Ловчий желаний

На обиженное верещание откликнулась «подстава». Из ямины в раскисшей земле, в которую она глубоко врылась для сладкого послеобеденного сна, навстречу беглецу взметнулась взрослая шичерепаха. Колючая красотка размером с большой самосват КамАЗ. Громадина, повинуясь инстинктам, ринулась защищать «малышку», сметая и плюща всё на своём пути. Бегущий резко тормознул. Справа река, спереди и сзади — молот и наковальня… И выбирать особо не из чего.

Он побежал налево, в степь, полную аномалий и монстров.

Взрослое животное ползало достаточно быстро. «Карусели» и «трамплины» мутным потомкам речных черепашек вообще ничем не вредили, в отличие от человека. Луч бежал зигзагами, а эта тварь пёрла напрямую. Нужно было что-то решать — если так и дальше продолжится, то он очутится далеко в степи и соберёт за собой пелетон мутантов. От ши-пастого танка уже не оторваться… Эх, нету реактивного ранца! Перескочил бы через мамашу «валуна» и вдоль реченьки по бережку двинул своим генеральным курсом. Хрена с три догнали бы.

Остаётся надеяться на благосклонность зонной Удачи. На звезду свою путеводную…

Луч бежал, бежал и оценивающе смотрел по сторонам. Пока, выписывая очередной излом зигзага, не увидел характерные красноватые прожилки, верные приметы краёв «разлома»… Самое то! Не удаётся завалить врага самостоятельно — используй «естественные» препятствия ландшафта. По широкой дуге сталкер обогнул аномалию и остановился невдалеке за нею. Изготовил к стрельбе свой АЕК-104, дорогой подарок Старика, и погладил кончиком пальца рычажок спуска подствольного гранатомёта.

Заодно и отдых даст притомившимся ноженькам.

— Ну, ползи, родимая, ползи.

Тупая скотина, методично перебирая кривыми лапищами, приближалась. Как только её тело накрыло участок, занятый «разломом», Луч пальнул из подствольника. Граната попала в сустав левой передней лапы. Недостаточно бронированная конечность задёргалась от боли, несколько пластинок чешуи осыпались в месте попадания. Шичерепаха припала на левый бок… И не успела проскочить разлом.

Яркое пламя обрадованно полыхнуло из разогревшейся аномалии, окутывая всё тело замешкавшейся громадины ярко-красными огненными языками. Шипастая верещала в панике, пытаясь встать на все лапы и покинуть опасное пространство. Но эта пауза была использована метким сталкером, и вторая граната попала в то же место. Сухожилия порвались, а сустав вывернуло в обратную сторону. Пламя разгоралось всё сильнее, запахло жареным. Луч быстро сместился и трижды выстрелил по задней лапе, полностью лишив опорных конечностей один бок твари. Верещание усиливалось, мясо пригорало.

«Ха!… Пикничок на берегу реки. С удовольствием задержался бы, мясца откушал, но дела, дела…»

Луч, с головы до ног весь в жирной грязище, основательно притомившийся, однако довольный собой, лёгкой крейсерской трусцой вернулся на маршрут ходки.

Конечно, можно было хотя бы срезать с обгоревшего трупа пилообразные надбровные наросты. Шаманами внешнего кольца Предзонья сильно эти трофеи ценятся, амулеты из них шикарные, и вообще сувенир не кислый, барыги не поскупятся. Но это занятие трудоёмкое, а время не терпит… и лучемёта НЕТ.

Злополучный детёныш гладкоспинный давно отстал, опасности уже не представлял. «Извини, мелочь шипастая, что мамку твою на гриль заманили. Тут уж не до сантиментов. Кто кого. Закон бытия, статья первая».

Без особых приключений, ни разу больше не оступившись, ближе к вечеру сталкер добрался до небольшой группы строений, некогда — лодочной станции. Коробки «гаражей» над водой, рваная сетка-рабица ограждений, рельсы спусковых дорожек прогнили и выглядели давно и безнадёжно заброшенными на край вселенной. Но Луч, набивший себе шишек болючих на подобных «заброшенностях», остановился, чтобы внимательно изучить станцию через цебэшку.

