Грозненский роман

– Запятую? – растерялся Борис. – Так ведь сказали.…Сказали, что…что войны не будет. Министр…

– Боря! Да что с тобой? Ты же никогда не верил лозунгам? Ну, сам подумай: что самое главное пред войной? Самое главное – убедить противника, что войны не будет. Вспомни историю, Боря! А наш министр ее помнит, не на всех лекциях в Академии, видать, спал.

– А как же тогда все эти переговоры, депутаты? Ведь на весь мир показывали?

– Ну, ты даешь, мой наивный друг! – котенок возмущенно выгнул спину. – Стрельбу из танков по парламенту тоже на весь мир показывали.

– Значит, война.…И что же нам теперь делать?

Котенок вырвал из шапки клок шерсти и стал демонстративно с ним играть, как бы показывая: на глупые вопросы не отвечаем.

– Господи! Ну, за что? Вот же угораздило родиться в этом городе! Почему, ну почему мне всегда во всем не везет…

– Так уж и всегда? – котенок бросил клубок и с интересом уставился на Бориса.

– Кто б говорил? – обиделся Борис. – Ты же знаешь, все знаешь. Всегда! Даже если по дороге проезжает одна машина в день, она обязательно появится именно тогда, когда переходить понадобится мне. И вообще…

– Ну, началось.…До чего же ты любишь ныть! А сам ведь только и ждешь, когда тебя опровергать начнут. Пожалуйста – мне для друга ничего не жалко. Тебе повезло в главном Боря! Сказочно повезло, так как везет очень и очень немногим! И кто его знает, как бы оно сложилось, живи ты не в Грозном.

– Это с чем же мне так повезло? «Сказочно»?

– Не юродствуй! И с «чем», и с «кем»! – котенок взмахнул внезапно появившимися белыми крылышками амура и выпустил в Бориса стрелу из воображаемого лука. – Забыл? Или привык?

Борис не забыл. И не привык.

Глава четвертая

Вечность назад

Толпа у магазина «Букинист» запрудила целый квартал.

Еще бы – там, на тихой улочке Чернышевского сегодня разыгрывалась подписка. И не какая-нибудь: на кону стоял 2-й выпуск «Мира Приключений». Мечта детства, мечта юности. Борис занял очередь довольно рано и только что получил заветный номер, теперь оставалось ждать.

Ждать и надеяться.

Немного потолкавшись, перешел на другую сторону под тень тутовника, достал пачку «Ростова», закурил.

– Ну, как – надеешься выиграть?

Борис обернулся.

«Czy warto było kochać nas?..»[3] – запело в голове почти забытое.

Черные прямые волосы до плеч, серо-голубые глаза и такая знакомая улыбка – независимая и немного, чуть-чуть, насмешливая. Короткое платье, тонкие руки, открытые до плеч.

– Что, не узнаешь? Так постарела?

Как же можно не узнать, как же можно? Постарела? Почему постарела? А, это она шутит.…Надо что-нибудь говорить… Сердце вдруг сошло с ума, сейчас лопнет, лопнет.… Не может быть! Столько лет… «Czy warto było kochać nas?..»

– Нет, ну это, в конце концов, невежливо, – в глазах заплясали смеющиеся искорки. – Девушка, нарушая нормы приличия, обращается к старому знакомому, а он молчит.

– Ира…

– Слава богу! Значит все-таки не немой, а то я их языка не знаю. Узнал?

Что-то жжет... Борис поднял руку, удивленно уставился на догоравший окурок, погасил, сжав пальцы. Резкая боль, черный пепел на коже. Машинально сунул палец в рот, как в зеркале увидел себя в ставших почти голубыми глазах. Испачкался? Судорожно полез за платком. Чертовы джинсы, до чего же узки карманы! Вытащил платок – на землю упала зажигалка – провел по губам.

Ира засмеялась.

Протянула руку. Что… что она хочет?

– Давай помогу, а то ты стал, как индеец в боевой раскраске. Да не бойся ты, не съем!

Тонкая рука взяла платок, требовательно поднесла к губам Бориса. Надо намочить? Платок тонкий, ему не скрыть прохладных пальцев. Как хорошо. Как будто током покалывает…. Борис глянул в уже совсем голубые глаза, решился, испугался, снова решился.

– А я тебя не забывал…Ира.

– Ну вот, теперь ты снова красивый. – Ира протянула платок. – Не забывал? Ни на минутку? Все это время?

Борис осторожно потянул платок, коснулся тонких пальцев – теперь уже ощутимо ударило током. Ира отдернула руку.

