Ловчий желаний

— Ага. Желальщик он, я те говор-рю…

— Хрьен доходить.

— Не скажи. Этот может и пр-робраться. Вишь кака рожа вумная!

Интервоенные общались между собой, словно Ник не живой человек, а персонаж из шоу, которое они смотрят. Если бы имелась гарантия, что назад странник обязательно через их блокпост пойдёт, ещё и ставки бы делали, вернётся — не вернётся?

Люди. Самые что ни на есть. Неудивительно, что именно это человечество получило чёрную метку.

— Мой тебе совет, принимай всё как явление природы, — говорила Нику проводница, когда они пробирались по хаосу Предчернья. — Пусть невиданное раньше, но абсолютно натуральное. Ну, вот оно такое и другим не будет уже. Есть снег, есть дождь, есть ветер, а есть места, где тебя расплющит гравитацией. Есть свинка, вкусное сало которой ты кушаешь, а есть мутированная плоть, которая тобой с удовольствием перекусит. И помни: Зона та самая территория, где ты в буквальном смысле зависишь от собственного фарта. Если тебя не оставит зонная удача, ты везун и выживешь. Но тем не менее на удачливость надейся, а сам не плошай. Не ленись шевелить конечностями и, главное, извилинами. Здесь удача симпатизирует храбрым и неглупым. Дуракам если где-то и везёт, то не в Черноте.

— Леа, почему ты дальше со мной не идёшь? Тебе необходимо вернуться обратно? Кого-то ещё в ЧК проводить?

— Какой любопытный папарацци, всё ему скажи… Без интервью ну никак не обойдётся! Ещё раз повторить, чтоб запомнил? Ответы на вопросы даром не даются, Ник. За некоторые жизнью расплачиваются. Такой вот гонорар, журналист. По высшему тарифу… Не наглей. Всем, чем могу и хочу, я с тобой поделюсь…

— Гы-ы, дядя-а! — Физиономия Серёги расплылась в широченной улыбке. — Сказал, что не пойдёшь с нами, а сам крался след в след?

Тёмное пространство, едва приобретя очертания и фактуру густого переплетения веток кустарника, раздвинулось неслабыми ручищами пацана. Луч сообразил, что торчит в зарослях головой вниз, подобно встрявшему в землю неразорвавшемуся снаряду.

— Прикинь, борода, не поверишь, только вспомнил о тебе, вон Петруха подтвердит, — молодой кивнул куда-то себе за спину, — так ты и нарисовался! А я ещё смотрю, боты из кустов торчат знакомые, булатовые…

— Так, значит? Вместо здрасьте с говном меня сравнил… Помянешь его, оно и явится…

Пустив на пересохшие голосовые связки живительного воздуху, Луч улыбнулся слегка. Раз шутить способен, значит, жив однозначно. Лучше бы, конечно, избавиться от ассоциаций с дерьмом, в которое окунался, но это частности. Главное — вынырнул!

— Вылазь давай. — Серёга протянул ему ладонь, затянутую кожаной перчаткой со срезанными пальцами. Выдернув Луча из зарослей, молодой с улыбкой оглядел его. — И то! Выглядишь точняк как с жопы вывалился.

Он был прав — смесь глинозёма и чёрно-серого праха сплошной коркой покрывала «булат».

— Не шаришь, пацан! Это ж естественная маскировка, — хорошее настроение породило очередной прикол, — на земле меня не распознаешь даже в упор с микроскопом!

Компания из пяти молоденьких сталкеров, по рожам видать — новичков, заулыбалась. Влада старожил знал, трое незнакомые, но выражения, наивно-восторженные, характерны.

«Как хорошо! Жив, просто жив. Ёлы-палы, офигенно здорово просто жить!»

Луча всего, будто флягу водой до колпачка, от макушки до пяток залило неподдельной радостью. Что произошло и почему, как выжил в этот раз? — этот вопрос он решительно затолкал в глубь подсознания. Думать не хотелось совершенно. Ведь иначе пришлось бы согласиться, что метафора Серёги попала точно «в яблочко». Хотелось просто дышать, слышать, смотреть, даже посмеяться за компанию с ребятами… Но голову уже просверлил и наружу вырвался другой вопрос.