Куча мелких аномалий вокруг и по периметру, внутри — ни одной. Живых объектов «логика» не зафиксировала.

С виду всё ништяк, никого опасного нет. По крайней мере снаружи. Луч понимал, что любой ржавый ангар мог скрывать что угодно и кого угодно, начиная от стайки собак, заканчивая…

Сталкер одёрнул себя. Лучше не фантазировать. Каждый зонный, переживший больше чем пару ходок, знает, что — лучше не. Ведь любую фантазию Зона не оставляет без шанса воплотиться в реал отнюдь не в переносном смысле. Причём в самых усугубленных формах. Иногда, во всяком случае, и у некоторых фантазирующих. За примерами далеко ходить не доведётся. Уж кто-кто, а охотник Луч на собственной шкуре убеждался в реальности этого свойства Черноты. И наблюдал не раз.

Ещё одно обстоятельство беспокоило. В этом кучном сборище аномалий нет ни одного, даже примитивного, артефакта. Кто-то ходит здесь постоянно и «урожай» собирает. Вопрос: кто?

Луч высмотрел траекторию и ползком отправился к ближайшей стенке ангара. Лодок, яхт, катеров на плаву не наблюдалось. Несколько мачт давно затопленных судёнышек торчали над водной гладью, видимо, плоды усердия речных пиратов. «Калаш» сталкер оставил за плечами, но приготовил свои пистолеты. Если и случится кто живой или полуживой, то бой грозит ближний.

Луч прислонился к холодным кирпичам капитального ангара, снял с предохранителей «кольты» и, закрыв глаза, вслушался. То, что скрывалось от взгляда, зачастую выдавало себя звуками случайными… Вначале только ветер скрипел раздолбанными воротами и шелестел мусором. Лёгкое потрескивание на южной окраине станции. Наверное, «электра» листья поджаривает. А может, и лампа в строении каком-то горит. Тогда — человеки здесь наверняка водятся… Громкий хлопок «трамплина», что донёсся с той же стороны, просигнализировал: кто-то или что-то попало в него.

Луч выглянул из-за стены. Так и есть, фигура в чёрном плаще скрылась за ангаром. В правой руке пустое ведро раскачиваюсь. Бандюки засели тут. Луч уже наблюдал, бываю, подобную развлекуху, когда в «трамплин» кидали мусор. Аномалия его красиво разбрасывала, он разлетался сферическим куполом. «Золотые купола…» типа.

Существовало два варианта. Первый: тихонечко обойти через поле «каруселей», сделав большой крюк. Но темнело, уже опасно там ходить. Вариант номер два: перегасить их в логове и здесь переночевать. Если они давно тусуются на станции, значит, плюс-минус стабильная территория и наверняка всю местную живность отвадили от этого места. А ночевать нужно где-то… Да и костюмчик-обнову старыми примочками обшить тоже надобно, и побыстрее.

Третий вариант тоже существовал — теоретически. Мирно посидеть с ними у костра, лечь спать и… не проснуться вовсе. Слишком хорошо был снаряжён и вооружён сталкер, для того чтобы спокойно спать в одном помещении с этими подонками.

Что ж, решено. Десятком меньше, десятком больше трупов бандюковских на счету — не имеет особого значения. Луч опустил на левый глаз окуляр тепловизора и начал осторожно прокрадываться к длинному ангару. По ходу, там некогда была мастерская — снаружи валялось несколько ржавых токарных и фрезерных станков. Бандюки тут долго зависали, повсюду сталкер натыкался на растяжки с Ф-1 и Д-3. На одной чуть не вляпался. Повезло — проволока сгнила и рассыпалась, не выдернув чеку. Уф-ф-ф… Звезда НЕ СПИТ.

