Агент из Кандагара

– У меня будет условие.

– Деньги? Хотите знать сумму?

– Нет. Не хочу. У меня другое условие. Ни при каких обстоятельствах я не буду работать против своей страны, против Азербайджана.

– Конечно. Это даже не обсуждается. Но секретность нужна для того, чтобы обеспечить вашу абсолютную безопасность. О деталях операции не знает никто, даже тот человек который выходил с вами на связь. Он скоро покинет Баку навсегда. Все детали знаю только один я.

– Понятно. Теперь ваше предложение. Что я буду делать и что именно получу?

– Я уже сказал, что детали операции мы будем обсуждать в другом месте. А получите… Скажем, три миллиона долларов. Или пять миллионов. Если все пройдет нормально, то, возможно, и двадцать пять миллионов. Но это уже, если вам очень повезет.

– Солидные суммы. Неужели вы готовы заплатить такие деньги инвалиду и бывшему офицеру?

– Для нас вы слишком ценный экземпляр, господин Гусейнов.

– Не перехвалите. Возможно, я вам не подойду.

– Возможно, – кивнул Фоксман. Он не стал уточнять, что в этом случае его собеседник просто не вернется домой. Он навсегда останется в Турции и будет похоронен под чужим именем на каком-нибудь провинциальном кладбище. Но это был бы самый худший вариант развития событий, и не только для Физули Гусейнова, но и для самого Джонатана Фоксмана.

– У нас большие планы в отношении вас, господин Гусейнов, – сообщил Фоксман. – Когда вы прилетите в Стамбул и мы встретимся с вами еще раз, вы все поймете. Это исключительно важная операция, которую мы проводим в том числе и во имя вашей страны, если вам так будет спокойнее.

– Посмотрим, – кивнул Физули.

– Значит, договорились. – Фоксман оглянулся по сторонам и достал из кармана телефонный аппарат. – Вот вам телефон. Учтите, что наш разговор не должен превышать пятидесяти секунд. Затем смело ломайте аппарат и уничтожайте карточку.

– Понятно. – Физули взял телефон, положил его в карман. – Вы работаете на ЦРУ? – уточнил он.

– Нет, – ответил Фоксман, – не вижу смысла врать. Я работаю на Агентство национальной безопасности, – сказал он, на всякий случай солгав. – До свидания! Надеюсь, что мы скоро увидимся.

Он пожал руку своему собеседнику и, повернувшись, заторопился к своей машине.

В половине шестого утра Фоксман подъехал к зданию отеля. Припарковал машину, вошел в холл, кивнув заспанному портье. Он заметил, что у здания отеля остановилась уже знакомая ему машина с Ильясом Мамедовым, который приехал, чтобы отвезти его в аэропорт. Самолет «Люфтганзы» улетал в восемь часов утра. Фоксман заторопился. Он буквально пробежал по коридору к нужному номеру. Ворвавшись к своему двойнику, он стащил парик, очки, куртку и выбежал в коридор. Уже подбегая к своему номеру, услышал телефонные звонки и, открыв дверь, бросился к телефонной трубке.

– Что случилось? – спросил он.

– Простите, что разбудил вас, – сказал Ильяс, – доброе утро. Нам уже пора.

Фоксман взглянул на магнитофон, откуда доносился его храп, и выключил его, надеясь, что азербайджанские контрразведчики не обратят внимания на такую досадную оплошность.

– Доброе утро! Я был в ванной комнате. Хотел побриться. Но, наверно, уже не успею. Ничего страшного. Я сейчас спущусь. Не беспокойтесь.

– Я вас буду ждать, – ответил Ильяс.

Фоксман положил трубку, отправился в ванную, чтобы умыться. Собственно, вещей у него не так много – только два фотоаппарата, сумка и смена белья. Все можно уложить за одну минуту. В ванной комнате он увидел свое лицо и расхохотался. Редкие рыжеватые волосы были растрепаны так, словно он нарочно сделал себе две небольшие косички, торчавшие вверх. Он причесался, собрал свои вещи и вышел из номера.

