Древо скорбных рук

Они уже слепили версию, в центре которой застрял именно он, как паук в паутине.

— Ты здорово привязался к этому мальчугану? — по-доброму спрашивал кто-то из них и при этом еще подмигивал.

— Конечно. Джейсон отличный парнишка, — отвечал он искренне.

Он говорил правду. Но была еще и другая правда. Мальчишка мешал ему, и отделаться от него у Барри часто возникало желание, но, разумеется, не тем способом, на который намекали полицейские, и лишь с целью подольше побыть с Кэрол наедине.

Он вспомнил, как воспрял духом, когда Айрис предложила оставить Джейсона у себя ночевать, и разумно согласился с лаконичным заявлением Бьюти Изадорос, что за спокойную ночь без ребенка надо платить, а деньги все равно идут в общую копилку семьи. Быть с Кэрол вдвоем без того, чтобы кто-то не хныкал в соседней комнатушке и не колотил в стенку, — за это он был рад платить и больше.

Барри ничего не имел против детей. Наоборот, он считал, что общий с Кэрол ребенок закрепит их отношения. На это он надеялся и был прав, потому что такой замечательной женщине, как Кэрол, производить на свет детишек доставляло даже удовольствие, отчасти и самоутверждение. Иногда он, будучи парнем добрым и честным, мучился угрызениями совести. Вот он мечтает о браке с Кэрол и о собственном ребенке, а ее детям от других мужчин не уделяет достаточного внимания и любви, отчего особенно страдает малыш Джейсон. Но на всех его широкой души не хватало… да и времени и сил тоже. Ему надо было зарабатывать на жизнь, чтобы не потерять уважение Кэрол, которая сама крутилась как белка в колесе, вкалывая на двух работах, и приносила в дом побольше, чем он. Поначалу он ополчился на Карен Изадорос и на Айрис — на всех скопом — за то, что они не углядели за Джейсоном; никому не давал покоя, предпринял собственные безрезультатные поиски, а затем обратил гнев на себя за то, что прошляпил целые сутки, не подняв тревогу сразу же.

Барри ни в чем не был виноват, но из-за каких-то глупостей, совершенных им в ту злосчастную среду, он никак не мог успокоить свою взбудораженную совесть. Тот день он перебирал в памяти во всех деталях.

Они с Кеном Томпсоном приводили в порядок спальню в квартире в Пейдж-Грин. Учитывая непрестижный район и ветхое состояние дома, особенно возиться здесь не стоило, но их мнения никто не спрашивал, а платили хорошо. Такую работу заполучить удавалось нечасто. Бывали периоды, когда они с напарником сидели без заказов, мрачно ковыряя в зубах. А тут кто-то решил вложить деньги в развалюху, придать ей пристойный вид, разместить там дорогую мебель. Простым работягам не понять, в чем у нанимателя интерес. Может, поскорее сбагрить с рук дензнаки, которые с каждым днем падают в цене, судя по счетам от молочника и электрокомпании.

К часу дня они в основном все закончили, оставалось только втащить и установить огромное зеркало, которое все еще находилось в мастерской на Кроуч-энд, где его обрезали, чтобы оно влезло в обычное помещение, а не в сказочную спальню нефтяного принца.

Кен сказал, что они могут отдохнуть до четырех, когда зеркало будет доставлено.

Барри немного задержался, убирая мусор и протирая окна. Он предпочитал оставлять рабочее место в полном порядке, чтобы, получив расчет, завтра быть полностью свободным и куда-нибудь сводить Джейсона.

Из телефонной будки он позвонил старшей Изадорос. Ответил ему Дилан — третий по старшинству сынишка. С Джейсоном все еще гуляют мама и Карен. «Катают в коляске, словно принца», — съязвил мальчишка. Барри поблагодарил за информацию, что в шесть он сможет его забрать. Конечно, он мог использовать свободное время и чем-то развлечь малыша, но на улице похолодало, и соснуть пару часиков в теплой комнате до возобновления работы было соблазнительно. Набраться сил для предстоящего вечера он посчитал более важным.