«Но всё-таки это надо воспринять как предупреждающий знак! Два серьёзных прокола в один день — перебор для ветерана. Растренировался, надо быстрее восстанавливаться…»

Лёгкое похрапывание за очередной стеной вынудило стажера остановиться. Он глянул в дырочку, проржавевшую в одном из листов. Внутри «давил массу» дозорный, совсем молодой пацан. Спал он, сидя на бочке. Руки в наколках обнимали старый карабин, «Сайгак» ноль-третий, похоже… Это был последний сон караульного. Он даже не дёрнулся, настолько сон был глубоким. Жаль пацана, молодой ещё совсем.

«Но среди молодой этой поросли встречаются такие моральные уроды, что и старость обзавидуется. К нашему общему счастью, пока ни один из них не сумел докричаться…» — подумал Луч, вытирая нож о ворот телогрейки убиенного. Горячая кровь стекала по шее, и казалось, что от неё парок идёт…

— Ничего личного, извини… А не спи на посту.

Сотворив устную эпитафию, сталкер отправился дальше.

Если южный подход охраняется, следовательно, и на северной стороне кто-нибудь засел. Луч пытался высмотреть и угадать, в каком именно укрытии находился дозорный. Ничего не высмотрел. Придётся по классической схеме действовать: «зашёл, увидел и убил».

Подкравшись к воротам ангара, сталкер аккуратно снял автомат и накинул полимерный ремень на правое плечо. Так, на всякий, вдруг патронов не хватит в пистолетах или… В помещении было тихо. Лишь потрескивание лампы и шипение горящего газа в каком-то нагревателе или печи.

Луч потянул за головку «червяка» — микрокамеры на своём шлеме. Выгнув упругий проводок буквой «Г», он высунул его за край оконного проёма. Картинка передавалась на визор, с внутренней стороны щитка-забрала. Сталкер «полистал» несколько режимов. Инфракрасный диапазон хреново отражал картину, ночной режим — та же ерунда, варианты электронно-лучевые, полевые и гравитационные вообще не в тему. Обычный световой диапазон с немного усиленной яркостью дал нужный эффект.

Трое спали вокруг столбового газового нагревателя, точно такие палатки барахольщиков зимой обогревают. Интересно, кто им газ сюда возит и откуда у них электричество? Ещё четверо сидели рядом с газовым баллоном и резались в карты, спокойно так, на удивление. Без эмоций и криков, как это обычно в подобных компаниях бывает.

Ага, вот и огнетушитель!

Ну, поехали.

Луч вырвал зубами кольца «ершей» — более смертоносных родственников Ф-1. Две гранаты, по форме напоминающие мячи регби, пролетев метров десять, упали под ноги игрокам. Оборванные матерные реплики поглотило громыхание. Каркас ангара колыхнул листами обшивки. Секундой позже сдетонировал баллон с газом. Листы вздрогнули вторично. С возмущённым звоном повылетали остатки стёкол…

Луч не задержался с личным явлением. Он влетел в помещение, сжимая пистолеты в обеих руках. Шевелились и стонали четверо. Сталкер заставил их умолкнуть. В дальнем углу из-за ряда шкафов поднялось тело. Пока атакующий успел направить на него стволы, бахнул спаренный выстрел. По всему телу зашелестела дробь.

— Говна тебе на лопате! — Сталкер яростно по три раза выстрелил из каждого «кольта», тело задёргалось и упало обратно, за те же шкафы. Вот оно, преимущество хорошей брони: картечь — как об стенку горох. Хорошо, что не жаканом заряжено…

Теперь побыстрее придавить занимающийся пожар — благо огнетушитель в наличии. Не было б его, Луч трижды подумал бы, кидать ли гранату в помещение с газовым баллоном. Он ведь собирался его потом использовать в своих целях, а не просто всех убить и дальше топать, посвистывая.

Все в помещении умерли, но Луч, успешно подавивший огонь, прекрасно осознавал, что минимум один дозорный остался живым и скоро заявится сюда. Сталкер быстро вскарабкался на двутавровую балку над входом и замер. Долго ждал, минут двадцать. Был бы в старом комбезе, давно хозяйство на этом железе застудил бы… Уже решил сталкер, что нет никого, ошибся в ожиданиях, и вознамерился было спуститься, как услышал тихое-тихое шуршание.