В аэропорт они прибыли за полтора часа до вылета самолета. Ильяс долго пожимал ему руку и на прощание подарил небольшой сувенир в виде миниатюрного музыкального инструмента – тара. Фоксман отдал ему свою зажигалку, которую купил в Лондоне в прошлом году. Зажигалка была довольно дорогая, стоила около двадцати фунтов. Но операция, похоже, прошла успешно, и он был в весьма благодушном настроении. Он даже не подозревал, что его подарок затем разберут до винтика, чтобы на всякий случай проверить, что именно скрывала зажигалка американского гостя, – но так ничего и не найдут.

Вместо прелюдии (продолжение)

Ровно через две недели они встретились снова. Патрик Рассел пригласил своего коллегу непосредственно в Лэнгли, где они могли обсудить все подробности нового плана Роберта Эйссинджера. Аналитик из Агентства национальной безопасности прибыл с несколькими папками своих материалов и наработок, которые содержали конкретные рекомендациями аналитиков АНБ для успешного осуществления операции «Внедрение».

В кабинете Рассела они были вдвоем. В подобных случаях за такие секретные операции отвечает только руководитель подразделения, который имеет право знать всех возможных кандидатов и различные подробности единого плана. Остальные офицеры получают конкретные указания и не знают других кандидатов или весь план в целом, что резко снижает возможность общей неудачи при локальных провалах. К тому же подобная перестраховка является общемировой практикой, принятой в любых спецслужбах. Кроме Патрика Рассела о всей операции мог знать только один высокопоставленный сотрудник ЦРУ, который будет координатором проекта.

– Мы внимательно ознакомились с вашим планом, – сообщил Рассел, – и он признан перспективным. Хотя мы редко планируем свои действия на такой длительный срок. Это раньше нам нужна была такая стратегия и мы планировали наши мероприятия на годы вперед, чтобы переиграть советскую или восточногерманскую разведку. После развала Советского Союза и всего Восточного блока мы считали, что подобное длительное планирование нам уже просто не нужно. А противников, которые живут в пещерах и пустынях, мы вообще не считали серьезными оппонентами. К сожалению, мы ошиблись. И одиннадцатого сентября дорого заплатили за эту ошибку. Очень дорого. Хотя один из наших агентов даже предупреждал нас о готовящихся акциях. Но кто мог тогда ему поверить? Эйфория после победы над Советским Союзом и его сателлитами длилась очень долго, пока одиннадцатое сентября больно не ударило по нашему самолюбию, напомнив, насколько несовершенен наш мир и сколько реальных угроз в нем еще существует.

– Этот удар проспали не только ваши оперативники, но и наши аналитики, – великодушно согласился Эйссинджер. – Но сейчас уже прошло столько лет и мы просто обязаны работать на перспективу. Тем более что перспектива нашей победы пока не просматривается даже в отдаленном будущем, а возможные удары со стороны противника весьма реальны и очень болезненны. Нужно быть на шаг впереди, чтобы избежать весьма ощутимых провалов. Англичане пропустили удар, когда получили взрывы в своем метро, но затем отправили противника в настоящий нокаут, когда сумели предотвратить гибель сразу десяти лайнеров над Антлантикой, которые собирались взрывать с помощью бутылочек с якобы детским питанием, банок с якобы лекарствами или обычным кофе. Только внедренный агент английских спецслужб сумел вовремя предупредить английскую контрразведку о подобном террористическом плане. По нашим данным, август шестого года мог оказаться гораздо более трагическим, чем одиннадцатое сентября первого года. Если бы план удался, то погибло бы больше трех тысяч пассажиров, из которых больше половины были женщины и дети. Наши аналитики просчитали, что возможность ответных действий обычных граждан оценивалась более чем в семьдесят процентов.

– Мы тоже просчитали этот вариант, – согласился Рассел. – Если бы им удалось взорвать сразу несколько лайнеров, то антимусульманские акции в Великобритании стали бы просто неизбежностью.

– И все эти трагические события сумел предотвратить вовремя внедренный агент МИ-6, – напомнил Эйссинджер, – что еще раз подчеркивает важную роль внедренной агентуры в нашей деятельности.

