Газета Завтра 871 (30 2010)

     Размеры "нефтяного пятна" на поверхности воды постоянно растут, оно уже коснулось побережья всех штатов США, расположенных на берегу Мексиканского залива, а к началу августа, согласно компьютерным моделям, достигнет Кубы и выйдет в Атлантический океан.

     Используемые для коагуляции нефтяного пятна высокотоксичные препараты-дисперсанты семейства Corexit, которые производятся компанией "Nalco Holding Company", принадлежащей инвестиционной коропорации "Goldman Sachs International", не решают проблему, по сути, лишь на время загоняют нефть с поверхности обратно в толщу воды, однако Питер Сазерленд (Peter Sutherland), бывший глава ВТО, ныне занимающий одновременно посты председателя совета директоров BP и председателя правления GSI, может быть доволен: основная часть расходов одной "его" компании (а это уже больше 3,5 млрд. долл.) становится доходами другой "его" компании, а поскольку GSI к тому же очень удачно и своевременно продал 44% своих акций ВР непосредственно перед тем, как случилась авария на "Deepwater Horizon", то здоровье людей, непосредственно работающих с "корекситом", никого особо не волнует. Кстати, столь же удачно и своевременно сбросили акции BP прямо перед катастрофой генеральный директор этой компании Тони Хейворд (Tony Hayward), а также банковские гиганты United Bank of Switzerland AG (UBS) и "Wachovia".

     Конечно, эти факты вовсе не означают, будто катастрофа в Мексиканском заливе изначально была кем-то специально спланирована и осуществлена. Но они означают как минимум то, что она, скорее всего, не оказалась неожиданной для руководства ВР. Тем более, что в середине апреля его представители побывали на "Deepwater Horizon" и были осведомлены о том, что "оборудование не выдерживает давления".

     Согласно официальным данным, горячая (около 400 градусов Цельсия) нефтегазовая смесь с большим содержанием мышьяка и (почему-то) ванадия под давлением 75 kpsi (это свыше 5000 атм) поступает не только из взорванной скважины, но также из неких "трещин" в морском дне, расположенных в нескольких милях от скважины, так что "заглушить" их почти невозможно даже при помощи "промышленного ядерного взрыва", подготовка к которому якобы уже ведётся специалистами ВР и согласуется с американским правительством.

     Которое, в свою очередь, готовит масштабную эвакуацию жителей прибрежных штатов в глубь страны (вы еще не забыли весьма популярную в конце прошлого года информацию-"страшилку" про миллионы пластиковых гробов, зачем-то сложенных и хранящихся на военных полигонах США?).

     "Химические дожди", которые уже массово выпадают на юго-востоке и востоке Соединенных Штатов, поражают и растения, и рыб, и животных, и людей. Общий ущерб от катастрофы в Мексиканском заливе оценивается сегодня более чем в 1 трлн. долл. и эта цифра, судя по всему, будет только увеличиваться...

     То, что этот "нефтяной Чернобыль" произошёл в правление Барака Обамы, еще раз подтверждает его характеристику как "американского Горбачёва", призванного изменить недавнего "глобального лидера" и до сих пор сильнейшую в военно-политическом отношении страну современного мира до такой степени, чтобы она...

     Самое интересное, что вот это самое "чтобы", судя по всему, выходит за пределы не только адекватного прогноза, но и "недостаточно безумных" конспирологических гипотез — недостаточно безумных для того, чтобы в конечном счете оказаться истиной.

     Отмечу лишь вполне известные факты: результатом горбачевской "перестройки" и ельцинских "реформ" стала фактическая реализация гитлеровского плана "Барбаросса" войны против Советского Союза, а их символом — Чернобыльская катастрофа 26 апреля 1986 года.

     Через 24 года, тоже в апреле, более того — непосредственно в день рождения Гитлера — "рванула" нефтяная платформа "British Petroleum".

     Вполне возможно, что все эти аналогии и аллюзии не имеют никакого отношения к действительности, а все совпадения носят случайный характер. Вполне возможно. А если нет?