Кэрол работала по средам в баре до шести, пока мисс Флеймон не сменяла ее, и до того, как завалиться с ней в постель, Барри хотел поухаживать за любимой. Улица предлагала много интересного. В кино шел «Темный кристалл», а Барри любил фильмы ужасов. Можно было сжать дрожащие пальчики Кэрол сильной рукой, когда зрители хором ахают от страха, и пощелкать жареных орешков, глотнуть кока-колы из бутылки и стопку виски в любом из соседних баров после сеанса. Отправляясь обратно на работу устанавливать зеркало и хорошо отогревшись и выспавшись, он запасся билетами на вечерний сеанс и пачкой «Мальборо», чтобы угодить Кэрол.

Пока Барри отдыхал, Карен Изадорос получила задание от матери запастись в универсаме продуктами. Чтобы не тащить с собой коляску с Джейсоном, оставила его у стенки на Редьярд-гарденс, где не было такой сутолоки, как у входа в единственный в округе магазин, работающий по средам без перерыва. Полчаса спустя Карен перезвонила матери и тете Айрис, что задерживается в очереди у кассы, но наткнулась на автоответчик. Ни той, ни другой не было дома, а Барри, проходя мимо по улице, уже погруженный в думы о том, как проведет вечер, не заметил брошенного мальчишку, тем более что колясок с детьми там выстроилась целая вереница.

Карен благополучно справилась с покупками и перегрузила их частично на коляску Джейсона и собралась было покатить свою обузу домой, но встретила школьного дружка Дебби, который предложил ей пройтись поглазеть на витрины. Не катить же перед собой тяжелый груз, идя под руку с симпатичным молодым человеком, рассудила Карен. Она дозвонилась Айрис, и та обещала сразу же выскочить из дома и перенять эстафету. Но тут начался любимый сериал Айрис, и та забыла обо всем на свете.

Карен прошлась с другом по магазинам, помогла ему выбрать недорогой подарок для любимой мамочки и вернулась на прежнее место. Пакеты с покупками были аккуратно выложены на камни стены Редьярд-гарденс, исчезла только коляска и сам малыш.

Тогда еще не возникло никакого беспокойства. Айрис могла пренебречь дешевыми продуктами из универсама и покатить Джейсона налегке.

Слава богу, что в их лейбористском районе никто не крадет по мелочам.

Проблемы возникли только когда стемнело, и Барри с Кэрол, проведя чудесный вечер, не обнаружили дома Джейсона. Никто из родственников не знал, куда он подевался. Все ссылались друг на друга и не очень беспокоились, раз покупки из универсама остались в целости и сохранности.

Только один Барри рвал и метал. Неспокойная совесть гнала его от киоска к киоску, и он спрашивал всех, не видел ли кто плачущего голодного малыша. За время поисков он выкурил полпачки «Мальборо», которую купил для Кэрол.

Он спрашивал владельцев собак, прогуливающих своих разномастных питомцев на поводках, — не напугала ли какая-то псина полуторагодовалого мальчика. Ему отвечали отрицательно или просто пожимали плечами.

Кончилось все обращением в полицию. Детективы, нырнув с головой в эту путаницу, быстро выстроили свою версию и пошли по самому прямому пути.

Карен прижать было нельзя. Ей всего девять лет.

— Почему ты не позвонила раньше?

— Я все истратила в магазине, а последние пенни проглотил испорченный автомат.

Семейную путаницу детективам разбирать не хотелось, а вот имеющий мотив подозреваемый был налицо. И у него была куча возможностей избавиться от мальчика, не привлекая к себе внимания во время дневного перерыва в работе, а потом весь вечер изображать угрызения совести, активно включившись в поиски.

Теперь, сидя в одиночестве в комнате для допросов, Барри мог предаваться воспоминаниям, как ему было хорошо с Кэрол, и как ради этого он ужасно поступил с ребенком. Сыщики предоставили ему эту возможность.

Он спешил домой через Китайский мост, закончив работу с проклятым зеркалом, и хотя еще не стемнело, увидел свет в их окошке. Это было хорошим предзнаменованием — так считал Барри, раз она пришла первой и его ждет. Он даже ощутил боль в левой стороне груди — там, где, по его расчетам, находится сердце, переполненное любовью. Кэрол даже вышла навстречу, уже готовая к свиданию, и была, как обычно, красива, словно фарфоровая куколка, хотя выглядела усталой. Он нее приятно пахло косметикой, когда они встретились в тени дерева у крыльца и поцеловались.

