Посредники

Невинная, идеальная Нив, легчайшая, белейшая, чистейшая снежинка таяла в огне, который лизал стены этой пещеры смерти. Милая Нив, исцарапанная, покрытая синяками, с оскаленными белоснежными зубами, с пустым невидящим взглядом бросилась к нему, раскинув тонкие руки.

— Помоги, К. А., помоги мне! А за ней — его сестра.

— На свет, К. А., беги на свет!

Холодные руки окровавленной Нив легли на его плечи, и вдруг кто-то ударил его в подбородок снизу — кость о кость, плоть о плоть, — и К. А. опрокинулся навзничь. Его обволокла обжигающая боль, набухающая, могучая, а потом охватила мягкая темнота, освещенная крошечными звездочками.

От кого исходил этот удар? Перед ним был святой архангел Михаил,[59] несущий возмездие.

* * *

Это ее свет вел его. Сначала Никс шел в ту сторону, откуда слышал крик, но звук смолк, и теперь он шел, ориентируясь на еле заметный отсвет. Вдруг ему показалось, что свет начал двигаться. Испугавшись, что упустит его, Никс бросился вперед, в темноту. Он был настолько уверен, что ему навстречу выскочит Блик, что уже не смог сдержать удар, даже различив подсвеченное отблесками, искаженное лицо К. А. д'Амичи. Сжатый кулак Никса врезался в челюсть юноши; пошатнувшись, К. А. отлетел назад и врезался в кого-то — и этот кто-то, как понял Никс, и был Тим Бликер.

В момент их столкновения К. А. что-то держал, и Никс невольно подхватил его ношу, когда юноша отлетел — что-то белое и сияющее. Вглядевшись, он с изумлением обнаружил в своих руках именно ту, которую пытался здесь найти, то есть Нив. Это была она — прекрасная, залитая кровью Нив, а вокруг нее сияло ослепительное кольцо света. Слева от него стояла Моргана д'Амичи; вытаращив глаза и качая головой, она беззвучно шептала:

— Нет, нет… К. А.

За ней, возле дальней стены, обнаружился жутко преобразившийся Мотылек — огонь, полыхавший в центре пещеры, бросал отблески на его голову, схожую с луковицей. Если не считать Ундины, все кольцо было в сборе.

Слишком поздно до него дошло, что К. А. пытался сделать то же, что и он: спасти Нив и увести отсюда. И слишком поздно он понял, что именно Блик — тот, кого он пришел уничтожить, — теперь держит К. А., выкрутив руки ему за спину. В пещере явственно были видны остатки небольшого взрыва — осколки стекла на полу, язычки пламени, взбегавшие на стены там, куда брызнуло масло. На полу, словно змеи, извивались железные цепи с кандалами на концах.

— К. А.! — закричала Моргана.

— Я бы и сам не мог спланировать это лучше, — расплылся в улыбке Блик, быстро переводя взгляд от Морганы к Никсу, от Мотылька к Нив. — Ох, постойте! У меня получилось! Все здесь: мой старый лучший друг, мой новый лучший друг, да в придачу у меня в руках незнакомец.

Блик сильнее стиснул сгибом локтя шею К. А., которую теперь прижимал к своему плечу.

— И моя девушка рядом со мной. Нив, детка, иди к папочке.

Стараясь прикрыть ее, Никс обхватил мягкие плечи Нив. От испуга девушка не могла даже шевельнуться, но ее взгляд был прикован к сгорбленной твари, которая стояла перед ними, то хмурясь, то ухмыляясь. Что Блик сделал с ней? А он что-то сделал, потому что все стало еще хуже — смертоносный ореол вокруг нее сверкал, пульсируя, начиная трансформироваться.

— Моргана, беги! — закричал Мотылек из дальнего угла пещеры. — Уноси ноги!

— Нет… К. А., — выкрикнула она в ответ. — Я тебя не оставлю, К. А.

— Уходи, Моргана, — неуверенно ответил ее брат. — Выбирайся отсюда. Они все свихнулись. Они тебя погубят…

— О нет, ты никуда не пойдешь, сука. — Блик выхватил из кармана куртки блестящий нож и приставил его к горлу юноши. — Одно движение, и твой маленький Кака сдохнет. Это вечеринка, на которую приглашены все без исключения. На самом деле, я и сам бы лучше не придумал, — бесстрастно продолжал он. — Конечно, этот красавчик к нам не привык, но он еще успеет.

