Ян попыталась открыть глаза, но не смогла, и лишь приподняла брови.
— Родила тебе еще одного сына, — хрипло выговорила она, выдавив слабую улыбку, и снова отключилась.
Вскоре я гордо вышел из дверей больницы и направился домой, намериваясь обзвонить друзей и родственников. В эту минуту из-за сосен на востоке выглянуло солнце, возвещая наступление нового чудесного дня, новой жизни и новых обязанностей. Утром Тому предстояло идти в первый класс, и мне нужно было одеть его как следует.
Я отвез Тома в школу. Потом вернулся в больницу и мы вместе с измученной Ян придумали имя новорожденному, назвали его Милтоном Полом — в честь отца Ян и доктора Пола. Нам казалось, что имена этих славных людей помогут нашему ребенку стать хорошим во всех отношениях человеком, у которого к тому же хватит сил самостоятельно передвинуть холодильник или пианино. В тот день мы мечтали, чтобы у нашего малыша была счастливая, яркая жизнь, чтобы он научился находить общий язык с самыми разными людьми и умел вызывать у них улыбку. Я предвкушал также, что настанет день, когда он сможет обыграть в гольф своего папашу.
Должен отметить, Пол с лихвой превзошел все наши ожидания.
Глава 4
Через несколько дней после рождения Пола я направлялся на одну из ферм взять пробы на бруцеллез у крупного рогатого скота. Внезапно едущий навстречу пикап включил фары и завилял по шоссе — частенько таким способом мои клиенты давали понять, что просят провести консультацию на обочине, либо какой-то добрый самаритянин призывал меня снизить скорость, поскольку впереди у шоссе притаились сотрудники дорожной полиции Алабамы. Я немедленно снял правую ногу с акселератора, «лимит милосердия», отпущенный мне местными блюстителями порядка, давно уже был исчерпан.
Служители закона округа Чоктау всегда с пониманием относились к моей чересчур быстрой езде — многие из них сами держали животных и знали, что у меня имеются веские основания спешить. Поэтому, встречаясь с ними на шоссе, я приветствовал их искренней улыбкой и махал рукой из окна машины точно так же, как это когда-то делал мой отец и все его приятели.
— Никогда не забывай помахать рукой полицейскому! — говорил отец. — Может быть, добрые отношения с дорожным патрулем и не избавят тебя от нотаций, но уж точно никогда не повредят.
Честно говоря, отец учил меня здороваться с каждым, кого я встречу на дороге.
— Не ленись помахать рукой, вдруг это окажется мистер Браун, — частенько повторял он. — С соседями нужно дружить.
Мистер Браун владел банком в маленьком городишке Атмор, к югу от нашей фермы в Теннесси. В те времена сельская жизнь была устроена так, что каждый из жителей стремился поддерживать хорошие отношения с местным банкиром просто на всякий случай.
Местная полиция, помощники шерифа и дорожный патруль всегда отвечали на мои приветствия, а некоторые даже нажимали на клаксон и подмигивали фарами, чтобы придать своему приветствию особое значение. Обычно наша дружба избавляла меня от нотаций, за исключением темного времени суток, когда они не узнавали мой автомобиль.
В тот летний день навстречу мне ехал пикап, принадлежавший Кати и Валдо Кингам. Вероятно, супруги направлялись в город за нехитрыми развлечениями — торопливой пробежкой по бакалейному магазину Чарли Хейла и покупкой рожка с мороженым в «Королевской молочной». Я был прекрасно осведомлен об их привычках, поскольку Кати и Валдо являлись не только моими постоянными клиентами, но и нашими близкими друзьями. Кати, как обычно, выступала в роли шофера, тогда как ее супруг, вальяжно расположившийся на пассажирском сиденье, созерцал окрестные пейзажи с истинно королевским достоинством. Между ними сидели оба их далматина, Рак и Головастик, странным образом походившие на людей. Водители автомобилей, обгонявшие их пикап, наверняка были убеждены, что в кабине сидят четыре человека, напряженно вглядывающихся в дорогу.
— Только взгляни, Имоджин, какие уши у ребят в том грузовичке, — должно быть, восклицал тот, кто был за рулем.
— Ага. Только, скорей всего, это собаки. Следи за дорогой, Бафорд, а то тебя так мотает из стороны в сторону, что меня начинает тошнить, — вероятно, отвечала его спутница.
О чем бы ни заходил разговор, Кати и Валдо всегда пытались говорить одновременно, и порой было трудно понять, о чем речь. Поэтому, едва остановив свою машину рядом с их пикапом, я захватил инициативу в свои руки.