– Именно поэтому мне и поручили снова встретиться с вами, – кивнул Рассел. – Мы готовы приступить к разработке вашего плана. Сейчас определяются возможные кандидаты. На сегодня у нас уже есть три кандидатуры по вашей квалификации. «Слепой» кандидат, который ничего не будет знать и действовать под нашим контролем. Это боец одного из белуджистанских сепаратистских отрядов – Асиф Шахвани. Он гражданин Пакистана, но является активным участником местного экстремистского движения. Второй кандидат – «Зрячий», бывший офицер службы безопасности Азербайджана Физули Гусейнов. Его семья погибла в Дагестане, когда он гостил у своего родственника, офицера полиции – в России эта служба называется милицией. Во время взрыва заминированной машины все погибли, а сам Гусейнов был тяжело ранен и провалялся несколько месяцев в коме. Его уволили из органов, и последние годы он провел в горах, в полном одиночестве. По нашим данным, он сейчас более чем восстановился и готов к любым испытаниям. После перенесенных страданий ему уже ничего не страшно. И не забывайте о его жажде мести.

– Этот вариант достаточно спорный, – осторожно возразил Эйссинджер. – Вы уверены, что вам его не подставили спецслужбы Азербайджана или России, у которых все еще существуют весьма тесные связи?

– Мы все проверили. Абсолютной уверенности пока нет, но в любом случае мы собираемся использовать его для внедрения, а не для аналитической работы где-нибудь в наших странах. К тому же он курд по национальности, что значительно облегчает нашу работу.

– А третий кандидат?

– «Полуслепой», – продолжил Рассел, – это выпускник Кембриджа, Маджид аль-Фаради. Он из Ливана, но принадлежит к семье арабских шиитов, которые традиционно поддерживают «Хезболла». Его дядя был одним из видных лидеров этого движения и погиб во время гражданской войны в Ливане от рук местных суннитов. Старший брат был убит израильтянами. В общем, у него идеальная родословная для внедрения. Но мы не говорим ему всей правды, хотя он понимает, что будет внедрен для агентурной работы. Однако он уверен, что его вербуют мусульманские организации. Для связи с ним мы используем наших офицеров пакистанского или арабского происхождения.

– Прекрасно. Этот вариант мне кажется наиболее перспективным. Итак, вы определились с тремя кандидатами. Когда собираетесь их «готовить»?

– Со следующего месяца. Пока начали проверку. Нужно быть уверенным во всех трех возможных кандидатах. Каждый будет внедряться своим путем. Асиф Шахвани через группы белуджей, которые сейчас активно противостоят иранцам; Физули Гусейнов через курдов, ведущих свою войну с турецким правительством, а Маджид аль-Фаради через шиитские организации арабов, тесно связанные с другими подобными структурами в Иране и Ираке.

– Неплохо, – кивнул Эйссинджер. – Но давайте более конкретно пройдемся по вашим кандидатурам. Итак, вариант первый, Асиф Шахвани. Это самый короткий путь проникновения к возможному противнику. Но и самый ненадежный. «Слепого» кандидата нужно использовать осторожно, чтобы он не дергался и не наделал глупостей. Хотя вариант с белуджами очень неплохой. Поздравляю, вы нашли нестандартное решение проблемы.

– Он уже провел террористическую акцию под нашим контролем, – сообщил Рассел, – и мы стараемся держать его под нашим полным наблюдением. Сейчас он на пути в лагерь талибов. Если все пройдет нормально, то уже через неделю или две мы будем иметь своего человека, внедренного в их структуры.

– Его еще будут проверять.

– Тут мы абсолютно спокойны. Он ведь «слепой» кандидат и искренне верит в то, что борется с неверными. Если он не сделает какой-нибудь глупой ошибки, то может спокойно пройти проверку. Признаюсь, что считаю этот вариант наиболее перспективынм.

– Тогда давайте второй вариант со «зрячим». Там ведь сидят не дураки, и они это уже не раз нам доказывали, как вы сами справедливо заметили. Мы все еще считаем, что боремся с полуобразованными дикими племенами, а они уже украли секретные разработки и получили доступ к ядерному оружию. Хотите, я расскажу вам о выводах наших аналитиков по поводу доступа к этому оружию.

– Я знаю, – мрачно ответил Рассел, – специалисты считают, что сегодня ядерное оружие можно собрать в любом сарае при наличии соответствующих технологий и запасов сырья.

– Вот-вот. А вся наша инфраструктура чрезвычайно уязвима. Как и наши города, наши коммуникации, вся наша цивилизация. Миллионы наших соотечественников не готовы умирать ради какой-либо идеи. Или страдать. Тогда как наши противники готовы идти на любые жертвы. Сегодня вопрос стоит не о том, как они получат ядерное оружие, а когда они его применят. Только один вопрос. Когда это произойдет? И наши аналитики считают, что порог опасности уже пройден.