Он провел ножом по горлу К. А., и юноша зажмурился; потекла извилистая красная струйка.

— Мотылек, сделай же что-нибудь! — завопила Моргана.

Никс попытался поймать взгляд проводника, угадать его замыслы, уловить хоть намек на то, что делать дальше… Но тот лишь смотрел на Блика с окаменевшим от ненависти лицом.

— Да ты язык проглотил, дружище Мотылек? Обычно ты был таким болтливым с девушками. Я на какое-то время уж было решил, что ты играешь за другую команду.

Дюйм за дюймом Блик начал продвигаться вместе с заложником к двери, возле которой стояли Никс и Нив. Девушка дрожала.

— Сделай это! — Мотылек повернул голову. — Давай! Убей его!

— Убить меня? — Блик обращался вроде бы к Мотыльку, но смотрел при этом на Никса. — И как, ты полагаешь, этот парень убьет меня, Джеймс? Вы теперь на моей территории. Я тут главный.

Тяжело дышащий резатель уже находился в нескольких футах от него. Никс попятился к ближайшей стене, не выпуская из рук Нив, но дальше отступать было некуда. Если они с Нив сбегут, погибнет К. А. Если они останутся, погибнут все.

— Я должен был уничтожить тебя еще тогда, в Юджине, — бросил Мотылек. — У меня был шанс, и я должен был сделать это. Если бы я только знал, что ты окажешься побочным отпрыском Рафаэля…

Рафаэль Инман? Учитель рисования Ундины? При чем он здесь? Никс поднял взгляд и увидел, как расширились глаза Морганы. Но Блик только фыркнул.

— Ой-ой-ой. Этот старый засранец наконец-то рассказал тебе, как завел ребеночка от зверушки? Нет повести печальнее на свете! Вот беда, ты так поздно услышал об этом. Знаешь что, Мотылек?

Он кипел от ярости, неуклонно придвигаясь ближе к Никсу.

— Ты слишком слаб и туп, чтобы понять все это. Твое место в Новале, вместе с эльфами. Может, тебя все еще пустят туда. — Он примолк и притворно вздохнул. — Будет непросто объяснить, как это ты потерял девушку и новых подменышей. И мы оба знаем, что ты не желаешь быть истребленным. Это такая мука! Твое тело подвергается пыткам; твое сознание — синоним нескончаемой боли. Твоим вечным пристанищем станет бездонная пропасть отчаяния.

Он снова вздохнул:

— Действительно, отстой. В буквальном смысле. Ох, что же делать…

— Давай, Никс, давай! — вдруг закричал Мотылек.

Повернув голову, Нив проследила за взглядом Мотылька и, кажется, впервые узнала Никса. Осознав, что рядом старый друг Никс, она расплакалась, ее колени подогнулись, так что ему пришлось шагнуть назад, чтобы подхватить девушку, охваченную столь знакомым ему сиянием. Но видел он и другое — кровь причудливыми завитками запеклась на внутренней стороне ее предплечий и забрызгала пальцы ног, руки были грязными, спина покрыта засохшей глиной. Что Блик с ней сделал?

Все они, даже К. А., смотрели на него выжидающе, но чего они хотят, Никс не мог понять. Интересно, как К. А. воспринимал происходящее? Блик снова шагнул вперед, теперь уже смелее, словно знал, что никто тут не в силах ему помешать.

— Ты можешь сделать это, разве не так? — громко прошептал Мотылек. — Ты можешь преобразовать кольцо огня?

Никс понял. Но мог ли он? Если то, что случилось с Джейкобом, было по-настоящему, значит, у него могло получиться. Хотя он знал, что в этом уравнении что-то не так. Он не мог просто перенести судьбу Нив. С Джейкобом все было по-другому. Старик выгнал его, что заставило в конце концов его дочь выбрать тот путь, который привел ее сюда, в туннели. Должно быть, так перескакивал огонь. Но сейчас все было иначе. Нив еще пылала, а он не мог просто перенести пламя с нее на Блика, если сам Блик не примет какое-то решение, способное привести его к гибели.