— Я еле волочу ноги. «Принц Уэльский» еще открыт, и мы бы могли тяпнуть там по рюмашке.

Барри заикнулся было о том, что надо бы проверить местонахождение Джейсона, но Кэрол сослалась на то, что ее мать будет довольна лишним шиллингам, полученным за присмотр за мальчиком, и нечего ему впутываться в эту семейную карусель.

— Ей за него платят. И пусть будет довольна.

У Кэрол на все находилось оправдание, и на каждое полученное от жизни удовольствие она ставила цену, как в меню.

В результате все думали, что Джейсон находится у кого-то из родственников, смотрит телевизор и сосет колу через соломинку, а Кэрол с Барри, пропустив рюмочку у «Принца Уэльского», поахали и пообнимались на фильме ужасов, сбежали чуть раньше, чтобы опрокинуть у «Принца» еще порцию виски и переместились во «Фляжку». Деннис, друг Кэрол, как-то сказал, что там уютно и есть диско и, заплатив за вход два фунта, можно разгуляться вовсю и даже получить горячее с баснословной скидкой.

Так и оказалось. Они заказали бифштексы, потом Кэрол удалилась в дамскую комнату и там переоделась в новый наряд — красную с золотом кофточку и мини-юбку. Новые алые туфельки очень подходили к этому наряду, а по рукавам блузки, пышным, как два воздушных шарика, так и хотелось хлопнуть.

— Ты прекрасно выглядишь, — одобрил он.

— Ты тоже в порядке, — довольно индифферентно откликнулась Кэрол. — Ты — мужчина в моем стиле.

Барри все еще раздумывал, как предупредить Айрис, что они с Кэрол вернутся поздно, но она переубедила его не тратить на это время, а даром убеждения она обладала в полной мере. Особенно если это касалось мужчин.

Барри прямо-таки распирало от желания танцевать с нею, чтобы их тела, плотно прижатые друг к другу, двигались среди таких же стиснутых разгоряченных молодых тел, чтобы голубые, фиолетовые и алые вспышки слепили им глаза, а музыка, тяжелая, ритмичная, проникала в мозг и подстегивала вожделение.

Если бы он связался с Айрис тогда, это все равно не принесло никакой пользы. Джейсон к тому времени уже исчез больше трех часов назад.

А самой Айрис наверняка уже не было дома. Она, как полагал Барри, поступила согласно своему правилу, о котором он подозревал, но не имел доказательств, — влила каплю виски в бутылочку с питьем для Джейсона и оставила малыша одного, а сама отправилась с Джерри в паб. Если б он даже застал Айрис, она тут же заткнула бы ему рот заявлением, что у них достаточно женщин, чтобы позаботиться о малыше, раз его мамочка предпочитает развлекаться на свои честно заработанные деньги.

Так получилось, что он и Кэрол возвратились домой уже после двух ночи. Им пришлось взять такси.

Уинтерсайд-Даун вымер в этот час, хотя желтые лампы на своих постаментах не гасли и освещали скучные прямые улицы, изогнутые проулки, застывшую воду канала и одинокий дом-башню.

Такси проехало напрямик через холодное желто-бурое пространство с изрядно вытоптанной травой и лишенное деревьев. Попытки засадить район деревьями предпринимались, но почему-то саженцы быстро хирели и умирали естественной смертью, или ребятня калечила их, ломая ветки.

Небо над этим пространством затянуло смогом, было цвета военной формы и беззвездным.

Поначалу за дымкой угадывалась луна, но потом она пропала.

Двое из компании мотоциклистов, правда, без своих движущихся механизмов, торчали на углу Саммерскилл и Далтон. Барри интересовало, ложатся ли они когда-либо спать, как нормальные люди?

Цвета плюмажей на их головах лишил разнообразия охряный цвет фонарей, но по контурам причесок Барри узнал Синеголового и Хуппи. Они пялились на такси. В их неподвижности и нарочито расслабленных позах ощущалась накопленная злоба и готовность к физическому насилию.

Кэрол выпила очень много, даже чересчур много. Она не захотела подниматься в спальню. В полутемной гостиной, куда проникал свет уличного фонаря, она, не задернув шторы, стянула с себя платье, чулки и лифчик.