В проём вползла узкая тень, а за нею и сама винтовка. Опытный «плащ» просачивался в ангар, из которого уже по большей части улетучился дым, рождённый пожаром. Долез до опорной колонны и присел на корточки, прислонившись спиною к ней. Эта колонна находилась в точности под той балкой, на которой лежал сталкер. Почти забавно получилось… Луч вытянул руку с пистолетом вниз. В этот момент бандюк решил выпрямиться. Вставая, упёрся макушкой в ствол. Только и успели глаза удивлённые вверх глянуть. Выстрел в упор, сверху в грудь, чтобы мозгами не забрызгать всё что ни попадя, свалил последнего из банды. Сталкер с балки спустился, но ещё часок сидел тихо и слушал звуки. Гарью воняло не по-детски, но фильтры скафандрового шлема, спасибо им, нормально функционируя, почти со всеми зонными «ароматами» обычно справляются. Спешить было уже некуда, а ошибок он уже себе не мог позволить — выслугу зонных лет обязывала.

Лишь окончательно уверившись в том, что он один тут живой, Луч расслабил булки и подробней исследовал притон. В соседней кладовке обнаружился запасной обогреватель. Немного поколдовав, сталкер заставил его функционировать, подключив новый баллон газа из припасов банды, обнаруженных там же. К счастью, огонь из большого помещения в закрытую кладовую не проник, а то фиг бы что осталось целого и пригодного… Порыскав по карманам трупов, победитель нашёл ключи от старого, ещё «совкового» сейфа, мрачного стального ящика, что громоздился в углу кладовки. Там обнаружилась целая коллекция артефактов, аккуратно разложенных по полкам. Чего тут только не было!!!

«Медуза», «каменный цветок», «ночная звезда», «выверт», «грави», «золотая рыбка», «кровь камня», «душа», «капли», «ломоть мяса», «кристалл», «огненный шар», «пузырь», «батарейка», «плёнка», «колобок», «слюда»… ещё какие-то незнакомые, даже Луч, с его-то зонным опытом, понятия не имел, что видит… Без контейнеров хранятся, надо проверить на уровень радиации.

Коротко говоря, в бою он случайно добыл не просто богатый трофей, а настоящее состояние. С таким хабаром можно смело уходить на пенсию и роскошно досуществовать в любой точке белого света. Того самого, из которого он сбежал сюда, в Черноту…

Кое-что надо прихватить с собой прямо сейчас. Благо дефицита пустых контейнеров ещё нет, в начале-то ходки. Не все порождения Зоны радиоактивны, но какие-то без соответствующей упаковки долго не проносишь. Незнакомые сталкер проверил своим счётчиком на радиацию, так, для порядка, чтоб знать на будущее. Брать их он пока не собирался.

Из всего этого поражающего воображение изобилия Луч взял лишь некоторую часть артефактов, отбирая не по рыночной ценности, а по степени полезности для зонного выживания. В первую очередь те, которые здоровье поправляют, жизненные силы восстанавливают, защиту от воздействия усиливают; не мальчик уж, организму помогать надо, Семенычу вон сто лет в обед, а благодаря аномальным подарочкам Зоны ещё мужик хоть куда! Ну и конечно «глаз неба» взял — грех оставлять это сокровище полумифическое! Если, конечно, не ошибся и это именно то, о чём он подумал… Закрыл сейф, ключи припрятал. Мало ли? Вдруг пригодятся ништяки трофейные. Старику должок вернуть, например. Только бы не исчез учитель в одночасье, вместе с «Чапаевым» своим, по прихоти Предзонья, возжелавшего смахнуть приречный посёлок с лика бытия…

Крышка газового нагревателя легко снималась, превращая его в подобие кухонной плиты. На ней сталкер и разогрел банку гречневой каши с мясом. Она вздулась, но не лопнула — из армейских запасов, жестянка толстенная. Остриё ножа, пробив жесть, со свистом выпустило аромат горячей еды. Жирная подлива брызнула наружу. Горячая еда, что может быть вкуснее её здесь, в Зоне! Особенно когда почти ничего не жрал весь день.

