Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Мама - Нина Михайловна Артюхова на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Почему именно она пришла? Спросила любезно:

— Ваш муж еще не вернулся с работы? А как же вы думаете с малышом, когда кончится отпуск?

— Я хотела бы еще продлить за свой счет, хотя бы до Нового года. А в январе его в ясли возьмут.

Опять любезная улыбка:

— Ну что ж, зайдите, поговорите с директором.

Вязаный костюмчик еще велик, два Димки в нем по­местятся.

Димке подарки со всех сторон, даже из Москвы при­шла посылка от Наталии Николаевны и детдомовских подруг — разные хорошенькие одежки. И письмо поздра­вительное... Кто работает, кто учится...

Отдельная посылка от Аллы Неждановой — она в пе­дагогическом на третьем курсе. И отдельное письмо. «Светланка, девочки сыну подарок, а я — тебе. Со зна­чением».

Набор учебников для заочного пединститута.

Спасибо, Аллочка, понимаю твой намек.

Иногда Валя забегает, физкультурница, посидит, по­любуется, поудивляется на Димку, расскажет последние школьные новости.

— Валюша, как там мои?

«Мои» — это пятый класс «В». В сущности, уже не мои и были бы не мои, даже если бы преподавала сейчас. Их даже и на улице не встретишь — кончают позднее, как раз когда Димка спать укладывается.

Трудный класс — пятый: новые предметы, новые учи­теля.

Но ничего, отличники держатся: Лена, Анечка, Андрюша Седов.

— А Володя Шибаев как?

— Да его не поймешь, чудной он какой-то... не рас­полагающий к себе.

— Ладно, вот пойду после Нового года в школу, я за него опять возьмусь.

Уйдет Валя — тихо станет в комнате — до Димкиного просыпания. Странно тихо. Всегда был шум кругом, суе­та: в детском доме, в лагере, в школе...

Из окна виден за рекой вокзал и белый паровозный дымок. С детства любила поезда и рельсы, уходящие вдаль. Незабываема поездка на юг позапрошлым летом. Море до сих пор снится по ночам.

...Можно сидеть на берегу и часами смотреть на море. Разглядывать его и слушать. Сегодня оно не такое, как вчера, и утром не такое, как вечером. Даже в самую тихую погоду оно не остается неподвижным. Волны, из­далека набегающие на берег, только кажутся одинаковы­ми — их движение неповторимо.

...Можно забраться в лесную чащу, лечь на траву и любоваться лесом. Ветерок пролетел где-то наверху, за­волновались, зашептали нервные осины, качнулись, как пряди волос, тонкие березовые ветки. А ели стоят прямые, серьезные, какие-то даже геометрически правильные, точ­но построенные все по одному чертежу и покрашенные в один цвет, на зиму и лето, на вечные времена. Но вот и у них нежно-зелеными лапками на темных ветках мо­лодые побеги. Вглядишься — одна шишками увешана, а вон на той белочка сидит, смелая, любопытная. Даже травинки растут из земли каждая по-своему и нет ни одного листа на дереве точно такого же, как другой.

...И можно часами сидеть у кроватки крошечного сына, ничего не делать — просто смотреть на него. Маленькие ручки и ножки то выпрямляются, то сгибаются в локтях и коленях... Бег на месте, физкультурная зарядка с утра и до вечера, с коротким отдыхом во время сна и еды.

Как быстро меняется выражение лица! Улыбка, мимо­летное страдание, любопытство, потом как будто задум­чивость — и снова улыбка. У маленького сына даже во­лосики на затылке не растут — до того быстро он вертит головенкой туда и сюда. Сегодня он не такой, как вчера, и завтра будет не такой, как сегодня. Потому что он весь в движении и движение это — жизнь.

XVI

Подсела как-то на скамью женщина — не молодая уже, но и не старая, в беличьей шубке и шапочке. Одета к лицу — и лицо у нее приятное, интересное даже. На колени поставила сумку с застежкой-«молнией», разду­тую в боках.

Заглянула в коляску.