Ее тело, очень белое, мерцало, как мрамор. Она упала на кушетку, водрузила Барри на себя и пустила внутрь. Ее бедра и ягодицы, похожие на мрамор, на самом деле были мягки и нежны, как крем.

Капли пота жемчужинками проступили у нее над верхней губой. Кэрол умело чередовала легкие стоны и задорный хохот, занимаясь любовью. Барри это возбуждало настолько, что он с силой прижал свой рот к ее рту, чтобы прекратить этот журчащий серебристый смех.

После он раскурил по сигарете для них обоих, но она сразу же провалилась в сон. Он поднял ее на руки — она была легка, как пушинка, — отнес в спальню, уложил в постель. Затем, опять спустившись вниз, он аккуратно собрал ее разбросанные вещи, а платье повесил на вешалку.

Впервые полиция по-настоящему допрашивала его. Впервые в жизни его вызвали в участок. Они хотели знать, почему на следующее утро, в четверг, Барри не отправился прямо к Айрис забирать Джейсона.

Кэрол не выходила на работу с утра по четвергам. В пабе она должна была появляться лишь в одиннадцать. Почему он не забрал Джейсона — вернее, не сделал попытки забрать Джейсона и отвести мальчика к его матери, прежде чем самому идти на работу? Ведь так он поступал раньше постоянно.

Когда инспектор Лэтхем задал этот вопрос в первый раз, Барри наивно ответил, что сам не знает, почему. Затем сказал, что он опаздывал и положился на Кэрол. Затем, поразмышляв полчаса, он признался, что в четверг утром страдал от самого сильного похмелья в своей жизни. Если он намеревался добраться до здания в Александр-парк, где они с Кеном твердо договорились с девяти часов начать устанавливать книжные полки, ему надо было отчалить из Уинтерсайд-Даун в восемь-двадцать, что он и сделал, мрачно шагая с опущенными плечами, а глаза его болели и слезились от холодного ветра. Меньше всего в таком состоянии его занимала мысль, где Джейсон и кто позаботится о нем в этот день. Он не думал о Джейсоне, он о нем забыл.

Придя домой в тот проклятый четверг, он вспомнил о нем. Вспомнил, потому что именно ему было положено забрать ребенка от Айрис или от Бьюти.

По четвергам Кэрол работала в баре с одиннадцати до трех и потом с пяти до одиннадцати — столько долгих часов она отдавала работе, ужасной, по мнению Барри, и против которой он восставал всей душой.

— Вы не видели мальчика целый день, ночь и еще полдня? — обратился к нему суперинтендант Треддик. Вы не видели его с восьми утра среды?

— Мы знали, где он.

Барри осознал, каким глупым был этот ответ, едва он его произнес.

— Но, оказалось, что вы ничего не знали.

Айрис занимала треть сильно покосившегося дома в викторианском стиле из желтого кирпича. У нее в распоряжении были три комнаты, кухня, где располагалась и ванна, большую часть времени скрытая под деревянным щитом, который использовался как прилавок.

Кэрол и Морин родились и воспитывались здесь. Здесь им давали оплеухи, избивали, пороли ремнем с тяжелой пряжкой. Маленькой Морин, которая в детстве много плакала и тем досаждала родителям, сломали руку.

Барри как-то случайно задумался, а что делала Айрис, когда все это происходило? Смотрела телевизор, вероятно, курила, прикидывала в уме, что такое зверство не может продолжаться вечно, и благодарила бога за то, что, по крайней мере, не на ней Кнопвелл вымещает свою чудовищную, беспричинную злобу.

На звонок Барри к двери подошел Джерри.

— Джейсон? — произнес он так, как будто никогда раньше о нем не слышал, как будто это было труднопроизносимое иностранное имя. Откуда-то изнутри донесся скрипучий голос Айрис.

— Кто там за дверью, Джерри?

Она появилась в прихожей, вытирая руки посудным полотенцем.

— О нет, Барри, ты ошибся лавкой. Ищи Джейсона у этих черных Изадорос. Я не видела Джейсона и не слышала о нем ничего, кажется, с понедельника. Я ведь права, Джерри? У нас всю неделю было так тихо.

По дороге к Изадорос Барри вспомнил прошедший вечер в Хайгейте, когда Кэрол сказала, что звонила Бьюти, и та сообщила, что Джейсон у Айрис.