2

ИСПОЛНЕННЫЙ РУССКИХ ДЕРЗАНИЙ

Александр ПРОХАНОВ. Милый друг Михаил Николаевич, вот и тебе, такому молодому, цветущему, исполняется семьдесят. В эти годы человек начинает задумываться о массиве прожитой жизни. А ты чувствуешь, что в твоей судьбе было предназначение? Есть ли у тебя ощущение, что эта жизнь не случайна, что тебя привели в жизнь с каким-то смыслом?

     Михаил КУЗНЕЦОВ. Вопрос непростой, Александр Андреевич. Он касается самооценки, а её всегда нелегко сделать. Точно могу сказать, что в период последних двадцати лет моей жизни был большой смысл. Это я ощущаю.

     А если говорить о предыдущем периоде, то большой этап был связан с моим духовным становлением: как с получением образования, так и с познанием мира, вовлечённостью в процессы, которые шли вокруг меня. Однако они были не столь значительного уровня, как последующие. Объективно сложилось так, что моя личная жизнь установилась именно в этот период. Это первое.

     Во-вторых, это было время грандиозных сдвигов в жизни, сознании миллионов русских людей, взрывов, катаклизмов, тектонических подвижек в общественном устройстве страны и народа. В этот период большинство людей почувствовало, зачем они пришли в этот мир. А кто не почувствовал, всё равно рано или поздно это оценит. Бог по-разному и в разное время, но всем без исключения даёт возможность задуматься над этим.

      А.П. Ты для себя пытался словами изречь неизречимое? Для чего ты? Почему ты родился на этом переломе, поставлен на этом месте?

     М.К. Думаю, время выбрало нас, в том числе меня, как маленькую песчинку, для того, чтобы мы в известной степени и по своим силам могли постоять за те идеалы, принципы, те душевные и духовные позиции, которые были обретены нашими предками до нас. В частности, моим отцом, ушедшим на фронт, в 32 года безвременно погибшим, сознательно отдавшим жизнь за Родину. Он оставил троих детей (а я был еще грудным) в надежде на то, что Родина, за которую он отдает жизнь, не бросит его детей. Мне представляется, что отец с высоты смотрит на меня, на мои деяния. Это я ощущаю в некоторых сложных ситуациях моей жизни. Я чувствую, что он спрашивает: "Как ты, сын, не подвел ли меня?" Но это не выразить словами, это неизреченное. Это очень тонкая материя. С топором в часовой механизм не полезу.

      А.П. Было ли у тебя ощущение, что в твоей судьбе, столь же извилистой, как жизнь любого человека, был какой-то водитель, что у тебя был посох, который вёл, чтобы ты не попал в яму, что тебя отводили от минных полей, что перед тобой шёл твой пастырь, имя которого не назвать?

     М.К. Если говорить о периоде до 40 лет, то серьезным сдерживающим, направляющим ориентиром было моё представление о чести и долге, которое привили очень грамотно, тонко, ненавязчиво, глубоко в Тульском суворовском военном училище, где я учился. А в 43 года я без нажима с чьей бы то ни было стороны крестился. И тогда я почувствовал, что есть тот, кто меня оберегает от необдуманных поступков.

     К примеру, мне никогда не приходило в голову поддержать неправое дело. Касалось ли это моей преподавательской профессии, адвокатской ли практики, действий ли моих знакомых или поступков моих детей.

     Мне, к примеру, пришлось немало повозиться с сыном, чтобы он не оступился.

     В прошлом году он защитил кандидатскую диссертацию по праву. Ему нравится работа, всё, слава Богу, хорошо. Но когда он закончил девятый класс, его не хотели брать в десятый, потому что были претензии к пропускам занятий, неглубоким знаниям. Я пошёл в школу и на педсовете резко выступил против сына, сказав ему в присутствии учителей: "Если ты занимаешь чужое место, освободи его. Занимая чужое место, ты наносишь вред. Если не хочешь или не можешь учиться, иди разгружать вагоны".

     Я ощущал, что пастырь, посох, если можно так назвать, корректировал какие-то действия и укреплял в помыслах. Я никогда не стоял за неправду, но старался поддержать человека, если видел, что он загнан, обложен красными флажками, находится в непростой ситуации.