– Ой! Ты зачем бьешься?

– Я не специально… – виновато сказал Борис. – Это статическое электричество…

– Да? Слава богу! А то вдруг ты, как скат. Бац жертву током – и ври ей тогда, что хочешь, – Ира тряхнула головой.

– Я не вру…

Черный водопад волос взметнулся – глаз не отвести – и опустился на то же самое место. Смеющийся и требовательный взгляд то ли синих, то ли серых глаз.

– Не вру. Я же не говорил, что ни на минуту, – что-то он не то говорит. – Я тебя тогда сразу заметил, в первый же день. Заметил и …

Ира смотрела на него, почти не смеясь, ждала – Борис молчал, проклиная себя. Вздохнула, улыбнулась немного насмешливо.

– Заметил и…Что?

– Ты была такая независимая, так умела ответить.…Была такая…

– Язва?

– Насмешливая, – вздохнул Борис. – И потом, ты так быстро уехала…

– Ну, да, – усмехнулась Ира, – три недели это так быстро.

– Две с половиной, даже меньше.…А почему ты уехала? Что-то случилось?

Ирина помолчала, оглянулась по сторонам. Улица стремительно пустела, все дернулись в сторону дверей магазина: похоже, начинался розыгрыш.

– Мама умерла.

– Извини… – испугался Борис.

Толпа у дверей разрасталась и разрасталась, всем хотелось побыстрее услышать номер – свой номер. Борис молчал, не зная, что же теперь говорить.

– Ничего, – Ира снова тряхнула головой, улыбнулась. – Насмешливая, значит? Вот оно что.…А я все не могла взять в толк, все ждала, решится ли на что-нибудь этот мальчик?

– Ты? Ждала?

– Я, – подтвердила Ира. – Ждала. Удивлен?

– Я думал, ты меня вообще не замечаешь.

– Тебя трудно было не заметить. Такие редкие волосы.

– Почему редкие? – удивился Борис. – Нормальные. Ну не густые конечно…

– Господи, Боря! – засмеялась Ира. – Ты что, в самом деле? Цвет редкий – пепельный. Цвет, а не волосы! С тобой не соскучишься!

Цвет? Какой еще цвет?.. Снова заколотилось сердце. Она помнит имя. Ждала? Назвала по имени! Борис снова вытащил платок, промокнул лоб. Ждала!

– Ира… – как же приятно звучит ее имя, – Ира, знаешь, я потом несколько раз к твоей школе подходил. Думал встречу.…Специально с занятий хилял, чтоб успеть.

– Да ты что? – опять засмеялась Ирина, и Борис сразу подумал, что сморозил глупость. – Несколько – это сколько? Два?

– Пять, – вздохнул Борис.

– Ого! Почти подвиг! Надеюсь, пропуск занятий не повлиял на успеваемость? А потом?

– Потом я заболел, а потом…потом…

– Ясно, замнем. Так как насчет успеваемости – поступлению не помешало? Ты вроде в «Нефтяной» собирался?

– Не помешало, поступил, – надо же, помнит. – Окончил четыре года назад, сейчас на заводе. А ты?

С противоположной стороны раздался восторженный вопль: кто-то стал счастливым обладателем подписки. Ира оглянулась, мотнув черной гривой – у Бори опять сперло дыхание – деловито спросила:

– Ты как, собираешься здесь ждать, когда разойдутся? Или тоже полезешь?

– Да нет, туда еще часа два не пробраться.

– Тогда, что будем делать?

– Мы? – обрадовался Борис. – А что ты хочешь?

– Боря! Может, решение примет мужчина?

– Тогда.… Тогда пойдем, погуляем.

– Отличное предложение! – улыбнулась Ирина. – Пойдем... Зажигалку подними.

Полуденное солнце палило немилосердно, от нагретого асфальта поднималось марево, хотелось нырнуть куда-нибудь в бассейн. Или хотя бы в тень. Проспект Революции в сторону «Аракеловского» не привлекал: липы, посаженные не так давно вместо старых роскошных деревьев, тени почти не давали.

Перешли пустынный проспект. Тонкие каблучки оставляли в разогревшемся асфальте маленькие ямочки – как у птицы, подумал Борис. Небольшой сквер встретил прохладой, летали пчелы над цветами, носились дети, и уродливой громадой возвышалась в центре городская Доска Почета.

Все лавки были заняты.

Замедлив шаг, молча прошли через сквер, не сговариваясь, перешли дорогу и нырнули в другой сквер – большой и тенистый.