– Нам это известно, – Рассел тяжело вздохнул, – мы получили подтверждение от наших российских и английских коллег. Они тоже пришли к подобным выводам. Китайцы пока молчат, французы тоже. Насколько я знаю, израильтяне просчитывают возможность ответных ядерных ударов, если где-то в их стране сработает подобное устройство. Для них это была бы катастрофа – очень небольшая страна.

– Для нас тоже, – напомнил Эйссинджер, – если подобное случится в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе, нас не спасут размеры нашей страны.

– Давайте работать по «зрячему», – угрюмо предложил Рассел. – Итак, наш кандидат, которого мы нашли в Азербайджане. Он бывший майор Министерства национальной безопасности. Как я вам сообщил, его семья погибла во время террористического акта, а сам он был тяжело ранен.

– Как вы на него вышли?

– Он проходил стажировку в Германии в рамках программы сотрудничества с НАТО. У него были лучшие показатели. Просто феноменальные результаты.

– А потом он получил тяжелое ранение?

– Четыре месяца в коме.

– И вы хотите использовать такого человека? Он вообще способен мыслить после случившегося или хотя бы ходить?

– Прошло два с лишним года. Он практически восстановился. У нас есть его последние энцефалограммы и компьютерная томограмма головы.

– Сумели найти в Баку?

– Да, сделали копии. Врачи считают, что он вполне восстановился. И здесь имеется один очень важный момент. После перенесенной комы и серьезного ранения его практически невозможно проверить на детекторе лжи. Слишком искаженные показатели. Понимаете, что это означает?

– Они не смогут его проверить, – сказал Эйссинджер.

– Вот именно. Почти идеальный кандидат.

– Если не считать его прошлого. Его могут убить только за то, что он раньше служил в органах государственной безопасности.

– Азербайджан – мусульманское государство, – возразил Рассел.

– Азербайджан – светское государство, – парировал Эйссинджер, – и наши противники хорошо об этом знают. Это большой минус. Не понимаю, как вы решились использовать такого кандидата, тем более в качестве «зрячего».

– Он курд по национальности, – напомнил Рассел. – И есть еще один очень важный фактор. В свое время у Курдской рабочей партии были очень неплохие контакты с органами безопасности Азербайджана. Более того, сама партия создавалась при помощи советского КГБ, и у них были плотные контакты. Ведь возможность сепаратистского движения на востоке страны являлось очень серьезной угрозой для Турции. И Советский Союз всегда использовал эти возможности.

– Мне кажется, что этот вариант весьма спорный, – продолжал сомневаться Эйссинджер, – слишком опасный кандидат. При любой оплошности, даже самой небольшой, он выбывает сразу. И его компьютерная томограмма просто никому не понадобится.

– Мы решили задействовать и этот вариант, – сказал Рассел. – Наши аналитики считают, что у этого кандидата есть небольшие шансы на прохождение проверки и внедрение. Примерно тридцать – тридцать пять процентов.

– А у первого?

– Семьдесят процентов.

– Вот видите. А ваш третий кандидат?

– Пятьдесят – пятьдесят пять процентов.

– Я вам сразу сказал, что ваш второй кандидат мне не очень нравится. Я бы поставил на третьего.

– А я – на первого.

– В любом случае три наших кандидата пойдут каждый своим путем. И мы должны надеяться, что хотя бы один из них сумеет внедриться туда, где нам так необходимо иметь своих агентов.

– Кроме этих троих мы будем использовать и нашу остальную агентуру, но рассчитывая на эту тройку! – сообщил Рассел.

– Способы связи продумали?

– В каждом случае это будет индивидуальный вариант, – ответил Рассел, – сейчас мы уточняем все детали. Но каждая группа будет вести своего кандидата, не зная о других, чтобы исключить возможность любой утечки информации.

– И, наконец, самое главное. Учтите, что этих кандидатов нельзя использовать для решения ваших тактических задач. Даже если речь идет о конкретных крупных террористических актах. Они внедряются как стратегические агенты, которые могут быть задействованы только в случае крайней необходимости. Знаете, как работают израильские спецслужбы? У них есть свои агенты для решения мелких тактических вопросов, есть внедренные агенты для стратегический целей и есть глубоко законспирированные агенты, которые имеют право проявлять себя только в случае крайней необходимости. Мне нравится такой подход. Это дает очень эффективные результаты. Я не удивлюсь, если выяснится, что в руководстве палестинского движения сопротивления есть внедренный агент «Моссада». Нужно отдать им должное, они работают превосходно.