Но Мотылек был убежден, что это возможно. Наверное, он знал что-то, чего не знал Никс. Может, он способен принять огонь на себя, просто поглотить его?

— Я не могу… — прошептал Никс, глядя на проводника. Он качал головой, моля его взглядом молчать, но Мотылек, то ли от страха, то ли от непонимания, продолжал говорить.

— У тебя есть дар, — продолжал он маниакально взвинченным голосом. — Ты тот, кто нужен. Ты — индуктор. Спаси ее, Никс. Пока еще не поздно…

Блик начал хохотать, так что едва не выронил нож, даже запрокинул голову, неубедительно пытаясь изобразить восторг.

— О, это круто. Никс, видящий. Великий оракул своего поколения. И я взял его за яйца.

Он повернулся и снова посмотрел на индуктора.

— Да, Никс. Сделай это, пожалуйста. Давай обрати меня в пламя. Ты ведь именно это видишь — кольцо огня вокруг того, кто должен погибнуть? Если только у тебя не дерьмо вместо мозгов…

Он взялся за одну из цепей, спускавшихся на пол, и замкнул наручник на запястье К. А. Потом стремительно метнулся к Никсу и принялся отцеплять его руки от драгоценной добычи. Никс изо всех сил держал Нив, и девушка отбивалась от Блика, но страх перед необратимо нарастающим вокруг нее пламенем сковал его волю.

— Вот почему я перво-наперво затащил тебя сюда, идиот. Потому что мне нужен индуктор для моей маленькой Нив. И для того, что находится внутри ее.

Блик нагнулся еще к одной цепи и одним ловким движением надел наручник на сбитого с толку, застывшего на месте Никса. Та же участь постигла и Моргану — но перед тем ей удалось полоснуть длинными ногтями по лицу Блика, и на коже его выступило несколько мерзких жемчужин — капли той жидкости, что осталась от его высохшей крови.

Прыгнув через горящие осколки к Мотыльку, пытаясь загнать его в угол, Блик продолжал обращаться к Никсу.

— Цацкаться с ней тут никто не будет, но ей нужно оставаться живой в течение этой… хм… процедуры, — бубнил он, нагибаясь за следующей цепью, и его голос парил в сыром воздухе. — Ну и некоторое время после, разумеется. Но я уверен, ты с этим справишься.

— Он создает кольцо! — яростно закричала Моргана, бьющаяся в оковах. — Он пытается вселиться в тело ребенка Нив. Он осеменил ее. Но когда он получит то, что ему нужно, он убьет ее. Вот почему ты видишь огонь. Ты должен остановить его…

— Заткнись, — прошипел Блик и ударил Моргану свободным концом цепи, словно плетью. Она упала со стоном, и К. А. рванулся вперед.

Резатель тряхнул цепью — Мотылек попятился к стене, а если точнее, то начал взбираться на нее, как понял ошеломленный Никс. Но Блик, метнув металлическое лассо, сорвал его со стены и мигом приковал лодыжку Мотылька, а потом толкнул его назад. Подменыш споткнулся и оступился.

— Будь Мотылек на йоту умнее, он бы догадался обо всем. Но, видишь ли, это всегда было нашей проблемой — он просто слишком туп. Но Никс… — Блик замолчал на секунду и посмотрел прямо на Никса: — Давай. Выкладывай все, что у тебя есть. Так, для сведения: она все равно умрет, когда я получу свое. Так случается с людьми — они в конце концов всегда умирают. Вот почему мы их не любим.

— Нив! — беспомощно закричал К. А. и рванулся на цепи.

— Давай приди в себя, Нив. Время пришло.

Именно выражение лица девушки после страстной речи Блика заставило Никса наконец решиться. Даже в помраченном состоянии она понимала кое-что из происходящего, сознавала, ради чего ее привели сюда. Лицо девушки сморщилось, ноги подкосились, она покачнулась, едва не теряя сознание. Словно покоряясь судьбе, она скорчилась на полу, выставив покрытое красными ссадинами запястье. К. А. снова рванулся к ней.