— А собственно, где это мы?

— Где-где, в Караганде, — из кустов, натягивая штаны, поднялся Клоун. — Просил же в Бары довести пацанов? Ну вот, идём. А ты чего, братан, под наркоманскую аномалию попал, укуренный в хлам, вообще ни черта не соображаешь. Шёл-шёл и забыл, где сам?

Клоун заржал, как узревший кобылку жеребец, молодые дружно поддержали.

— Ладно тебе, контуженный я. — Луч предпочёл отшутиться, правду ЗДЕСЬ никому не расскажешь, а придумывать объяснение не хотелось. — А когда это ты успел организовать детский сад? — Сталкер указал на выводок молодых.

— Да вот, прибились ещё, этим утром. Барыгу вели ребята на берег, а вчера ж выброс был, ну ты сам знаешь… Короче, нема им больше кого вести, — Клоун махнул рукой, — вот, обратно возвращаются. Зато плюс большой, после выброса урожай новый, поднабили рюкзачки. — Клоун ткнул себе за спину.

— Что-то серьёзное?

Интересовался Луч не из любопытства праздного. Даром что молодые! Ничем не хуже старых за ништяк дорогостоящий, явленный после выброса пикового, могут перегрызть глотки друг другу. Жадность человеческая границ не знает. О таких вещах лучше прознать загодя и, от греха подальше, топать в противоположном направлении.

— Нет, конечно. Путёвый хабар всё реже попадается… Помнишь, братан, за недельную ходку на рыло по три штуки «пузырей», две «золотые рыбки» и одну-две «звезды ночи» притягивали, в обязалово! «Пружины», «колобки», «кристаллы», «рейки» попадались. Это не учитывая мелочевку разную. «Медузы», «капли» и «цветки» тупо не брали даже, чтоб лишние килограммы не тянуть…

Клоун ударился в ностальгию, хоть и молод возрастом он, а ходит с детства, вместе с папашкой своим, ныне покойным Ястребом. Всё новые и новые «А помнишь?» теснились у него на языке, и дальше бы ностальгировал ветеран, но звук летящей «вертушки» вынудил всех юркнуть в кусты. Клоун и Луч за шкирки утянули Влада и Серёгу. Трое других пацанов уже чуток в Зоне побродили, а эти были совсем зелёные и понятия не имели про налёты. Самое время — после выброса, когда воздушное передвижение теоретически безопасней.

«Камов» летел мимо, повезло сегодня. Военные тоже люди и любят вкусненько «ку-у-ушать». В Зону по воде и суше им теперь хрен дают вторгаться, да и зачем тратить время и жизни на сбор, если можно с воздуха обнаружить группы или одиночек, развалять добытчиков, снизиться, поклажу сталкерскую подхватить и порыться в ней. А мутные монстры следы подчистят быстренько…

Все государства мира на боеприпасы каждый квартал денежку отстёгивают стражам периметра, нужно же куда-то девать ресурс, вырабатывать? Вот и устраивают летучие вылазки периодически. Иногда вертолёты исчезают ещё над территорией Предзонья, но на то ведь и военные, чтоб нести потери… в доблестной борьбе с ужасными монстрами, которые так и норовят, так и норовят покинуть родину чёрную свою и коварно просочиться в белый свет…

До Бара, а точнее, Нового Бара, дочапали без особых приключений, случившиеся перестрелки с очищенцами завершились относительно удачно, всего лишь одного молодого убили в их команде, наповал в сердце, не реанимировать, и двоих ранили, но легко. Луч при этом зацепил габаритный Серёгин винтарь. Сколько они с Клоуном ни потешались над «бронебойным ружжом» до этого, но команде эта пушка даёт существенный бонус.

Один «тяжёлый» снайпер оказался настолько полезен, что Луч всерьёз задумался. Конечно, это дальнобойное оружие не для одиночки, но если ходить группкой, то… Во время перестрелки, пока бойцы Очищения отвлекались на остальных, Серый снял большинство врагов сам, тупо сквозь стены и деревья перестрелял. Уцелевшие «синие», врубившись, что дело дрянь, стремительно отступили.