– А вот там я работаю, – показала налево Ира.

– Где, – Борис проводил руку взглядом, – в библиотеке Гайдара? Или в детском саду?

– Ого! – засмеялась она. – Растешь! Нет, в Управлении статистики – вон там. Уже два года, после института.

– А где ты учила…

Ира схватила Бориса за руку, потянула.

– Идем быстрей, лавочка освободилась. Эх, не успели… – бросила руку. – В Ростове, в РИНХе.

Борис засмеялся, поймал удивленный взмах ресниц.

– Не обижайся, название смешное. Как это расшифровывается?

– Ростовский на Дону институт народного хозяйства. Правда смешное, а я и не замечала. Ну, ваш-то не лучше – ГНИ! Мы сегодня найдем, где присесть?

Борис, осмелевший от прикосновения прохладной ладони, огляделся по сторонам – свободные лавки только на солнцепеке – и предложил.

– Мы не будем ждать милостей от природы – мы их сами создадим. Пошли в «Горный родник», коктейль выпьем.

Площадь Ленина простреливалась солнцем насквозь. Людей почти не было, только запоздалая свадьба, выполняя странную традицию, возлагала цветы памятнику Владимиру Ильичу. Лавочки, раскаленные и сонные, приглашали напрасно: желающих попариться не находилось. Лишь на одной сидела одетая в пальто старушка и, опираясь на клюку, с грустной улыбкой смотрела куда-то вдаль, в глубь времен. Что она там видела? Может, ту же площадь лет сорок назад? На пятом Жилстроительстве нет еще знаменитой антенны, Аракеловский еще не гастроном, и площадь вместо асфальта покрыта булыжником. Но так же сияет солнце, и идет по булыжной мостовой она, молодая и красивая, в длинном непривычного покроя платье и в шляпке. А рядом ее спутник – в широких штанах, парусиновых туфлях и тоже в соломенной шляпе. Они о чем-то говорят, смеются, им весело и вся жизнь впереди – светлая, прекрасная. И не знает еще девушка в соломенной шляпке, что ее любимый сгинет через несколько лет где-то под Вязьмой, что так и не судьба пройтись с ним по вновь заасфальтированным, но таким же узеньким улочкам. А она будет жить, жить и жить. Смотреть, как расцветает родной город, смотреть на молодых, идущих по площади. Смотреть, радоваться и завидовать: уж они-то никогда не узнают, что такое война.

– Бо-ря! Что с тобой? – Ира требовательно теребила его за локоть. – Пошли быстрей, жарко.

В «Горном Роднике» было сумрачно, прохладно и пустынно. Борис выудил из тесного кармана двадцатикопеечную монетку, заказал два молочных: Ира попросила без сиропа. Продавщица уверенными движениями налила в металлические стаканы ледяного молока, бросила по шарику мороженого, поставила в автомат. Зажужжали миксеры. Несколько секунд – и готовый коктейль перелит в большие, сразу запотевшие стаканы. Запах зимы врывается дурманящей метелью в мозг, и хочется уже только одного: пить и пить жадными глотками. Но делать этого как раз и не следует: напиток холоден как горный родник.

Боря потягивал коктейль через трубочку, чувствуя, как приятно сводит скулы, осторожно поглядывал на Иру – на лицо тут же наползала глупая улыбка, и не хотелось ему сейчас больше ничего. Только стоять вот так у столика и смотреть. И пусть никогда не кончается коктейль.

– Что? – Подняла ресницы Ира. – На ледышку похожа? Смотри – гусиной кожей покрылась.

Боря осторожно прикоснулся к протянутой руке. Господи, до чего же гладкая кожа. И как хорошо, что он все-таки решил сегодня не валяться дома, а пошел на этот розыгрыш. А кольца нет.…Спросить?

– Ничего не гусиная. Самая настоящая человеческая... и очень гладкая.

Ира удивленно улыбнулась, внимательно посмотрела на Бориса почти синими в этом полумраке глазами. Опустила взгляд, легонько провела по Бориной руке тонкими пальцами с длинными ногтями – по хребту побежал холодок. Опять взмахнула ресницами и засмеялась.

– А ты весь в пупырышках! Как цыпленок. И током больше не бьешься.…Куда пойдем, придумал?

Она была как призрак, порожденный летним маревом. Она была как душа. Боря склонил голову не в силах оторвать взгляд. Просто нельзя не придумать, нельзя, чтоб ей было со мной неинтересно. Сегодня мой день, подумал он. Сегодня я могу все.