В дюралевой кружке зашипела и полезла вверх пена молотого кофе. Луч быстро снял её с огня куском брезента, кинул пару кубиков драгоценного рафинада и поставил остывать. Клонило в сон, а нужно ещё «Булат» переделывать. Зёрна арабики помогут. Он достал и разложил перед собой все самопальные навороты, срезанные прошлым вечером со старой брони. Часа на три работы, если не уснуть…

Первым делом охотник принялся монтировать на штанины замки для перезарядки магазинов. Не переставая улыбался, пока устанавливал эти полезные «примочки». Всё из головы не выходил Питерский Бронебойник и этот перл молодого оболтуса: «Несси, бля!» Что ни говори, день удался! Первый день после возвращения ДОМОЙ.

Одно только беспокоило сталкера. Ощущение, что кто-то подкрался со спины и смотрит, не сверлило затылок. Никто не дышал ему в ухо, не наступал на пятки. С самого утра так и не возникло это давящее ощущение, до вынужденных каникул привычное и неотвязное.

Контакт не устанавливался.

Его появление не замечено или демонстративно сделан вид, что не?…

ОТТЕНКИ ЧЁРНОГО

Леа предупреждала Ника: готов будь. Выбравшись из вагона, окажешься вовсе не в том Киеве, который виден в окно.

За окном бурлил перрон главного вокзала бывшей украинской столицы. Пёстрый, оживлённый, заполненный галдящими пассажирами и встречающими-провожающими. Во время поездки сквозь время (тавтология, но как точно отражает суть!) и пространство журналист настолько проникся реальностью, доступной взгляду за окном, что поверил в неё.

Для него она буквально ожила! Поэтому, когда поезд уже въехал в Киев без всяких скобок и Котомин увидел целёхонький, густо населённый совершенно нормальными людьми город… у Ника уже просто в голове не укладывалось, что совсем скоро всё это умрёт.

Прямо на глазах.

Загодя предупреждённый, он готовился к тому, что окажется не в Киеве, а в (Киеве), но умом понимать что-нибудь — это одно, а ощутить на собственной шкуре в реале — совершенно другое…

Причём не столбом торчать, пялясь вытаращенными зенками на реальность в скобках, а без передышки, в это пространство-время впрыгнуть и незамедлительно начать двигаться. Остановка — смерти подобна. Движение — жизнь. В буквальном смысле.

Этот базисный закон выживания в Чёрном Краю проводница вдалбливала ему в голову многократно, как бы вычитывая теоретический курс. Пришла пора сдавать экзамен по его практическому применению. Оценочная шкала за эту проверку короткая и незамысловатая: сдал — не сдал.

Оценку «не сдал» на самом деле следует читать: «купил билет в один конец».

Ключевое, с какой стороны ни глянь, словосочетание…

Мёртвый вокзал в убитом городе ожил на одну-единственную минутку. От самого здания мало что осталось, текучая реальность выгрызала некогда красивое сооружение кусками, но последовательно и целеустремлённо. Из-за этого картинку, которая явилась взглядам странников, что выпрыгнули из дверей вагона, назвать вокзалом язык бы не повернулся. И живописной она тоже не была, ни в малейшей степени. Огромная куча строительного мусора, наглядная модель хаоса, скрутившего в кошмарное месиво пространство, некогда упорядоченное людьми по своему усмотрению.

Как выяснилось уже очень скоро, в распростёршееся до горизонта «поле», усеянное разновеликими кучами, превратился и весь город. Это поле Нику довелось перейти, и этот переход вопреки популярному выражению оказался равен целой жизни. Такими долгими показались ему первые сутки в Чёрном Краю. Бывший стрингер много чего повидал и пережил, но очутиться сразу в настоящем Предзонье, без предварительного буфера внешнего кольца… По истечении суток он очень удивился, что выжил, пройдя (Киев), и у него мелькнула мысль о том, что Леа оказала ему медвежью услугу.