Позже вернулись, гады, с подкреплением и снайпером. И убили молодого, Петруху, а Влада и Петрухиного напарника Анджея ранили… Но всё равно дальность прицельной стрельбы эксклюзивного «баррета» намного больше, чем у многих популярных в Зоне моделей. «Очистки» второй раз огребли от вольных и молодых, уже по полной программе — никто не ушёл. Луч настоял на этом. Всех догнали и перебили. Урок «закона зонного» пацанам. Нет места жалости к врагам, а прощать кого-либо можно только за счёт собственной жизни.

Ближе к сталкерскому посёлку встретилась банда «чёрных плащей», но и тут Серёга отличился, ещё до сближения на дистанцию стрельбы штурмовых винтовок. Питерский бандюков предупредил двумя меткими выстрелами: типа, серьёзные мужики идут, себе дороже связываться. Больше желающих качать права не встретилось.

Короче, героем дня оказался Серый. Влад надулся, не привык он видеть обычно инертного, подчинённого кореша в «лаврах» внимания окружающих. Но кто ж её доподлинно знает, эту капризную Зону! Сегодня отличник боевой подготовки, а завтра совсем наоборот…

Позже Серёга заработает известность, даже станет поводом для беззлобных шуточек. Бармалей и Клоун, видимо — больше-то и некому, — у костров да за столами барными разболтали о «подвигах» его. А народу, погрязшему в чёрных буднях, здорово хочется ухватить кусочек радости, глоточек веселья и крошечку прикола. И когда пацан входил в лагерь сталкерский, его сразу распознавали по героической пушке, и слоган «Не-есси, бля!» звучал постоянно, под улыбки и тихие «гы-гы-гы». Вот так и получил несостоявшийся Бронебойник из Питера своё гордое зонное имя: Несси. Хорошо хоть «фамилию» коротенькую ему не оставили в нагрузку.

По ходу Луч в этой связи припомнит факт: шотландскую-то Несси до сих пор не прищучили. Ни у кого над камином нету подобного трофея охотничьего. По этому параметру Серый абсолютно соответствовал одноименнице мистической. Неуловим оказался в круговерти смертельных будней зонных и выжил. Чего не скажешь о ведущем кореше его, Владе. Тот неудачником родился, им и помер, как и его братец Косой.

Но всё это Луч узнает после, после, уже спустя месяцы. Целую вечность спустя, по зонному времявосприятию… А сейчас, подкупив патронов, колбаски с хлебушком, шоколаду и воды чистой, он ушёл в сторону «резиденции ветеранов». Тянуло его туда через пустырь, как бы разделяющий сталкерские поколения. И он, повинуясь чуйке своей, ушёл из Нового Бара в тот же день.

Место это — Новый Бар — возникло по стечению обстоятельств, случайно в принципе. Но возникло и успешно не исчезало. Тусовалась здесь в основном зелень необстрелянная. Молодые получали лёгкие контракты, несложные поручения, ходили отсюда в короткие экспедиции, в общем, набирались премудростей непростой, мягко говоря, житухи здешней. Ещё до того, как выбрать, кем же стать в новой жизни. Самому по себе быть, вольным сталкером ходить, или примкнуть к одному из нескольких «официальных» кланов Чёрного Края: Очищению, Торговым, Независу, Транспортёрам, Бригадным, Хуторянам, Пиратам и Коллекционерам.

Зомбированные, снорки, тепляки, проказники, красные и зелёные крикуны, болотные, травоеды, бюреры, кровососы и прочие БЫВШИЕ человеками не считаются, а с монстрами, полумонстрами, четвертьмонстрами и хотьнаодинпроцент-монстрами в Зоне разговор короткий. Точнее, без всяких разговоров — выстрел, удар энергетический или порция огня. Талкером можно с человеком какое-то время побыть, пускай и злобным. С нелюдем говорить уже просто не о чем. Да и незачем.