– У английской контрразведки тоже неплохие результаты, – напомнил Рассел.

– Верно. Но они действуют на грани фола. Рано или поздно они пропустят удар, и расплата будет неминуемой. Нельзя все время побеждать. Это относится и к израильтянам. К моему большому сожалению. Вы же знаете, что последнюю ливанскую войну Израиль, по существу, проиграл. Нельзя все время выигрывать, но в условиях Израиля, окруженного со всех сторон противником, нельзя даже сводить войну вничью. Только постоянные победы. Везде и всегда, а это просто невозможно.

– Мы это понимаем, – мрачно кивнул Рассел, – остается только ждать, когда кто-то из нас допустит большую ошибку.

– Мы ее уже допустили одиннадцатого сентября, – безжалостно заявил Эйссинджер, – и судя по тому, как развиваются события, я очень боюсь, что это была только прелюдия к нашим еще более трагическим поражениям. Давайте еще раз просмотрим психотипы каждого из кандидатов. Что рекомендуют ваши аналитики?

Первый кандидат

– Да хранит Аллах тебя и твою семью, уважаемый Асиф Шахвани, – прозвучало традиционное приветствие.

– Благодарю вас, уважаемый Мумтаз Рахмани, – кивнул Асиф, усаживаясь на ковер и прижимая руки к сердцу в знак приветствия. – Я рад видеть такого уважаемого человека, как вы. Да будет Аллах всегда с вами и вашими последователями!

В этот дом он приехал сегодня утром, чтобы встретиться с одним из идеологов белуджистанского сепаратистского движения, известным проповедником и муллой Мумтазом Рахмани. Многие в мире даже не подозревают о сущствовании такой проблемы, как Белуджистан, который находится одновременно на трех территориях азиатских государств – на юго-востоке Ирана, в южном Афганистане и в западной части Пакистана. По различным данным, население этих областей, состоящее из этнических белуджей, составляет от восьми до девятнадцати миллионов человек. Белуджи уже давно ведут борьбу за создание собственного независимого государства, ведь сама история Белуджистана насчитывает более восьми тысяч лет и цивилизация была здесь еще задолго до создания государств древнего Рима или античной Греции.

На этой территории жили племена мака и гедросин. В Средние века Белуджистан входил в состав государств Газневидов, Сефевидов, Хулагуидов и Тимуридов. В середине восемнадцатого века правитель Белуджистана Насир-хан Белудж объединил все земли, признав себя вассалом афганских шахов Дуррани. Однако через сто лет англичане навязали Кабулу свои условия и Белуджистан был поделен на три части. Северные княжества отошли Афганистану, восточные земли вошли в состав британской Индии, а западные – в состав Персии. Затем, уже в тысяча девятьсот сорок седьмом году, британский Белуджистан вошел в состав независимого Пакистанаа и почти сразу начал бороться за свою автономию в составе нового государства.

И хотя в пятьдесят шестом году линия границы делит Белуджистан ровно пополам между Ираном и Пакистаном, на самом деле эти обширные горные и равнинные области не контролируются ни Ираном, ни Пакистаном, ни Афганистаном, а племена белуджей продолжают борьбу за свою автономию, за создание национального государства.

Национальное движение Балоша, созданное в Белуджистане еще в сорок восьмом году прошлого века, провозгласило своей целью построение независимого государства, что не могло понравиться ни государственным деятелям Карачи, ни тогдашнему шахскому режиму Ирана. Репрессии против сепаратистов продолжаются уже шесть десятков лет. В августе две тысячи шестого года был арестован лидер Белуджистана – семидесятидевятилетний Наваб Акбар-хан Бухти и его ближайший соратник Мир-Балаш Мари. Обоих через несколько дней нашли убитыми. Официально их обвиняли в покушении на жизнь бывшего президента Пакистана, генерала Паревеза Мушарафа. На самом деле за всем этим стояли пакистанские спецслужбы. Именно в это время в Белуджистане возникает и крепнет новая организация – суннитское движение «Джунд Алла», или «Армия Аллаха», которое борется не только на пакистанской территории, но и на территории Ирана с правящими шиитами. В Иране и в Пакистане «Джунд Алла» провела несколько успешных террористических актов.