     Лет 30 назад по линии Высшей аттестационной комиссии в составе достаточно большой группы я ездил в Ленинград проверять философский факультет ЛГУ. Там были бурные противостояния: за коммунистов и против. При этом щепки летели. И одна молодая преподавательница, татарка по национальности, была загнана в угол придирками, разборками. А у неё на руках была больная мать, отца нет…

     Суть претензий сводилась к тому, что она плохой специалист, имеет свое мнение и не вписывается в коллектив кафедры. Когда я разобрался в ситуации, то резко выступил в её защиту против линии всей комиссии. Эта женщина — не вина ситуации, а жертва. Я понимал, что если буду просто возражать, пройдет голосование, и я ей не помогу, потому что на моей стороне нет большинства. Мне самому эта ситуация стоила массы нервов и неприятностей, но я резко выступил, заявив, что так дело не оставлю, обращусь в комитет партийного контроля при ЦК КПСС, если будет допущено незаконное увольнение.

     Кто-то извне как бы говорил мне: "Не малодушничай, смотри, совесть не разбазаривай, она очень маленькая, её дробить нельзя".

     К тому же, окрестившись, я стал ходить в церковь, и батюшки могли подсказать, если сомневался и нуждался в помощи. Да и сама обстановка в церкви, когда ты раскрылся перед Богом, раскаяние, очищение перед иконой, помогает.

      А.П. Когда у редакции были тяжелые времена и нас хотели закрыть, уничтожить, ты сам пришёл, хотя мы не были знакомы, предложил свои юридически услуги, сказав, что испросил благословления у батюшки, и тот его дал. Ты защищал газету бескорыстно, выполняя послушание. Ты нас вытащил из-под руин и спас. Я понял, что для тебя сильной мотивацией является твоё религиозное сознание. Как оно в тебе возникло? Ты крестился, но это же не происходит в одночасье, этому предшествует борение, происходит чудо или мучительное духовное выстраивание.

     М.К. Я отлично помню этот эпизод в нашей с тобой совместной борьбе и очень им внутри себя горжусь. А помнишь, когда штурмовали редакцию, которая располагалась тогда на втором этаже в здании журнала "Наш современник"? Мне кто-то из редакции позвонил и сказал, что начался штурм. Я позвонил Юрию Гусеву, и мы ринулись к вам. Застали момент, когда банда во главе с двумя либералами, которых, по их словам, послал Лужков, ходила по разбитым кабинетам: дверь была взломана, перевернуты столы, за которыми мы неоднократно сидели и беседовали с Зюгановым, Макашовым, Лимоновым, который тогда только приехал из Франции.

     Эпоха была такая, что были и жертвы. История их когда-нибудь откроет. Тогда не было отчётности и любого могли запросто грохнуть. И мы это понимали.

     К нам присоединился главный редактор "Нашего современника" Станислав Куняев, мы представились, чтобы они поняли, что нас просто локтем не столкнуть, и втроём стали этих погромщиков стыдить, поскольку в тот момент ничего другого поделать не могли: "Вы же русские ребята, что вы делаете? Это же русская газета, она всех вас защищает". Их предводители, эти либералы, кричат: "Не слушайте их! Это провокация!" Мы зафиксировали в памяти и на бумаге этот штурм и самим своим посторонним присутствием охладили пыл погромщиков. Мы это делали по воле сердца.

     А эпопея с духовными защитниками, которые у нас действительно были? Духовник у нашей газеты "Завтра" появился — отец Дмитрий Дудко. Прекрасный человек, скромный, даже с умалением своего достоинства. Помню, он пришел в Дзержинский суд и окропил святой водой весь зал и стол судьи. Судья пришла: "Кто здесь набрызгал?" Он: "Это я освящал".

     В перерывах этого суда доходило до настоящих драк между сторонами.

     Это один из судов, а их была масса: с Министерством печати, с Лужковым, когда ветеранов побили 9 мая. Лет 15 у меня хранились рубашки со следами крови: вещдоки столкновений власти с народом.