Однако он все равно направился к двойному дому. Кэрол могла что-то перепутать или соврать. Она не была прирожденной лгуньей, однако могла солгать запросто, чтобы не испортить ему и себе вечер.

Подобная слабость, вполне невинная и свойственная человеческой натуре, придавала ей еще больше обаяния в ее глазах.

Бьюти сама подошла к двери, ступая тяжело. Младенец Келли помещался на прикрепленном к ее рыхлому бедру сиденье.

— Джейсон у своей няньки, Барри. Карен передала его няньке примерно в половине третьего вечера.

Вот тут Барри впервые начал нервничать.

— Айрис не брала его к себе. Я только что был у нее.

— Тогда, значит, он у своей тетки Морин. Возможно, я ослышалась, и Карен говорила именно про Морин.

Джейсон никогда не ночевал у Морин. Морин не любила детей. Она любила свой дом, а особенно обожала своего супруга Ивана. Ей исполнилось всего двадцать шесть, а женаты они были уже девять лет. За эти девять лет она превратила свой трехэтажный домик с террасой на Уинтерсайд-роуд в маленький дворец.

Они с Кэрол были не похожи, но любой мог догадаться, что они сестры. Было что-то одинаковое в округлости их лиц и в том, как росли у них волосы на макушках. Но у Морин волосы не вились, одевалась она неряшливо и была плоскогрудой. Она напоминала Барри какую-то птицу, увиденную им в зоопарке, куда он однажды водил старших детей Кэрол.

— Кэрол не следовало бы заводить детей, если она не способна вести им учет.

Видимо, до прихода Барри она занималась глажкой, и из дома тянуло удушливыми запахами горячего утюга, сырого белья и мешаниной разных ароматизирующих жидкостей.

— Беспризорных ребят, таких, как ее дети, часто убивают. Такое постоянно показывают по телевизору.

— Боже упаси, что ты говоришь!

— Кто-то похитил его, я уверена. Не знаю уж, с какой целью. Но по собственной воле малыш бы не шлялся всю ночь…

После этого Барри набрался духу позвонить Кэрол в бар.

На прекрасную Кэрол было жалко смотреть.

— Я не могу сказать легавым, что не видела его со вчерашнего утра. У меня язык не повернется. Что они мне наговорят, Барри? Ты знаешь, какие они все куски дерьма. Что они сделают со мной?

— Я не знаю, — сказал Барри, ощущая себя юным и беспомощным.

— О Дэйв! Дэйв! Зачем ты погиб? Почему ты оставил меня одну? — Кэрол перешла на крик. — Почему ты не присматриваешь за мной?

Барри дотронулся до нее рукой.

— Я буду присматривать за тобой.

Деннис Гордон, один из бывших любовников Кэрол, обеспечил ей дом.

Барри был много о нем наслышан. Когда Деннис Гордон не сидел в особняке, который выстроил себе на Милл-Хиллуэй или не пропадал где-то, занимаясь своими таинственными делишками, его обычно можно было отыскать в баре, где работала Кэрол. Сейчас он подвез ее домой с работы.

Серебристый «Роллс-ройс» лишь мелькнул за окошком, выпуская Кэрол, а сам хозяин поражающего воображения автомобиля в дом не зашел.

Кэрол явилась бледная как смерть. Она долго слизывала с губ помаду, чтобы выглядеть скромнее.

Барри стоило больших усилий уговорить ее пойти в полицию. Они должны сообщить об исчезновении Джейсона, другого выхода не было.

Наконец она, стиснув зубы, согласилась, поднялась наверх, переоделась и спустилась, облаченная в серую фланелевую юбку, черный свитер и желто-коричневый плащ, которого Барри раньше не видел. Такая одежда как бы прибавила ей возраст и делала похожей на ее сестру, Морин.

Барри надеялся, что Кэрол представит его полицейским как своего жениха, но она вдруг заявила, что он просто ее сосед и снимает свободную комнату через стенку.

Барри не обиделся. Вполне естественно, что Кэрол, самостоятельно ведущая борьбу с жизненными трудностями, желала предстать в глазах властей респектабельной особой. Никто не поверил ей, что Барри просто сосед по дому. Какой мужчина при виде Кэрол поверит, что у нее нет возлюбленного?