В апреле девятого года был убит новый лидер Белуджистана Гулам Мухамед Балош, и уже через несколько дней начались акты возмездия в Пакистане. В самом Иране против «Армии Аллаха» наиболее непримиримо выступал Корпус стражейисламской революции Исламской Республики Иран. В мае было повешено сразу тринадцать руководителей «Джунд Алла». В ответ на эти репрессии организация устроила самый известный и кровавый террористический акт в Сарбазе, во время встречи лидеров племен суннитов и шиитов, на котором присутствовали высокопоставленные офицеры Корпуса стражей исламской революции – заместитель командующего сухопутными войсками генерал Нур Али Шуштари и руководитель силами Корпуса в провинциях Систан и Белуджистан Раджаб Али Мохаммед-заде. Погибло еще несколько офицеров. Президент Ирана Махмуд Ахмадинежад заявил, что этот неслыханный террористической акт был совершен членами организации «Армия Аллаха», которыми манипулировали американские, английские и пакистанские спецслужбы для дестабилизации положения в Иране.

Именно после этих событий Асиф Шахвани, совершивший успешный террористический акт в Лахоре, прибыл в Хошаб, городок, находящийся в Западном Пакистане, по приглашению Мумтаза Рахмани, чтобы получить от него новые инструкции и документы для продолжения борьбы. Асиф Шахвани вот уже несколько лет был одним из самых активных боевиков Национального движения Балоша, которое распадалось на несколько более мелких ячеек, одную из которых возглавлял Мумтаз Рахмани. Это был невысокий полный человек, с круглым подвижным лицом, живыми, бегающими глазами. Крупный нос с горбинкой, почти сросшиеся брови, небольшие уши и темная борода, на которую он не жалел хорошей иранской хны, – таким был облик человека, в гости к которому прибыл Асиф Шахвани. Это был один из немногих людей, которому Асиф безоговорочно верил, считая его самым достойным и надежным наставником их группы.

– Я слышал о твоих успехах, Асиф, – начал наставник, – ты отличился в Лахоре, и наши враги теперь будут знать, что они не смеют безнаказанно убивать мучеников, борющихся во имя свободного Белуджистана.

– Я сделал все, как мне велели, – скромно ответил Асиф.

Им подали зеленый чай. Его принес молодой ученик Мумтаза Рахмани, который расставив все на ковре, бесшумно вышел из комнаты. Чай был в небольших пиалах, из которых традиционно пьют на юге Пакистана.

– Теперь тебя ищут, – сообщил хозяин дома, попробовав чай. Только после этого гость имел право взять и свою пиалу.

– Я знаю, уважаемый Мумтаз, – кивнул Асиф, – но я не боюсь смерти. Вы знаете, что я готов умереть во имя нашего дела.

– Мы все живем на этой земле по милости Аллаха, и только Он решает, кому из нас следует покинуть этот бренный мир, – заметил Мумтаз Рахмани, – но нам не следует торопить события или опережать его волю. Ты меня понимаешь?

– Конечно.

– Поэтому не торопись умирать. Ты еще нужен нам в этом мире, где можешь принести много пользы. Ты слышал о том, что произошло в Сарбазе?

– Да, – кивнул Асиф, – это был настоящий герой. Мученик, который переоделся в военную форму и проник на их конференцию. Говорят, что там погибло много офицеров из Корпуса стражей, которые так ненавидят нас.

– Это был герой, которого мы все поминаем в своих молитвах, – подтвердил Мумтаз Рахмани, – но нам нужны не только герои. Нам нужны и свои умелые люди, которые сумеют распознавать наших врагов и отличать их от верных друзей. И поэтому мы очень рассчитываем на тебя, Асиф. Ты молод, умен, отличаешься рассудительностью. Мы все в тебя очень верим.

– Что я должен сделать? – встрепенулся Асиф поставив свою пиалу на ковер, – вы мне только скажите, досточтимый Мумтаз, и я все сделаю.

– Я в тебе никогда не сомневался, – благожелательно кивнул Мумтаз Рахмани, – и поэтому позвал тебя сюда, чтобы лично встретиться и переговорить с тобой.