Блик наложил на запястье жертвы последний свободный наручник, касаясь ее едва ли не с нежностью, потом поднял цепь, взвесил и потянул, словно проверяя на прочность.

— Хорошая девочка. Хорошо и крепко. Мы никуда не денемся, пока все не кончится.

Свет вокруг Нив взрывался теперь горячими, сверкающими всплесками. У Никса не было времени раздумывать над теми сложностями, о которых рассказала ему Моргана — если то, что она сказала, вообще было правдой. Но Нив должна выжить. К. А. все еще пытался дотянуться до девушки, и Никс почувствовал, что у него нет другого выхода, кроме как постараться спасти ее, даже если для него самого это означало смерть. Он сконцентрировался на Нив, на ее сонных, уже закрывавшихся карих глазах, и на Блике. Собрав все свои силы до последней капли, он потянул огонь с девушки на Блика, а тот стоял теперь, завывая, закинув в экстазе голову, побелевшими пальцами сжимая цепи, и по цепям начал струиться огонь…

— Да, да! Правильно! Открой его. Накорми…

И тогда Никс почувствовал это. Поток горячей электрической энергии прошел по металлическим цепям, которыми были соединены находящиеся в пещере, и наполнил их всех. Его зубы застучали, глаза готовы были лопнуть, он чувствовал запах паленых волос и пытался не опускать век и не отводить взгляда от Нив. Когда поток влился в нее, ее глаза почти закрылись, зубы застучали, тело превратилось в ядовито-белую тень. Она вспыхивала и гасла, вспыхивала и гасла, словно сама судьба не могла решить, взять ее или нет. Все остальные воспламенялись вслед за ней, один за другим — К. А., Моргана, Мотылек, — все они, соединенные в неразрывное кольцо. И Никс тоже? Он знал одно: все они погибнут. И сам Никс, его собственная сила приговорила их.

Какие силы он выпустил наружу?

— Прекрати, Никс! — Мотылек попытался вырваться из цепей.

— Я не знаю как… Я потерял контроль… Это выше моих сил… — бормотал Никс и слышал свой собственный голос словно из другой комнаты.

— Не можешь…

Собрав последние остатки энергии, которой еще мог управлять, Никс рванулся к Нив — через неистовый поток, который теперь связывал их всех и вливался в нее. Блик стоял посередине, хохоча, словно позабыв про пленников, сжимая руками цепи.

— Он связал нас в кольцо! — вопил Мотылек. — Он вселяется в нее! Останови его, Никс! Останови его!

Никс лихорадочно соображал.

«Вселяется в нее. Девять месяцев».

Исходом из человеческих тел все завершается, понял он. А начинается в то время, когда все они впервые чувствуют, что перестали быть простыми людьми и превратились в нечто большее — в плоть и кровь, одушевленную всенаправляющей энергией Вселенной. Вспыхнули воспоминания его прошлой жизни: сад Беттины, серебристая вода, птица, летящая в вышине. Когда же произошло его собственное преображение? Он вспомнил Папашу Сент-Мишеля, лодку, отсутствие суши на несколько миль вокруг.

«Ты возник из воды, Никс, — сказал ему дед. — Из ничего».

Он все еще мог что-то сделать. Он все еще мог поглотить огонь. Попытка передвинуть пламя не удалась, а только распространила огонь между ними всеми. Но могли он вобрать огонь в себя? Сам?

«Никс. Из ниоткуда».

Мог ли он сделать это? Оправить огонь в себя, то есть в никуда?

Он шагнул через кольцо на другую сторону, чувствуя запах жженых волос и паленой кожи — своих собственных.

Сначала он закрыл Моргану и Мотылька, рвавшихся в кандалах, вытесняя их с мест и толкая к стене. Он почувствовал, как они вспыхнули, как содержание их жизни перетекает в него: воспоминания Морганы, Мотылька, его собственные. Они отчаянно бились, но еще дышали. А он?

— Дай руку, Моргана! — услышал Никс искаженное до неузнаваемости хрюканье, в котором с трудом опознал голос Мотылька. Должно быть, он как-то освободил девушку.