— Сынок?.. Ну то-то. На мамочку похож, но сразу видно — мальчик. Месяца четыре?

Светлана радостно ответила:

— Да, через шесть дней будет четыре.

Всегда приятно говорить с человеком опытным, кото­рый не назовет Димку милой девочкой и не спросит, сколько ему годочков.

— Четыре месяца... Вы даже и дни считаете. А потом оглянуться не успеете — сын в школу пойдет, из школы — в институт.

Светлана засмеялась, глядя на Димкин носик, тор­чащий из-под белого кружева.

— Ну, это еще не скоро.

— Говорю же вам: не успеете оглянуться. Моему — семнадцать. Давно ли вот так в коляске лежал... Весной сдает на аттестат.

— Хорошо учится?

— Хорошо. Я сыном довольна. Он способный. И, зна­ете, не зубрилка какой-нибудь, а по-настоящему способ­ный, талантливый даже. Товарищи его любят. Спортом увлекается...

Она вдруг приоткрыла сумочку с раздутыми боками— что-то в ней толстое лежало, завернутое в бумагу.

— Вот, вчера признался, о чем мечтает.

Она развернула сверток — боксерские перчатки. Светлана с интересом пощупала коричневую кожу.

— Мне казалось, что они должны быть тяжелее.

— Мне тоже. По совести говоря, страшновато маль­чику давать... Кажется, у боксеров так часто носы бы­вают перебитые?.. Сама-то я бокса не видела никогда, только в кино.

Светлане весело было смотреть на эту маму с добрым, озабоченным лицом и разговаривать с ней о сыновьях, как с равной.

— Но если вы так боитесь, зачем же купили перчатки?

— Ну, как же не купить — такое будет торжество... Ни у кого в классе еще нет!

Светлана вынула из кармана маленькие голубые варежки — купила сегодня Димке — и, улыбаясь, приложи­ла к ним кожаную перчатку.

— Моему, слава богу, еще не скоро...

И с удовлетворением погладила маленький нос, ко­торому пока еще ничего не угрожало.


Завернули покупку, задвинули «молнию». Женщина в беличьей шубе встала, пощелкала Димке языком, почмо­кала губами. Он вяло улыбнулся: спать хотел. Она кив­нула Светлане и пошла, немного слишком полная, шагая по-утиному, вразвалочку, и отводя в сторону руку со сво­ей сумкой, будто там лежали не боксерские перчатки, а пара ручных гранат.

Годы пока не мелькают и не прибавляются к Димкиным месяцам. А вот дни действительно идут очень быстро, хотя в каждом — много хлопот.

Димка, если перевернуть его на животик, держит го­лову, лежит, ручки вперед, как маленький сфинкс. Дим­ка следит за яркой игрушкой, поворачивает глаза. Димка узнает своих родителей, каждого дарит особой улыбкой.

Молоденькая докторша в консультации отметила:

— Какой у него смышленый вид!

Но как посмотришь на других ребят, Димкиных свер­стников,— все толще, все румянее, все лучше прибавляют в весе, до нормы Димке еще далеко.

А Новый год приближается. За ним школьные кани­кулы — они такие короткие: тринадцать дней!

За эти тринадцать дней нужно решить, как быть дальше.

Появились три кандидатки в няни. Одна не может быть приходящей, а поместить ее негде. Другая, совсем уже старенькая, заявила, что гулять может два часа, не больше. У третьей было такое недоброе лицо, что Свет­лана даже боялась: вдруг согласится? Сама нашла ка­кой-то предлог, чтобы сделать отвод.

Потом по очереди говорили с заведующей яслями, сна­чала Светлана, на другой день — Костя. Заглядывали в спальню и в комнату для игр. Вечером сидели подавлен­ные около Димкиной кровати.

— Костя, он будет самый маленький в группе. Самый слабый. Ты обратил внимание, какие они все там толстоморденькие, боевые?

Сама с десяти лет росла без семьи — на всю жизнь осталась неутоленная жажда материнской ласки, тихого уюта.