Если бы они преодолели периметр, как подавляющее большинство людей, посредством подкупа, подлога, подкопа, подводки или пролёта и какое-то время передвигались по землям, мало чем отличающимся от нормального мира, разве что обезлюдевшим… Если бы они добирались до размытой грани, после которой начинается аномальное пространство, постепенно, то у него успело бы развиться ощущение, что он влетел в полнейшее дерьмо, тонет в нём и надо бы скоренько распрощаться с изнеженностью городского жителя и раздолбайством обитателя столицы.

«Что было бы, если…»

Вот что он подумал, обернувшись на героически перейдённый, оставшийся за спиной (Киев). Больше он ничего не успел подумать, потому что Леа рванула его за плечи, отдёрнула от внезапно вспухшего из почвы толстенного столба, с виду бетонного, но усеянного хвойными ветками, как ёлочное деревце. Тем самым она ещё раз спасла задумчивого ротозея от смерти…

Пресловутое БЫ едва не убило его.

И этот приветик из глубины земли был только началом следующего этапа. (Киевское) поле хоть и осталось за спиной, но впереди простирались земли, расположенные севернее бывшей украинской столицы, и они отделяли двух странников от границы Зоны. Той самой, до которой проводница обязалась его довести.

И к завершению этого перехода, может быть, самого решающего в его командировке, он осознал, что Леа поступила совершенно правильно. Впрочем, правильным он затем признал всё, что она сделала для него.

Никаких если.

Орлята учатся летать, а люди плавать — именно так. За шкирку — и в воду (с вершины скалы в пропасть). Лети! Плыви! Упади или утопии. Потому что должен научиться самостоятельно идти. Мамаша (проводник) далеко не всегда случится рядом, чтобы поддержать и помочь.

Впрочем, Ник прекрасно понимал, что была как минимум парочка моментов, из-за напряжности которых он, не окажись рядом орлицы, (Киевское) поле не перешёл бы. И до блокпоста не добрался бы в одиночку… Леа не оставляла его до самой южной границы Черноты. И неоценимо помогала ему, сбивая мишуру иллюзий с болвана самоуверенного. Только благодаря ей он, вынужденный в сжатые сроки осваивать технику выживания в реальной боевой обстановке, к блокпосту дополз уже крепко подученным уму-разуму. А ведь это был ещё только подготовительный курс…

Но самый первый шаг Николая Котомина в Черный Край вёл из двери, открытой проводницей. В аномальный мир, где некогда находилось обычное пространство-время, что всего минуту назад, из окна вагона, выглядело… бурлящим, пёстрым, оживлённым, заполненным галдящими пассажирами и встречающими-провожающими.

Зачеркнуть. Забыть. Всего этого НЕТ.

Проехали.

Без всякого БЫ.

Полностью уцелел только один путь — первый. На него и пришёл поезд. Или наоборот: путь цел, потому что на него приходит поезд?

Но самого поезда и в помине не было.

Когда Ник оторвал от ступеньки ногу и обернулся, он чуть не застыл с этой самой ногой, приподнятой над асфальтом. Потому что не увидел никакого вагона. Только рельсы со шпалами в углублении и край перрона, асфальтированную ленту метра два шириной примерно. Никого из людей, кроме них двоих, на убегающем в обе стороны остатке перрона не наблюдалось, прочие пассажиры, видать, как-то «параллельно» высаживались… Репортёр очень осторожно, опасаясь провалиться, опустил ногу, обернулся и посмотрел туда, где только что сверкала и мельтешила полноценная заоконная жизнь.

Первая картина иного мира, которую зафиксировали его глаза (и рекордеры), изображала тёмные, тяжело колышущиеся воды неширокой речки, которая протекала между прибывшими и неимоверной грудой мусора, в которую превратилось вокзальное здание. Он хорошо знал, как оно выглядит, когда-то в детстве, юности и молодости здесь бывал не раз, да и на фотках видел неоднократно. И в помине не осталось… Камни, балки, стекло, арматура, бетонные глыбы, всё переплелось, смешалось в кучу, будто к вокзалу притопал великан небоскрёбного роста и задался целью сровнять его с землёй, но раскатать в полный блин не успел, отвлёкся и дальше потопал, крушить другие объекты.