     Много было таких, как я, но Господь выбрал меня, чтобы мы были вместе в этой борьбе. Я этим очень горжусь и своей семье об этом рассказывал. Маменька, когда была жива, очень тебя любила и ценила.

     Да, кто-то вёл по жизни, кто-то говорил, что надо делать. Все было по зову сердца.

      А.П. Но как все-таки в тебе просыпалось религиозное чувство? Люди не крестятся в одночасье. Это на фронте быстро крестятся. Отец Дмитрий Дудко говорил, что наши красные герои-мученики, даже не крещеные, кровью своей крестились.

     Как в тебе, советском человеке, кадете, а кадеты — волокиты, бражники, бонвиваны, ты всем этим категориям отвечал и сейчас отвечаешь, — возникало это чувство?

     М.К. Кадеты всегда были верующими: веру и царя они ценили превыше всего. Царь — это олицетворение отечества. То, что бонвиваны, любили красивых женщин? Так кто их не любит?

     Конечно, всё произошло не в одночасье. Я не был закоренелым безбожником. Да, был воспитан в большей степени на атеистической литературе, но чтение классической, специальной литературы делали своё дело. Важную роль сыграли поездки в Лавру, в Суздаль. Хотя поездки были светскими, но многих людей, приезжавших туристами, такие посещения всколыхнули. Пришло понятие: есть не только материальная, но и духовная жизнь. Когда познаешь, что Феофан Затворник или Серафим Саровский были глубокие учёные, и их вера шла не от темноты и незнания, а от знания, начинаешь задумываться.

     Сейчас говорят, что при коммунистах был запрет на религию. Наверное, был, но в тот период, что я застал, запрета не было. Я сам, учась в институте, на Пасху с красной повязкой ходил дружинником, следил за порядком, чтобы старушек не затолкали, чтобы не было свары. И нам давали установку не разгонять верующих, а именно следить за порядком и смотреть, чтобы крестный ход прошел без эксцессов.

     Да, в лихие годы крушили церкви, ставили другие здания. Но народ протестовал и порой добивался своего, никого за это в тюрьму не сажали.

     Например, мы, бывшие суворовцы, участвовали в реставрации церкви Фёдора Студита у Никитских ворот: выносили мусор, другую посильную работу выполняли. Было четко расписано, по очереди: в это воскресенье вы, тульское училище, идете помогать, калининское идет в следующее воскресенье…

      А.П. Ты, как и многие из нас, несомненно, советский человек. Тебя склепали в красной мастерской, на тебе заклёпки и знак ОТК СССР стоят. И ты православный человек русской веры. Эти два качества в тебе не противоречат. Через что соединяется советское — атеистическое, богоборческое в первые годы советской власти, и христианское, боговое, которое во многом было изнасиловано, измучено радикальными красными большевиками? Не можешь ты не чувствовать этого противоречия, и всякий раз это противоречие пытаешься снять, найти гармонию одного и другого.

     М.К. Слава Богу, я никогда не был и точно никогда не стану продуктом перестройки. Я — продукт советской системы, той закваски. В этом не вижу никакого негативного: ни текста, ни подтекста.

     Выстраданные нашими предками за тысячелетия христианские принципы в большинстве сохранились в народе и в советское время. Например, чувство коллективизма, потрясающее чувство родины. Все испытывали его. Да, были отщепенцы, предатели, они бежали куда-то. В каждой стране могли быть такие. Но это ничтожное меньшинство, а подавляющее большинство были патриотами страны, любящими ее, гордящимися ее историей, культурой. В советском обществе были сильны христианские основы, уважение к старшим, например.

     Кстати, это естественное право, которое возникло до христианства — право старшинства, право первородства, право на жизнь. Из этих прав выросла вся юриспруденция — из естественных прав. В древнем Риме естественное право, например, распространялось и на животных, на рыб и птиц.

     В советское время эти естественные права, если и подавлялись, то в небольшой степени, гораздо меньшей, чем сейчас это происходит, они попросту пронизывали нашу жизнь и действительно казались естественными.