Димка лежал, ручки поверх одеяла, рукава кофточки зашиты, чтобы не царапал лицо ноготками. Улыбался каждому из родителей отдельной улыбкой.

Светлана погладила волосики. Спереди отросли хоро­шо, а на затылке — лысинка.

— Я завтра еще раз в консультацию схожу, посове­туюсь с доктором.

В консультации распаковала Димку на высоком сто­лике с низкими перильцами.

Спит себе...

Две мамы сидели знакомые. Одна сказала:

— В ясли? Так очень хорошо! Я и первого в ясли с четырех месяцев носила, и девчонку хочу отдать. Свекро­ви трудно с двумя управиться.

А девчонка у нее — поперек себя шире, ножищи — две Димкины можно выкроить из каждой. Такая за себя по­стоит. Другая мама ахнула:

— Да разве можно в ясли, он у тебя слабенький! Там сейчас же всякие болезни начнутся.

А докторша в кабинете:

— Знаете что? Я вам справку дам. Если есть возмож­ность, подержите еще дома месяц-другой. В яслях при­кармливать придется, у вас будет меньше молока. А ре­бенок хоть и поправился, но...

Возвращалась домой не торопясь. Димка заснул, как только положила в коляску. На голубое одеяло осторож­но, будто боятся разбудить, опускаются снежинки. Они совсем невесомые, не ложатся, а будто присаживаются или на цыпочках стоят. На улицах предпраздничная суе­та. Можно подумать, что половина жителей города пере­селилась в магазины, а другая половина ждет, изнывая от голода и жажды.

Вечером Новый год встречать. От тревожных мыслей за Димкину судьбу как-то отодвинулся праздник. Елоч­ка, правда, уже стоит, но украсить ее не успела. Димке подарок припасла, а вот Косте ничего еще не купила.

О том, чтобы зайти с ребенком в магазин, нечего и думать: затолкают. Впрочем, вопрос с подарком легко разрешим: табачный киоск по пути — купить папирос хо­роших, и все.

Остановилась у киоска. Выбирала минуть пять. Са­мые дорогие купила, в самой роскошной коробке — Костя себе никогда таких не берет. Спрятала их Димке в ко­ляску, чтобы не намочило снегом.

Костя вернулся поздно, тоже нагруженный покуп­ками.

— Ну, как в консультации?

Рассказала. Потом встречали Новый год в тихом се­мейном кругу. Костя подарил сумочку — давно такую хо­телось.

— Костя, а это тебе.

Поставила перед ним роскошную коробку с папиро­сами.

Костя реагировал как-то странно.

— Спасибо, Светланка!.. Эх!..

— Что «эх»?

Но он уже целовал ее и смеялся.

— Нет, стой, почему ты сказал «эх»?

— Да ни почему. Чудесные папиросы, я очень тронут.

— Нет, все-таки почему ты сказал «эх»?

Костя почувствовал — не отстанет, добьется ответа.

— Светланка, да ведь я курить бросил, вот уже вто­рой месяц пошел!

— Ох!— сказала Светлана.

Ну разумеется, надоело ему выходить в коридор или в кухню, а то и на площадку лестницы.

Бросил курить. А она и не заметила!

А вот как бы это сделать, чтобы все замечать! Иной раз придет вечером:

— Ты лежи, лежи, не вставай, я сам погрею. Вечером сам и утром сам. Он очень рано встает —

Димка обычно еще спит в это время. А когда Димка спит, можно тоже поспать, во всяком случае — хотя бы поле­жать еще очень хочется.

И все-таки нужно уметь заметить, когда можно по­лежать, а Костя пускай самообслуживается, и когда обя­зательно нужно встать и посидеть с ним, позаботиться о нем. Чтобы не было ему одиноко и неуютно, чтобы, сде­лавшись мамой, не перестать все-таки быть женой... Слож­ная это штука — семейная жизнь!

Второго января, как только вернулся Костя, побежала в школу. Оказалось, что директор хворает. А Ирина Пет­ровна здесь где-то в школе. Решать теперь будет она.



Поделиться книгой:

На главную
Назад