— Как поживают Дурья башка и Берта? — закричал я, имея в виду умственно отсталого теленка и неприветливую свиноматку, которых лечил несколько недель назад.
— Отлично! Дурья башка в последнее время еще поглупел, но… — не успела Кати договорить, как Валдо уже перескочил на другое.
— Как ваш малыш?
— О, это что-то невероятное. Так вырос, что его уже можно отлучать от груди.
— В газете так и написали.
До чего приятно чувствовать себя жителем городка, имеющего собственную еженедельную газету, в которой публикуют имена всех новорожденных и новости из самых крошечных деревень округа. Наверняка в четверг в колонке новостей сообщат о том, что Валдо и Кати ездили в город за бакалеей.
— Вы должны как-нибудь заглянуть к нам и охолостить козлов, — выпалил Валдо, снова опередив Кати.
— Заскочите к нам домой, когда поедете мимо. Там для вас приготовлены помидоры и немножко окры, потому что ведь…
— Почему собаки едят траву? Головастик все время ее жует. Он не заболел? Трава ему не повредит?
Головастик оглянулся, облизнул морду и приветствовал нас широкой собачьей ухмылкой. Валдо погладил пса по голове, и Рак немедленно ткнулся носом ему в ладонь, тоже выпрашивая ласку.
— Почем пошли телята на прошлой неделе? Я все думаю — продать своих или подождать, пока им исполнится год?
— Док, помните, этой осенью мы собирались поохотиться на оленей? Они сожрали мне весь сад.
— На этой неделе у нас в церкви возобновятся службы. Если сможете, приходите как-нибудь вечерком вместе с Ян. Будет даже солист, словом, все как положено!
Общество этих людей, так откровенно наслаждавшихся жизнью, доставляло мне искреннее удовольствие. Я то и дело переводил взгляд с одного из супругов на другого, поглядывал на собак, подозревая, что и они могут вмешаться в разговор, но не успевал ответить ни на один вопрос, так как из окошка пикапа на меня сыпались все новые и новые. Внезапно в спину мне ударили два длинных гудка лесовоза, стало понятно, что односторонний разговор пора заканчивать. Мне не улыбалось завершить свою ветеринарную карьеру под тоннами сосновых бревен.
— Мне пора! Звоните! — я рванул с места, не спуская глаз с огромного грузовика, надвигавшегося на меня сзади.
Вскоре мне удалось вырваться вперед и восстановить безопасную дистанцию между своим автомобилем и лесовозом.
— Минут через десять доберусь до фермы Кингов и прихвачу свежих гостинцев с огорода, — думал я.
Кати и Валдо жили вдвоем, но сажали огород, способный прокормить небольшую армию. Многие мои клиенты держали огороды, урожая с которых хватало на еду, для консервирования и замораживания, и при этом у них всегда оставались излишки для соседей, священника и ветеринара.
Подъехав, я вошел в незапертый дом и взял из буфета два больших бумажных пакета, после чего отрезал изрядный ломоть пирога с орехами пекан, который Кати оставила на кухонном столе. Кусок пирога с пеканом — если засунуть его в рот острым концом, разумеется, держа при этом в руке, — одно из истинных наслаждений в жизни. Наполнив первый пакет кукурузой и окрой, а второй — спелыми и зелеными помидорами (Ян любила поджаренные зеленые помидоры), я отложил несколько крупных томатов, чтобы перекусить ими по дороге. Сидя за рулем и смахивая сок с груди своего синего комбинезона, я мечтал о ломте свежего хлеба и баночке майонеза. Для простого сельского парня нет лучше лакомства, чем сандвич с помидором после доброго ломтя пирога!
На ферме, где меня ждали, нужно было пометить коров, зараженных бруцеллезом, клеймом в виде заглавной буквы «Б» и заполнить целую гору официальных бланков, которые мы с владельцем стада обязаны были подписать. Обычно фермеры со сдержанным неудовольствием выслушивали объяснения, как им получить небольшую компенсацию за инфицированных коров.
«Имейте в виду, если владелец стада не выполнит требований, указанных в этих бумагах, вам обоим грозит заключение», — этими словами обычно напутствовал нас доктор Стюарт, ветеринарный инспектор округа, контролировавший работу местных ветеринаров. Разумеется, упоминание о тюрьме было шуткой, но во всем, что касалось карантина для скота, правительство отнюдь не шутило. Однако к этим требованиям фермеры относились скептически, а призывами сдавать зараженный скот пренебрегали. Я и сам считал большинство подлежащих заполнению бланков бюрократическим крючкотворством, но не мог позволить себе остаться без работы, поэтому был вынужден мириться со всеми строгостями, хотя и не сомневался, что «тщательно-заполненные-черными-чернилами» формы просто осядут мертвым грузом в папке какого-нибудь чиновника в Монтгомери.