— Идите. Ищите дневной свет, — прошептал Никс, ничего не видя из-за сплошной пелены света.

За спиной он почувствовал присутствие Блика, охваченного более сильным огнем. С невероятным усилием Никс пожелал, чтобы бездна, заключенная в нем, всего лишь на миг разошлась, чтобы защитить остальных. Стоя на краю рокочущей реальности, он увидел, как Мотылек качнулся в сторону К. А. и принялся что-то делать с запястьем юноши, скованным наручником.

— Нив! — прокаркал Никс. — Заберите ее…

Он повернул голову и увидел ослепительно сияющего Блика. Потом в поле зрения вошел К. А., движущийся к Нив, тянущийся к ее руке. Больше Никс ничего не мог сделать. В попытке спасти Нив он выпустил их совокупную энергию, словно открыл ящик Пандоры. И сам он был близок к концу. Смерть? Новала? Он не знал, каково это будет.

Именно этого и хотел Блик. Заманить их сюда, воспользоваться силой Никса… неведомой даже ему самому… а потом отшвырнуть в сторону. Он не выпустит его. Куда бы он ни шел сейчас, Блика он прихватит с собой. Ему оставалось лишь надеяться, что остальные найдут выход…

И что она услышит его.

— Ундина, — прошептал Никс. — Прикрой нас, Ундина.

О ней последней он подумал, прежде чем потерять сознание.

ГЛАВА 26

Схватившие ее существа выглядели как люди, но людьми они не были — теперь Ундина ясно это видела.

Слова из письма горели у нее перед глазами — она прочитала его на одном дыхании, прежде чем закапала глаза, на краю озера…

«Дорогая Ундина, я твоя мать».

Один сидел спереди, за рулем. Трое были вместе с ней в кузове «скорой»: первый следил за капельницей, второй держал нож, направленный на каталку, к которой она была привязана. В ее правую руку была воткнута игла, а от нее тянулась тонкая пластиковая трубка, красная от крови, которой они наполняли один пакет за другим. Третий тип просто сидел рядом, тряся коленями, уставившись на нее и смеясь. Она прикрыла глаза.

«Ты иная. В твоих жилах одновременно текут и чистейшая космическая энергия, и человеческая кровь. Ты — единственная в своем роде».

— Сколько, он сказал, ему нужно? — услышала она вопрос нервного.

И другой голос, более старческий, ответил:

— Всю, сколько будет.

Накатывалась слабость. Ундина пыталась вспомнить, как выглядел этот трясун, когда заговорил с ней возле машины «скорой», до того как она приняла глазные капли: волнистые темно-каштановые, тронутые сединой волосы, приподнятые надо лбом, тонкие длинные руки, красная куртка работника неотложки, карие глаза. Но этот образ уже исчез, заслоненный тем, что она увидела после — когда он вспрыгнул в машину вслед за ней и запер дверь. Под его землистой кожей сплетались сложные завитки желто-зеленого радиоактивного света, тело напоминало кожаный мешок, в котором бурлило нечто похожее на клубок огромных, мускулистых, зеленых, светящихся червей. Крошечные заостренные зубы этих троих были почти стерты. Угрожая ножом, они сначала вынудили ее лечь на каталку и позволить ввести иглу; Ундина прикрыла глаза, но чувствовала запах их гниющих тел, словно у собак, обреченных на смерть. Они собирались высосать ее досуха.

«Мы — обладающие сознанием структуры электрифицированной плазмы. По сути, шаблоны. Это связано с тем, каким образом структуры проникают в другие измерения. Мы сами по себе являемся тессерактами.[60] Когда формируется кольцо, „мы“ медленно растворяется, оставляя позади лишь скорлупу человеческих тел. Так осуществляется исход».

Сначала машина довольно долго стояла, но теперь ехала, подскакивая на рытвинах, отчего эти трое подпрыгивали и сталкивались, а Ундина чувствовала, как игла все глубже вонзается в руку. Время от времени в нее врезалась трясущаяся нога нервного. Закрыв глаза, она старалась отрешиться от всего этого и ничего не замечать. Ей и так нелегко было оставаться в сознании — ведь они уже выкачали из нее столько крови! Это был третий пакет. Или она просто сбилась со счета?