Несколько в стороне, особняком держались Бой-Бабы. Небольшой чисто женский клан, захвативший Янтарь и устроивший там свою крепость. С каждым годом в Черноту из белого света приходило всё больше представительниц «слабой» половины человечества. Хотя пока ещё сталкерш от силы каждая десятая, и общего устоявшегося расклада они не изменили. К этим амаЗонкам не так уж много новеньких утекало, большинство женщин как раз предпочитали вольный статус, от зависимости сюда и бежали. Впрочем, немало их в итоге возвращалось в привычное русло, примыкая к мужским кланам.

Ещё в ЧК имелись долбанутые. Местные парии, как и положено любому обществу. Психи, отверженные. Но в число изгоев молодые попадали, конечно, не по собственному выбору. У кого как сложится путь… Удивительно, однако многие из долбанутых ухитряются долгими годами ходить. Чем живут, как промышляют — одной Зоне ведомо.

Вообще нравы зонного человечьего сообщества напоминали стародавнюю казачью вольницу. Или фронтир Дикого Запада, «не освоенного» ещё переселенцами из Старого Света. Когда-то люди от упорядоченности так называемой цивилизации, не устраивающей их по разным причинам, бежали в края, где ещё не успели воцариться законы. Потом число хомо сапиенсов стремительно увеличилось, «белых пятен» в мире практически не осталось, возникла проблема с направлением бега… В конце двадцатого века появилось вновь подходящее по характеристикам «пятно», только уже не белое.

Сюда и стремились люди, полагая, что уладят какие-то свои неразрешимые проблемы. Но, конечно, чёрная реальность неподготовленные души многих новичков ввергала в смятение. Потому что сильно отличалась от представлений, вынесенных из легенд, слухов, виртуальных игрушек, книжек, фильмов и детских страшилок про «чёрного сталкера»… Мало кто здесь получал именно то, что ожидал в ней отыскать. Многие же вообще ничего не успевали толком найти. В ужасе обратно убегали или погибали до того быстро, что даже испугаться толком не успевали.

Дорога в Черноту для большинства кандидатов и кандидаток в сталкеры, просочившихся сквозь периметр, теперь начиналась в просторах Предзонья. Но артефактов там нет, в среднем кольце стабильности материальной тоже никакой, поэтому ни жилья постоянного, ни огородика для пропитания, ни коровки со свинками не заведёшь. А во внешнем кольце свои проблемы, интербригадовцы-то под боком, в тени Забора не разгуляешься. Да и одичавшая фауна тамошняя мало похожа на милых зверушек из клеток зоопарка…

Рано ли, поздно ли, уцелевшие беглецы из белого света добирались-таки в Зону, кой-чему научившись на подходах к ней. А здесь, к их счастью, уже существовал Новый Бар.

Этот кусочек территории, казалось, выделила сама Чернота. Для разнообразия. Или из жалости. Настолько здесь было «безобидно» по сравнению с остальными локациями. Но зато в приличном радиусе от этого места сталкерам «ловить» особо нечего. Пустая земля, никакого хабара.

Поживиться нечем на островке нормального мира, очутившемся в бурном море аномального.

Для новоявленных — самое то. «Цыплятник» на сленге ветеранов и старожилов.

Буфер, отделяющий от старой жизни.

ЛЕЗВИЕ БРИТВЫ

Верным ли окажется принятое им спонтанное решение переходить границу ночью, не дожидаясь утра, Ник даже не пытался экстраполировать. Ступив на избранную тропу, шагать по ней следует, не колеблясь и не сомневаясь. Начнёшь метаться — расплатишься. По высшему тарифу.

Он просто-напросто не смог иначе. С того момента, как ощутил, что остался без прикрытия и может рассчитывать исключительно на собственные силы и удачу, словно начался стартовый отсчёт. Растягивать это «удовольствие» смысла не имело.

С проводницей Ник не встретится больше никогда, не подтвердит, что выжить сумел, ну и ладно. Однако её скептическую улыбку не позабудет он. И если не ей, то хотя бы самому себе попытается доказать, что способен передвигаться самостоятельно, без костылей и подстраховки.

Даст Бог, рекордеры исправно отработают, и все неоспоримые свидетельства для публичной демонстрации сохранятся. Хотя пора бы уже перефразировать. Там, по ту сторону ограды, судьбами распоряжается Чернота и не Бог даёт, а Она…

Или не даёт. Кому как. И нечего гадать, что выпадет ему. Не то с ума сойдёшь от перебора вариантов пресловутых БЫ!

Репортёр проскользнул в разомкнутые створки ворот и ступил на территорию Зоны. Почва, которая пружинила под его подошвами, была мягкой, податливой, раскисшей смесью чернозёма и снега. Чёрное смешалось с белым и превратилось в сплошное болото. Впрочем, точно такой же она была и по ту сторону красной линии разделения. Которая секунду назад ещё была «этой», а теперь превратилась в «ту».

Один шаг вперёд, и вмиг — та и эта стороны поменялись местами. С этого момента всё, что осталось за пределами Зоны, будет там. А всё, что в пределах, здесь.

Пока что разница не ощущается — такая же грязь, такая же темнота, лишь чуточку рассеянная прожекторами, оставшимися по ту сторону границы, такой же зябкий холод, и не скажешь, что температура не минусовая, а около нуля, — но с каждым следующим шагом, уводящим в глубину Зоны, аномальная реальность обязательно начнёт приоткрывать своё уродливое личико. Не стоит и надеяться, что спрячет его стыдливо.

По эту сторону — судьбами распоряжается Зона. Рубикон остался за спиной. Дорога продолжается по эту сторону.

Вот она — Зона. Ключевое слово: сталкер.

Давным-давно стало неотъемлемой частицей языка межнационального общения Чёрного Края. Главнейшим словом в местном диалекте русского. Но заимствовано из английского и в оригинале значений имеет несколько, сходных, но с разными оттенками смысла. Любой словарь покажет, какие. А ещё он покажет stalk, и у этого родственного слова значений тоже немало.

Так что с этой минуты пора учиться жить крадучись.

Пребывая в постоянной готовности перейти на движение в стиле bladerunner. Тоже неплохое словечко, из того же словаря. Бег по лезвию бритвы — король спорта в пределах Зоны.

— Один билет в преисподнюю. — Репортёр полуобернулся, вынимая из нагрудного кармана стопку тысячерублёвых купюр, и сунул её в требовательно протянутую руку интерстража красных ворот.

— Я же говорила, умный он шибко, — послышался хриплый комментарий с той стороны границы, — ежели не сдохнет быстро, цели своей добьётся…

— Можьеть, лючьше помогать бистро?

— Может, оно и правда лучше. А то лезут в Черноту всякие, а нам потом от них мир охраняй!

…В старом Баре движ был иного рода. Луч, покинув лагерь молодых, отправился именно туда. С течением времени это популярное место встреч видоизменялось, всё новые черты добавлялись в его облик и устройство.

Зубчатая защитная стена, возникшая здесь давненько — но уже после того, как Луч впервые в Баре побывал когда-то, — постоянно усиливалась новыми турелями. В последние годы по большей части огнемётными и распылительными. Мелкота летучая доставала страшно. К счастью, не мультимошка, эту кару господню нечасто хапает какой-нибудь совсем уж полный неудачник, но мутные комары, мухи и в особенности гигантская моль просто борзели! Их даже многие крылатые монстры боятся, этих жужжащих орд, а зонные птички сами по себе ещё та напасть гнусная…

По площади и количеству сооружений данный комплекс можно было смело отнести к демографическому классу зонных «мегаполисов». Зона, при всей своей безжалостности, так и не смогла или не захотела за многие годы «выжить» отсюда брата-сталкера. Инородная опухоль с метастазами, внедрившаяся в тело Зоны, продолжала расти. На этой территории существовала своя инфраструктура, свои порядки, свои «законники». Город, живущий по своим неписаным правилам и понятиям, кладя большой и толстый на весь остальной мир…

— А ну стоять, человек, — хрюкнул динамик в длинном пропускном коридоре, что вёл в Бар и был единственным, по сути, городским входом-выходом. Сложенный из плит композитной брони, изяществом внутренней отделки он не страдал, и потому смахивал на внутренность какой-нибудь кишки.

Луч оцепенел, по обыкновению поднял руки вверх и стал ждать. Долгая пауза свидетельствовала о детальной проверке его параметров по локальной базе данных. Что-то не понравилось гвардам, или сканирующие приборы не то показали… Десятки раз по этому коридору проходивший Луч даже смутился. Что же там могло показаться не как обычно?

Драматическая пауза, это знает каждый ветеран, а уж старожил тем паче, случалась, если в цитадель забредал шатун. «Но я же человек живой… Ё-моё! Спрашивается, шатун может знать, что он шатун, и вопрос подобный себе задавать?»

Луча пробрала дрожь. Ничего не боятся только хладные трупы, да и то не факт… Его перемещение из эпицентра к нахоженной тропе, ведущей от реки к Барам, он сам внятно объяснить не мог. На основании предыдущего опыта внезапных передислокаций — смутно подозревал, в чём дело. Но подтверждение этого подозрения было ещё худшей перспективой, чем осознать себя шатуном. Клоном или копией, как угодно называй, но человеком не настоящим, а «резиновым», как безалкогольное пиво или надувные женщины. Хотя и шатуном вдруг признают, весёлого мало! «А если, по их мнению, я — это не я, сейчас ударит испепеляющий сгусток плазмы, и затем пепел, осыпавшись сквозь решётку пола, увеличит запасы праха в яме под коридорным проходом…»

— Привет, Луч, можешь дальше двигать. Давно тебя не было. Рад видеть живым! — спасительный хриплый голос отмёл сомнения, и сталкер, опустив руки, перевёл дух. Уф-ф, ЖИВОЙ. Не боятся только трупы. Может быть.

— Это ты… Маркграф?

— Я, братан, я. Не ссы, просто сервак тебя долго искал. Мы недавно апгрейдили железо, система ещё подтормаживает…

— А, понятно. Ну, покедова, Маркграф, свидимся, ежели чего… — сказал сталкер и двинулся к многолепестковой диафрагме, замыкающей извилистый коридор. — Впервые в жизни радуюсь тормознутости наследия дедушки Билли Гейтса, — проворчал он и скользнул через приоткрывшееся отверстие внутрь города.

В Баре народ не сиживал у костров и не хлестал дешёвое пойло. Почти все шагали быстро и с конкретной целью. Тут в большинстве своём тусили опытные сталкеры разных кланов, не один год по Зоне шныряющие, вольные бродяги из матёрых, солидные перекупщики недешёвых артефактов, чья стоимость заваливала за лимон деревянных, маститые коллекционеры, авторитетные бандиты и прочий «не простой» сброд. Тут можно было неплохо заработать, но и в поганую историю вляпаться за не фиг делать. Отсюда можно было уйти на задание, оплаченное суммой с очень многими нолями, но уровень сложности подобной ходки допускал немного шансов вернуться… Тут как минимум через одного встречались вполне реальные супермены по меркам белого света. Давно потерявшие счёт жертвам своим, отточившие мастерство, суровые, закалённые Зоной убийцы.

С прибытием Луча количество их увеличилось ещё на боевую единицу.

Улочка имени Первого Стрелка на самом деле была тупиком и упиралась в один из здешних кабаков, прозванный народом «Лихорадкой». В нём Луч зависал год с небольшим назад. Непосредственно перед тем, как его вышвырнуло из Черноты, прямёхонько в тот самый миг, когда он, ломясь через лесок, поднял руку, намереваясь бросить очередную гаечку с бинтовым хвостиком в подозрительную проплешину между сосенками. Окрестности Агропрома богаты на гравита-ционки, и чуйка ловчая их безошибочно определяет, но от подстраховки ещё никто вроде не сдох. Да и хмель ещё не выветрился из сталкера, он тогда из Бара, из этой самой «Лихорадки», в ходку выперся непросохшим, имелись на то причины…

Очень похоже Луча недавно выбросил из эпицентра «свежий» пинок, в котором сталкер заподозрил случайный недолёт. Или намеренный, демонстративный. В сумме с досадным отсутствием контакта случившееся по-настоящему пугало… Это уже не просто игнор. Намёк на отношение ДОМА к его возврату домой. Ёлы-палы, как бы снова не выбросило! На сей раз, для разнообразия — в джунгли океанского острова, затерянного в жарких тропических водах.

Ступеньки заведения были стильно выложены берцовыми костями «панзерников». Светильники выполнены из черепов мутной живности. Вдоль стен в плафонах «парили» копеечные артефакты, создавая атмосферу барака золотоискателей а-ля Магадан. Центральный стол, вытянутый вдоль всего помещения, опирался на танковые гусеницы с колесиками. По стенам расклеены фотки с автографами представителей многих поколений сталкеров, среди них имелись и оставленные настоящими легендами. В частности, здесь можно было узреть витиеватую роспись, собственноручно начертанную Кентавром, первым лидером Очищения, или категоричный посыл на три буквы от Тарантула, основателя и гуру Независа. И Шуткина фотка здесь красуется. Да и карточка с росчерком Луча где-то там прилеплена… Потолок тоже не остался без внимания. Там размещена схематичная карта всей Зоны. Кто-то на схеме отмечает места гибели товарищей, кто-то ерунду всякую.

Луч, старательно не глядя в тот угол, где располагалось изображение Шутки, уселся за крайний боковой столик. Сработанные из топливных баков, они располагались вдоль стен.

— Привет, бродяга, не сдох ещё?

Осветился дисплейчик, вмонтированный в металлопла-стиковую стенную панель. До оскомины знакомая женская ха… то есть лицо уставшими глазами воззрилось на Луча.

— И тебе здравия, Марта, утюгом не забил ещё супруг? Сталкер поддержал обмен любезностями гостовского

стандарта. Но увидеть эту старую знакомицу живой на самом деле был рад.

— Я его уж полгода как на котлеты пустила, хорошо, что ты не жрал их, жестковатые, ёптыть, курил много. Чё тебе, давай, фантазируй.

— А неси, что там у тебя нынче фирменное, и поспать бы мне, — не утруждая себя гастрономическими раздумьями, сделал заказ Луч.

Яичница вперемешку с кругляшками вареной картошки, на сале и луке — поистине роскошное нынче фирменное блюдо в «Лихорадке». Присыпав всё это великолепие молотым перцем, сталкер с наслаждением предался поглощению горячей еды. По углам сидели ещё несколько личностей и озирались иногда с мрачно-насупленным видом. Луч признал Хоста и Синяка. Общаться с ними — дохлый номер.

Замкнутые, себе на уме и опасные. Выжили потому, что ни разу не доверяли ВООБЩЕ никому и одиночками ходили постоянно. С одной стороны, разумно, но с другой стороны — редко кому удавалось совсем уж в одиночку выживать. Этим повезло. Однако потенциалами эти двое упёртых мизантропов не были, Луч проверял уже. К Зоне в задницу переться — ни малейшего желания, и псевдовезучесть их сродни фартовости покойного Шеста, чисто от ловкости и смекалки происходит.

— Тебе кого-нибудь в комнату прислать? — голосом хозяйки поинтересовался динамик в стене.

— Не, сегодня спать и спать в промежутках между сном. — Старожил интенсивно работал вилкой.

— Ну й как хош! Бухло на кровать не носим, да ты знаешь, если чё надо, поршнями сюда двигай. Комната три-три, открыто уж.

Диалог завершился.

Скрипучая кровать с комковатым матрацем приняла в объятия и расслабила изнурённое тело. В душевую и надо было сползать, но там, в конце коридора, Луч приметил очередь. Ждать в лом, и силы покидают, причём стремительно. Ещё на подходах к городу будто в спину кто подпихивал и за руку тянул, быстрее-быстрее! Что-то тащило, а что-то одновременно силы выпивало. Тяжесть в ногах и спать на бегу страшно хотелось. Луч уставился в бежевый потолок… Глаза слипались. Здесь, в этой самой комнате, они с Шуткой уединялись как-то раз, давным-давно. Интерьер, спустя годы, уже другой, но запомнился номер «33»…