Когда я двинулся в обратный путь, было уже темно. Вдруг за несколько миль от фермы Валдо и Кати Кингов в моем зеркале заднего вида вспыхнули красные огни.
— Только не это, — простонал я, подумав, что проехал через центр Токси с превышением скорости.
Токси — маленькая деревушка с пятью сотнями жителей — имела репутацию серьезного места. Те, кто оказывался там проездом, при покупке бензина, прохладительных напитков или выпечки старались не проявлять ни малейшего намека на неуважение к кому бы то ни было. Лишь при таком поведении они могли рассчитывать беспрепятственно двинуться дальше. Вряд ли в Токси существовала должность полицейского, но если таковой там имелся, без сомнения, он был бы строг и непреклонен. Я свернул на обочину и остановился, стиснув в руке водительские права.
Через секунду мимо меня на бешеной скорости пронесся пикап. Это оказалась вовсе не полиция! Обогнавшая меня машина была оснащена одним из тех переносных проблесковых маячков, которые в экстренных случаях помещают на крышах автомобилей. Вслед за первым грузовиком промчалось еще несколько, все с такими же красными мигалками на крышах. Колонну замыкали два старомодных, немилосердно дымящих рыдвана; согласно иерархии, принятой среди грузовиков, такие стариканы могли ехать только последними.
В конце концов до меня дошло, что мимо пронеслись волонтеры-пожарники и группа спасателей, которые либо проводят тренировку, либо направляются на настоящее происшествие. Эта команда состояла из добровольцев, искренне стремящихся помогать своим соседям в трудную минуту. Затем послышалось приближающееся завывание сирены, и вслед за волонтерами промчались пожарный автомобиль и машина шерифа. Очевидно, стряслось нечто более серьезное, чем обычные учения.
Я снова вырулил на шоссе и поехал за колонной. Сердце разгоняло по жилам адреналин, меня охватил тот же порыв, что возникает у сотрудников экстренных служб в ситуациях, когда речь идет о жизни и смерти. Вскоре я догнал пожарную машину и заметил целую цепочку тормозных огней, вспыхнувших одновременно с сигналом левого поворота.
— Похоже, они сворачивают к ферме Валдо и Кати.
В голове моей сменяли друг друга картины самых ужасных трагедий, которые только могли приключиться с моими друзьями. Тут я увидел, что дом погружен во тьму, следовательно, дело не в пожаре. Валдо страдает повышенным давлением, недавно он ложился в больницу для поправки здоровья. А вдруг у него удар или сердечный приступ! Может быть, кто-то из них упал и сломал ногу? …Или это ложная тревога?
Кавалькада свернула на длинную каменистую подъездную аллею и подкатила к распахнутым воротам, расположенным в самой удаленной от дома части фермерских угодий, площадью 80 гектаров. Сообразив, что несчастный случай произошел не в доме, я почему-то почувствовал облегчение. В воздухе клубилась пыль, поднятая колесами автомобилей; проехав еще немного, грузовики начали притормаживать и остановились возле оврага глубиной около тридцати метров — своеобразной общественной свалки, куда свозили листья, сучья и другой мусор. Мужчины выскочили из машин и со всех ног бросились к оврагу, освещая фонарями дорогу. Мощные пучки света от специальных прожекторов озарили деревья, тропинку и дно оврага, но я так и не понял, из-за чего переполох. Мужские голоса, потрескивание раций и красные лучи от мигалок, пробивающиеся сквозь пыльную мглу, наводили на мысль, что даже в ночной тишине заросшего лесами Чоктау никто не застрахован от несчастья. Я поспешно выскочил из кабины и бросился к оврагу.
— Не знаю, кого угораздило туда свалиться, но теперь нужно вытащить его обратно. У вас есть веревки? Прием, — произнес голос в рацию.
Догадавшись, что кто-то упал в овраг, я прибавил шагу. Меня обогнала молодая женщина, державшая в руках небольшую веревку.
— Что случилось? — спросил я.
— Валдо свалился в овраг и не может выбраться, — ответила она и побежала дальше, подняв очередное облако пыли.
— Боже милостивый, — воскликнул я, — надеюсь, он не расшибся.