— Прикинь, если в середине дома вдруг исчезнет фрагмент, что станется с другими частями? Несущие лопнут, перекрытия начнут ломаться, столбы треснут, как спички, под увеличившейся нагрузкой. Вот примерно так. А потом ещё разок и ещё… результат видишь. Полный абзац дому.

Неимоверно важным событием для Котомина было прикосновение человеческой руки. В эту секунду его предплечье крепко сжали пальцы Леа, единственного «элемента» окружающей среды, в существование которого верилось.

В дальнейшем она не отпускала Ника ни на мгновение, так за ручку и провела. Когда просто вела под руку или ладонь в ладони, когда прижималась тесно, будто желая соблазнить, а когда и сплеталась с ним в объятиях. Но в этих действиях не было ничего сексуального — ни в малейшей степени! Очень скоро он понял, что это вынужденные меры. Если уж им доведётся быть изъятыми из этой иной реальности, как упомянутая «середина» из дома, то пропадут они вместе.

В зависимости от конфигурации творящегося вокруг них беспредела — Леа и поступала с их телами, как считала оптимальным. Например, когда они вмиг оказались между двумя поверхностями глухих бетонных стен, внезапно материализовавшихся из ниоткуда, что ещё оставалось, как не сплюснуться? Как можно ближе прижаться и выползать в щель. К счастью, была щель, по которой они сумели выползти. Сомкнись стены чуть теснее, и только кровавая жижа от них осталась бы…

Уже потом, отдаляясь от северной окраины бывшего мегаполиса, репортёр нашёл сравнение, описывающее пространство, которое они сумели пронзить насквозь, действуя в сотрудничестве, тесном буквально.

Словно гигантский молот лупил по городу, пытаясь сформировать из его улиц, домов, майданов, парков, пустырей и сооружений совершенно другой рельеф. А может, громадные клешни остервенело месили материю, недовольные её очертаниями, и попытка за попыткой отыскивали новую форму, удовлетворившую капризы неведомого создателя некоего запредельного чертежа…

Рельеф в итоге получался совершенно другой, это точно.

Что самое странное, рокировки и трансформации пространства свершались почти беззвучно. Звуки, которые зафиксировали его уши (и микрофоны рекордеров), были малочисленными и негромкими. Если бы грохотало и ревело как положено, то сутки спустя люди просто оглохли бы… Хотя, конечно, интересно послушать, с каким звуком роща деревьев вдруг превращается в озерцо, а целёхонькая девятиэтажка, торчащая посреди исковерканных руин, испаряется и вместо себя являет рыжую скалу, позаимствованную из какого-нибудь пейзажа в окрестностях штатовского Гранд-Каньона.

Но это уже было рецидивом чисто журналистского интереса. Достаточно скоро Ник, поднабравшись начального опыта, констатировал, что праздное любопытство подобного толка — для выживания фактически вредоносно, как ядовитый газ. И непосредственное выполнение профессиональных обязанностей репортёру по меньшей мере лучше бы отложить. До того момента, когда представится возможность взять интервью у найденных виновника-виновницы-виновников происходящего.

Картинку и звуки пишут рекордеры, а задача их носителя простая, как линейка: выжить, чтобы донести. Сходить в эпицентр Черноты и вернуться оттуда.

Теоретически — проще не бывает.

Практически — сложней некуда.

Но ключевое слово: найти.

Что порадовало — запахов практически не чувствовалось. Нос как будто заложило, тампонами закупорило. Вот это было очень даже здорово. От пыли, гари и копоти иногда можно было просто задохнуться, но по крайней мере не от вони.

Скобочный Киев никакого смрада уже не выделял…

День второй подпортили с самого его начала. Конечно же, другие человеки. Кто ж ещё.

«Нету в Зоне гадов более вездесущих, чем мы… Ничего удивительного, за всё надо платить. Вчера я победил, а сегодня и меня за это могут… Белого без чёрного не бывает. И наоборот!»

С каждым шагом восстанавливая былую походную форму, Луч осторожно, крадучись, но достаточно быстро пробирался по Зоне и вспоминал утро.