Я бросился след за ней, недоумевая, что собирается эта дама делать со своей веревкой. Если Валдо действительно упал на дно оврага, моток шпагата вряд ли ему поможет. Где-то впереди громко и настойчиво мычала корова, что показалось мне тоже довольно странным.
Кати стояла у самого обрыва и для женщины, муж которой оказался в настоящей ловушке, выглядела на удивление спокойной. Подойдя ближе, я увидел Валдо на дне оврага, он решительно отдавал команды мужчине, которого называл Эдди. Это вообще не лезло ни в какие ворота!
— Док, как вы здесь оказались? — удивилась Кати. — Надеюсь, вы уже побывали у нас в доме и нашли гостинец, о котором я вам говорила?
В ее владениях орудовал отряд спасателей, а она как ни в чем не бывало думала о пирогах и томатах?
— Я возвращался домой из Аквиллы, когда заметил красные маячки, пристроился в хвост колонны и оказался у вас. Что происходит? Валдо не ранен?
— Нет, с ним все в порядке. Помните Веснушку? Когда мы вернулись из города, то услышали, как эта корова мычит, подзывая своего теленка. Я пошла посмотреть и нашла ее здесь, на краю оврага. А теленок каким-то образом упал вниз и не может выбраться. Веснушке повезло, что она сама не свалилась. Вон она, видите?
Я подобрался вплотную к обрыву и заглянул вниз. Действительно, на крошечном выступе стоял довольно крупный теленок, спокойно жующий свою жвачку. Корова вновь призывно замычала, на этот раз теленок ей ответил. Было видно, что Веснушка волнуется и не понимает, с какой стати здесь собралась такая толпа.
— На вид теленок абсолютно цел. Скажите на милость, как он ухитрился попасть точно на этот выступ? Промахнись он хотя бы на дюйм, и ему несдобровать, — заметил я. — А что там делает Валдо?
— Он спустился по тому краю, где не слишком крутой уклон, но теперь ему тоже не выбраться без посторонней помощи. Боюсь, как бы от волнения у него снова не подскочило давление.
— Вы хотите сказать, что все эти люди собрались здесь только для того, чтобы вытащить из оврага теленка?
— Ну, откровенно говоря, я позвонила Эдди, попросила его приехать и привезти веревку, а пожарные и спасатели в это время просто проводили свои ежемесячные учения. Кто-то передал по рации, что Валдо упал в овраг и серьезно расшибся. Вы ведь знаете, Валдо дружит со всеми, потому-то здесь и собралось столько народу.
Мне было приятно увидеть такое количество отзывчивых граждан, изъявивших желание помочь соседу, пусть никто из них и понятия не имел, что речь идет о соседе четвероногом.
Самые смекалистые во главе с Эдди собрались на краю оврага и принялись что-то обсуждать, оживленно жестикулируя и указывая вниз. Было очевидно, у каждого из них имеются собственные соображения о том, как следует извлекать жертву. Наконец, Эдди обвязал вокруг пояса длинную веревку и начал осторожно спускаться, привязав второй ее конец к бамперу грузовика. Я отошел в сторонку от края оврага, чтобы не свалиться вниз, к тому же мне не хотелось привлекать к себе внимание.
— Бросьте мне еще одну веревку! — прокричал Эдди снизу, и в бездне исчез очередной кусок хлопкового каната.
После того как под неумолчные возражения Валдо было выдвинуто несколько предложений, остановились на том, что из второй веревки Эдди сделает для теленка шлейку, а потом отвяжет первую веревку от своего пояса и закрепит ее вокруг талии животного. После этого дюжина молодцов, оставшихся наверху, ухватится за веревки и вытащит счастливца наверх. Мне были хорошо слышны их голоса.
— Спокойно, малыш, спокойно. Потерпи, и я отведу тебя к мамочке. Как ни странно, но, слушая этот ласковый голос, я тоже начал успокаиваться.
— Я закрепил ему голову! — неожиданно ласковые уговоры сменились жесткими, решительными командами, очевидно, Эдди перешел к задней части туловища теленка.
— Прекрати лягаться, ты! Я пытаюсь тебе помочь, а вместо благодарности получаю пинки!
— Эй, полегче, ты его пугаешь!
— Готово. Теперь тяните! — донеслось снизу. Во мраке раздалось громкое кряхтенье и мычание — несчастная жертва постепенно поднималась к краю обрыва.
— А теперь вытаскивайте его наружу! — распорядилась Кати. — Ох, он сейчас свалится обратно в пропасть.
Поделиться книгой: